Хеймскрингла-00. ч 2 (продолжение)

— Что они говорят? — спросил король.

— Они нашли селение местных жителей, но оно сожжено.

— А что с продовольствием, нашли что-нибудь?

— Не успели. На отряд напали и, потеряв двух ипохавров и часть всадников, разведчики отошли.

— Усиль арбалетчиками и отправь снова.

— Уже сделано, Ваше Величество.

Седьмой король задумался. Стычку с боссонцами у первого же обнаруженного селения он не воспринимал всерьез — все сопротивляются поначалу, пока не ощутят его силу. Волновало другое — запасы продовольствия заканчивались, и надо было срочно организовывать отряды, которые занялись бы его добычей на месте, на территории Боссона. В лесах пикси провиантом его армию снабжали сами пикси, он заплатил им за это. Но сейчас армия покинула леса пикси... Королю не нравилось, что отсутствовали какие-нибудь, более или менее толковые, сведения о Боссоне. Это было из рук вон плохо. Скверно воевать с противником на его территории, не представляя ее. А воевать придется, иначе будут проблемы на обратном пути.

Еще накануне похода он требовал от штаба и его главы Ронаша сделать все возможное и невозможное, но начертить карту Боссона, однако... Трудности оказались непреодолимы. Боссон был территорией варваров и о том, что творится в глубине варварских земель, никто не знал. Ни жители империи, ни жители Синего Пураша, обитающие рядом с Боссоном. Ни даже купцы, которых дальше приграничных районов боссонцы никогда не пускали. И даже о том, что представляют собой эти земли — леса без конца и края, болота с гнилой водой и островками суши или голую безжизненную пустыню, тоже никто не знал. По сути дела, за пределами империи и Синего Пураша лежала неизвестная территория. И с этой территории, периодически, в империю и Пураш вторгались варварские отряды и целые орды, несущие смерть и разрушения... К сожалению, все, что штаб сумел выяснить, это: — название 'Боссон' обозначает несколько, наиболее близких к империи и Синему Пурашу, туземных племенных союза; и очертить примерное месторасположение этих союзов. И еще, самое важное — хоть приблизительно, но наметить проход к так называемым '4-м городам'.

Седьмой король усмехнулся.

— Не поиск летающих ипохавров или завоевание дикой, никому не нужной земли Боссона, как думают при дворе императора и в Пураше, а именно эти города цель похода за Западным Ветром...

По имеющимся у короля сведениям, "4 города", находящиеся толи в Боссоне, толи уже за пределами Боссона — на пустынном морском берегу, где ничего не растет и ничего не водится, как раз и добывали изумруды, рубины, сапфиры и опалы. Драгоценные камни, привозимые фейри, якобы с собственного острова, в города Синего Пураша и империю.

Ради этих 4 городов король нанял целую тысячу северных оллей, полностью опустошив казну Седьмого королевства, ради них он увел в поход большую часть черной пехоты, самые надежные свои войска. Другого выхода у него просто не было, ибо только олли и черные пехотинцы с оружием из чистого железа могли противостоять фейри, охраняющим эти города. А все остальные, наемники и союзники — горцы, пырья и прочие всадники на ипохаврах, а также белая пурашская пехота, нужны были только для Боссона и, по большей части, должны были здесь, в Боссоне, и погибнуть. Во славу короля и Седьмого королевства, либо по пути туда, либо на пути обратно.

Сам Седьмой король узнал о "4 городах" случайно, от бывшего солдата элитной черной пехоты, оставшейся в Великой травяной пустыне после разгрома кочевниками Карова, тогда наместника короля в Нижнем Красном Пураше. Попавший в плен солдат был продан торговцам живым товаром. Затем с рабским караваном прошел половину травянистой пустыни и на пиратских галерах был доставлен на рудники, занимающиеся добычей драгоценных камней. Солдату удалось бежать с рудников и унести с собой тайну настоящего месторождения сокровищ. Он благоразумно держал рот на замке, пока не добрался до родины, но оказавшись дома не выдержал... Когда королевские соглядатаи узнали о нем и доставили бывшего солдата элитной черной пехоты к королю, от него уже мало что можно было добиться. Беглый раб умирал и смерть глумливо хохотала над его искалеченным телом, с каждой минутой теряющем все больше крови, крови, вытекающей из нескольких ножевых ран на груди солдата. Но бывший подданый, все-таки, успел прошептать королю, где находятся рудники, на которых он работал. А в подтверждение его слов, в драной одежде беглого раба, обнаружили зашитый необработаный маленький изумруд.

— Кузаа, Кузаа!

Герцог обернулся на крик. Воин на крепостной стене, окружавшей селение-крепость, указывал рукой на дым, поднимающийся вдали над лесом.

Черный дым сигнального костра мог означать только одно.

— Тунах, — позвал герцог одного из старших дружинников. — Возьми воинов из ополчения, тех, что прибыли вчера, и пусть роют ямы вокруг крепости. Такие, как у имперцев, с кольями на дне. Потом, пусть их замаскируют и пометят, чтобы свои не вскочили. Седьмой король уже на нашей земле!

— Рарух, — герцог позвал еще одного дружинника, того самого, знакомого Лувэна. — А ты возьми пару десятков моих дружинников, найди Гууру — шамана, он скажет, что делать...

— Голова болит? — жалостливо поинтересовалась раска, насмешливо смотря на Расстригу.

Вариназ тяжело повел головой, кося глазом на воительницу.

Дорога неспешно катилась через поле. В низко нависшем, блеклом, с серыми облаками небе, посвистывали птицы. Под самыми облаками, распластав крылья, парил адер — хищная птица, не уступающая когтями и крепкостью клюва самому байбусу. Синевато-зеленая трава прогибалась под ногами ипохавров.

В отряде расов, шагающем рядом с едущими верхом послами беликов, насчитывалось, кроме Улы, Горлиды и Руды, соблазнившей вариназа, еще с десяток девушек-воинов, служащих предметом восторженных взглядов дружинников Кузаа. Позади уже осталось и селение — крепость Рукса, герцога рериков, позади была и небольшая речушка, которую преодолевали вплавь, но Расстриге, сильно перебравшему на вчерашнем пиру, все равно было тяжко. Пир продолжался целую ночь, и уйти с него нельзя было, уйти, значило оскорбить Рукса. А гвейры — вожди и именитые воины рериков, наперебой стремились выпить за знакомство с вариназом, никогда прежде ими невиданным. К утру гвейры попадали под лавки, но и Расстриге досталось. И потому чувствовал он себя сейчас препаршиво.

— Страсть к женщинам и дармовой выпивке, — наставительно произнес Куль-Неудачник, задирая длинные ноги перед очередной кочкой — отряд преодолевал низину, в сезон дождей, становившуюся примерным болотом, — до добра тебя не доведет. Помяни мое слово! Ибо, — и Куль указующе поднял вверх палец, — однажды с распухшей рожей и вздувшимся животом понесут тебя ногами вперед... — После этих слов Куль подобрал повыше полы своего, такого же, как у Расстриги, красного плаща — подарка Кузаа всем послам беликов, чтобы не выглядели голодранцами у рериков.

— Накаркаешь, тьфу-тьфу, — сплюнул Расстрига. — А еще побратим, юк тебя побери, называется!

Мальчишка Гунав, за время путешествия к рерикам, почти приспособившийся к езде на ипохавре, с интересом слушал диалог Куля, которого он боготворил — как великого мастера-лучника — с вариназом Расстригой. Услышав о побратимстве, мальчишка навострил уши — он знал, что побратим это даже больше, чем брат, но Куль и Расстрига такие разные...

Лувэн, которому уже основательно надоело задирать ноги перед каждой кочкой и он спешился и зашагал пехом, как и расы, по причине высокого роста, не использующие обитающих в Боссоне мелких ипохавров, тоже прислушался к перебранке руми и вариназа... Куль был хьядингом и Лувэн был в этом уверен, но чтобы стать побратимом сумасшедшего воина надо было...

— Надо было... — Лувэн задумался. Похоже, он не все знал о руми и вариназе. Побратимом хьядинга мог стать тоже лишь хьядинг, однако Расстрига... Или... У гушугов существовало братство Дважды рожденных. Тех, кто был отмечен печатью Неведомых и посвящен Нотару, богу смерти гушугов. Братство тех, кто однажды восстал из мертвых... Но это у гушугов. Лувэн слегка повернул голову, чтобы посмотреть на Расстригу и, неожиданно, наткнулся на его абсолютно холодный, изучающий взгляд. Взгляд, совсем не страдающего от похмелья Расстриги. Буквально, доля секунды и вариназ отвернулся. Но Лувэн успел 'зафиксировать' выражение его глаз.

— Лувэн-ап-Гер, — к Лувэну приблизился белоглазый Горлух, сын герцога расов, стоявший во главе полусотни воинов, идущих вместе с беликами, — я приглашаю тебя и твоих друзей разделить вечером с нами трапезу, — несколько высокопарно сказал он и добавил, — и рассказать нам все, что вы знаете о Седьмом короле и его армии.

Лувэн согласно кивнул головой, но сразу предостерег, помня, что Куль и Расстрига не только послы беликов, но и имперские шпионы: — Я не ручаюсь полностью за руми и вариназа, они свободны в своем выборе... — И Расстрига, кажется, особенно, — про себя подумал Лувэн... — однако думаю, что и тот и другой согласятся. — Лувэн ухмыльнулся и, все же не удержался и добавил: — Особенно Расстрига!

— Согласятся, согласятся, — обронил Куль, слышавший предложение Горлуха, — чтобы Расстрига не согласился на дармовщину? Я такого не помню!

— Ну, вот,— как ни в чем не бывало, словно и не он только что наблюдал за Лувэном, проворчал, убедительно опять мучающийся после вчерашнего, вариназ, — меня крайним сделали. Ты, лучше, Куль, посмотри на девушек. Или, лучше, на одну из них...

Куль и старший дружинник Урвай, одновременно развернулись на спинах своих ипохаврах и взглянули на расок.

— Точно, — произнес Урвай, — синеглазая глаз не сводит с Лувэна. — Иэх, — со вздохом уронил он, — мне бы такую... Назад на 10 лет вернуться и все иначе сделать...

Урвай никогда не рассказывал Лувэну свою историю, но Лувэн знал, что Урвай не белик по происхождению и пришел к Кузаа откуда-то издалека...

— Гоп-гоп-гоп! Гушак поскакал! — закричал, вырываясь вперед, один из дружинников Кузаа. Несколько всадников на ипохаврах — из рериков, которые двигались позади расов — сунув пальцы в рот, озорно засвистели.

Низкорослые, кривые, покрытые темной, похожей на чешую, корой деревья постепенно сменялись колючим кустарником, перемежающимся с зарослями высокой, по пояс гушугам-пехотинцам, травы.

— Что случилось? — Седьмой король, окруженный десятком оллей, давящих своими огромными, обутыми в кожу ледовых утхов — огромных северных животных, ножищами кустарник, подьехал к Рыжему Куму. Сзади, за оцеплением оллей, топтались вестовые и трубач. Еломан всадников, окруженный десятниками и сотниками, встав на спину своего ипохавра, орал, почем зря, на командиров. Увидев короля, Рыжий Кум гаркнул столпившимся возле него всадникам: — Все, делайте, что хотите, но заставьте их двигаться! — И, опустившись на попону, покрывавшую спину ипохавра, приветствовал Седьмого короля: — Ваше Величество...

Альбинос, любимец короля, пыхтел, переступая с лапы на лапу.

— Ипохавры шарахаются от болота, — сказал Рыжий Кум. — А Шустрик серебрянные стрелы бережет, юк его подери!

Вокруг стоял монотонный шум, не слишком громкий, но постоянный. Мимо короля и Рыжего Кума шла пехота, черная королевская и белая из Пураша. Доносились голоса вариназов, пыхтели ипохавры, мелькали в стороне, среди низких деревьев, шапки горцев-наемников. Горцы не признавали никакого строя и двигались беспорядочной ордой, на ходу отбивая ладонями ритм на маленьких барабанах, имеющихся чуть ли не у каждого второго из них. При этом они еще умудрялись петь и танцевать.

Седьмой король направил ипохавра вперед. Рыжий Кум пристроился сбоку к королевской свите.

Через несколько сот метров, король увидел черное, раскинувшееся во все стороны болото. А на его берегу целое столпотворение. Огромная масса всадников на ипохаврах сгрудилась на краю темной вонючей воды, и от этой массы, то становясь тише, то снова поднимаясь до громкого, шел непрерывный гул. Между всадниками, крича друг на друга и на ипохавров, сновали с ветками и связками прутьев в руках вариназы из команды Шустрика.

Король придержал своего любимца — альбиноса.

От толпы на берегу отделились несколько вариназов, и бегом направились к королю. Олли сомкнулись вокруг короля.

— Ваше Величество, — Шустрик, командир вариназов, запыхавшийся и тяжело дышащий, с несколькими старшинами вариназов остановился перед щитами оллей.

— Говори! — произнес король.

— Мы проложили гать, но на болоте морок...

— Кто на той стороне? — перебил Шустрика король.

— Пырья и арбалетчики из авангарда.

— И что там? — спросил король.

— Ваше Величество, мои вариназы только прошли болото вместе с пырьями туда и вернулись обратно. Пырья ушли дальше с лазутчиками, а арбалетчики, согласно вашему приказу, остались охранять подступы к переправе.

Король обернулся, справа и слева подходили к болоту и останавливались сотни черной и белой пехоты.

Еломан всадников выдвинулся вперед.

— Смотрите, Ваше Величество!

Седьмой король повернулся к болоту и напряг зрение, даже было потянулся к висевшему на перевязи биноклю... На болоте что-то происходило. Сбившиеся в кучу всадники Рыжего Кума отодвигались от болота и только вариназы продолжали суетится возле его края. Король поднес к глазам бинокль. Спины всадников мешали рассмотреть, что происходило на болоте, но, вот, один из командиров всадников, заметив короля, догадался очистить проход к воде и король увидел...

Болото вспучивалось. Темный столб грязи вырастал из болота, на ходу преобразуясь в огромную звериную морду с оскаленной пастью. Раздвигая черную мутную жижу, из болота лез гигантский монстр.

— И так каждый раз, стоит только войти в болото кому-нибудь, — произнес, обращаясь к королю, командир вариназов. — Пырья сразу распознали, что это морок, еще до подхода моих вариназов. Но даже лазутчики долго не могли заставить себя войти в болото.

— Используй стрелы, Шустрик, — приказал король. — Я разрешаю!

— Ваше Величество, — к королю, в сопровождении командира арбалетчиков Тонаса, а также Пятого Аруна, временно возглавляющего отряды, занимающиеся продовольствием для армии, на своем ипохавре спешил Ронаш.

— Пропустить! — отдал приказ король и, окружающие короля олли, расступились.

— Ваше Величество, — Ронаш склонил голову перед королем — только варвары не склоняли головы перед королем.

— Каковы потери за эти дни? — спросил король.

— Незначительные, — ответил начальник штаба, — но есть другая проблема и она требует немедленного решения.

— Я слушаю! — Седьмой король в бинокль смотрел, как Шустрик, раздав всадникам стрелы с серебряными наконечниками, выстраивал их в линию напротив болота.

— Мы не можем обеспечить армию едой!

— Я знаю, — продолжая смотреть в бинокль, сказал король, — и что?

— Отряды, посылаемые за продовольствием, — быстро заговорил Ронаш, — привозят его слишком мало. Поселения местных жителей сожжены, никакой еды, ничего, что можно использовать, как еду, найти в них невозможно. Добровольцы-охотники также не могут снабдить армию, боссонцы разгоняют все зверье перед ними, а самих охотников поджидают в засадах. После исчезновения трех отрядов, мы увеличили их численность. Отряды перестали исчезать, но теперь они сами, своей численностью, распугивают животных... — Ронаш замолчал, вздохнул, потом продолжил: — Вчера пырья вынюхали укрывшихся на болоте местных жителей. Но, пока разведчики добрались до них, несколько солдат утонуло, а туземцы утопили в болоте все, что у них было, и ушли по болоту налегке. А потом появились боссонцы. Нападение отбили, но погибло еще часть солдат, и из них двое пырья. Сегодня, с утра, обнаружили еще одну группу местных жителей, прячущихся на болоте. Но с тем же результатом. Туземцы предпочитают гибнуть, но ничего не отдавать. Они заманивают солдат в болото, уничтожают свое имущество, и затем уходят, если удается, по болоту дальше. А возникающие тут же, словно из-под земли, боссонские отряды убивают наших солдат, в первую очередь стараясь добраться до следопытов-пырья.