Alyte

ПАЛАЧ.

Карлайн пришел в замешательство, открывая и закрывая рот, он пытался найти какое-то возражение. Не нашел.

Конечно, палач противоположность лекарю, калечит тело, разрывает мышцы и жилы, ломая кости. Но по своей работе он должен хорошо знать тело и ломать, точно зная, что и как сильно. А им и надо сломать. Лечить же будет он — лекарь. Поразмыслив, он нежно поцеловал графине руку. Это было так приятно, что она раскраснелась и, чтобы ее чувства были не столь видны, прошлась по комнате.

Палач Димун подтвердил мнение графини, которая, как рачительная хозяйка знала о возможностях своих владений и поданных. У него хватало возможностей и сил. Он профессионально поинтересовался, какую кость и как ломать, больно или по необходимости. Узнав, что надо поправить неправильно сросшуюся кость, кивнул головой — для него такое лечение не было новостью. Заминка произошла только один раз, когда палач узнал, что кость придется ломать графине. Он наотрез отказался, поскольку одна мысль о прикосновению к телу столь сиятельной дамы доводила его до икоты.

Его с трудом уговорили. Леона давала ему честное благородное слово, что в любом случае он не пострадает, а будет щедро вознагражден. Но убедила его не хозяйка, а Карлайн, пообещавший за помощь снабжать по умеренной цене настойку правды, развязывающей язык допрашиваемым не хуже раскаленного металла. Димун знал о такой настойке, но нигде не мог купить. Тинниль категорически отказывался создавать вредоносный настой, а купцы, отправляющиеся в другие города не приводили ее, отнекиваясь отсутствием. Карлайн же пообещал сварить ее на днях.

Палач пришел в спальню графине, где решили провести операцию и выздоровление девушки, с ужасающим набором инструментов, в который входили ломик, клещи, топор и кое-что по мелочи. Женщины поспешили сбежать. Леона уже ничего не видела, усыпленная сильнодействующим снотворным. Димун, помолясь богам, вопрошающе глянул на Карлайна. Как и лекаря, его совершенно не приводили в экстаз обнаженные ноги. Он видел только поле своей деятельности. Сегодня надо было не пытать, а лечить, но его работа изменилась не сильно.

Внутренне содрогаясь и задержав дыхание, Карлайн провел черточку палочкой с сажей на кончике по коже, показывая, куда надо бить. Палач не стал затягивать. Он нанес короткий, но сильный удар ломиком. Раздался треск сломанной кости. Удар был точным. Карлайн провел над переломом руку. Все правильно!

Он провел вторую черточку. Палач, вытерев со лба обильный пот, нанес второй удар. Карлайн провел руку. Все!

Он быстро соорудил корсет из стальных шпиц, которые сыграют роль силовой решетки и залил его гипсом. Димун, вынужденно разбиравший в хирургии, помогал ему. Теперь все зависит от богов. И он начать будить Леону.

Глава 36

— Ее сиятельство, Леона де Карфинд графиня Моренд баронесса Леканд со своим опекуном сьером Карлайном ибн Саади де Кафар!

Мажордом громко произнес имена и титулы вошедших и ударил палкой о пол. Наступила тишина. У Карлайна создалось впечатление, что следом за ним идут его кошки — такой был шок у собравшейся в зале знати.

Сам герцог в нарушение всех традиций и церемониала сошел с трона и подошел к графине, удивленно разглядывая Леону, словно она превратилась в неведомую зверушку. Карлайн усмехнулся. Для такой картины можно было потерпеть почти три месяца мучений.

Когда графиня после операции очнулась, она едва не задохнулась от острой боли. Карлайну приходилось поить ее болеутоляющими настойками и почти постоянно передавать ей свою силу, подавляя боль.

А тут, как специально, потоком пошли посетители, со своими болезнями, или с больными животными. И отказать им было нельзя. Приходили эльфы, приведшие заболевшего единорога и принесшие эльфа, чья душа была сильно истощена проклятием черной колдуньи. Вновь появилась жена коннетабля со своей собачкой. Понадобилась помощь и официальной дочери герцога, отравившейся неправильно приготовленной пищей ленивым поваром... Забот хватало.

Но он ухитрялся уделять Леоне большую часть суток. Через неделю ей стало легче. Но вместо боли пришли новые заботы. Графиня училась ходить без подпорок, что оказалось в восемнадцать лет после почти неподвижной жизни непросто. Пришлось, особенно после снятия гипса, уделить внимание мускулатуре ног, которые, по настоянию графини, должны были стать не только сильными, но и красивыми. Кому она их будет показывать?

Нанесенный следом за этим Леоной удар довел Карлайна почти до истерики. Она потребовала, чтобы он вместе с ней учился танцевать!

Юноша наотрез отказался, хотя где-то в душе признавал ее правоту. Но это было уже чересчур.

Графиня ледяным тоном предупредила, что прикажет своей охране приводить ее в танцевальную комнату силой. На это Карлайн не менее холодно предложил, попробовать, а затем посмотреть, кому подчинятся эльфы.

Леона, задумчиво посмотрела на Карлайна, по-видимому, поняла, какой будет итог обращения к первородным и использовала секретное женское оружие. Она ласково и как-то растерянно улыбнулась и жалобно попросила учится с ней. А то у нее нет партнера для танцев.

Карлайн понимал, что им элементарно крутят. И что графине не нужен никакой партнер. Им будет сам приглашенный учитель танцев. Но понимая, уступил. Великая это вещь — женская улыбка!

Прошел еще месяц мучений и вот они здесь, на виду у всех. Герцог приглянулся к Карлайну и усмехнулся. Леона настояла, чтобы его костюм отражал вид золотисто-зеленого платья фамильных цветов де Карфинд с оборочкой ее любимого фиолетового цвета.

Подобное соотношение цветов дамы и ее кавалера говорило всем, что они сохраняют возвышенные чувства друг к другу. Леона это знала, Карлайн тоже. И он впервые не стал протестовать.

Рандав знал обычай не хуже их. Он залюбовался ими. Стройные, молодые, гибкие. Она — нимфа в белокуром нимбе волос, он — вечный охотник вечности, незлобиво идущий по жизни.

Вздохнул и вернулся на трон. Требовалось закончить прием гостей и начать бал. Этот праздник — день всех богов — был самым крупным и попасть на него желали очень многие. Но, разумеется, попадали только самые достойные.

А Леона вместе с Карлайном шли мимо расположившейся у стен знати. Естественно, графиню де Карфинд, отпрыска одного из самых знатных родов, поместить требовалось только в непосредственной близости от герцогского престола. Это сьера де Кафара в прежние времена можно было заткнуть в ряды дворян в середине зала и даже оттеснить к выходу. Для графини де Карфинд все эти варианты были крайне дерзким оскорблением личности. Таким, которое смывается только кровью виновников и как можно в большем количестве.

Впрочем, никто и не собирался унижать ставшую ослепительной красавицей Леону де Карфинд и ее грозного и загадочного опекуна сьера Де Кафара, шокирующего всех низким происхождением и волнующего великолепными вазлиборскими кошками, дружбой с эльфами, и умением убивать красивыми выпадами шпаги. Им представили места за столиком вместе с коннетаблем бароном де Саннуа и капитаном гвардии графом де Лансом.

Карлайн, оказавшись за столом с такими собеседниками, засмущался. Леона же, наоборот, ожила. Многие годы, будучи прикованной к кровати, или, в лучшем случае, к карете или паланкину, она была лишена обычных развлечений обычных людей. И теперь, поблескивая глазами и слегка порозовев, она великодушно разрешала поглядеть на себя длинной когорте придворных кавалеров. Инвалид Леона, даже обладавшая большими владениями и длинной родословной, не интересовала никого, ибо дворяне всегда славились не только богатством и родовитостью, но цветущим здоровьем. Зато красавица графиня де Карфинд волновала даже тех, кому было за семьдесят.

Ощутив ситуацию, Карлайн заскрипел зубами. Проверил, легко ли выходит шпага из ножен. Сегодня ряд охотников за юбками может завершить свой земной путь.

Леона, проследив за движением его руки, забеспокоилась. После поединка с покойным виконтом Таннером де Ластиаром она не сомневалась за исход поединка с любым дворянином. Поэтому подсела к Карлайну и легонько коснулась его щеки губами.

Такой откровенный знак близости заставил потихоньку подглядывающих за ними загудеть — мужчин восторженно или разочарованно, в зависимости от семейного положения, женщин — ворчливо.

За их столом барон де Саннуа причмокнул от зависти, баронесса поморщилась от излишней фривольности, капитан гвардейской пехоты вдовец граф де Ланс воинственно погладил усы. Карлайн густо покраснел.

Подавив таким образом сопротивление юноши, Леона скромно потупилась, показывая себя скромной тихой девушкой.

Карлайн покрутил головой, проклиная тесный воротничок. Он поклялся, что больше никогда не пойдет на праздники вместе с графиней. Изображать из себя пугало и ревнивца ему совсем не хотелось. Но и спокойно взирать на обменивающуюся взглядами с знатными отпрысками он не мог.

Но вот раздалась музыка — приезд гостей прекратился, герцог дал команду музыкантам расшевелить приглашенных, приготовить их к балу. Нетерпеливая молодежь не выдержала первой. Появилось несколько пар. Ключом бала был Ротерамский балет — старинное диво, вышедшее из древних молитвенных обрядов эльфийских жрецов. А до его начала можно было просто потанцевать, выпустив излишек энергии.

Леона потянула за собой Карлайна. Юноша по-прежнему стеснялся и ему не хотелось оказаться у всех на виду. Но графиня провокационно стала оглядываться в поисках кавалера и Карлайн сдался, решив проверить, чему же он научился.

Он бы утешился, если бы видел себя с Леоной со стороны. Две легкие, красивые фигуры изящно скользили по залу, вызывая вздохи и откровенную зависть. А поскольку графиня прильнула к Карлайну, положив ему на грудь голову, большинство уже гадало, когда опекун сложит с себя обязанности и объявит о помолвке.

Гадал и герцог. Довольный, как вазлиборская кошка после удачной охоты и обильного обеда, он считал себя едва ли не главным автором сближения графини и сьера. И теперь жаждал награды для себя. Собственно, многого он не хотел — рачительный хозяин графских земель, верный вассал герцогской короны, который никогда не поддастся на посулы со стороны, вполне его устраивал. У Рандава, к сожалению, было слишком много врагов, которые по совместительству являлись его родственниками и имели права на престол, чтобы равнодушно относиться к изменениям в дворянских семьях.

Пара вернулась к своему столику. Герцог подал знак мажордому. Тот что-то сказал старшему музыкантов. Музыка прекратилась. Разочарованная молодежь очистила площадку. Начиналось основное действо — балет. И здесь главная интрига была в том, кого герцог, по традиции исполняющий роль старейшего мага, выберет в себе партнершу — лунную богиню, и возрождающихся богов — огненную богиню и каменного бога. С партнершей, которой становилась фаворитка герцога, все было ясно. Уже который год подряд ею становилась Луиза де ла Шато, очень отдаленная родственница герцога, на этом основании "по-родственному" проводившая почти все время в его окружении. Рандав был уже не мальчик и не любил изменений в личной жизни.

Но кто будет возрождающимися богами? Герцог привычно назначал на эти роли тех, кто, по его мнению, играл самую важную роль в герцогстве и при дворе. И, с его подачи, так и происходило. Не мало карьер в герцогстве начиналось именно так.

Никто не удивился, когда возрождающимися богами были выбраны графиня де Карфинд и ее опекун сьер де Кафар.

Глава 37

После бала возвращались поздно. Леона была счастлива, Карлайн — раздосадован. Ему все казалось, что девушка стремится подобрать себе ухажера, хотя она всего лишь наслаждалась жизнью.

Юноша вообще бы не стал ездить в замок, а заночевал в доме Тинниля, который, несомненно, будет рад. Но кошки остались у Леоны, а оставлять их на ночь одних было не расчетливо. Они разозлятся и перевернут все вверх дном, а потом будут неделю дуться, угрюмо на него глядя и капризничая. Дешевле было ехать с Леоной, не отвечая на ее улыбки.

Девушка скользнула к нему под бок и погладила по волосам. Карлайн отбросил ее руку.

— Ты чего такой злой!? — удивилась она.

— Я не злой, — уклонился Карлайн от прямого ответа. Не сказать же правду. Он будет откровенно смешон, — слишком устал и проголодался.

— Так ты ревнуешь! — пришла ей в голову гениальная мысль.

— Вот еще! — оскорбился он, но так неискренне, что девушке стало ясно — ревнует. Неожиданно она притихла, о чем-то задумавшись.

Карлайн покосился на нее. Что-то подозрительно. Если Леона притихла, значит, готовит какую-нибудь каверзу. Но выжать правду из нее невозможно. Проверено на практике.

Так они и приехали. Леона — счастливая и расслабленная, Карлайн — подавленный и подозрительный. Он добился для нее всего — владений, титула, здоровья. И в результате страдает. Это справедливо?

Поднявшись на свой этаж в сопровождении эльфов, они вежливо попрощались и разошлись по своим спальным. Кошки, почувствовав, что приехал их хозяин, нервно ходили по спальне, но в коридор не выходили — он им это категорически запретил. При его появлении Длани одним прыжком оказалась около Карлайна и стала, урча, тереться головой о ноги. Данг, как маленький, перевернулся на спину и, умильно оскалив пасть, тянулся к нему лапами. Семейная сцена, хотя кое-кто схватился бы за сердце и попросил успокаивающих капель.

Карлайн сводил их в туалет, посмотрел в кормушку — там была порция мяса на ночь, в поилке — вода. Поиграл немного с кошками, почувствовал, что засыпает на ходу. Выключил свет, оставив только один ночной светильник, и рухнул на кровать.

Его сон, крепкий, но чуткий, был прерван мурлыканием кошек и тихим шепотом кого-то проникшего в спальню. Еще не проснувшись, он услышал:

— Милые кошечки, вы же меня пропустите к хозяину, не так ли? Мне надо с ним поговорить.

Кому это надо с ним поговорить глухой ночью? Убийца? Но как он прошел через дежурных эльфов и почему его вазлиборские кошки, известные своей свирепости, уже не рвут на части незнакомца, а, наоборот, ластятся к нему.

Он резко сел, готовый немедленно отразить нападение и оторопел. Перед ним была... Леона!

В одной ночной рубашке, пикантно изогнувшаяся, она была очень привлекательна. Пройти к Карлайну она не могла из-за кошек. Те не то, чтобы не пускали ее, нет, нет, они всего лишь требовали своей доли внимания к ним. Леоне пришлось погладить их и немного поиграть, пока она сумела прорваться к кровати.

— Ваше сиятельство, вам не кажется, что вы поступаете не совсем прилично, оказавшись почти обнаженной в комнате чужого мужчины, — попытался вразумить ее Карлайн, завернувшись в одеяло.

— Это можно исправить, — сообщила Леона, садясь на край постели.

— Что? — не понял Карлайн.

— Чужого мужчину, — Леона сняла ночную рубашку и нырнула под одеяло.

— Но Леона, мы же..., — попытался вразумить ее Карлайн. Но она запечатала ему рот поцелуем и прижалась к нему. И тогда он уже не мог сдержаться...

Они уснули только под утро, всю ночь проведя в осторожных ласках. Как и у Карлайна, это была ее первая ночь любви и они впервые познавали то, о чем невзначай говорили взрослые. Леоне в ее окружении содержанки из числа бедных дворянок — мягко и романтично, Карлайну в пограничном селении знакомые подростки и парни — грубо и цинично.