Кто поверит эху? - Часть 3

— В Срединную не страшнее? — удивился Лиани.

— Сама не знаю. Но тут я хоть понимала, к кому и зачем еду.

Он кивнул напряженно, прижав ладонь к виску. Может, тоже сообразил — если вдруг Энори проследит, куда поехала, и зачем... Хотя вряд ли тот занят одной лишь ею. Тишина воцарилась, только мигал огонек свечи, бросая блики на скамью; мы как два испуганных ребенка, подумала Лайэнэ.

Только открыла рот, и ее гость тоже решил что-то сказать. И снова оба замолчали растерянно. Тогда молодая женщина рассмеялась.

— Что же, поговорили, теперь можно и разойтись, так?

— Нет уж, я не могу так просто уйти, раз сама Лайэнэ Голубая Жемчужина устроила встречу, — ответил Лиани, не отнимая ладонь от виска. Второй рукой по-прежнему держал ее руку. Другим тоном добавил: — Чем я могу помочь? С Энори?

— Расскажи, как найти болотную нежить.

— Толку с того, что ее найдут. Только уничтожать. Жрать людей перестанет, это прекрасно, и на этом вся польза.

— Но он укажет, как нам выйти на след...

— Это вряд ли. Чересчур далеко. А в город с ним вернуться... Если нежить не врет, а врать вроде бы незачем, то Энори почует его сразу же.

— Можно сделать приманку, — неуверенно произнесла молодая женщина.

— А зачем ему клевать на эту приманку? Проследит, кто связан с поисками, и те больше не увидят белого света, — сказал Лиани.

— Ты прав. Это была глупая мысль, искать его с помощью выходца из Нижнего Дома Тогда и вправду в силах с ним совладать лишь монахи из Лощины. Когда-то ты просил помочь встретиться с одним из них, а я отказала...

— И правильно. От всего этого лучше держаться подальше. Я порасспрашивал Шу, моего наставника-кузнеца, о Забирающих... он деревенский и многое знает. Не поручусь, сколько правды в его рассказах, но если хоть половина, я бы вам, госпожа, посоветовал уехать из Осорэи.

Она помотала головой. Лиани вздохнул только.

— Что до болотного знакомого моего... Вы правы, конечно. Нельзя его так оставлять. Это ведь чьи-то отнятые жизни. Только ведь я и сам не знаю, где прячется нежить. Обещал отыскать меня, если приеду на озеро. Но попробовать можно. И, госпожа... передайте тем, кто отправится — это очень быстрая тварь. И жуткая, пусть будут готовы.

Он рассказывал про место, Лайэнэ запоминала.

— Ну а Энори... Неужели вы просто вернетесь домой?

— Он не тронет меня, — сказала с уверенностью, которой не чувствовала. — Я у него... любимая кукла. Всегда так было, и почему должно поменяться? Иначе он убил бы меня при той встрече на мостике.

Они еще раз обдумали все. Сперва предстояло найти, такого, чтобы поверил и согласился направиться к озеру, где Лиани встретился с Орни. И чтобы тайну хранил. А дальше уж разбираться.

Лайэнэ покинула крепость в сильной тревоге.

— А я знаю, куда ты ходил, — заговорщицки подмигнул Шу. Лиани едва не уронил заготовку.

— Приятель мой видел вас. Жаль, лица твоей спутницы не рассмотрел, но по всему — девушка непростая. Осанка, то, сё... Да и накидка небедная, хоть неяркая.

Он отвернулся и начал выправлять кромку. На спине при этом таки светилось любопытство и желание поговорить. Но помощник тоже помалкивал, постепенно испытывая все большее облегчение — если Лайэнэ не узнали, то, может быть, все в порядке. Подумаешь, вышел к какой-то женщине, вернулся же. Ему, конечно, велели все время быть в оружейных, но безвылазным тут нахождением он только подозрения наводил.

— Я вот подумал, — голос дядюшки Шу упал до шепота. — А ведь она не из простых, так? Ты поэтому здесь? Она-то сама кто, дочка богатой семьи или уже чья жена?

Лиани не выдержал, расхохотался в голос. Шу сперва обиделся, потом хмыкнул добродушно:

— Ну, молчи, молчи... Я ж ничего, понимаю...

Путь в Осорэи показался Лайэнэ много короче, нежели в Срединную. Она не замечала тряски в повозке, не обращала внимание, куда слуги привезли ее на ночлег. Могли хоть в курятнике сами ей постелить, наверное, не заметила бы, погруженная в свои мысли.

Но, разумеется, приютом ей стал не курятник, и хозяин средней придорожной гостиницы согнулся в поклоне, и постояльцы, и местные высыпали посмотреть, как она выходит, в накидке, отороченной мехом, аккуратно ставит ножку на промерзшую землю...

Даже не заметила, что сама улыбалась им, будто бы невзначай, опустив ресницы. И мужчинам, и женщинам, и детям — всем по особому.

Заметила только, что горячей была еда. Вкусной ли, нет, не имело значения.

"Я не смогу поддержать тебя, открыто рассказав, что видел. Иначе все будут знать, где меня укрыл Дом Нара. Но, если понадобится, я попрошу встречи с ними и расскажу обо всем. Это всего лишь слово преступника, но вдруг оно будет кстати".

Глаза у него... родник, дно которого устилают коричневые осенние листья. Чистейшая вода, прозрачная. И странно, как смотрит он на саму Лайэнэ — с восхищением, но без влечения. Как... как друг, которого у нее никогда не было. Разве что Таши... но он иной, он — соратник по творчеству.

А как Лиани смотрел бы на ту девочку, из-за которой все началось? Она тогда, на вечеринке в доме, тянулась совсем к другому роднику.

Девочку нетрудно понять. И неопытность сыграла роль, и судьба, подхватившая, как поток щепку. Но если бы она могла выбирать осознанно? Хотя кто из женщин на это способен, скажите, пожалуйста!

Интересно, а Лиани, имей он возможность говорить с Энори, как бы себя повел — не доверяя, или, как многие, восторженно? Ведь тот не просто женщин умел очаровывать, а располагать к себе всех людей без разбора.

**

Петухи в непроглядной ночи каким-то образом чуют солнце. Его еще нет, и край неба черный, но птицы уже подают голос. Промолчать не в их силах. Также и Айсу — после первой ночной встречи с Энори поняла, что он снова здесь, когда тот еще, верно, не вошел в коридор. И также, как петухи вынуждены петь, она не могла противиться, поднялась и вышла за дверь. Только вестники зари рады ее приближению, о себе девушка не могла того же сказать.

Соседка не проснулась.

Снаружи оказалось красиво — Айсу и не замечала, что бывает такая красота. Ветви обсыпал иней, и они казались не то серебряными, не то отростками диковинного камня-коралла, который видела в доме ее господина. Свет месяца дробился на крохотных гранях, становился холодным и острым.

Сейчас я в ясном рассудке, думала Айсу. В прошлый раз было не так... Уже поняла, что в первый раз была зачарована, во всяком случае, поначалу — иначе закричала бы сразу, разбудила соседку, и, верно, обе там бы и закончили земной путь.

Но я зачем-то и сейчас иду вместо того, чтобы пытаться бежать, кликнуть стражу... только ли из-за страха?

На сей раз Энори ждал ее снаружи, на морозе, которого, похоже, не чувствовал, одетый слишком легко. Был он без лампы. Протянул руку, Айсу в ответ подала свою, и ее пальцы были заметно холоднее, дрожали.

Обернулась, когда прошли за угол дома: на снегу за ними остался отчетливый след.

— Неважно, — беспечно сказал ее спутник. — Через час опять снегопад, все укроет.

— Но если кто-то выйдет раньше? — заикнулась она.

— Тогда мне придется сделать так, чтобы не нарушить данное тебе слово.

"Я не трону никого в этом доме", — вспомнила Айсу. Но не понял, о чем он сейчас, а спросить не решилась.

Они снова поднялись по небольшой боковой лестнице к тем покоям, где были недавно. Только зайдя, увидели огонек: кого-то из слуг невесть зачем понесло сюда. Вернее всего, в прошлый раз заподозрили что-то и поручили делать обход. Девушка невольно прижалась к своему спутнику, он сейчас казался куда менее страшным, единственной защитой.

Слуга был очень испуган, лицо напряженное, глаза размером с чашку для вина, и Айсу догадалась: наверняка что-нибудь говорили о привидениях. Это она живет на задворках, всеми отверженная, а домочадцы наверняка уже придумали много невесть чего.

Слуга смотрел прямо на них — но не заметил, мимо прошел. Айсу растерянно оглянулась на Энори, и ей показалось — его черты уже не были такими неподвижными, ледяными, в них мелькнуло чуть ли не детское озорство.

Вот они снова в покоях старой госпожи... Темно здесь, может и вправду за шелковой занавесью притаился призрак. Только он, наверное, дрожит от страха при виде такого гостя. Айсу не сдержала смешка. Приятно и непривычно было шутить с вещами, с детства внушавшими ужас. А еще... странно было думать об этом сейчас, но никогда не оставалась наедине с мужчиной хоть сколько-то долго.

Энори подошел к окну, зачем-то приоткрыл створку. Вспомнила: в прошлый раз было так же. Зачем, молчаливо спросила девушка — одним взглядом спросила, и легким движением плеч. Тепло проходит под полом дома, но все-таки его мало, а жаровен здесь нет...

— Не люблю, когда окна закрыты, — прозвучало в ответ. — Но ты не замерзнешь. Сядь...

Повернулся, двинулся к ней, будто скользя над полом, опустился у ног.

Когда слушала голос, но не смотрела на Энори, почти забывала, кто он такой, думала — человек с волшебным даром, как раньше. Разум гнал от себя мысль о том, что было на самом деле.

Ведь голос у него такой, что можно век слушать, в нем сразу весь мир, зима и лето.

И когда смотрела на лицо его сбоку, все хорошо казалось, он красивый, очень красивый, и в свете луны кожа словно чуть серебрится. Серебро объединяет их имена, так он сказал.

Но когда поворачивал голову... она закричала бы, убежала, если б могла. Взгляд змеи и безумца, и — нежити. Правда, сейчас он смотрит уже не так жутко, верно, приходит в себя. Но он не может быть живым, не может быть мертвым.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал он. Это было что-то невероятное. Душа Айсу затрепетала. Она — последний человек в доме — и может принести ему пользу?

— Та сила чувств, которая есть в тебе... Она поможет мне снова обрести себя целиком.

Страшно было слышать эти слова — он терял жизнь, из чего хочет создать себе новую? А сам он и впрямь не такой, как прежде, теперь, когда ее глаза не затуманены, девушка это видит. Жуть навевает присутствие безумца рядом... а если не самый здравый рассудок у нечеловеческого существа?

Узнав, что ему нужно, чуть не рассмеялась от облегчения. А после ей вновь стало страшно.

— Ты боишься меня.

Знает...

— Не настолько, — Айсу улыбается, опускает голову и вслепую протягивает руку, коснуться его несколотых волос. Те в первый миг кажутся водорослями, паутиной — тяжело не отдернуть пальцы. Но нет. Они шелковые, тяжелые, густые, черный лес, из которого выхода нет.

Привлекает ее к себе, волосы скользят по ее плечу, перетекают на грудь, теплые и холодные. Его кожа наощупь как сгустившийся лунный свет.

Если забыть о том, кто он... вернее, что он... Но как забудешь? И о том, что он все еще не в себе, и зрачки его — горячая смола, из которой не выбраться, а если все же удастся, страшные ожоги останутся навсегда.

— У меня не было мужчин, — прошептала она.

— Тем лучше.

Ей было страшно. Но да, не настолько, чтобы он сам ее отпустил. Почему-то не сомневалась, что это важно ему — она должна быть согласна, по-настоящему. Айсу в его руках то как жемчужина в раковине, то как лисица в капкане. Прикосновение, невесомое, а потом острое. И еще. Безумное создание. Мертвое и воскресшее. Убийца людей, забирающий души...

Вскрик ее не услышали стены — поцелуй заглушил его.

Он ласков и внимателен с ней. Она послушна, иногда ей почти хорошо, но потом снова страх впивается ледяными когтями. И боль. Он в этом не виноват, но он знает. И может забрать ее страх, но не желает этого. Нужно, чтобы она все понимала?

Наконец он отпускает ее.

Наверное, ей не было плохо, Айсу не очень могла осознать это. Она стала мухой, выпитой пауком, а все остальное не имело значения. Кажется, он хотел чего-то иного, и был собой недоволен. А может быть, ею...

Но поднял ее, держа, как младенца, и стоял у приоткрытого окна, пока девушку не привел в чувство холод, ледяной отсвет снега и страх, что их силуэты увидят.

Энори, опустив девушку на ложе, смотрел на нее задумчиво, но это были мысли о чем-то своем.

Попыталась совладать с голосом:

— Я так благодарна, и... — начала было.

— Нет.

Снег и правда укрыл все следы, и еще шел, так что в свою комнату Айсу пробралась никем не замеченная. Накидку аккуратно сложила, стряхнув снежные хлопья. Из-за них пол немного намок, но, верно, к утру уже высохнет.

Добравшись до своего ложа, Айсу разрыдалась, и не могла остановиться — даже случайно разбудила соседку. Та, обычно равнодушная, встревожилась, попыталась успокоить девчонку. Но у той лишь катились градом слезы и перехватывало дыхание. Только теперь осознала, что было, с кем она оставалась ночью. Страх не осмеливался приблизиться там в полную силу, но сейчас догнал свою жертву.

Через четверть часа, кое-как успокоившись, Айсу выпила воды, принесенной соседкой, вытерла слезы. Теперь-то терять уже нечего. Значит, надо двигаться дальше. И она пойдет.

**

С того дня, как Лайэнэ приняла чрезмерное участие в судьбе преступника из земельных, люди Рииши держали ее под присмотром. Ежеутренне доносили: была там-то, в таких-то домах, или, напротив, принимала гостей у себя. Это уж слишком напоминало подглядывание в окно чужой спальни, с кем другим младший Нара еще мог бы продолжить слежку — по долгу службы, но не тут. Он отдал приказ оставить молодую женщину в покое.

И через несколько дней получил известие, что она в носилках выехала через Лазуритовые, западные ворота. Куда, интересно.

А еще неделю спустя узнал, что красавицу, похожую на нее, впускали в Срединную. Дальше след потерялся, да и сама ашринэ уже вновь была в городе, среди своих многоцветных шелков, ароматов и музыкальных инструментов, на радость поклонникам.

Только вот в Срединной она что забыла? Такой неженке проделать быстрый путь туда и обратно удовольствие маленькое. И пусть Лайэнэ любила прогулки, и не боялась замочить туфли или поскользнуться, перебираясь по камешкам через ручей, все-таки сравнивать нечего. А в крепости — Лиани Айта, о котором она так старательно недавно расспрашивала. Тут уж полным недоумком быть надо, чтоб не связать.

Уже собрался наведаться к ней или вызвать к себе, сообразил — раз никто ее с Айта не видел, фишки лягут не в пользу Рииши. Хоть в играх на доске он прежде выигрывал у нее.

Представил себе разговор:

"Мои люди донесли, что ты ездила в Срединную крепость..."

"Да, по личным делам. Новый покровитель, имя назвать не могу".

"Мой долг — оберегать безопасность Осорэи..."

"Неужто любовные истории ашриин в другом городке угрожают ее безопасности? Или в том дело, что я не могу теперь кого-то себе завести?"

Лучше уж и не начинать.

**

На сей раз Лайэнэ мало интересовало, какой выбрать наряд, она больше тревожилась, согласится ли господин Кэраи ее принять. Не одной из вереницы просителей, на которых, верно, и внимания толком не обращают. Молодой женщине нужно было, чтобы ее выслушали по-настоящему, а, будучи единственной, добиться этого проще.