Это было давно, тогда все люди севера еще были вместе, как единый род. Не как сейчас, когда пришли последние времена! Свободные северяне хотели освободить своих пленных братьев. Но в крепости Холодного Огня, кроме надсмотрщиков с бичами, были еще и южные вооруженные воины. Стена крепости была высока, из крепких бревен, из стволов огромных деревьев. Огонь бы не взял эту стену, так отсырела она от близости океана. Высокие ворота были крепко заперты и под охраной. В стене были бойницы, и южные воины днем и ночью следили, чтобы никто не мог подойти к стене на расстояние полета стрелы. Лес возле крепости был вырублен, незаметно подобраться к стене было невозможно.
Но вот однажды на исходе зимы какая-то женщина-бродяжка стучится в дом вождя племени оружейников. И что же она просит? Сковать самое крепкое и острое оружие и продать его надсмотрщикам над рабами. Вождь решил, что она лишилась разума. Но он не знал еще, до чего бывают хитры женщины и как умно они умеют погубить того, кто причинил им зло. Та женщина была захвачена в рабство, но ей удалось сбежать из крепости Холодного Огня. Невольников неусыпно стерегли и страшно наказывали за побег, если ловили. Но однажды рабы строили причал, на океане поднялась буря, и рабам разрешили вернуться в крепость. Только эта женщина осталась на берегу, и в зимнем тумане никто не видел ее. Она стояла на холодном ветру, и ледяные волны били ей в грудь. Ведь у нее ребенок остался в родных краях. Ты медведицу удержи, когда ее с медвежонком разлучили! Наконец ветер стал таким свирепым, что даже стражи ушли с городской стены: тогда обрела она свободу. Недолго прожила она после этого, но успела отомстить тем, кто обесчестил ее.
Вот что рассказала она. Ночами надсмотрщики брали ее для забав, и она узнала, каков их нрав и о чем они помышляют. А мечтали они об одном: самим стать хозяевами крепости. Ибо надсмотрщики были ненасытны и неблагодарны, хотя выбраны для лучшей доли. Жаловались они друг другу, что весь день им приходится бегать с бичом и орать так, что у самих уши болят. И ночью бедному надсмотрщику отдыха нет. Надо следить, чтобы никто из рабов не сбежал в темноте или не замыслил мести. И все рабские проклятья достаются не работорговцам, а надсмотрщикам — как бы эти проклятья не свели их безвременно в могилу или не лишили мужской силы! У работорговцев пища такая, что один запах лишает ума, у них сладкое и пьяное южное вино, и забавляются они с самыми красивыми из невольниц. Напасть бы на этих них, перебить, да самим занять их место. Но хозяев охраняют вооруженные воины из их народа. А надсмотрщикам даже ножей не дают. Они ведь тоже рабы, хотя и на почетной ленивой должности.
Тут оружейникам стало ясно, какую месть задумала та женщина. Они сковали вооружение из лучшего металла и повезли его к океанскому берегу, к этой неприступной крепости. Там продали его надсмотрщикам над рабами — те предложили в уплату краденое у хозяев золото. Оружейники не торговались, ибо золото им было не нужно.
А надсмотрщики видно решили, что это боги наконец решили им бедным страдальцам помочь. Та женщина рассказывала, что надсмотрщики не умны, ибо слишком смышленым хозяева боятся давать власть. Не увидели надсмотрщики никакой хитрости в том, что сделали оружейники. Лишь стемнело — за высокими стенами раздались крики и лязг оружия. Потом воины и надсмотрщики бились на стенах и сбрасывали друг друга вниз.
Северяне-надсмотрщики оказались в бою сильнее южных воинов! Распахнулись тяжелые ворота. Командир крепости и его приближенные, на своих быстрых конях, во весь опор помчались к лесу. Но надсмотрщики стали стрелять из бойниц и перебили всех. Хотели они, чтобы их бывшие хозяева погибли, и чтобы в тайне осталось все, что случилось в ту ночь.
Потом был пожар, потом победа, праздник! Надсмотрщики же и правда оказались без большого ума — та женщина не ошиблась. Захватили хозяйское вино и перепились. Даже ворота забыли закрыть. А может быть, каждый боялся, что пока он будет закрывать ворота, остальные успеют поделить добычу и вино без него.
Пока они отсыпались после победного пира, наши люди вошли в крепость. Эта твердыня была будто из древнего сказания, суровая и грозная, но прекрасная мощью своей. Северяне поднялись на самую высокую сторожевую башню, чтобы увидеть океан до самого края его. С ним была та женщина-бродяжка. На башне жили голуби. Бывшей невольнице стало жалко пленных птиц, и она открыл клетку. Она думала, что голуби вернутся в лес, к своим птенцам, а они всей стаей полетели вдоль берега, к югу. Уже взрослым я узнал, что южане с птицами передают вести друг другу. Ибо давно их племена живут на земле, и они научились заставлять служить себе все, что есть под солнцем. Видно голуби прилетели к тому, к кому должны они были прилететь... а он догадался, что неспроста у них нет письма на лапке. Не успели еще победители-надсмотрщики выпить все запасы вина, а в крепость Холодного Огня уже явился большой отряд воинов.
Но они не стали предавать надсмотрщиков смерти. Ибо южане умеют из всего извлечь пользу. Они выдрали своих бывших слуг бичом и выгнали в наши земли, оставив им оружие. Южане все делают, чтобы нас ослабить. Чтобы они могли на нас нападать, а мы на них — нет. Вот и выпустили к нам этих нелюдей, что хуже ядовитых змей.
Они ведь у хозяев разожрались до драконьих размеров. Работать не умели, да и не хотели. У хозяев вся их работа была запугивать и обманывать. Этого умения они не растеряли. Ну и безжалостны, и рука у них тяжелая — за это и выбирали их в надсмотрщики. Когда их выгнали, сначала они жили тем, что дань собирали с самых робких и простодушных. Но никто из сильных и уважаемых людей не хотел впускать их в свой дом. Их прозвали Битыми Псами, и когда кто-нибудь из их своры приходил свататься к девушке, его встречали боевые топоры людей ее рода. Но скоро эти разбойники нашли себе друзей, чародеев лесных. У тех колдовство было робкое, они не знали всех тайн зельеварения. Ведь тайны самых могущественных растений оберегает Смерть: высшая власть исцеления принадлежит убивающим ядам... если знать, как ими пользоваться. Но не на себе же их пробовать! А когда зельевары вошли в союз Битыми Псами, те стали давать им пленных, чтобы испытывать ядовитые травы и ягоды. Так они породнились, сплелись между собой как клубок змей во время змеиной свадьбы. Теперь их племя называется Колдуны, и разрастается оно быстро. Многие идут к ним в наемники, увеличивая их войско. А иная женщина за честь сочтет, если колдун, морда кабанья, сделает ее одной из своих жен. Иное их имя — Мертвоглазы. Ведь хозяева выбирали в надсмотрщики тех, у кого взгляд безжалостный, ледяной. А Битые Псы потом таких же принимали в свое племя.
Все повадки они переняли от своих южных хозяев. Хитры и ленивы. Солнце ненавидят, кожу хранят в белизне, ибо в странах юга чем человек знатнее, тем больше времени проводит он в тени, и тем меньше его лицо вызолочено солнцем. Только многие Битые Псы забыли, отчего их отцы избегали выходить на солнце, и теперь уже боятся увидеть даже его отблеск в вечернем зимнем небе. А поклоняются они Змее — ведь она похожа на бич надсмотрщика, коварна, ядовита и живет в темных подземных норах.
Прошло много лет, и узнали они от кого-то, что неспроста оружейники продали им оружие. Дознались, как наши люди перехитрили их. Сами были уже стары, но воспламенили своих сыновей для мщения. Да только Битые Псы трусливы, не пойдут в бой, если есть хоть малая опасность шкуру поцарапать. Оружейники держали их на расстоянии стрелами и дротиками. Тогда Мертвоглазы наловили в лесу волчат. Отобрали самых крупных, сильных и драчливых. А потом сделали с волчатами то же, что когда-то хозяева сделали с ними самими. Растили их в неволе, натравливали на пленников, приохотили к человеческому мясу. Хорошо кормленные, волки ростом и силой превзошли лесных волков. Эти волки охотиться не умели, зато людей не боялись, были натасканы бросаться на них. Ночью они ворвались в селение, как стая злых духов, а за ними, поодаль, крались их хозяева. С волком можно справиться, ударить его ножом, когда он хочет вцепиться тебе в горло. Но Мертвоглазы научили свое зверье перегрызать человеку правую руку — ту, что держит оружие. Так и победили, не в честном бою, а хитростью и зубами волчьими.
Всех мужчин они убили, старым женщинам перерубили ноги и бросили умирать. А молодые женщины и дети были захвачены в рабство. Только меня спас мой дядя Храбрый Бык. Он был еще отрок и по молодости не вышел на поле боя, не встретился с волками. Ему было двенадцать лет, но рука у него была сильная, удар быстрый и уверенный. Ибо его обязанность была испытывать новое оружие. Как только кузнецы придумывали особый сплав или способ ковки, они ему давали клинок на испытание. Храбрый Бык рубил им разные сорта дерева и оленьи кости, чтобы проверить на прочность. Он бросился на Битого Пса, который хотел меня схватить. Крикнул, что врагу победа дорого достанется, и меч блестел в его руке как молния! Битый Пес видно трус был, как и все их племя. Пока он думал, нападать или нет, мы успели убежать и спрятаться в лесу. Храбрый Бык вырастил меня, а теперь и он погиб. Из всего племени оружейников на свете остался только я. Только ковать не выучился. Ведь это знание тайное и передается лишь сыновьям, а моего отца убили. В юности я был охотником, как люди из рода матери моей. Потом бродил по земле, хотел встретить людей, подобных нашим храбрым оружейникам... но не нашел. Уже взрослый, узнал от одного хвастливого Битого Пса, как они смогли справиться с нашим племенем. Хотел отомстить им, но не мог.
Рейг бы еще долго рассказывал про сражения. Но я спросила его: раз ты все знаешь про племя Колдунов, скажи, отчего их женщины красивее нас? Рейг ответил, что они выучились изготавливать цветные притирания для лица, да и многие другие хитрости знают для улучшения своего облика. Даже цвет волос умеют менять. Ведь для них красота — как оружие для воина. Они не имеют постоянного мужа, а дерутся за вождя или кого-нибудь из его своры. Женским ремеслам их не учат, зато о сердце мужском они знают больше, чем сами мужчины знают о себе. Но Рейг сказал, что он бы такую никогда бы ее к себе и близко не подпустил, застрелил бы из лука. Эти красавицы сами делать ничего не хотят, требуют себе рабынь. Изводят их ором и визгом, а то и избивают. А у Рейга мать и сестры были уведены в рабство, и горько ему было думать, что им пришлось такой вот бабе прислуживать. Поэтому колдовских красавиц он ненавидел и всегда мечтал осчастливить бедную рабыню. Да и хотел, чтобы женщина любила его всем сердцем, а не спала с ним только чтобы получить в дар невольницу. Потом сказал Рейг еще, что подругу себе выберет не за цвет волос. За что выберет, не сказал.... Зато снова пригласил меня помочь ему одолеть чудовище Гранса:
— Эй, Ифри, хоть я и не богатый колдун, но отчего бы тебе не поплыть со мною за море? У тебя ведь же тоже вся семья погибла, а мы их спасем.
Я никогда не видела океана и спросила, какой он. Рейг мне ответил прямо и без обману:
— Люди говорят: океан — он как жизнь. Ласковый у берега, качает тебя, будто руки матери. Озорной, задиристый чуть подальше. Сначала играет с тобой, потом бьет тебя соленой волной, будто хочет подраться, померяться силой. Потом несет неизвестно куда — как в юности. И боязно, и весело. Потом все тяжелее и тяжелее плыть по его крутым валам, и хочется вернуться назад. Наконец приходит страх смерти, до облаков достают огромные седые волны, и нет больше надежды в сердце. Ты веришь, что уже близок иной, неведомый берег, но ты не знаешь, светел он или страшен.... или его и вовсе нет. Ибо никому неизвестно, есть ли что-то за тем дальним краем, где кончается океан. Такова и наша жизнь: никто не знает, есть ли за ее пределом иной мир, или она обрывается в глухую пустоту. Страшен океан в середине своей, но у берега его синяя вода сверкает на солнце, лижет твои ноги как верный пес, хочет заманить тебя в плаванье. Когда наши прадеды наших прадедов вышли в первый раз к океану, они увидели, как синие белогривые волны весело качают обломки бревен. И дали они океану имя: Сам-с-Собой-Играющий-Океан. А потом они узнали, что бревна эти — с разбитых кораблей, и что веселые волны играют не только бревнами, но иногда и мертвыми телами. И что в иные дни они становятся похожи на холодный расплавленный металл и бросаются на берег как стая волков на кровавый след. А в пору зимних бурь бывают они огромными и ледяными, и поднимаются к небу подобно заоблачным скалам. Способов убивать океан знает больше, чем самый искусный палач. Так говорится о нем в моряцкой песне: Он сильнее и злее зверя,
Он бьет об острые скалы,
Холодом губит и страхом,
Морит голодом, сушит жаждой,
Умерщвляет в песках зыбучих,
Или топит в своих глубинах
И отдает на съеденье
Чудищам, что породил он.
Послушав таких песен, наши моряки плавают только вдоль берега. Да и то боятся, и приносят жертвы волнам и морским чудовищам.
Я сказала Рейгу, что дала моему отцу клятву не ввергать себя в опасность. Не могу плыть через океан.
Рейг ответил, что он со своих дочерей такого обещания брать не стал. Но он детей иметь не собирался, поэтому не ему было решать, как дочек воспитывать. Обещала так обещала. Сказал мне, что дома меня ждет трусихино счастье. Что я найду себе самого трусливого мужика, а еще лучше — зайца. Что мы с зайцем будем до конца дней своих жить, счастливо упрятавшись вдвоем-рядышком с головою под одеяло. И что умрем мы от испуга при встрече с мышонком в кладовке. Рейг сказал мне: ладно, проводи меня хоть до моего тайника. Надо же мне моими драгоценностями перед кем-то похвастаться, прежде чем я отдам их в обмен за лодку. А потом ступай домой, бросай меня одного-одинешенька. Я знаю, что у женщин сердца и совести нету, так что прощаю тебя за отказ. Я же все равно поплыву, раз решил.
Серые глаза Рейга посинели и погрустнели. Сердце у меня было, и Рейг мне нравился. Но за океан плыть с ним я все равно не хотела. Ибо мудрому отцу обещание дала. Однако согласилась посмотреть драгоценные каменья. Ибо в этом никакой опасности не видела.
Тайник был в песчаном склоне оврага, в лисьей норе. Рейг развел костер из сырых веток, чтобы дым отпугнул лису, и она не укусила бы его за руку. Достал из норы обрубок дерева, выдолбленный изнутри. В нем была спрятана меховая сумка из шкуры, снятой с медвежьей лапы, а в ней — золотые монеты и цветные камни. Рейг отобрал у меня верхнюю льняную накидку и разложил на груди моей свои сокровища. Потом засмеялся и сказал:
— Нет, красивые вы мои камушки, не достанетесь вы этой обманщице, ведьме Ифри, а достанетесь вы жадному купцу в обмен на лодку. Так что слезайте с ведьмы, прыгайте обратно в сумку да сидите тихо.
Я, как женщина себя уважающая, Рейга чуть по уху стукнула. Я не обманщица и не ведьма! Он отвечал:
— Ты пришла в разбойничье логово, а разбойников только ведьмы не боятся, ибо ведьмы сильнее всех. А еще на твоем плече столько знаков твоих мужей, будто они у тебя в постели хоровод водили. Детей у тебя наверное родилось столько, что ты им и счет потеряла. А грудь у тебя высокая и твердая, как у девушки. Только ведьмы так умеют. Да и то не все, а только самые хитрые.
