Ты нам нужен

— Эй, хозяин, — окликнул его Мот и расторопный владелец этого небольшого постоялого двора мгновенно оказался у нашего стола. — Как там наши лошади? — поинтересовался Стон.

— Накормлены и напоены. Роса, — он указал на девушку, — даже расчесала их.

Услышав, что говорят о ней, — девушка зарумянилась и потупила глазки.

— Это тебе и твоей дочери, — подал я ему небольшой кошелёк с монетами.

— О нет, господин! — замахал руками хозяин. — Здесь слишком много и я не могу позволить себе так облегчить Вам карман.

— Бери, бери, — подбодрил я его. — Заслужил! К тому же, кто знает, может, когда — нибудь, снова заглянем сюда.

— Всегда будем рады, — хозяин чуть поклонился. Это был поклон прекрасно воспитанного человека, а не какого — нибудь раболепия. — Здесь Вам всегда будут рады и в вашем распоряжении в любое время лучшие комнаты.

Еда была превосходной и после принятия пищи, настроение у всех улучшилось и можно было продолжить наше путешествие.

Вещи были быстро собраны. Доставали мы только самое необходимое и убрать это в сумки было делом недолгим.

Я завязывал хитрые ремни на сумке, когда в мою дверь тихонько постучали, точнее, поскребли.

— Кто там? Заходите, открыто.

В дверь тихонько прошмыгнула Роса. Она притворила дверь на щеколду. От волнения девушка покусывала губы.

Я ждал.

— Возьмие меня с собой, — сходу начала она, словно бросаясь в холодный прорубь.

Признаться, я ожидал чего угодно и готов был уже выстаить её, но к такому обороту я не был готов.

— Зачем? — спросил я автоматически, но поняв, что лучше вопроса не придумать, я повторил его уже громче. — Зачем?

— Я слышала, что вы хотите нанять корабль и плыть на нём по ту сторону моря.

— Ну допустим. А ты — то здесь причём?

— Я всю жизнь мечтала оказаться в открытом море на хорошем корабле.

— Девочка, — сказая я, а именно такой она и была: смущающимся, просящим новую игрушку, ребёнком, — ты не знаешь цели нашего путешествия, но поверь, что оно будет очень трудным и опасным и я, если хочешь знать, многое отдал бы, чтобы вернуть старые времена и никуда не плыть. Тебе ещё нужно в куклы играть, а не по морям шататься.

— Я уже большая, — гордо вскинула она свою головку и с вызовом глянула на меня. На её личике читалась решимость. Видно было, что она уже всё давно решила для себя и я знал, что переубедить её в этом будет весьма и весьма затруднительно.

— Нет, нет и нет! От этой экспедиции очень многое зависит и мы не можем подтвергать тебя и себя опасности и поминутно оглядываться на тебя.

— Я умею за себя постоять! — заспорила она.

— Верю! Охотно верю, но и мы не в игрушки играем. Мы — профессионалы. За время нашего пути в нас десятки раз совали клинки и целились стрелами и только благодаря многолетнему опыту и умению, мы всё ещё живы. ты молода и только начинаешь жить. Твоё место здесь. Это — твой дом. Каждому — своё. Со временем, ты, вероятнее всего, поменяешь что — то в жизни, но, поверь, не стоит куда — то торопиться.

— Но ведь вас тоже что — то погнало в путь? — не отступала она. — У вас есть дом, но вам в нём не сидится, раз вы — здесь.

— Это всё случилось по независящим от нас причинам. Никто из нас не хотел этого и лишь игра случая свела нас вместе.

— А, может быть, и это была воля судьбы, что мы встретились и я бы пошла с вами?

— Нет. Это наше дело. Дело чести и только мы должны с ним справиться.

Девушка хотела ещё что — то сказать, но повернулась и вышла.

Я с облегчением вздохнул, закинул сумку на плечо и спустился вниз, где меня уже ждали друзья, готовые к походу.

Глава 16.

Том и Лабан сдержали своё слово и, когда все ещё спали, с самого утра, пошли в порт. Нас ждал уже зафрахтованный корабль.

Им оказался трёхмачтовый красавец. Ещё издали можно было прочесть его название, идущее вдоль всего борта. Он носил имя "Трезубец". Что ж, весьма символичное название.

Волны бились об этого гиганта, но он стоял почти спокойно, и, казалось, что они его даже как — то не касаются. Его нос был гордо поднят. А на нём сидела белая нахохлившаяся птица громадных размеров. Вид она имела весьма грозный и я никак не мог припомнить: приходилось ли мне когда — нибудь видеть что — либо подобное. Больше всего она походила на орла с головой чайки, но клюв её был острее и хищнее.

Снасти корабля свистели и пели песню, ведомую лишь только им одним. Я подозреваю, что песня их была о далёких странах, бурях и победах, которые одержал корабль.

Нетерпеливый ветер хлопал свёрнутыми и закреплёнными наверху парусами, требуя немедленно развернуть их для того, чтобы он всласть мог наиграться и побаловаться ими.

Стон ещё не указал нам на него, а я уже знал, что никакой другой корабль не может, просто не имеет права, быть н а ш и м кораблём и нашим другом, несущим к новым приключениям.

— Вот это да! — вымолвил Ферм.

— Красотища — то какая! — выдавил через силу Билл.

Я ничего на сказал, так как давно всё уже решил про себя.

Друзья недоумённо глянули на меня. Они очень удивились, что я не восхищаюсь этим зрелищем. Билл и Ферм недоумевали, но не сказали ни слова.

Диксон тоже старался не показывать своего удовольствия, но было видно, что дай ему волю, он слюнки пустит от этого зрелища.

По трапу мы поднялись на палубу. Там нас уже ждал капитан. Это был невысокий крепыш с обветренным лицом. Одет он был роскошно, но лишь по сравнению со своими матросами. С первого взгляда было понятно, что капитан был трудягой и вместе со своей командой не отлынивал от работы. Он не мог только командовать: он стоял у руля, проклыдывал курс со штурманом, он следил за тем, чтобы матросов кормили сытно и вкусно. Словом, он был из той породы капитанов, которые вышли из матросов и на себе испытали всё. Поэтому — то он и не мог быть только капитаном, он терпеть не мог сидеть без дела.

— А вот и мы! — жизнерадостно воскликнул Мот, стоило нам оказаться на палубе.

— Приветствую вас, господа. Очень рад, что вы наняли именно моё судно. Смею заверить, что ни в одном уголке океана не найдётся корабля, способного потягаться с моим малышом.

— Он великолепен! — подхватил Билл.

— Да, вы точно подметили. Но, прошу прощения, у меня ещё много дел. Мы скоро отходим и нужно успеть за всем проследить.

Он оказался прав. Через несколько часов мы были в море. Ветер наполнял паруса и корабль стремительно летел вперёд, рассекая носом, пытающиеся ему помешать, волны. Чайки всё ещё порхали над кораблём, но скоро они оставят нас, так как их удерживает берег.

Капитан Д`Орг самолично стоял у штурвала, а команда копошилась, словно расстревоженный муравейник. Люди беспрерывно лазали и поправляли паруса, но стоило ветру направить "Трезубец" в нужном направлении, как возни стало меньше и всё потекло размереннее и неторопливей.

Нас поселили в большой каюте под самой палубой и мы согли слышать всё, что там происходит, но привыкнув непрекращающемуся шуму, наша компания прекратила его замечать.

Каждый был занят своим делом. Диксон развалился в деревянном кресле и курил сигару, которую он выудил из своих многочисленных карманов. Он предложил и нам, но все отказались, ибо здоровье было для нас важнее, нежели пятиминутное удовольствие, а после: целый букет болячек.

Мот и Лабан отправились на капитанский мостик упросить Д`Орга, чтобы он нашёл им какое — нибудь занятие. Их просоленные морем души не могли сидеть спокойно посреди моря, стихии, которой они отдали многие годы своей жизни.

Билл что — то писал, перечёркивал и снова писал. Вид у него был довольно вдохновлённый и, догадываясь, чем он там занимался, я не мешал ему и показал знаками другим, чтобы его не беспокоили.

Мы же с Фермом играли в шахматы. Игру эту я полюбил ещё в детстве, когда в мой компьютер родители записали игру в шахматы с величайшими гроссмейстерами всех времён. Но такого удовольствия, как играя в "живые" шахматы, когда склоняясь над доской, ты обозреваешь всё поле, видишь свои фигуры и фигуры противника и стараешься загнать чужого короля в угол, передвигая сделанные с большим усердием, фигурки. Даже сдавая экзамены в Лётную Академию, мне пришлось проходить шахматный тест и экзамен, где как и на любом другом, мне потребовалось совершить чудеса изворотливости, дабы достигнуть заветной цели.

Диксон зевнул и бросил окурок в иллюминатор. Но Ферм, с присущим ему проворством, поймал летящий окурок и бросил его в ящик, предназначенный для мусора и отходов.

— В чём дело? — встрепенулся миллиардер. — Ты, что же, решил показать свою удаль?

— Ай — ай— ай! — покачал головой Ферм и покрутил пальцем, — Ай-ай-ай!

— Случилось — что? — снова задал вопрос Диксон.

— Нельзя пачкать море — дурное действие, — ответил я.

— Тьфу ты, пропасть! — только и сказал Диксон и стал о чём — то размышлять.

Билл отложил перо и стал изучать то, что только секунду назад написал. Улыбка осветила его лицо и сразу стало понятно, что он очень доволен.

— Что ты там пишешь? — решил прощупать я почву.

— Да так, пишу кое — что, — ответил он неопределенно. Дальше я решил не пытать его по этому вопросу, дожидаясь, пока он сам не скажет.

Внезапно корабль стало качать. Качка становилась всё сильнее и ощутимее. Было уже тяжело стоять на ногах.

— Держитесь! Сейчас начнётся! — закричал, влетевший в каюту, Страст.

— Что случилось? — выкрикнул Билл, иначе сложно было его расслышать в нарастающем гуле.

— Буря! Сюда идёт сильный шторм. Ложитесь на койки и закрепитесь! — его слова подтвердил прыжок, совершённый кораблём. После этого он стал взмывать и резко опускаться вниз с небывалой силой.

Страст вновь поднялся на палубу, оставив нас выполнять свои команды.

Поспешив кинуться на койки и привязавшись специальными ремнями, мы лежали и слушали то, что творилось снаружи.

В этой тряске я чувствовал себя довольно комфортно, чего нельзя было сказать о Билле и Диксоне. Многие десятки полётов вытренировали мой организм до такой степени, что любая тряска, после которой любой будет чувствовать себя крайне плохо, для меня нестрашна. Поэтому, качка, сотрясающая сейчас корабль не доставляла мне особого дискомфорта. При желании я мог бы даже петь, но только зелёные лица моих соратников удержали меня от этого.

Я лежал и спокойно думал о том, что будет с нами дальше. Громкие крики привлекли моё внимание и я невольно прислушался. Кто — то бранился. Чей — то смутно знакомый голос голос кричал и ругался. Его на корабле я раньше не слышал. Я никак не мог вспомнить, где же я слышал этот голос.

Плюнув на всё, я отвязался от койки. Шхуну швыряло и я не мог спокойно стоять на ногах, не ухватившись за что — нибудь. В углу каюты я увидел то, что мне больше всего сейчас требовалось. Я тут же упал — очередная волна ударила в бок корабля, после чего он весь загудел. Тем не менее, я пополз в угол и взял в руки тонкий, но чрезвычайно крепкий канат. Не теряя времени, я привязал один конец каната к поясу, а другой пока взял в руку.

Выйти на палубу было очень трудно. Несколько раз я соскальзывал с лесенки, ведущей наверх, на палубу. Вцепиашись в перила мёртвой хваткой, я поднял своё тело. Пройдя эти шесть ступеней, я весь вымотался.

До мачты было несколько метров и, прикинув расстояние, сильным прыжком, я оказался рядом с ней и завязал второй конец каната. Теперь мне было нестрашно. Я не выпал бы просто так за борт. А если и упал бы, то быстро влез бы обратно.

Я огляделся по сторонам.

Волна перелетела через борт и разлилась по палубе. Шторм был нешуточный. Громадные волны пытались проглотить наш корабль, сразу ставший таким маленьким и беззащитным против разыгравшейся стихии.

Однако, шумно было не только от этих бесконечных валов, швырявших "Трезубец", словно ореховую скорлупку.

Любопытство, как известно, кошку сгубило, но я, хватаясь за что попало, передвигался всё ближе и ближе к кучке людей, сгрудившехся на капитанском мостике. Там я приметил Д`Орга, Лабана, Стона и ещё кого — то из команды, но я не знал их по именам, Они о чём — то оживлённо спорили и что — то кричали человеку, стоящему на носу корабля, вцепившемуся в него из-за всей силы. Силуэт его был мне знаком, но я никак не мог вспомнить где и когда я видел и слышал этого человека.

С неимоверным усилием мне удалось подняться на палубу. Длинный канат позволял мне довольно свободно перемещаться.

Сперва меня не заметили, но когда увидели, посмотрели так, словно увидели невесть какое чудовище — монстрище. Рты у них так и открылись, а глаза делали хлоп-хлоп. Они пытались вымолвить какие — то слова, но слышал я только гы-ы-ы-ы-ы и хы-ы-ы-ы-ы.

Наконец, Стон собрался силами и указал мне рукой на того чудака, который стоял на носу корабля, ежеминутно опасаясь быть проглоченным разошедшейся стихией.

Держась одной рукой за канат, тянувшийся к спущенным парусам, он другой рукой махал в сторону и что — то кричал. Расслышать, что он кричал было решительно невозможно.

— А ты, что делаешь здесь? — прокричал мне Том.

— Как это, что делаю? — переспросил я. — Стою, вообще — то.

— Но ты ведь там, — указал он рукой на нос корабля. Там бесновался и что — то пытался втолковать нам тот субъект, но его слова уносил ветер.

— Рехнулся? — забеспокоился я за Стона, ибо при тряске, да ещё такой, можно хорошо голову повредить. И чтобы он совсем воверил в то, что перед ним действительно я собственной персоной, я ущипнул его за плечо так, было ощутимо и сквозь кожанную морскую куртку. Мот ойкнул.

— Ну как, — поинтересовался я, — Я это, али — нет?

— Ты!? Только кто там? — и протянул туда указательный палец.

— Откуда я знаю? Я пришёл несколько секунд назад.

— Но там — ты! — Остальные закивали головами. Похоже было на массовый психоз, такие случаи были известны науке.

При вспыхнувшей молнии я тоже смог разглядеть лицо кричащего нам с корабельного носа. Я понял, что общее ссумасшествие охватило и меня. Крича и жестикулируя, что есть сил, там стоял Я. По крайней мере, мой точный двойник. Ущипнув себя, я понял, что то тоже стою здесь и спать никак не могу.

Увидев меня, мой дубликат улыбнулся мне и что — то закричал ещё громче, но всё впустую. Слова не долетали до нас.

Мне в голову пришла одна мысль, но проверить её я мог и потом. Схватив рупор капитана, я оценил расстояние и шансы моей копии поймать его. Ещё никогда в жизни я не делал такого сильного броска. Через пару секунд все с облегчением вздохнули, когда рупор, чуть не перелетев за борт, оказался у меня в руке, вернее, в руке у моего двойника.

— Левее! — заорал он. — Левее, акульи плавники! Там рифы, — и указал куда — то прямо по курсу. — Живее!

Рулевой мгновенно соориентировался и крутанул штурвал. Корабль изменил курс.

— Молодец! — прокричал человек, столь похожий на меня. — Отлично! — и кинул рупор обратно. Автоматически я поймал его.

Что — то мне всё это не понравилось и я как следует решил всё обдумать на досуге, но сейчас было некогда заниматься этим.