Ещё долго потрескивали валуны, нагретые неимоверной жарой и тихо-тихо остывающие. Некоторые камни всё ещё светились, сначала еле видимым светом, а потом при надвигающейся темноте стали намного ярче.
На многострадальную землю опускалась ночь, накрывая округу своим волшебным покрывалом.
* * *
Глава 01.
Злосчастная прогулка, и невезенье...
Наверное, я спал, и очень, очень крепко, и был почти как мёртвый. А когда проснулся или очнулся, времени прошло довольно много. Хотя, кто его знает?
Было уже поздно. Нежное солнышко светило мне прямо в глаза и слепило, заставляя прикрывать веки. Я лежал, и довольно в неудобном положении, то ли на боку, то ли на спине. Чувствовалось, что не совсем уж раздетый, и не в своей постели, дома. И что случилось? 'Упал, очнулся, гипс!?' Нет, вроде, целый?
Похоже, что я лежал на голой каменистой земле, тёплой и, кажется, мягкой, средь множества таких огромных и мелких камней. Совершенно обессиленный, выжатый как лимон, и способный только двигать головой чуть-чуть вбок и вращать глазами во все стороны. Некоторые из достаточно крупных камней попали мне под спину, руки и ноги, и я чувствовал их тепло. Другие, более мелкие, впились в правый бок. Один, такой здоровый и узкий, чуть не переломил мне шею. Пошевелиться я не мог, так как не слушались руки и ноги, хотя вроде и целые. Словно малое дитя, спеленатое до отказа, и неспособное даже защитить себя. И тело было своё, но непослушное, хотя я чувствовал каждую свою клеточку, и даже камни под собою. Но не ощущалось никакой боли, и лежалось мне хорошо, и было так спокойно и приятно, и даже пребывал в таком блаженстве, словно на вершине счастья. А может, так бывает уже после смерти? Я клял себя самыми последними словами, которые приходили мне на язык. Надо же так лопухнуться, что б проспать всё на свете. И даже свою собственную жизнь!
Но с другой стороны, почему же всё видно? Было очень светло, и я отчетливо различал каждую крошку и даже пылинку. Вроде и не мёртвый я, хотя явно живой, а вот двигаться почему-то никак не могу. И голова пустая, без единой мысли, и было во мне спросонья только одно желание ещё хоть немножко, но поспать. А так как противиться не хотелось, то и заснул я опять крепким сном. Только крепким ли?
И почему-то в этом сне или в полудремоте мне послышался строгий и обидчивый голос. Нет, Голос! Кто-то отчего-то прямо в моей голове что-то возмущенно и даже яростно кричал, правда, явно про себя:
'Еще один неразумный! Откуда же он здесь появился? Ах, да! Портал сработал! Чуть не забыл про него. Да! Похоже, теряю навыки. Невнимательным стал, рассеянным, забывчивым. Совсем забыл, что изредка от избытка Силы может включиться и портал. Ещё бы, сколько веков в забвении! И так на последних остатках Силы существую. Ладно, себя ещё не забыл. Хорошо, что хоть какие-то остатки неразумных не потеряли веру в меня. Только мало Силы от них! Вот хотя бы один храм в мою честь! Тогда и Силы можно накопить больше. А сейчас? Чуть последние Силы не потерял! Да, ошибка вышла! Надо было сдержаться. Столько Сил зря потратил. Не выдержал. Поганцы! Думают, что меня уже нет, и не боятся. Испоганить мой храм!? Кощунство! Так им и надо!'
Наверное, я в раю?! Голос слышу какой-то. И почему-то прямо в голове? Кто же там разговаривает со мной? Может, это я тихо сам с собою всё веду беседу? Как в песне? Нет, голос чужой и очень торжественный. Ну, прямо, наш сельский священник, отец Геннадий! Только не помню я уже его голос. Много времени прошло. Батюшка умер, когда я был на севере. И видел его последний раз опять же за пару лет до смерти. И на похоронах не присутствовал. Просто не мог. Находился далеко от дома. Так далеко, что только на поезде пришлось бы ехать четверо суток. И с работы отпрашиваться было бесполезно. Не отпустили бы всё равно.
Почему я вспомнил именно отца Геннадия? Хороший был священник. Все уважали его. По крайней мере, в нашем сельсовете, это точно! В моей деревне, в соседнем селе и трёх деревеньках рядом. Всё же единственный священник в единственной церкви во всём районе! Я помнил его с раннего детства, и казалось, что он был всегда рядом. В соседнем селе в школе я учился два года. Да и потом до самой смерти своих родителей я чуть ли не каждый месяц старался бывать дома. И когда учился, и работал в городе. И время от времени бывал в церкви и навещал тётку Валентину.
Какая умная и добрая женщина была. Именно была. Не уберегли мы её. Болела она, и сильно. Только вот я, например, озабоченный своими проблемами, не сильно это замечал. Вот и умерла она внезапно для всех. Именно благодаря ней я знал о своих родственниках в паре других деревень ещё одного сельсовета нашего же района, которые приезжали именно к ней. Виделись с ними время от времени, поддерживали родственные связи, так сказать, которые почему-то сильно усохли. И всё благодаря тётке Валентине, двоюродной сестре моей матери. Она была верующей. Истинно верующей в бога, а не притворяющейся, как мы — большинство. С самого раннего детства поверила она в бога и сохранила эту веру до конца своей жизни. Поэтому и не вышла замуж такая красивая и обаятельная женщина, хотя многие мужчины сохли по ней. Жила она в соседней деревне со своей матерью, тёткой Евдокией, и всегда посещала в церковь в большом соседнем селе, домов в пятьсот. Всю свою жизнь.
Отец Геннадий, можно сказать, являлся у нас другом семьи. Ещё в детстве, говорят, когда я обжег руки кипятком, его супруга, покойная матушка Екатерина, оказывала мне первую помощь и лечила какое-то время. Только вот я её совсем не помню. Умерла рано, ещё до того, как я стал ходить в школу. Первые мои воспоминания лет с пяти, значит, уже тогда она перестала нас навещать. И в церкви, куда меня водила мать, я потом её тоже никогда не видел.
А отец Геннадий, сколько я помню, помогал нашей семье. Не только духовно, но и, бывало, материально. Жили мы бедновато. Отец болел, мать на своей работе, на холоде и при высокой влажности, тоже часто подхватывала простуду и грипп. Было тяжело. Но мы и не нищенствовали. Просто были бедны по сравнению с другими деревенскими жителями, более обеспеченными и благополучными. И никогда ни на что не жаловались. Отец с матерью с любовью вырастили нас, троих братьев, дали хорошее образование и обеспечили будущее. А дальше мы уже всё сами торили свой путь, у каждого разный и по-разному тернистый.
'Ты слышишь меня, неразумный?! Я помогу тебе!'
Конечно, слышу! Да, на самом деле, неразумный. Отец Геннадий старался наставить нас, меня и двух моих братьев, ещё с детства на путь истинный. Нет, не в том смысле, чтобы мы тоже ходили бы всегда в церковь, а в том, чтобы действительно выросли хорошими людьми. Может быть, и про бога вспоминали время от времени. Наверное, его влияние до сих пор ощущается мною. По крайней мере, о нём в моей памяти осталось только хорошее и самое светлое.
'Может, этот неразумный не такой уж и плохой, как те поганцы, что я сжёг. Жалко разве что мальчишку! Не повезло ему. Жить бы и жить дальше. Ну, ничего, его душу я сохраню. А у поганцев развею по всем мирам. Чтобы и следов от них нигде не осталось. Так, проверим неразумного. Мысли хорошие, чистые. Надо же, и Дар имеется, пусть и в зачаточном состоянии! Да ещё какой! Множественный! Можно разбудить и дать Силу. Давненько, ещё с тех времен, когда люди чтили меня, не видел я таких. Можно помочь! Да, попробовать стоит. Может, в благодарность построит хотя бы один храм? Жалко, Сил нет в достатке. И желания нет. Тоже спать хочется. Нет возможности хотя бы просчитать, как следует поступить далее. Только и остается терпеть и ждать, и, наверное, ещё очень и очень долго. Хотя, после помощи этому неразумному у меня ведь всё равно останется достаточно Силы. На прежнее существование хватит. Чуть больше, чуть меньше, для меня роли не играет. А этот человек мне вполне может и помочь!'
Да, я явно слышу Голос. Только чей он? Наверное, все-таки батюшкин. Только он мог говорить со мной так благожелательно и поучительно, и главное, как бы про себя, не ругая особо и не хваля, а как бы только желая помочь неразумному ребёнку.
'Слышишь, неразумный?'
Это что, всё-таки бред? Я заболел, и теперь разговариваю сам с собою? У меня, что начались галлюцинации? Нет, у меня такого никогда не было, и не может быть! Может, это другие во сне и могут разговаривать сами с собою, и несут всякий бред, а я слышу добрый Голос своего батюшки Геннадия, которого не слышал уже давно и кому точно отвечу:
— Слышу!
'Слушай и запоминай!'
И вот-то тут и нашептал мне батюшка много всего, удивительного и странного. Сколько это продолжалось, сказать трудно. Да и не понял я ничего. А он всё шептал и шептал, и нашептал столько, что и вовек мне, наверное, не переварить. Хотя, возможно, просто отложилось что-то в памяти, наверное, до поры, до времени.
'Слышишь, неразумный? Не забудь! Это всё тебе потом очень пригодится!'
— Слышу, отче! Спасибо! Постараюсь!
'Хорошо, неразумный! Я тебе верю! Постарайся уж не совершать непоправимых ошибок! И помни! Я тебе больше помочь не смогу, разве что иногда дам какой-нибудь совет. Но буду наблюдать за тобой всегда! Помни об этом!'
Всё! Голос пропал!
— Да, отче! Буду помнить тебя и постараюсь не забыть все твои слова. Клятвы давать не буду, но приложу все силы для этого. Если хоть немного ошибусь, то прошу простить. Постараюсь сразу же всё исправить, если будет такая возможность. Но если уж совершу что-то нехорошее и непоправимое, то пусть все забудут про меня!
Может, это действительно был отец Геннадий? Вряд ли? Наверное, всё-таки это я во сне разговаривал сам с собою! Говорят, бывает такое. Правда, за мною это никогда не наблюдалось. Может быть, ведь всё бывает в первый раз? А может, просто приснилось? Ну и ладно, надо спать! Что-то я ослаб очень сильно даже за то время, что был без сознания! Что же это такое со мною случилось? Наверное, не узнаю никогда в жизни.
Нет, оказалось ещё не всё!
'А теперь, неразумный, терпи!'
Но что это такое!? Вдруг стало так больно! Вся грудь вздыбилась и поплыла, словно вдруг захотела разорваться на куски. Но я же сплю. Ещё хуже и страшнее! Меня окутала и хочет растворить в себе разноцветная пелена. Надо же, вокруг меня горит настоящая радуга. Именно неистово горит, играя и переливаясь разноцветным адским огнём. И всё это я вижу, и прямо во сне! И голова раскалывается. Прямо изнутри. Сил больше нет терпеть такие мучения! Всё, хватит, отключаюсь. Гори всё синим пламенем! Если суждено мне, бедному, выжить, значит, выживу! Если нет, то, как говорится, на всё воля божья! Всё-таки, спаси меня, боже!
И, слава богу, что я не чувствовал и не видел, как меня корёжила какая-то адская сила, и как моё тело извивалось в неистовой судороге и совершало немыслимые кульбиты. Если бы мне в тот момент было суждено почувствовать ту страшную боль, что растворила меня в себе, то, наверное, скорее всего, просто не выдержало бы моё сердце -ослабленное не очень благополучной жизнью, постоянными нервными потрясениями и тяжёлыми нагрузками сердце мужчины, возраста, едва прожившего всего лишь около полусотни лет.
*
Наверное, я совсем не спал, так как очнулся очень быстро. Так быстро, как пролетает время, когда ты его совершенно не замечаешь. Например, во время увлечённой работы? Или во время свидания? Хотя, как знать? Так бывает и после крепкого сна. Только-только лёг спать, и как будто и не спал, и уже проснулся. Кажется, прошло совсем немного времени. Всего одно мгновение, краткий миг, всего чуть-чуть! А ведь, фактически-то, ого-го, сколько времени уже прошло и сколько же секунд, минут, часов пролетело безвозвратно. И, главное, совершенно незаметно! Уйма времени моей жизни, как сейчас! Ушёл я в лес, вроде, ранним утром, а сейчас, похоже, уже близился вечер. По крайней мере, солнце висело очень низко над землей, и видимо, готовилось уйти на ночь, на покой. Хотя, какой лес? Кругом же одни камни. Вон, какие здоровые валуны валяются рядом со мной. Никакого леса нет и в помине.
Что же это такое со мною случилось, что я очутился не в лесу, а среди камней? Надо вспомнить! Ведь отчетливо помнится, что с утра я пошел в лес, и в последний момент перед сном находился именно в лесу, среди деревьев, на какой-то полянке. А потом полный провал, как будто в одно мгновение всё отрезало, как пленку в немом кино. Так бывает и тогда, когда фильм прерывается на самом интересном месте, и начинается снова, но уже без звука и совсем с другого места, пропуская самое важное и, наверное, самое интересное, как когда-то в нашем деревенском клубе, в далёком-далёком детстве.
Так, кажется, что потом я ненадолго очнулся, и, вдруг вспомнилось, именно среди этих камней. Тех самых, что сейчас окружают меня со всех сторон. Но так как мне сильно хотелось спать, и я был сам не свой, и совершенно без сил, то снова заснул. И видел сон, и слышал странный Голос, а потом испытал боль, страшную адскую боль, которую, как в сказке, ни пером описать, и о котором никак не рассказать, как следует. Наверное, я испытал адские муки, которые невозможно выдержать, и потерял сознание. Точнее, просто отключился, как тот же телевизор, или любой другой прибор, у которого от перегрузки сгорел предохранитель или вырубился автомат.
Так и я в одно мгновение вырубился и теперь очнулся совершенно в гордом одиночестве, и где бы вы подумали, среди каких-то исторических или доисторических развалин! То есть сначала мне показались или предвиделись только какие-то то ли камни, валуны, то ли блоки разной формы. И, почему-то, теплые. Даже земля приятно отдавала теплом. А затем посыпались тридцать три несчастья, и уже на мою бедную голову! Эти камни были самых разных и правильных геометрических форм. Тут и там виднелись круглые, прямоугольные, квадратные, угловатые и другие плиты, валуны, блоки и еще черт знает что. Многие из них были разбиты. Некоторые, странно, изменили свою форму. Казалось, эти камни сначала плавили и только потом из них вылепили что-то. Но больше всего валялось кусков обыкновенной щебенки. Недалеко от меня виднелись остатки стены, сложенной явно из блоков, больших, чем стандартные из керамзитобетона или гипса. Да и я сам лежал рядом с какой-то полукруглой не очень высокой плитой. Только вот что удивительно! Как будто всё кругом выжжено адским огнем. В некоторых местах у камней даже были оплавлены углы, выступы. Это чем же их так? И нигде ни травинки, ни кустиков, ни какого-нибудь самого захудалого деревца.
Да, вот попал-то, так попал. Как в книгах. Сходил в лес за жердями, называется. Вот так, повезло! Такое везенье, как мёртвому подарок! И что со мною будет дальше? Что, прямо тут и придется остаться среди голых камней? Может, здесь ещё только динозавры и обитают? И не останется от меня ничего, даже костей!
Что же такое случилось, что я очутился незнаемо, неизвестно где? Надо вспомнить! Надо! Я попытался напрячь всю свою память, все свои возможности, и, наконец, всё-таки вспомнил, кто я и откуда. Вся моя прежняя жизнь в одно мгновение пролетела перед моими глазами, действительно, как немое кино, и все слова там просто отражались, можно сказать, как просто всплывающие время от времени подсказки и так же плавно и незаметно исчезающие. И, наконец, я вспомнил этот день и это утро (а может, и не эти, а совсем уже другие), такие обычные в своём начале, вполне приятные и привычные, с обычными заботами и проблемами, но оказавшиеся такими короткими, и теперь такими далёкими и милыми.
