Хеймскрингла(черновик)

Офицер поймал руками голову и водрузил ее прямо на кость кадыка, затем примазал лицо. Глаза на лице моргнули подозрительно, один глаз уставился на Хьюка и с сомнением оглядел его. Рот мертвеца раскрылся, двигаясь сам по себе, пытаясь издавать какие-то звуки и, наконец, родил судорожное:— Нехорошо подсматривать. Ай-я-яй! — Голова дернулась и хрюкнула, попробовала кокетливо улыбнуться, но лицо сползло с черепа... и Хьюк не выдержал, завыл, забился в истерике, периодически переходя на сумасшедший хохот... Так вот, сумасшедше хохоча, Хьюк и свернул на полной скорости на главную улицу города. Машина визжала от неудовольствия и шла юзом. Псина, сидевшая у края дороги и мирно дремавшая, зашлась в истошном лае и, вдруг, кинулась под колеса машины. Хьюк вывернул руль влево, вправо и въехал на тротуар у дороги, сшибив заодно и 2 старушек, калякавших о конце света. Старушки поднялись с земли, недоуменно осмотрелись, подхватили свои авоськи и, на всякий случай, вспорхнули на балкон 3 этажа, стоявшего рядом здания. Хьюк надавил на тормоза. Раздался отчаянный хруст и его ноги с силой уперлись в асфальт. Спина у Хьюка взмокла мгновенно. Он истово выругался и озлобленно глянул на псину:— Чтоб ты сдох! — Собака словно этого и ждала и тут же, вывалив язык, с удовольствием откинула лапы. Кровь сошла с лица Хьюка и белый, как мел, он сразу вспомнил показательные выступления врачей-препараторов в одном из зданий городского морга, а также те трупы, которые там демонстрировались.

— Свят, свят, свят, — забормотал он пересохшими губами.

Мертвый пес неожиданно встрепенулся, собачья голова отделилась от тела и отвалилась, а вместо нее, из глубин шеи, у пса полезла маленькая лысенькая человеческая головенка с крохотными бусинками-глазками и огромными оттопыренными ушами. Голова вылезла наружу, чихнула, грязной лапой вытерла у себя под носом. Челюсть у Хьюка отвисла до земли. — Рот закрой!— посоветовала ему новая голова пса.

Черный драный кот, по случаю пробегавший мимо, остановился, пошевелил длинными усами, глубокомысленно хмыкнул и вдруг взвыл низким утробным басом, как по покойнику.

Хьюк захлопнул рот.

— Брысь!— заорал он на кота.

Кот шмыгнул в дырку под забором.

— Что же, ты, милок, животину обижаешь?— хором сказали старушки с балкона 3 этажа.

— Что же это со мной такое?— растерянно думал Хьюк, пытаясь вспомнить подробности вчерашнего дня. — Свинство какое-то!

Холодный пятачок немедленно ткнулся ему в спину: — Вызывали? — Хьюк быстро обернулся. Небольшое розовое рыльце с умилением взирало на него и похрюкивало. Хьюк взвизгнул и уже с облегчением потерял сознание. Дверца машины отворилась и безвольная рука Хьюка вывалилась наружу.

— Нехорошо это, — огорчился пятачок. — Неправильно. Бедолага, -спустя секунду добавил он, аккуратно засовывая руку назад в машину и захлопывая дверцу авто. Прозрачный воздух вспыхнул надписью: — Фирма "У последнего маразма" рекомендует — Пищевые добавки для кошмаров. Покупаем, покупаем, покупаем! — Минутой позже надпись начала медленно размазываться на отдельные слова — маразмы, кошмары...

Из под забора опять вылез черный кот, цыкнул зубом и подошел к стоявшей на тротуаре машине Хьюка. Затем, неспеша обошел ее кругом, открыл дверцу и кряхтя и сопя вытащил из машины обстоятельную связку сосисок.

Старушки с балкона закричали:— Мурсик, Мурсик, не будь дураком, там еще колбаса осталась!

Кот презрительно фыркнул и, держа в зубах сосиски, гордо прошествовал к себе под забор, таща сосиски по грязному асфальту.

Мертвый пес перестал вертеть лысой головой, поднял заднюю лапу и сделал лужу, пояснив старушкам на балконе, что у него болезнь недержания мочи.

Похудевший ветерок прошелся по всем действующим лицам, обмахнув им потные лица. Пес бросил писаться, скромно понюхал, что наделал и отчаянно зевнул, показывая здоровенные желтые клыки.

В воздухе появилась надпись:— "Финиш. Конец первого действия!" Старушки спрыгнули с балкона и, подхватив свои сумки с морковкой и петрушкой — очень помогает от кариеса вставной челюсти, шустро засеменили в магазин, где время от времени, чей-то голос озлобленно орал: — Ни ры-ы-бы, ни мя-а-са! Ни-и хрена нету!!! — Из-под забора, где рыдал над сосисками кот, еще раздавалось яростное шипение и озабоченное чавканье... — Муха по полю пошла, муха денюжку нашла.

— Дай!

— Кого дай?

— Денюжку!

— Какую денюжку?

— Которую нашла.

— Причем здесь денюжка, это стихи такие! Про муху.

— Ну, так, все-таки про муху?

— Про муху.

— А я и есть муха. Гони деньги!

— Но послушай, это другая муха. Муха-цокотуха. Такие водились когда-то на планете Земля.

— У, жадный какой! Мне до лампочки, та эта муха, ся эта муха. Мне бы денюжку!

— Какую, к черту, денюжку. Это фольклор, понимаешь, фольклор. Там еще и продолжение есть — Пошла муха на базар и купила самовар!

— И зачем мне самовар?— в раздумьи, протянула муха.— Нет, мне бы, все таки, денюжку.

— Все! Достала! Нет никаких денег!— заявил Хьюк и раздраженно отвернулся от мухи. — И не будет!

Солнце пригревало ощутимо. Совсем не похоже на раннее утро. Трава, там, где сидел Хьюк, распрямлялась на глазах, постепенно меняя свой утренний, изумрудно-зеленый цвет на дневной, светло-синий.

Хьюк сделал пару шагов.

— Ты куда?— неожиданно поинтересовался хрипатый голос над головой Хьюка.

— Вот те на,— опешил Хьюк,— а это еще кто? Тоже муха?

— Сам ты муха! — заявили сверху.

Хьюк задрал голову. Вверху никого не было...

— Все шуточки шутим,— сказал Хьюк и отвернулся,— Куда, куда, на Кудыкину гору, вот куда!

— Ни-зя! Ни в коем случае, ни-и-зя! — категорически произнес еще один голос сверху. — Это наша гора! -И невесть откуда, в 3 метрах от Хьюка обьявился старый, подраный, ржавый шлагбаум с надписью на 3 языках, всех понятных Хьюку — "Кудыкина гора. Вход воспрещен. Частная собственность". И внизу мелким шрифтом, с детской непосредственностью:— "Козя забодает!"

— Вот те на,— еще раз повторил Хьюк,— что это такое?

— А ты не хами, не хами,— еще раз просипели в воздухе и на Хьюка, откуда-то сверху свалился черный лохматый мужичок, лет так непонятно скольки. С рожками на голове и копытами вместо ног. Вместо носа, естественно, розовый пятачок, который все время подергивался и ко всему принюхивался. Завершил сей облик длинный облезлый хвост. Встав с Хьюка, мужичок по собачьи встряхнулся и с обидой сказало:— Думаешь, ежели муха в друзьях, то уже все можно?

— Кстати, а где муха? — спохватился Хьюк.— Муха -то где? — И обернулся. Мухи нигде не было.

Черное существо, полностью оправившись после падения на Хьюка, спросило: — К черту хошь? — И гордо подбоченясь, добавило: — А? Какой я красавец? — Всем своим видом мужичок напоминал толстого старого кота, солирующего на крыше дома мартовским концертом кошек.

— Ты, что ли, черт?— вставая с земли, куда его завалил этот самый черт, спросил Хьюк.

— А, вот, и я!— хвастливо ответило существо и громко щелкнуло хвостом по земле. — Позвольте представиться, референт-секретарь!

— Ты-и и черт?!— недоверчиво сказал Хьюк.— В самом деле? Вот это да! Столько раз слышал и ни разу не видел!

— А мы в твоем мире не обитаем,— сказал черт. — Впрочем, ты теперь, тоже, — сообщил он, радостно скалясь, Хьюку. — Уровень не тот. Так. Заходим изредка, по необходимости.— Черт сделал умное лицо и добавил:— И не только к вам. Мы достояние всей галактической культуры!— торжественно произнес он.— Мы существуем в мифологии разных планет,— сказало существо и топнуло копытом об землю. Маленький фонтанчик нефти вздыбился на месте удара. — Видал, а? Каково?

— Ох-ох-ох, подумаешь,— иронично пробормотал Хьюк.— Какие мы... Побрился бы ты, что ли, лучше, — рассудительно сказал он, пытаясь сосредоточиться.

— Ой, уморил, так уморил! Где это ты видел бритого черта? А-й — яя -й! Бритый черт... А ну, признавайся, где ты видел бритого черта? В глаза смотреть! Отвечать, когда спрашивают! Счас я тебя возьму за шкирку, да и выкину из нашего мира, чтоб не путался под ногами...

Катится по небу колесо Гелиоса и сыплются искры-лучики. И Хьюк лежит на пляже, на золотом песочке и млеет от зноя и счастья, бесшабашного-бесшабашного счастья. А рядом лесное озеро и тени деревьев купаются в воде.., нет, рядом широкая гладь большой реки, медленно-медленно несущей свои воды куда-то далеко-далеко, за тридевять земель, к синему морю.

И тоже солнце, жгучее желтое светило. Сине-зеленая морская вода.Такой же день и люди... люди на черных кораблях. Борта кораблей почти соприкасаются. Рыжебородые люди хохочут, наблюдая, как играет в воде человек и дельфин. Волны плещут о борта кораблей. Бородачи на кораблях поднимают весла, готовясь к плаванью...

— Эвойе, ванакс, эвойе!

— Эвойе, Одиссей!

... Корабль на краю моря звезд, корабль ждал его. Мелкая посадка позволила кораблю подойти прямо к берегу.

— Он отвезет тебя к Городу на том берегу.

День завершался тусклым золотом. За горизонт, за море уходило желтое солнце. И тени 2 человек вытягивались вслед за солнцем.

— Ты еще хочешь в Город?— спросил Эропс

Улисс взглянул на него.

— Ну, да, конечно, — вздохнул феакиец.— У каждого свой путь. Ну, давай, будешь в наших местах... Не забывай нас!

Феакиец поднял с песка тяжелую сумку и протянул Улиссу.

— Возьми, это наш подарок.

— Э-ге-гей!— с корабля махали рукой.— Давай, быстрее, корабль ждет!

— Пора,— сказал Улисс.

— Пора,— отозвался феакиец.

— Прощай!— Странник протянул Эропсу руку и засмеялся: — Путешествие еще не закончено.

— Прощай,— эхом прозвучал голос феакийца и он пожал руку Улисса.

Странник взял сумку и зашагал к кораблю...

Мадо.

... — Господа ученые, сенаторы, конгрессмены и прочая журналистская публика, плата, которую требуют храны за эту планету, не соответствует нашим возможностям. Столь значительная сумма ставит весь договор под угрозу срыва. Тем не менее, тем не менее, господа, экспедиция свою работу довела до конца и не прервала, даже тогда, когда обнаружилось вмешательство хранов. На тот момент это уже не имело значения, практически все эксперименты были завершены. Кроме того, возник один фактор, позволяющий подвергнуть сомнению первенство хранов на упоминаемой выше планете. Это, обсуждавшееся здесь вмешательство третьих сил, сил, более значимых, чем и храны и мы. Сил, способных к действию на таком уровне, который нам, пока, и не снился. В силу обстоятельств, я обладаю определенной информацией об этих силах, довольно спорной информацией, но все же. И на ее основе могу предположить — и профессор Кихи Латуро и профессор Куниклада , здесь присутствующий, меня поддержат — рассуждения о 2, 3, 4, и так далее ступенях эволюции имеют под собой почву. А посему... — и Мадо умолкла.

— Журнал "Старая грымза", — худая, изможденная, вышедшая в тираж лет, так, 200 назад, дама с редким пучком волос, зачесанным на затылок, подняла руку: — Госпожа Мадо, вы, как женщина и наша...

— Нет, уж, увольте,— улыбнулась Мадо

— ... потенциальная читательница, — подчеркивая каждое слово, сказала представительница журнала, — как вы видите возможные последствия вмешательства в дела хранов?.

Полукруглое, овальное помещение зала пресс-конференций вмещало в себя до тысячи человек, если использовать все резервы и разрешить людям — а на сей раз так оно и было — стоять на всех проходах, аж до выхода в коридор. Выхода, тянущегося вдоль одной из стен зала, от самой кафедры, где выступали заезжие светила и местные знаменитости, мимо вздымающихся уступами вверх парт и столов и до самых дверей в коридор. Сейчас

стоящие полукругом, вздымающиеся вверх ряды старых столов — как-никак университет, должно быть впечатление солидности — были заполнены до отказа народом, набежавшим со всех сторон из заинтересованных ведомств.

Тонко выбеленные стены по краям зала, расписанные по низу редким даруканским узором, белый потолок и светоносители дополняли атмосферу конференц-зала.

Небольшое пространство, отделяло кафедру с членами экспедиции от первого ряда парт, уставленного карточками с фамилиями конгрессменов, сенаторов и ученых и названиями масс-медиа агентств

— Дама из третьего ряда..! Журнал "Грымза"..!

— ... "Старая грымза", с вашего позволения,— поправила дама из 3 ряда.

— ... Пожалуйста, прекратите тыкать микрофоном,— потребовал администратор-распорядитель зала.— Вы заслоняете камеру ОТ.

— Как я представляю возможные последствия столкновения экспедиции с хранами?— повторила вопрос Мадо и поправила, чуть-чуть, на столе перед собой микрофон.

Коллеги Мадо, сидящие по обе стороны от нее за длинным столом пресс-конференции, потихоньку обмахивались, на манер веера, подручными средствами — папками, бумагами и т. д. Профессор Куниклада, ничтоже сумняшийся, вообще призрел правила приличия и распустил галстук на плотно застегнутой рубашке. Конференция длилась уже более 2 часов и масса людей, набившихся в зал, вкупе с кучей всевозможных, свисающих с потолка, расставленных на столах и путающихся пол ногами снимающих, записывающих, перезаписывающих и просто работающих приборов, основательно взвинтила температуру

воздуха в помещении и это, несмотря на усиленно работающую вентиляцию.

— Коллеги мои,— начала Мадо, опять непроизвольно двигая к себе подушечку микрофона,— коллеги мои имеют разное мнение на сей счет и вы можете убедиться в этом, перечитав отчет о нашей экспедиции, опубликованный в приложении к "Университетской газете", но, в общем, мы сходимся в одном — с хранами надо договариваться! Да, в результате агрессии был уничтожен корабль "Турши-2", 173 человека погибли на его борту и мы об этом не должны забывать. Находятся под угрозой срыва полеты к 2 планетам Гейшера и, я не говорю уже о дальнем космосе, где работала наша экспедиция. Находится в боевой готовности космический флот, военные корабли сопровождают пассажирские и грузовые звездолеты, границы нашего космоса постоянно патрулируются. Но, но, все-таки, мы считаем, что и планету просто так взять и отдать хранам, фактически подарить — это глупость, и допустить открытые военные столкновения с ними тоже глупость. И то и другое не решение вопроса. И, я, думаю, храны это тоже понимают, какова бы не была их логика!

— Благодарю, госпожа Мадо,— сказала представительница "Грымзы",— и приношу свои соболезнования в связи с гибелью вашего мужа на "Турши".

— Спасибо,— искренне, ответила Мадо, — но, впредь, прошу всех извинить меня, я не хотела бы, чтобы те, кто будут задавать мне вопросы выражали свое соболезнование. Это личное. А сейчас, давайте не будем превращать конференцию в похоронную процессию.

Аудитория конференц-зала одобрительно загудела.

— Журнал "Геолис". У меня вопрос к профессору Треде,— солидный мужчина с белой куцей бороденкой и слегка выпирающим животиком, замурованным в ткань рубашки, виднеющейся из-под расстегнутого пиджака, поднял руку.

— Профессор, какие чувства вы испытали, осознав, что перед вами следы чужого вмешательства в ваши, так называемые "матрацы"?