— Верно, верно... В памяти всплывает ночная бомбардировка Вэйшна, — проникновенно сказал Елайзэ. Ре с ужасом воззрился на него. Начальник смотрел помутневшими глазами, стоял не шевеля ни единым мускулом, будто его парализовало. Лишь подрагивали губы, словно угрожая выпустить непременную принадлежность паралитика — длинную струю липкой слюны. — Тот город так же прекрасно светился в ночи от пожаров и взрывов... — Начальник закатывал глаза, видно так приятны были воспоминания. — Как жаль, что я тогда был всего лишь вторым пилотом...

— Предпринятые Отделом в расследовании действия? — быстро сказал карлик. Решил, что лучше побыстрее вернуться к прежней теме разговора, — быть может, это вернёт шефа в нормальное состояние души.

— Мы передали это дело нашему сотруднику ещё вчера утром. Сегодня его нашли висящим на ветках в парке. Сразу на нескольких деревьях, — шеф сглотнул. Но не от того, что ему было неприятно вспоминать те фотографии из следственного дела, — просто много скопилось слюны. — Ты понимаешь, о чём я говорю...

— Это был Стиперн? Всегда его не любил. — Карлик улыбнулся, обнажив острые зубы.

— Откуда ты узнал? — Елайзе подозрительно уставился на карлика. Событие не попало в ежедневные отчёты Отдела, не говоря уж о криминальной хронике. Проговорил, медленно, будто в голову пришла страшная догадка: — Уж не ты ли его... Но зачем?..

— Откуда я узнал... — оторопело повторил карлик. Он не ожидал такого поворота в рассуждениях шефа. И тем более, не ожидал, к чему эти рассуждения приведут, — к стволу, направленному ему между глаз.

— Ну, — поторапливал шеф, обходя карлика по большому кругу, чтобы оказаться за его спиной. — Говори!..

— Да потому что, — поспешил оправдаться Ре, — Стиперн, эта собачья морда, крутится каждое утро на балконе с чашечкой кофе. А сегодня его там не было. Однако, приступим к делу...

— Ты приступишь к делу, — уточнил шеф, пряча пистолет в кобуру. — А мне придётся взять на себя вахту Стиперна. Папку с документами возьмёшь в сейфе. Открывающий код вычисли сам.

Только выйдя из кабинета главы отдела по борьбе с серийными убийцами, Ре понял, что начальник имел в виду под вахтой стояние на балконе с чашечкой кофе в руках и взирание потусторонним взглядом на ночную столицу.

Ре скосил глаза, чтобы посмотреть на нижнюю половину своего тела. В десяти шагах вглубь проулка на мостовой темнела куча тряпок, из-под неё вытекала дымящая в ночной промозглой сырости вязкая лужа. Собрав все силы, карлик приподнялся на локтях и попытался продвинуться в ту сторону. Сам не зная, для чего, — ведь он не доктор, чтобы сшить обе части воедино, да здесь и доктору не справиться уже... К собственному удивлению, получилось проползти десяток сантиметров, потом в животе что-то лопнуло, — будто сорвались с берегов края плотины, — и новый поток крови и жёлчи выплеснулся из нутра. Карлик выждал, пока лопнувший внутри него орган обмелеет, продвинул обрубок своего тела ещё на пару шагов и только тогда остановился, отдыхая. Как хорошо, что кишки остались в той части, а то волочились бы, мешали, подумал с усмешкой.

Ре снова приподнялся, прополз ещё два шага. Без сил упал головой на камни, заплакал от собственной беспомощности. Слёзы исчезали в глубоких морщинах, или шрамах, — в досье Отдела на этот счёт ничего не значилось. Вытекали из уголков глаз и пропадали. Потом патологоанатом найдёт соляной осадок на дне кожных складок, — почти каньонов. Нет! Даже не думать о морге! Он ещё проживёт свой век! Сейчас только одно — ползти! Ре оскалился и вытянув руку, уцепился за камень, выступающий из мостовой, подтянулся. Нащупал следующий — и ещё десять сантиметров проделано в направлении мёртвого куска плоти, который был минуты назад частью него. Рвота подкатывала волнами, но Ре знал, что если даст вылиться тому, что просится сейчас наружу, освободится место для той крови, что ещё продолжает поддерживать жизнь в изувеченном теле. Кровь хлынет из разорванных органов и по пищеводу, через рот на землю, и тогда тело окончательно обмелеет, и сердце остановится. Потому сжимал челюсти, хотя судороги пищевода были столь сильны, что от давления крови, скопившейся в глотке, выворачивало зубы.

Порыв ветра коснулся уродливого лица карлика, окропил воспалённую кожу холодными каплями, вырванными из туманного облака, накрывавшего город. А прямо в руку влетел крохотный мягкий комок, и карлик инстинктивно схватил подарок судьбы. Поднёс к глазам, развернул смятую бумагу и достав из нагрудного кармана зажигалку, — как же повезло, что положил не в карман брюк! — щёлкнул крышкой.

"Запомни одно: никогда не отчаивайся. В самые тяжёлые минуты прочти эти строки, написанные в редком состоянии просветления. Ты добьешься своего. Главное: не бойся и никогда не теряйся. Терять тебе уже нечего, а своими попытками ты сможешь чего-либо достигнуть. И ещё: цепляйся за любую возможность".

Всё было зря. Всё, с самого начала. Зря затягивал узлом сосуды, болтавшиеся внизу его верхней половины, зря прижигал брызжущую кровью плоть. Зря полз к куску своего тела. Почему его волю к жизни так подрубила эта записка? Такая ободряющая, и даже дающая новую надежду... Потому что внезапно Ре понял, что он своими попытками уже ничего не сможет ни достигнуть, ни исправить. Дико захохотав, карлик Ре выбрызнул всю застоявшуюся в глотке кровь, — она фонтаном ударила вверх. Текла из уголка рта, уже совсем медленно, когда карлик поднёс зажигалку к листку. Вот будет загадка паталогоанатомам — откуда в линиях рук пепел? Отправив лист в изменённом состоянии летать по воле ветра и дальше, Ре сложил руки на груди и замер в ожидании смерти.

Экситон быстрым шагом свернул в проулок, бросился к лежащему телу. Издалека оно показалось ему слишком маленьким, даже для карлика. Потом увидел, что это нижняя половина, в тени от стены дома валялась верхняя.

— О Ре! Ре... Тебе даже не понадобится делать аутопсию... Всё и так видно...

Разведчик опустился возле верхней половины агента.

Карлик едва заметно шевельнул губами, и Экситон наклонился над залитым кровью лицом, силясь услышать хоть что-нибудь. Догадался, что глотка и голосовые связки, — всё забито, намертво закупорено свернувшейся кровью. Резко отодвинулся и вцепился глазами в губы карлика, готовый читать по ним, угадывать и домысливать слова. После секундного ожидания вытащил из оружейного пояса н правой щиколотке, под штаниной, маленький нож. Вонзил его в горло карлика, провернул несколько раз, прочищая путь воздуху.

Из пробоины потекла тонкая струйка крови, спустя секунду грудь карлика приподнялась. Он сделал вдох, ещё, ещё. И внезапно открыл глаза.

— Я выследил его! — задвигал губами Ре. — Я видел его раньше, один раз. Чем он только не пытался переманить меня... В этот раз тоже. Я не согласился. Урод обтянут крепкой шкурой. Я сломал карандаши. Все мои карандаши... Картина... не закончена... — карлик закашлялся. Теперь из его горла вылетали не брызги крови — куски плоти.

— Ты узнал его имя? — произнёс Экситон.

— Узнал... имя... — выдохнул Ре засохшие красные корочки.

— Имя! Ре! Как его имя? — тормошил умирающего Экситон, не давая погрузиться в бездну, из которой уже не будет возврата.

— Карандаши! Дорисуй мою картину!.. — хрипел Ре.

— Ты сам её завершишь! — горячо говорил разведчик. — Я куплю тебе целую коробку! С титановым сердечником! Они будут острее прежних!

— Его зовут... — карлик просипел что-то.

Экситон наклонился к иссечённому глубокими полосами лицу, чтобы разобрать самое последнее слово.

— Я знаю, кто сможет дорисовать твою картину, Ре, — произнёс разведчик, поднимаясь с земли и брезгливо проводя ладонями по плащу сверху вниз. — Только он один, и никто другой. Император.

Глава 2

Прагэр стоял у края дымящейся дыры. Тридцать шагов в диаметре, более двух километров в глубину. Когда излучение вывело из строя аппаратуру, создающую хроноплёнки, ударная волна вырвалась на поверхность по шахте, разрушив и расширив её ствол. Ядерное пламя утихло, ведь прошло уже несколько суток. Офицер должен был спуститься вниз, чтобы разобраться, что же произошло на самом деле. Он шёл по следу заговорщиков — хотя теперь они уже не заговорщики... О нет, они вновь влиятельные вельможи, специальные агенты, либо обычные снайперы. Они вновь стали теми, кто стоит у власти, либо приближён к ней. Но ему наплевать, кто они: сановники, простые воины... И те, и другие умирают одинаково, и равны в смерти. Он отомстит им за то, что они отправили в ад его подчинённых. Какого чёрта!.. Друзей! Друзей, вопреки всякой субординации... А теперь ему тоже предстоит спуск в ад — радиационный.

Офицер Прагэр заглянул в дыру. Она обнажила расположенные совсем неглубоко под поверхностью земли помещения с лебёдочными механизмами, некогда опускавшими и поднимавшими лифт. Схватившись за изломы спёкшейся подобно асфальту земли, он спрыгнул в помещение. Зубчатые колёса оплавились, вряд ли удастся завести механизм снова. А вон тот аппарат в углу не пострадал. С него только сорвало кожух.

Прагэр подтащил к краю шахты стальную плиту, вырванную из пола где-то там, на невообразимой глубине, и подброшенную взрывом. Фонит, наверное, чертовски сильно, ну да ладно. На счастье, она отлетела вбок и угодила в разрушенную подсобку — спускать сюда куски рваного металла, в изобилии валявшиеся на поверхности, было бы куда тяжелее. Приставив к углам пластины бронебойную короткостволку, Прагэр проделал аккуратные отверстия. Пропустив через них стальные тросы, он связал их под дном плиты, — накренив, её пришлось приподнять и подпереть плечом на это время, — затем присоединил их к концу каната, вытянутого из лебёдки. Высвободив ещё несколько метров, Прагэр вновь принял стальную тяжесть на плечо, протолкал последние сантиметры до края и сбросил вниз. Плита ухнула в пустоту и повисла — канат со стоном натянулся. Прагэр вернулся к лебёдке и настроил механизм. Когда плита опустится вниз, у него в запасе будет двадцать минут, чтобы осмотреть всё, до того, как подъёмник начнёт вращать барабаны и шестерни в обратную сторону.

Платформа уже опускалась, Прагэр вдогонку соскользнул по канату на руке — затянутой титановыми полосами. Стал на край, держась за один из четырёх тросов, смыкающихся над головой в единый металлический канат.

Ангар, в котором был эпицентр взрыва, располагался на глубине двух километров, но взрыв обрушил все уровни и этажи бункера и под землёй образовалась огромная пустота.

Ствол шахты расширялся по мере спуска, — здесь ударная волна была сильнее, — и вскоре оборвался, приведя в огромную пещеру. Свет поступал сюда через эту шахту и другие. Да если бы их и не было, наверно здесь всё равно было бы светло...

Губительная радиация обволакивала человека, он чувствовал её кожей. Из расчётов офицера получалось, что при таком радиационном фоне нельзя провести более двух часов без вреда для организма. Прагэр полагал, что успеет скорее. Именно потому и настроил подъёмник из рассчёта на куда меньшее время.

Низ пещеры казался глубже, чем рассчитывал Прагэр, — видимо, провалился. Теперь времени на обследование у него было меньше, — часть уйдёт на дополнительный спуск. Хоть бы хватило длины каната...

Платформа остановилась в полуметре над бугристой поверхностью. Прагэр не стал зажигать фонарь, спрыгнул и сделал несколько шагов.

Далеко отходить не пришлось, — самая ожесточённая схватка происходила как раз под шахтой, по которой и выбрались немногие уцелевшие.

Вначале он принял их за статуи...

Трупы... Сотни трупов вокруг... Термоядерный распад должен был разложить вещество на атомы, а с самих атомов сорвать электронные оболочки, но этого по каким-то причинам не произошло. Тела людей видоизменились странным образом: теперь были словно отлиты из чёрного металла.

Офицер опустился на колено возле трупа, наполовину погрузившегося во вскипевший металлический пол. Это лицо, когда-то живое, а теперь будто вылитое из свинца, он видел на фотографии в следственном деле. Сайгейр... В груди огромная дыра. Пальцы погрузились в металлический приклад, рука составляла единое целое с винтовкой...

Один из тех, кому он собирался отомстить, мёртв. Первый...

Прагэр поднялся и перешёл к следующему трупу. Ничего интересного. Обычный солдат. Имперец...

Что-то ударилось в спину офицера, опрокинуло, обхватило за бока. Потащило по оплавленной породе, обламывая его телом торчащие металлические пики. Секунду Прагэр видел лишь взрытую землю и мелькавшие по ней чёрные ноги, — огромные, беспорядочно усеянные кривыми шипами.

Но оправившись от неожиданности, Прагэр извернулся в обнявших лапах, едва не запутавшись в полах своего же плаща. Стал сжимать предплечья твари, выкручивать куски плоти, пряча лицо за воротником от брызжущей из ран жёлтой жидкости. Чудовище завыло от боли, вскинув пасть к потолку, даже замедлило бег, но хватку не ослабляло. Прагэр упёрся спиной в острый уступ, встретившийся на пути, оттолкнул тварь ногами.

Рывком вскочив, офицер выхватил пистолет. Выстрел пропал даром, чудовище оказалось быстрее, нырнуло вниз, уходя от пули, а в броске к человеку выбило оружие из руки. Прыгнув Прагэру на грудь, мутант повалил его на камень, — левая рука оказалась прижата к телу. Прагэр выдернул нож со звоном из чехла на поясе, тварь отбила удар лапой и откинула руку офицера в сторону. С такой силой, что кулак ударился костяшками о натёки металла, сам собой раскрылся, теряя рукоять ножа.

Монстр вцепился в правое плечо воина, пытаясь оторвать руку, остервенело рвал и грыз бронеплащ, за секунду ободрав чёрное пластиковое покрытие, скрывавшее блеск металла от взглядов врагов. Занёс другую лапу над его головой, чтобы ударом размягчить лицевые кости, — алчущая человеческой крови зубастая пасть наготове. Прагэр пытался дотянуться до выбитого ножа, даже не зная, как далеко тот отлетел, неожиданно нащупал рукой где-то сбоку и сзади двуручный эфес, потянул на себя. Лезвие с трудом отрешалось от чего-то, что его сковывало.

В это мгновение видения, — яркие и бешеные в своей стремительности зрелища, — пронеслись перед внутренним взором офицера. Будь обстановка поспокойнее, быть может, он сумел бы вернуть их и проглядеть внимательно. Но на груди сидел монстр, и офицер вытягивал меч чтобы спасти свою жизнь. Такое уже было, но в более спокойной и простой обстановке, подумал Прагэр. Подумал, или вспомнил, ухитрившись подсознательным взором увидеть что-то в промелькнувших картинах.

Когда лапа уже опускалась на лицо Прагэра, клинок повинуясь его руке, — руке нового хозяина, — пронзил сердце монстра.

Тот завалился на бок, жёлтая кровь хлестала из дыры в груди, вымывая наружу ошмётки склизкой плоти. В туловище твари будто вошёл бур, — Прагэр провернул несколько раз меч, размягчив внутренние ткани клинком так, как не смогла бы мясорубка. Столкнув чудовище с себя, Прагэр поднялся, кряхтя от боли в ушибленной о металлический уступ спине. Опираясь на рукоять меча, сделал несколько осторожных шагов, — проверял, целы ли кости. А потом стал с удивлением осматривать своё новое оружие, подняв его к свету, падающему из отверстия в высоком потолке.