Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
За счастье была уплачена жестокая цена. Достойная песен история — и песни были сложены.
— Видал берича? — Макс дёрнул подбородком в сторону.
— Так это берич был? — удивился Алек. — То-то лицо незнакомое... Он чего здесь?..
— Ты не поверишь, — пробормотала Кати. — Сломал ногу.
— И что? Неужели их целители не могут разобраться с простым переломом?
— Перелом как раз не простой... — пробормотала Кати. — Думаю, лечи его в родном посёлке, он так и остался бы хромым...
И замолчала. Макшем усмехнулся Алеку:
— Ну, ушла в травный дом... — так он называл её манеру выпадать из разговора, задумываясь о лечебных делах. Кати встряхнулась:
— Но его к тому же угораздило сломать ногу не где-нибудь, а около Двух Камней, — выразительно глянула на Алека. Тот смутился.
— Да знаю я, что погорячился тогда, — буркнул. — И что с того?..
— А то, что спутники его решили, что он как-то осквернил Два Камня, — наставительно сказал Макс. — Почему-то беричи считают, что это наше святилище. Ну, и решили, что лечить его нельзя. И вообще нужно принести в жертву.
— Ну?!.
— И принесли!.. — зло сказала Кати. — В смысле, в жертву принесли. Оставив там, у Камней, одного, со сломанной ногой!.. Юлия еле приволокла — она, по своему обыкновению, бродила в одиночку по лесам... Я его лечу и думаю, будет ли от этого толк. Сам не хочет выздоравливать, преданный своими. А и встанет на ноги — обратно его нипочём не примут. Остаться у нас тем более не сможет...
Алек прикусил язык, напомнив себе — в травном доме ругаться нельзя. За спиной гулко кашлянул Шон, напоминая о себе, он очнулся:
— Где Алия? Вроде только что была здесь.
— Может быть, пошла вас искать, — предположила Кати. — Чтобы высказать всё, что думает о всяких опоздунах.
Легка на помине, Алия возникла из-за ароматных занавесей сырых вялых веток, разложенных для сушки. Нияз поздоровалась рассеянно, кивнула Шону и его сыновьям:
— Вы-то мне и нужны. Кати, ты тоже. Вижу, начертили что-то для Большого Бедлама? Показывай свои самые необходимые травы и снадобья.
Макс вскочил первым, предложил жене железную лапу. Та бестрепетно оперлась, встала, придерживала живот. Не то чтобы в помощи была необходимость — просто позволяла мужу проявить заботу. Алия собрала со стола листы бумаги, рассматривала, ворчала себе под нос.
Они прошли в крыло травного дома и мгновенно устроили хаос. Кати перебирала мешочки, склянки и связки трав:
— Это нужно... и это... и вот это обязательно...
Шон внимательно изучил предложенные листы и теперь сам что-то вычерчивал, Алия топталась за его спиной, стараясь разглядеть, чуть не подпрыгивала. Алек спрятал улыбку. Невысокая, изящная, черноволосая, как ни старалась придать солидность голосу и манере поведения, войя всё равно выглядела молодой девчонкой. Но войи её круга, прошедшие с ней войну, охотно подчинялись этой девчонке.
— Алек, ты сам-то готов к путешествию? — строго вопросила нияз.
Вой пожал плечами:
— Чего там готовиться-то? Мне лишь перевязь меча потуже затянуть.
— Уверена, твоя мать, жена и тёща считают иначе. Найди Луису и отправь её к нам.
Вой шутовски отсалютовал своей нияз и пошёл искать Луису. Через пять минут ему надоело болтаться, и он посмотрел насквозь. Засёк характерную ауру целительницы и направился в сторону кузниц и мастерских.
Поставленные полукругом приземистые закопчённые строения, некоторые пыхали вонючим чёрным дымом, от других несло несусветной смесью химических запахов. Раздавался звон молотов, скрежет механизмов, деловитые голоса. Туда-сюда бегали подмастерья на подхвате, мальчишки и девчонки. Обходили войю, сидевшую прямо в куче песка, который зачем-то понадобился мастерам. Луиса, казалось, дремала. Когда тень Алека упала на неё, подняла голову.
— А-а-а... Привет.
— Привет. Тебя Алия ждёт.
Луиса что-то раздражённо буркнула себе под нос. Она пыталась стать войей, но в год Летней войны провалилась на экзаменах. Лишь на следующий праздник посвящения получила меч, серьгу и первые татуировки. И вошла в круг Алии, хотя обычно ставшие войями в один год держатся вместе. Высокая красивая девушка, соломенного цвета волосы против обычая цеха целителей не подстрижены коротко, но схвачены в пучок жёлтым платком — знаком того самого цеха. Обычные для войев серые одежды, на талии пояс с лекарствами и бинтами.
— Кати там? Плотники?
Алек кивнул. Девушка затёрла какие-то письмена в песке перед собой и встала.
— Это чего?
— Расчёты делала, — скучно сказала Луиса. — Сколько всего брать. Получается, что впору ехать не на двух четвёрках, а на дюжине. Чтобы как раз по фургону на человека.
Алек фыркнул.
— А тут ещё Влад с его инструментарием, — продолжала плакаться Луиса. — И Алия сама говорила, что нужно прихватить порох и всякую химическую дрянь, — махнула рукой в сторону домишек, от которых крепко шибало той самой дрянью.
— Зелье Кнопки надо обязательно взять, — ухмыльнулся Алек.
— Чтобы наш фургончик взлетел на воздух? — девушка замотала головой. — Ну уж нет!..
Взгляды молодых людей невольно устремились на крайний дом кузнечной слободки. Если кузницы и мастерские во избежание пожара были поставлены подальше от жилых домов, то это строение стояло опричь всех. И два дня назад на нём была крыша. Сейчас не такие уж тонкие доски были равномерно разбросаны вокруг.
— Ну... — глубокомысленно протянул Алек. — Говорят, в Каррионе есть какие-то летательные фургоны... вот и у нас будет!..
Посмеялись.
— А если без шуток, — Луиса вдруг посерьёзнела. — Этот её новый... гм, суперпорох? Сделать хотя бы десяток гранат и ракет с такой начинкой...
Алек задумался.
— Надо обговорить эту идею с Кнопкой... или, может быть, не стоит наталкивать на мысль?.. Ведь ещё экспериментировать бросится. Хорошо, что успела выскочить вовремя...
Хорошо, что успела выскочить вовремя, мрачно размышляла Кнопка. Едва сообразив — что-то пошло неправильно, она опрокинула стол и бросилась к двери. Хорошо, по дневной жаре та была открыта — иначе Кнопку взрывом размазало бы по доскам. А так всего лишь вышвырнуло в дверной проём. Девочка ударилась о землю, наглотавшись пыли, с трудом перевернулась на спину и увидела, как в воздухе порхает крыша дома, разваливаясь на досточки. Через мгновение одна из огромных щепок едва не прибила Кнопку к земле. Учитель Александр был бы доволен реакцией... то есть — телесной, скоростью неосознанного ответа тела.
А вот мачеха была очень недовольна реакцией. В смысле — химической, взаимодействием разных веществ. Ну кто ж знал, что оно этак бабахнет?!.
Кнопка повела саднящими плечами, боль раскатилась волнами. Поделом ей. Едва убедившись, что девочка почти не пострадала, заполучив лишь пару синяков, мачеха поспешила прибавить к ним ещё несколько. Вообще-то даже очень много. Давненько ей так не доставалось... хотя так ей не доставалось никогда. И Дед и не подумал вступиться. Детей, конечно, бить нельзя, но иногда очень даже "льзя".
Кнопка и сама поняла это. Порка была страшной, но больнее было видеть слёзы на щеках мачехи. И вдвойне горше было вспоминать собственные в сердцах брошенные слова.
"Ты хоть понимаешь, как я за тебя испугалась?!."
"С чего бы это?!. Ведь ты мне не мать!.."
Да, не мать. Ведь мама погибла, и вот теперь, она, Эрика, которую друзья зовут кратко и храбро — Кнопка, едва не повторила её судьбу.
Девочка зажмурилась, ощущая, как в глазах вскипают слёзы. Воображение у неё было хорошее, а сейчас, после такого громкого изобретения "суперпороха", она могла ещё лучше представить, как всё тогда случилось.
Химик — опасная профессия, а при крутке и сушке пороха нужно соблюдать особую осторожность. Сейчас уже не сказать, чья ошибка привела к трём смертям. Тогда, наверное, точно так же летела крыша, и сноп огня бил из окон... хотя какие окна на пороховой мельнице...
А мачеха Хлоя была подругой матери. Дружили с детства, может быть, так, как сама Эрика и Мона.
Скрипнула дверь. В прохладный сумрак избы, где она лежала, хлынул свет и весёлые детские голоса с улицы. Морщась, Кнопка отвернулась, ткнулась в подушку лицом, укусила ткань, отплюнулась от пера. Свет как будто разбередил боль. Кто-то вошёл, послышались тихие шаги, по мыслеощущению болящая узнала Улитку, дочь брата мачехи. Девочка была младше Эрики, и они не особо дружили.
— Не пищи, — тихо сказала. Откинула одеяло, которым была укрыта Кнопка, голые плечи и спину охватило холодком. Улитка чем-то загремела, запахло мёдом и лекарствами.
Кнопка и не думала пищать. У девочки была лёгкая рука — может быть, станет целителем. Улитка легко поводила руками над спиной и ниже. Пострадавшие места ожгло, как огнём, потом боль утишилась. Проворные пальцы стали втирать мазь.
— Скоро встанешь, — заверила Улитка. — И сможешь опять сочинять свои гремящие штуки. Но если ты!.. — в голосе всегда спокойной девочки плеснула ярость, Кнопка даже вздрогнула. Но несущие облегчение пальцы продолжили движение как ни в чём не бывало. Вот это выдержка у сестрёнки, восхитилась Кнопка. Ведь явно взбешена, но не подаёт виду!..
Улитку считали тихоней, за что девочка и заработала своё прозвище, но сейчас Эрика подумала, что была несправедлива к "неродной двоюродной" сестре.
— Пить?..
Кнопка покачала головой, уткнувшись лицом в подушку.
— Что другое надо?..
— Нет. Я сегодня встану?
Улитка хмыкнула, подозрительно изучая её спину.
— Куда торопишься-то? — спросила недовольно.
— Мне надо быть на Большом Бедламе.
— Нужна ты там! — фыркнула неродная двоюродная.
— Мне нужно сказать там слово.
— Лучше бы ты сказала слово здесь, — лёгкая ткань легла на синяки. — Встанешь. Одеялом накрыть?
Кнопка повернула голову, заморгала, видя лишь маленький силуэт на фоне дверного проёма. Глаза болезненно заслезились. Кнопка сделала усилие и взяла девочку за рукав, при этом неловко толкнув. Та уронила крынку с мазью, но мгновенно поймала другой рукой. Шустрая какая Улитка.
— Чего тебе? — хмуро буркнула девочка, не пытаясь освободиться. Кнопка помолчала.
— Позови... — голос её дрогнул. — Я скажу слово. Позови маму.
Алек шагнул в распахнутые двери, щурясь от ударившего в лицо жара.
— Привет.
Вздымавший тяжёлый молот кузнец только покосился. Алек встал в сторонку, дожидаясь, пока он освободится, окинул взглядом внутренности кузни. Пышущий жаром горн, несколько наковален. По стенам — полки, ящики со всевозможным ломаным железом, ступки с какими-то металлическими порошками, склянки с химией. Лаборатория волшебника... Алек бывал здесь не раз, он, как и любой вой, сам мог сковать простой нож, но всегда преисполнялся робкого почтения перед работающими в кузне людьми. Друг Влад казался ему почти родственником Титанов. Великие мастера ушли в небытиё, но их деяния всё ещё существуют и поражают людей. Алек не раз с восторгом наблюдал, как из раскалённого тягучего железа касания молота создают новую вещь. Может быть, кто-то через много лет так же будет восхищаться ею.
Влад в последний раз ударил молотом и бросил заготовку в воду. Взвилось облако едкого пара, Алек чихнул — нет, не вода, или не только вода...
— Чего тебе? — неприветливо буркнул кузнец. Алек удивился.
— Мне?.. — ничего. А вот ты чего такой хмурый?
Влад рассеянно отмахнулся молотом.
— Да так... Вики.
— Понятно, — сказал Алек, мысленно обругав себя. Мог бы догадаться.
Здоровенный кузнец был в два раза шире Алека в плечах и тяжелее раза в полтора. Но Влад не обольщался. Он знал, что сильнее друга — ну и что?..
Точно так же, как Алек восхищался мастерством Влада, так и кузнец с уважением относился к талантам друга. Наблюдая за играми войев, отдавал себе отчёт, что и десяти ударов сердца не продержится против Алека. Но Влад не завидовал Алеку. Точнее, завидовал не мастерству, а другому.
Высокий, широкоплечий, очень сильный мужчина. Такие нравятся женщинам, за таким как за каменной стеной. Но та, в которую был влюблён кузнец, сама была войей. Причём наставницей.
И тот, кого она любила, стал первой жертвой в Летней войне. Погиб ровно два года назад, и половина души девушки погибла вместе с ним. Войя сражалась яростно, ища в битвах смерти. Алеку и другим, кого она учила, теперь пришлось самим присматривать за девушкой, не раз оказывающейся в шаге от гибели.
Кузнец, зная о горе войи, и не смел пытаться обратить на себя её внимание. Но однажды им вдвоём случилось отстать от своих и спасти друг другу жизнь. Парень и девушка оказались в тёмном ночном лесу...
Одна-единственная ночь вместе. Потом она говорила, то было наваждение, уговаривала себя, всё так же не желая расставаться с мёртвой любовью. Владу было не занимать упрямства, но он вынужден был отступить перед этим её убеждением. Кузнец знал, что такое жить с половинкой души. И, не желая, чтобы девушка страдала, оставил её в покое.
Ненадолго. Потому что скоро войю бросились опекать все — не только Влад, но войи её круга и её собственные ученики. Никаких битв и даже тренировок — беременным женщинам строго не рекомендуется махать тяжёлым железом!.. Кузнец уже по праву мог держаться рядом и начал робко надеяться...
Но их сына войя назвала по имени погибшего любимого. Призрак Дерека всё так же стоял между Вики и Владом. Иногда казалось, что девушка всё же отпустит мёртвого, но чаще Влад ходил сумрачен, сам напоминая призрака.
Алек пытался вправить девушке мозги, но потом отступился. В конце концов, это не его дело. Как говорят дети в школах империи Каррионы — лоста ва.
— А я как раз пришёл с известием о твоём парне, — пропел Алек. Влад испуганно вскинулся:
— Что?!.
— Да всё в порядке, — торопливо сказал Алек, поражённый такой реакцией. — Просто — кэрри.
Кузнеца аж перекосило. Потом он с облегчением улыбнулся.
— Уф, куси тебя тролль!..
— Уже кусал. Извини, что напугал.
— Да нет, я сам себя напугал. Дёрганый какой-то стал, паникую по малейшему поводу, — Влад снял и скомкал кожаный фартук, швырнул в угол. Тут же поднял и аккуратно повесил на гвоздь.
— Ну, это понятно, — заметил умудрённый отцовством Алек.
— Кэрри, значит... Жаль, я не видел, — Влад вышел из кузницы и сунул голову в бочку с дождевой водой. Вынырнул, отфыркиваясь.
— Ещё увидишь, — посулил Алек, улыбаясь. Кузнец выглядел потешно — размытая сажа и копоть раскрасили его лицо, потёки чёрной воды от глаз, небольшая русая бородка стала какой-то пегой.
— Что, хорош? — булькнул кузнец, снова окунувшись. — Там мыло на полке, подай...
Въедливую угольную сажу не вдруг вымоешь, кузнец старательно тёр физиономию.
— Забавно, — хлопнул ручищей по бочке, и вода в ней тут же запарила. — Забавно, как... эх, перегрел... у нас дома... ну, в Радоне... отнеслись бы... ко всему такому-этакому...
Говоря, он нырял в бочку.
— К какому-такому-этакому? — Алек тоже стукнул по бочке и тоже перестарался. Кузнец неодобрительно посмотрел на него:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |