Привидение особого назначения

Мужчина никак не держал меня, и я с неохотой поднялась. А чего хотела? Чтобы действительно облапал? Привидение? Ну-ну. Вряд ли это действительно может быть удовольствием, да и чем-то похожим на некрофилию отдает. Но того, что воспоследовало дальше, я никак не ожидала. Дарогл одним слитным, мягким движением оказался на ногах, притом очень близко от меня, и прошипев: "Говоришь, я хорошо целуюсь?", шагом преодолел расстояние разделяющее нас. Я так удивилась этому факту, ведь за последнее время привыкла безнаказанно мужчин провоцировать, зная, что мне ничего не смогут сделать, что не попыталась ни сдвинуться с места, ни выскользнуть из крепких объятий, ни просто что-то сказать в ответ.

Еще большим откровением стало, что поцелуи еще могут меня волновать и не просто волновать, а вызывать такие фантастические чувства, сродни физическому удовольствию, только на порядок выше. Странное ощущение, когда кажется, ты истончаешься, распыляешься, меняешь структуру, пытаясь слиться с чем-то непонятным и совсем не известным. Никак бы не удалось передать это необычное чувство словами. Да я и не пыталась, ни говорить, ни думать..., ни осмыслить, как такое возможно.

— Что это было? — мое призрачное тело трясло, и лихорадка никак не унималась, сколько не заставляла себя успокоиться.

Как же было обидно видеть, что брюнет смотрит на меня спокойно, изучающе, словно для него никаких откровений не было. Но ведь это не так. Что-то, что-то с его стороны было такое..., опять не удается подобрать слова. А теперь так холодно смотрит. Елки-палки, Галина, ты так обижаешься на него, будто у вас уже секс был. А ведь его и не было и не будет. И никто тебе ничего не обещал. И ты сама виновата, будешь знать, как мужчин провоцировать.

— Не знаю, — Дарогл хмурился, все так же изучающе глядя на меня. — Я не знаю.

— Хорошо, забыли, запечатали, оставили в прошлом, — надо же как он мою защитную оболочку пробил, до сих пор трясет, и обидно так, что расплакаться хочется. Захлебываясь словами, зачастила. — Я по поводу ухода из этого милого домика пришла узнать.

С ума сойти, ну как унять себя, как успокоить? Перевести разговор в деловое русло и не обращать внимания на огонек разочарования, мелькнувший в глазах мужчины, мало ли чего он хотел и ждал. Мог бы и сказать, русским языком.

— Весь вопрос в энергии. Если она этой ночью будет, то мы уйдем, — Дарогл поднял стул, поставил его на место и отошел к окну.

— Почему ночью, а например, не сейчас? — полюбопытствовала я, все так же пытаясь унять лихорадочную дрожь, на которую, думала, уже не способна.

— Ночью один страж, днем много людей, могут помешать, — как всегда немногословно ответил Дарогл.

— Энергия будет. А с кинжалом что делать? — решила довериться опыту мага, отгоняя по ходу мысли, что уже как-то и умирать не охота и тем более от его руки.

— Ничего. Он больше не нужен, — повернулся он ко мне, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Пусть остается здесь.

И что Дарогл этим хотел сказать? Уж точно не то, что после всех этих заигрываний передумал меня убивать. Скорее другой способ придумал. Ладно, потом решу, как сбежать от него. Главное вырваться из этой тюрьмы, не забыв перед уходом кое-какие вопросы Анталу задать. Я собираюсь от него убегать? И как это понимать? Я что, решила, что жить все-таки стоит? А это новость! Вот только хорошая или плохая?

— Ночью буду. Как поздно ночью? — отмахнулась от ненужных сейчас мыслей.

— Я позову, — серьезно ответил он. — Мне нужно немного энергии, сейчас. Поделишься?

Почему-то возникло ощущение, что надо мной подшучивают. Может из-за этих смешинок в глазах. Я тут же забыла о том, что нужно спросить, каким это образом позовет, и сказала совсем не то, что хотела:

— Поделюсь, сейчас, — и, увидев, как он протягивает ко мне руки, тут же сбилась с попытки сконцентрироваться. — Эй, существуют, вообще-то и другие способы передачи энергии.

— А мне тот понравился, — невинно просветил он меня и сграбастал в объятия.

— Я не понимаю тебя. Ты же вроде меня убить..., — договорить мне не дали.

Честно, энергией поделиться я забыла, слишком уж процесс и в этот раз был увлекательным. Почему так происходит? Я же призрак! А призракам не дано получать такое удовольствие от простого поглаживания по щеке да от поцелуя. Но я же чувствую, да еще как! Так не должно быть!

— Зачем тебе это все?! — спросила, когда мысли все-таки пришли в порядок.

— Неужели ты думала, что я оставлю последнее слово за тобой? — немного лукаво улыбнулся Дарогл.

— Хм, не понимаю, все равно не понимаю зачем. С чего это ты проникся ко мне такими пылкими..., — выскользнула из его рук, извернувшись. — Не понимаю.

— Поговорим после побега, — посерьезнел он. — А энергия мне все-таки нужна.

— Хорошо, — попыталась отвлечься от посторонних мыслей.

Это у меня плохо получилось, потому что ему удалось выбить меня из пофигистки-сумасшедшего настроя. И во мне проснулось любопытство. Так хотелось узнать, понять, что он, кто он, и почему все так с ним непонятно получается. Неужели и привидения могут что-то чувствовать?

— Ну как? Энергия сегодня будет? — мужской голос вытряхнул меня из моего ступора.

— Будет, — буркнула, немного обидевшись, я, видишь ли, судьбы привидений решаю, а меня отвлекают.

В этот раз сосредоточиться удалось лучше. И последнее слово решила все-таки оставить за собой. Чмокнула его в плотно сжатые губы и выскочила из комнаты. Ну вот, дура дурой. Так и не выяснила, когда являться. Не побег, а какая-то сплошная авантюра. Нет бы уточнить все, понять, что собирается делать и как хочет бежать. Я ж в поцелуйчики заигралась. Дура, одним словом.

Вместо того чтобы заняться удовлетворением своего проснувшегося любопытства по поводу ритуала и вообще всего того, что происходит вокруг в последние дни, поддалась минутному настроению и отправилась в парк. Сама не знала, зачем это сделала, но какое-то смутное чувство гнало меня туда, и я не стала противиться ему.

Парк вздыхал, подчиняясь порывам ветра. Зеленые кроны, сливались с постепенно темнеющим небом. Я бродила по тропинкам, понимая, что бездарно теряю время, что его стоило бы потратить на разгадку тайн. Потому что потом, если побег состоится, ничего про тайны мне узнать не удастся. Но как привязанная бродила по парку, решив переквалифицироваться из дворцового приведения в парковое.

Темная коленопреклоненная фигура привлекла мое внимание не сразу, так недвижима она была. С удивлением поняла, что это Его Высочество Таэлль склонился над небольшим ростком, который пробил себе дорогу к жизни и солнцу, которое сегодня уже нырнуло за горизонт.

— У него новая жизнь, — глухо произнес принц, снова непонятным образом почувствовав мое присутствие. — Как бы мне хотелось стать деревом. Не думать, не решать, жить, пить живительные соки земли, радоваться солнцу и птицам, поющим на ветках. Лирты, они счастливцы. Они умеют жертвовать собой во благо остающихся, а я не имею права принести такую жертву. Разве это справедливо? Нести всю тяжесть подобных решений на своих плечах?

Эти слова, они вывернули меня наизнанку, достали из потаенных уголков моей призрачной души то самое, извечно женское, когда хочется укрыть, приласкать и успокоить. Но сдержала порыв, стараясь не выдать свое волнение.

— А по-другому никак? — задала риторический вопрос.

— Традиции и отсутствие других возможностей использовать магию, — тяжело поднялся он с колен и развернулся ко мне лицом. Сухими, лихорадочно блестящими глазами Черномор вглядывался в мое лицо. — Ты осуждаешь меня за Иллисию?

— Кто я, чтобы осуждать? — удивилась я. — Наверное, есть причины, которых просто не знаю.

— Есть, — он отвел взгляд и заговорил, быстро, тихо, так что приходилось напрягать слух, чтобы не проворонить ни слова. — Отец мертв, официального подтверждения до сих пор нет. Это значит, кто-то решил воспользоваться ситуацией. А лерт не умрет, пока не оставит потомства. Ведь может получиться так, что меня достанут. И если наследника еще не будет, я буду лежать полутрупом, с которого можно будет взять только одно..., объяснять не надо что? — усмехнулся он, проявив признаки стыдливости. — И представь, каково знать, что даже толком ты умереть не можешь. Два раза в истории была такая ситуация, когда девушкам, выбранным как возможным матерям наследника, приходилось восходить на ложе к практически мертвецам. Я не желаю такого никому. Да и позволят ли в нынешних обстоятельствах хоть кому-то приблизиться ко мне умершему? Слишком грандиозна игра. И нити ее в руках далеко не у тех, кто воображает себя хозяином положения. У меня нет выбора. События разворачиваются слишком быстро. И отец был не прав, отослав меня. Я не могу больше сидеть здесь. Завтра утром мы уедем. Пора вмешиваться в ситуацию. Иллисия останется здесь. Под приглядом Антала она будет в безопасности. Не хотелось бы, чтобы ребенок родился у полумертвой матери. Ведь пока она не выносит дитя, то тоже не сможет умереть.

— Ты обрек ее на страшную участь, — отмерла я, переварив все услышанное.

— Она сама ее выбрала, — но горечь в его глазах, говорила о том, что ему и самому не по душе принимаемые меры. — Ты с завтрашнего дня будешь свободна как ветер. Я решил отпустить тебя. Кто знает, будет ли у лиртов и у лертов завтрашний день. У меня нет уверенности в будущем. Не хочу никого обрекать на заточение. Слуги тоже с завтрашнего дня будут освобождены от своих обязанностей. Останутся только самые преданные, те, кто смогут обеспечить Иллисии и развлечение, и должный уход. Ей, к сожалению, придется ждать результатов здесь. Рисковать ее жизнью не имею права.

— Ты так уверен, что ребенок будет? — решила коснуться щекотливой темы, с трудом удержавшись от того, чтобы погладить Черномора по голове.

— Уверен, — кратко ответил принц, но вдаваться в подробности не стал. — Знаешь, мне жаль друга. Я так хотел его защитить. А повернулось все не так, как я задумал. Если бы Иллисия оказалась столь добродетельна, как мне о ней рассказывали, Кралл сейчас имел бы полное право не участвовать во всем этом.

— Женитьба дает возможность не приносить себя в жертву? — живо заинтересовалась подробностями этой истории.

— Да. Только лиртам обычно не дают разрешение на женитьбу. А вот право делать детей на стороне, сколько угодно, это у них есть, и даже некоторые главы Сиятельных семей ничего не имеют против, чтобы у их дочерей рождались дети от лиртов. Так может передаться наследственная предрасположенность к накоплению магии. А значит и возможность ребенку лирта тоже стать лиртом. Слишком долго в нашем мире не было проблем. Все забыли про цену, и думали только о привилегиях. О тех деньгах и поместьях, которые могли достаться родственникам после смерти лирта. Скольких трудов стоило уговорить отца дать разрешение для Кралла. Отец словно чувствовал, что скоро будет каждая жизнь лирта на счету. Но мне удалось его уговорить. И все зря.

— Но ведь если бы не было Иллисии, — неуверенно начала я, потом окрепшим голосом продолжила. — То тогда тебе сложнее пришлось бы с поиском кандидатуры.

— Да сложнее. Но все случилось так, как случилось. Завтра, когда мы уедем, ты сможешь выйти из дворца и отправишься туда, куда тебе заблагорассудится, — сделал принц несколько шагов в сторону дворца, намекая, что разговор по душам закончен.

— Я останусь, — слова вырвались прежде, чем успела обдумать то, что делаю. — Хочу быть полезной. Например, если останусь с Иллисией, то ей не так скучно будет здесь одной.

— Давить на тебя никак не стану. С завтрашнего дня ты свободна и как распорядишься своей свободой решать тебе, — Черномор снова превратился в холодное и неприступное Высочество, которое помертвевшим голосом произнесло. — У нас гости. Так быстро.

Сильный порыв ветра и где-то на задворках моего сознания поселилась тревога. Ветер будто принес ее с собой. Тучи собирались над дворцом, и несли они отнюдь не простую грозу. И она пришла вместе с гостями. Почему-то мне казалось, что именно они несут с собой ее.

Таэлль решительным шагом направился к входу в парк. Я преданной собачкой следом. Не понимаю, чем меня пленили его откровения, что решила плюнуть на собственную свободу?

У ворот ждала кавалькада из всадников, возглавлял ее седоволосый господин, который уже раз был гостем во Дворце. Вот только тогда он изображал из себя немощного старика, сейчас же конь под ним гарцевал, синие глаза излучали силу и уверенность, а осанка была пряма. На четко очерченных скулах играли блики от огня светильников, которые держали несколько всадников из его свиты. Шары: красные, синие, зеленые — сияли яркими огнями, освещая картину: "Беда пришла, когда ее не ждали".

— Ваше Высочество, — Сиятельный Сэдс надменно склонил голову в приветствии, даже не удосужившись спуститься с коня. — Мне бы хотелось увидеть свою дочь. А так же выяснить все обстоятельства ее пребывания здесь. И вы ничего не будете иметь против, если мы заберем ее с собой?

— Она не выйдет за порог Дворца, — гордо вскинув голову и заложив руки за спину, произнес принц. — Если только это является причиной вашего визита, прошу меня извинить, у меня есть более важные дела.

— Не так скоро, молокосос, — процедил сквозь зубы Сиятельный Сэдс, сверкнув синими глазами. Спрыгнув с лошади, он довольно бодрым шагом (и это тот самый старичок, который еле передвигался в прошлый раз?) подошел ближе к воротам. — Что с ней? Надеюсь, ты не забыл, что Иллисия принадлежит к одному из самых родовитых семейств?

— Сиятельный, не стройте из себя оскорбленную невинность, — презрительно усмехнулся Черномор. — Как молодая, красивая девушка смогла ускользнуть из-под присмотра, проехать безбоязненно большое расстояние и не пострадать, если не с благословения родителей? Вы хотите сказать, что никак не приложили руку к этой ситуации? Или что сейчас, когда я сказал, что не отпущу ее, ваши глаза не горели торжеством? Как глубоко вы замешаны в заговор Сиятельный Сэдс? Не с вашей ли подачи было сделано все, чтобы убить моего отца?

— Как ты смеешь! — зашипел беловолосый красавец мужчина, (нет, просто чудеса, да и только, надо же какой он стал энергичный со времени прошлого визита).

— Смею! — принц стоял, так же гордо задрав голову и глядя прямо в горящие бешенством синие глаза. — После смерти отца, если вы не забыли, я правитель и ни один закон ничего не сможет сказать против. И я имею право выбрать любую женщину как мать для наследника. И никто мне не помешает, в том числе и вы.

— Посмотрим, молокосос, — Сиятельный Сэдс с трудом держал себя в руках, так его вывела из себя речь Таэлля. — Все еще будет по-моему.

— Значит, это все-таки вы, — горечь прозвучала в голосе Черномора и он склонил голову, пытаясь спрятать свои чувства от людей. — Вы глупы, Сэдс. Вы думаете, что продумали все. Но вы не учли того, что мир рухнет.

— Ребенок гарант того, что мир будет цел, — губы Сиятельного скривились в презрительной усмешке.

— А вы будете регентом, так? — принц взял себя в руки и его взгляд снова стал жесток, а выражение лица высокомерным. — Но еще есть я.