| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
ж) Пресса
По специальности, научная и научно-популярная периодика на социально-психологические темы, так же — юридическая, политическая; развлекательная
з) Темы разговора
В силу довольно широкого круга интересов может поддерживать разговор практически на любую тему, кроме узкоспециальных. Охотно говорит об оружии; так же — обсуждает литературу и фильмы; может вести "интеллектуальные беседы", говорить "ни о чём"
и) Досуг
Чтение, просмотр фильмов, реже — телепередач; посещение баров, ресторанов; азартные игры
к) Одежда, обувь, причёска; усы, борода; очки; украшения; используемая парфюмерия
Ок. 80% всего свободного времени носит форму (в парадном варианте — со знаками различия, беретом); в остальное время обычно носит одежду военного образца или спортивного стиля ("джинс", "сафари") хорошего покроя и уровня пошива, из обуви — ботинки или кроссовки; одежду выбирает придирчиво, ориентируясь на высокое качество кроя — пошива
Волосы стрижёт коротко, иногда обривает голову наголо
Может отпустить небольшие усы.
Может носить солнечные очки-"хамелеоны" (предпочитает тонкую металлическую оправу)
Украшения:
Может носить металлические цепочки, браслеты, но в целом к украшениям равнодушен
Активно пользуется лечебно-профилактической и сан-гигиенической парфюмерией и косметикой высокого качества (мыло, гели для душа, кремы для/после бритья, дезодоранты, одеколоны); предпочитаемые гаммы запахов — хвойная и цитрусовая.
Предпочитаемые цвета:
Белый, пастельные, красный холодных оттенков — бордо, кумач)
2. Национализм
Не является националистом. Учитывая при общении т.н. "национальный менталитет", оценивает партнёров по общению, опираясь на личные качества. Временами проявляет интерес к национальным культурам вообще, сравнивает традиции, обычаи и т.п. В случае необходимости может вспомнить, что он — "русский" или "еврей"
3. Отношение к себе, мнение о себе
Критическое, требовательное; адекватное, высокое
4. Увлечения, хобби
Чтение, психология
— Избегаемые места, ситуации, виды деятельности
— Умения
Убеждать; выстраивать логические цепочки, обосновывать, придавая ироническую окраску; руководить вообще; хорошее пространственное воображение: легко читает чертежи, схемы, представляет конструктивные особенности; играть в карты, особенно — в преферанс и подобные игры; склонен к структурной лингвистике
— Странности, особенности поведения, слабости
Перепады стиля общения с подчинёнными в боевой/деловой обстановке (очень жёсткий стиль руководства) и на отдыхе (сильное смягчение, но под постоянным контролем); подчёркнутая простота внешнего облика (отрицание любых украшений) при высоком качестве используемых предметов обихода
— Поведение в нетрезвом виде
Постоянный самоконтроль, усиливающийся по мере повышения количества выпитого: полностью контроль никогда не теряется: речь становится сдержаннее, стиль поведения — жёстче
— Поведение в экстремальной ситуации
Выжидание с поиском "слабых мест" противника и последующим "контрударом" в максимально жёсткой форме и в минимальные сроки
— Поведение в группе
Стремление к лидерству; если цель достижима при наличии другого лидера, возможна "передача бразд правления" в руки "конкурента" (с сохранением контроля над ситуацией); стремится к разумному руководству группой
11. Приоритетная мотивация
При наличии чётко поставленной задачи приоритетной мотивацией является достижение цели любой ценой
1. КАПА
Капа — Вовка Капасовский — сидел за партой и пытался сосредоточиться на математике. Получалось с большим трудом: климат Меланполя к учёбе вообще располагает не слишком, а тут ещё и гудение кондиционера жёлтой сборки, заглушавшее объяснения педагога, и мысли о том, как подработать в субботу-воскресенье, и злость на жизненные обстоятельства, так по-сволочному подставившие его.
Когда тебе десять лет, и ты разом теряешь всех родственников и остаёшься один, как перст, наедине с жизненными проблемами, то очень легко сломаться. Вовка не сломался тогда: в десять с небольшим лет подобные потери осознаются с трудом, кажется, что всё это — нелепая шутка или глупый затянувшийся сон, что проснёшься, и всё нормализуется, а пока надо жить по законам сна; и он жил по законам сна.
Он спокойно перенёс устройство в детдом, доучился год, даже закончил пятый класс вполне прилично, без "троек". Лето прошло тоже без особых эксцессов, а осенью судьба нанесла очередной удар разводным ключом по темечку.
Впрочем, сначала казалось, что повезло: именно тогда набрала силу акция "Евреи — в землю Израиля" под лозунгом "Вернём еврейским детям-сиротам землю их предков!". В Маклайске, как и в других городах Республики, сирот хватало, а администрация детских домов всегда не прочь сплавить на сторону всякий лишний рот... Вовка вместе с ещё шестнадцатью обитателями того же приюта упаковал вещи и под присмотром двух незнакомых учителей был отправлен в столицу. Здесь их поселили в трёхзвёздочный отель (организаторы акции действовали с размахом, сняв гостиницу целиком на месяц), раскидали по этажам и номерам, смешали с несколькими сотнями таких же, — разновозрастных, семитского вида и не очень, более или менее интеллигентных, но одинаково обездоленных, — до поры.
Везение кончилось быстро. Отбор шёл по старинному принципу: "иудей или дитя еврейки". К религии Капа был абсолютно индифферентен: ни отец, ни мать, ни дед никакой просветительской работы с ним на этот счёт не вели; ни в синагоге, ни в церкви он никогда не бывал... В общем, сказались остатки ещё советского атеистического воспитания. С национальностью по материнской линии тоже прокол вышел. Евреем был отец Вовки — Лазарь Соломонович. А вот с материнской стороны, хоть убей, ни капли еврейской крови! Так и остался Капа за бортом корабля, увозившего еврейских детей в Землю Обетованную...
Таких "неудачников" набралось около сотни, и что с ними делать, никто толком не знал. Кого-то, у кого нашлись родственники, вернули на их прежние места обитания. У Капы родственников на Островах не осталось. В Маклайске его тоже не ждали. И в этом он был не одинок: около трёх с половиной десятков таких же, как он, со скрипом распихали по детским домам Меланполя.
Второй "облом" также мог бы подкосить и человека постарше, но Вовка оказался крепким орешком: он опять выстоял. Очутившись в школе и обнаружив, что за полгода бюрократической волокиты, в которую его втравили взрослые, сверстники ушли вперёд, он не сломался, а стал налегать на учёбу. У него была цель — догнать лучших в классе: он просто не привык плестись в хвосте.
И вот тут обнаружилось то, что было хуже всего. В одном классе с ним сидели ребята разного возраста и очень разных жизненных обстоятельств; были те, кто спал с ним в одной комнате и ел за соседним столом, — детдомовские, интернатские; были из благополучных семей, даже из семей военных. Установки у них были тоже разные: от упёртости до полнейшего пофигизма. У Капы сохранилась установка, данная родителями ещё до школы: Вовка знал, что поступит в ВУЗ, не знал лишь, в какой. Поэтому, отстав на полгода, он закусил удила и стал догонять лучших. А когда наверстал упущенное, то вдруг оказалось, что здесь его рвение никому не нужно. Он учился теперь лучше всех детдомовских и многих "благополучных", он за три месяца добрал материал полугода, но не услышал ни одного доброго слова по этому поводу. Учителям не было дела до приютских, — ни до хороших, ни до плохих. Пожалуй, на "плохих" обращали даже больше внимания. Тех, у кого были родители, хвалили и ругали; сирот ругали, — если был повод, — и игнорировали во всех других случаях. Почему? — Этого Вовка понять не мог и растерялся.
Потом сосед по комнате, Игорь Цыганов — Гарька Цыган, — объяснил ему:
— Чё ты рыпаешься? Всё равно нам ничего не светит.
— Как "не светит"? — не понял Вовка. Он словно вынырнул из своих мыслей и целей и обнаружил, что погружался где-то в совсем другом месте.
— После детдома ты будешь либо работягой, либо матросом.
— Я буду поступать в Университет, — отрезал Капа.
— Ага. Тебя там так и ждут, — осклабился Цыган, — прямо с распростёртыми объятиями, — и добавил уже серьёзно: — В ВУЗ после детдома не попасть, и не мечтай.
Он был старше Капы на два года, но сидел в том же классе. В своей группе в детдоме Игорь был тираном средней степени тяжести, но на Вовку не наезжал: тот мог дать списать, а иногда — объяснить доходчиво, что тоже весьма ценилось.
— Так что "ботань" — не "ботань"... — Цыган не закончил фразу, предоставляя Капе самому сделать вывод.
Вот тогда у Вовки и опустились руки. У него исчезла цель в жизни, и он растерялся. Наверное, это продлилось бы недолго. Поразмыслив на досуге, он решил бы, что лишним образование вряд ли будет, тем паче, что уже теперь стриг купоны со своей учёбы. Но сейчас, сидя за партой, он слушал математика лишь по привычке, переживая события последних дней.
Позавчера у него был день рождения. И в первый раз за свою недолгую жизнь он не проснулся в этот день от запаха пирогов, не нашёл под подушкой подарка... И только сейчас до него по-настоящему дошло, что все события, начиная с того страшного майского дня, — увы, не бред, не сон, а самая, что ни на есть реальность, и что в этой реальности надо как-то жить и пробиваться, а как — он не знал: сложновата задачка для одиннадцатилетнего пацана...
Похоже, его развезло бы прямо на уроке, но вдруг дверь класса распахнулась, и вошёл Козьма Борисович, директор школы. У директора не было привычки здороваться с учителем, в класс к которому он входил, однако его самого приветствовать было необходимо. Класс, нехотя, поднялся. Постепенно стало тихо, лишь натужно гудели кондиционеры.
— Вернули нам. Нашу радость, — без предисловий сообщил директор, обращаясь не к математику Сан Санычу и не к классу, а куда-то в пространство. — Заходите. Самые умные. Вундеркинды.
В класс вошли два пацана на вид чуть старше Вовки. Переминавшиеся около своих парт шестиклассники (Козёл Бараныч, как за глаза звала директора вся школа, и не подумал усадить класс) встретили вошедших сдержанным шумком, — громче шуметь при начальстве не стоило. Директор проводил прибывших пустым взглядом, проследил, как они побросали сумки около свободных мест на задней парте, и вышел, не закрыв за собой дверь.
Математик задумчиво посмотрел в спину удалявшегося Козьмы Борисовича, тихо подошёл к двери и прикрыл её. Класс облегчённо выдохнул, как один человек, народ стал плюхаться на места, шумок, которым встретили "вундеркиндов", перерос в шум. Атмосфера разрядилась и стала абсолютно нерабочей. Сан Саныч с тяжёлым вздохом — "Ну-ну, встреча на Эльбе!" — посмотрел на часы, махнул рукой и уткнулся в журнал.
По реакции класса Вовка понял, что пришедшие не были "новенькими", — их здесь явно знали, — и теперь гадал, где их носило несколько месяцев, и что означали непонятные слова Козла Бараныча: отдыхали? пытались куда-то поступить? Парту, за которой сидели два загадочных для него объекта, облепили пацаны, народ вполголоса проводил пресс-конференцию. Девчонки, не покидая своих мест, косились на "конференц-камчатку" издалека.
Математик заполнил журнал, снова вздохнул и стал записывать домашнее задание.
— Отвлекитесь, — он постучал мелом по доске, привлекая внимание, — запишите на дом. Не говорите потом, что не слышали. Розов и Вешнин, к вам это тоже относится.
По-видимому, "Розов и Вешнин" — были фамилии вновь прибывших. То есть, математик знал их тоже. Вовка вынырнул из своих мрачных мыслей, ему уже было интересно, что за этими событиями стояло.
* * *
К его удивлению оба кадра оказались детдомовскими.
Перед отбоем "пресс-конференция" повторилась в расширенном варианте. Пацаны наперебой расспрашивали обоих, но отвечал на вопросы преимущественно один, — Илюха Розов, Вешнин отмалчивался.
— Нам, братва, ещё повезло, — разглагольствовал, размахивая руками, Илюха. — Кто поначалу так дурит, как мы с Михой, тех просто назад отфутболивают, как нас сейчас. Потому, что мы ничего пока не знаем... такого... секретного. Да ещё потом, осенью — на следующий год — могут снова дать попытаться поучиться, это пока не окончательный отсев. А вот если ты сначала ничего себе учишься, а потом дурить начнёшь, то вот тут тебе...
— Что? — спросил Цыган. — Покоцают?
— Не сразу, конечно, — Илюха понизил голос, — сперва ещё проведут воспитательную работу: в наряды погоняют, в карцер там... А ла гер, ком а ла гер...
— Ты чё ругаешься! — восхищённо выдохнул кто-то из младших.
— Молчи, дурень, это "на войне, как на войне", — изрёк Цыган, — фильмы смотреть надо внимательнее. Давай, ври дальше, что там после карцера? Порка?
— Я не вру, мне старшие рассказывали, — обиделся Розов, — а они сами видели, знают...
— Ладно, валяй, рассказывай!
— У них учат стрелять, да?! Сначала — по деревянным мишеням, потом — по живым. Вот для того, чтобы умели по живым, этих двоечников, на кого ни наряды, ни карцер не действуют...
— Врёшь. Такого не бывает. Им же отчитываться, — недоверчиво сказал кто-то, впрочем, с сомнением в голосе.
— А перед кем отчитываться-то за нас? Мы же детдомовские, от нас, вон, и школа, и интернат только избавиться рады. А они потом пишут наверх: погиб, мол, на боевом посту, — и никто не будет разбираться, что его вместо мишени поставили, — все притихли, переваривая жуткую информацию. Выдержав выразительную паузу, Илья продолжал: — Они, конечно, каждого не к своей роте ставят, а к другой, к своей нельзя, совсем озвереют...
— Да уж куда больше-то!..
— Есть и ещё: у них обучают из горящего танка спасаться; так обвяжут двоечника бутылками с зажигательной смесью — и под танк. Тоже экономия, хоронить уже не надо... А ещё...
— А если в это время не нужны ни мишени, ни под танк, то что? — Цыган задвинул малышню и просто впился горящими глазами в Илюху. Тот хмыкнул:
— Они всегда нужны. У них круглый год учения да тренировки. В каникулы — игры военные в лагере. Но иногда могут повару отдать.
— В смысле?
— На мясо. Там повар — папуас... или — яли, что ли... Он, говорят, людоед, ему иногда надо человечины, вот ему и отдают таких, но это редко, раза два в год, он же их один ест...
— Заврался ты, Роз, — уверенно сказал Игорь. — Ну, мишень, ну танк, но чтоб на мясо...
— Да я этого Бэзила сам видел! — Илья гулко двинул себя кулаком в грудь (этот довольно нелепый для двенадцатилетнего пацана жест должен был, по-видимому, придать веса его словам). — Чёрный, как вакса, лохматый, страшный... но готовил хорошо.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
