— Ты врёшь. — с недоверием бросил демон.
— Я Перстень. Я никогда не лгу. — холодно сказала Гранитэль. — Моё свидетельство для Жребия куда весомее, чем твоя клевета. Ты проиграл, Лембистор. В этот раз ты снова проиграл. Нечего было чужими руками загребать угли.
— Ты не получишь Ромуальда. — твёрдо заявил Лён. — Это решено.
— Значит, поиск на этот раз закончен? — мрачно спросил Кирбит. Он с сожалением оглянулся на Ромуальда и сказал:
— Как жаль — я уже полюбил тебя. Мой мальчик.
Он отошёл, сосредоточился, взглянул в небо. И ничего не произошло.
— Почему я не ухожу? — удивился Кирбит.
— Наверно, дело не завершено. — с удивлением ответил Лён, который ожидал, что демон сейчас окутается разноцветным дымом и исчезнет.
— Чего же ещё? — удивился демон. — Лён, разве ты не завершил свои дела?
— Мне кажется, что завершил. — растерянно ответил тот.
— Зато я не завершил. — вступил в разговор молчащий дотоле Долбер.
— А, да! — вспомнил Кирбит. — Тебя же ещё на царствие венчать. Тебе разве не сказали...
— Заткнись. — враждебно оборвал демона Лён. — Я сам ему скажу.
— Что скажешь? — с терпением обманутого, спросил его Долбер.
— Мне не в такой обстановке хотелось бы тебе сказать это. — начал Лён, испытывая некоторую неловкость от своей скрытности и осторожности, потому что во взгляде Долбера сквозило недоверие. — Но придётся: я выяснил, что Лазарь в самом деле твой настоящий отец, а не тот крестьянин, у которого ты вырос. Есть несомненные доказательства вашего родства.
— Вот как? — горько проронил царский сын. — Выходит, он знал, что я его сын, и собирался мною пожертвовать? Совсем, как мой неродной папаша однажды избавился от меня — уж больно ребёночек был неспокоен.
— Да, он это знал. — с тяжёлым чувством подтвердил Лён. — И это правда, что я с него взял слово молчать об этом — я невольно играл ему на руку, потому что желал лишний раз убедиться в этом. Затем я и отправился обратно к Камню у дороги.
— А зачем? — сощурясь, как от боли, спросил Долбер. — Без убедительных доказательств меня бы не признали царским сыном? А кто-нибудь спросил меня: хочу ли я принять наследство? Хочу ли я править этой страной и царить в этой развращённой богатствами столице?
— Так он не хочет? — не поверил своим ушам Ромуальд, который уже под разговор тихонько направился к выходу из каменного мешка. Теперь он вернулся и влез в разговор, с интересом рассматривая собеседников.
— Нет. Не хочу. — с презрением ответил истинный царский сын. — Иди, Ромуальд, прими правление. Это твой город и твоя страна. Возьми этот перстень, чтобы подтвердить своё право.
Долбер указал на перстень светлого металла, валяющийся на полу. Ромуальд стремительно бросился к нему, схватил его и любовно надел на палец.
— Так я теперь могу приказывать? — он обвёл ошалевшим взглядом всех присутствующих.
Кирбит с досадой хмыкнул, Долбер отвернулся, а Лён сказал:
— Нет. Это теперь просто перстень. Хотя его происхождение и необычно, но никакой пользы он тебе не принесёт — заключённая в нём душа не станет исполнять твоих желаний.
— А сам для себя Перстень не может сделать ничего. — добавил невидимый собеседник — принцесса Гранитэль.
— Ладно, мне хватит. — сказал Ромуальд и решительно направился на выход.
— Пора и нам уходить. — произнёс Кирбит, глядя, как ловко его недавний подопечный карабкается по высоким ступеням. Вот он достиг верха и исчез за скалой.
— Теперь всё? — спросил демон, снова глядя в небо и готовясь испариться.
Но, снова ничего не получилось.
— В чём дело? Ведь Долбер отказался от царствия. — с недоумением спросил Кирбит.
— Я отправляюсь на поиски царевны, хоть она и совсем не царевна. — сказал царский сын сам себе — он не обращал более внимания на Кирбита.
— Я помогу тебе. — ответил Лён.
Кирбит некоторое время смотрел на них, соображая, что бы это значило. Потом он встрепенулся и воскликнул:
— Вот как?! Эх, лимб, как же я не догадался!
С этими словами он кинулся к выходу из каменной западни и быстро начал взбираться вверх.
По выходе из заколдованного места Лён и Долбер увидели занятную картину.
Егеря, которые сопровождали царя в эту дальнюю поездку, расположились на ночлег недалеко от обрыва. Тут же паслись лошади и была разложена царская палатка — всё ждало возвращения Лазаря. Утро уже было в самом разгаре, и слуги готовили на костре завтрак — жарили птицу, раскладывали хлеб, фрукты. Вот в эту мирную картину и вторгся нетерпеливый Ромуальд — он взялся потрошить сумки с царской одеждой горя желанием поскорее добыть себе новый наряд взамен растерзанных штанов и рубахи, снятых вдобавок отнюдь не с царского плеча. Егеря, естественно, взялись отбиваться от наглого голодранца, хоть бы тот и орал, что он царский сын, и совал бы им в нос перстень.
Молодого Ромуальда крепко отдубасили и кинули в сторону, где он теперь давился злыми слезами и изрыгал ругательства.
— Ну ничего, твоё величество. — глумливо заметил ему Кирбит, выбираясь на арену действий. — Как-нибудь помалу да получится.
Он направился к вещевым мешкам, но путь ему тоже преградили.
— Кто таков? — грозно спросили егеря, наставив на оборванца с битой физиономией острые топорики.
— Я? — Кирбит задумался, но тут же нашёлся: — Я тот дух, который вечно бродит, ища, чтобы сделать зло, и вечно делает добро!
И, пока стражи осмысливали сказанное, ловко увёл у них из-под носа один мешок, удрал с ним к лесу. Тогда вышли на белый свет царский гость и с ним какой-то незнакомец.
— Я ухожу. — просто сказал Долбер, забирая своего верного Каурку.
— А... я тоже ухожу. — сказал его спутник и взял караковую кобылу.
— Где царь? — спросили у Долбера царские слуги, видимо почитая его в отсутствие своего владыки ответственным за дело.
— Ваш царь... — Долбер заколебался. — Нет больше вашего царя. Его сговор с Каменной девой закончился провалом — она забрала Лазаря. Так что, вашему народу нынче придётся нелегко — придут на вас враги и будут рвать жезл и скипетр друг у друга.
Он оседлал своего Каурого, закинул на седло дорожный мешок, вскочил на коня и улыбнулся царским людям:
— Прощайте.
— А это кто? — ошеломлённо спросили егеря, указывая на Ромуальда.
— А.. а это... сами разбирайтесь. — со смешком ответил второй человек — незнакомец в слегка потрёпанной дорожной одежде, тоже взбираясь в седло. Оба всадника тронули коней и быстро поскакали прочь от каменной долины.
Да, Ромуальду предстоял трудный путь на царствие.
Глава 12. Перед прыжком в неизвестность
Отъехав от каменного распадка на пару часов, Долбер предложил Лёну сделать привал. Выглядел он как-то задумчиво и избегал смотреть в глаза товарищу.
Лён прекрасно понимал, что у Долбера есть немало к нему неприятных вопросов, и потому приготовился выслушать упрёки. Но, как ни странно, Долбер не стал выговаривать ему за то, что Лён перестарался с маскировкой и умолчал о своём открытии — про то, что Долбер на самом деле царский сын.
Разводя костёр, Долбер слишком много возился с хворостом, а зачем это было нужно? Ведь всё необходимое им давала волшебная скатёрка.
— Ну, ладно, хватит дуться. — остановил его Лён. — Давай, высказывайся.
— Знаешь, я решил... — медленно заговорил товарищ. — Я думаю, что нам с тобой надо разойтись.
Он поднял глаза на друга, и в них было выражение вины и, как ни странно, твёрдости.
— Я давно уже понял это. — признался Долбер в ответ на изумлённое молчание. — Я никогда и ничего не добьюсь, пока буду надеяться на твои волшебные вещи и твою магическую силу. Мне необходимо пройти свой путь одному.
— Но, как же так?! — вырвалось у Лёна. — Ты отправляешься явно против какой-то магии, и отказываешься от помощи? Ты помнишь этот чёрный дым, который утащил царевну?
— Никакая она не царевна. — возразил Долбер. — Ты помнишь, как мы побывали у Орорума?
Лён кивнул. Он помнил, что именно после посещения этого древнего артефакта его товарищ загорелся идеей жениться на принцессе.
— Я тогда тебе соврал, что видел своих родителей в богато убранной обстановке, с королевскими регалиями. На самом деле видение было совсем иным. Я видел двух детей — мальчика и девочку, лет трёх-четырёх. Дети были одеты очень нарядно, как знатные особы. Они баловались с оружием, и мальчик порезал кинжалом руку. Это было всё, что я видел, но девочка показалась мне странно знакомой, словно когда-то я был с ней знаком. И мне подумалось, что она принцесса, а я, наверно, был пажем. Вот я и придумал себе имя Александер. Мне нравилось это имя, и я соврал тебе, что слышал, как меня так называют. Не зря же меня Ромуальд обозвал лжецом. Поделом мне — обсмеяли меня. Но то, что я тебе рассказал есть то, что я видел у Орорума. Так вот, теперь я окончательно понял, что это была за девочка. Это дочь старого слуги, которого я видел во дворце, да не признал. Он тоже меня не узнал, и не мудрено — столько лет прошло. Вот эту девочку, которую звали Радмила, я и должен отыскать. Мне помнится, как мы по-детски клялись в вечной любви и преданности. Смешно, не так ли? Возможно, сложись всё иначе, я не вспомнил бы об этих детских клятвах, но невольно причиной её бедствия стал я — мой добрый царь-отец очень своеобразно использовал её привязанность к своему сыну. Теперь же мой долг велит мне отыскать её и исправить несправедливость.
— Да, я всё это понимаю. — согласился Лён. — Но отчего один? Разве я на всём нашем пути допустил к тебе какую-нибудь низость? Или пренебрегал тобой?
— Вот в этом всё и дело, что нет. — печально признался Долбер-Александер. — Даже в этом нашем путешествии ты терпеливо относился к моей сумасшедшей идее жениться на принцессе. Но теперь дороги наши расходятся — я отправляюсь на поиски Радмилы, а ты постарайся добыть Лембистору плохого человека. Кстати, это я протрепался царю о цели нашего пути. Я рассказал ему о Жребии.
— А если наши цели приведут в одно и то же место? Кто скрывался за этим чёрным дымом?
— Наверно, какой-нибудь маг. — нетерпеливо отозвался Долбер. — Найди его и отдай Лембистору. Я же отправляюсь в путь один.
— Куда же ты поедешь? — попытался остановить его последним аргументом Лён. — Мы на краю заколдованного леса, а ты не знаешь, ни дороги, ни направления. У меня хотя бы есть вещь, которая укажет тебе путь. Давай посмотрим вместе в волшебное зеркальце...
— Видишь ли, — улыбнулся Долбер. — У меня тоже есть волшебная вещица. Мне подарила её русалка — на прощание.
Он достал из котомки платок, в котором было что-то маленькое и круглое. Это оказался клубочек грубой серой пряжи.
— Ты помнишь, как однажды лесная ведьма дала нам такой же? — спросил Долбер. — Мы тогда отправились к этой дурацкой Верошпиронской башне высвобождать детишек Вещуна?
Лён помнил это — такие весёлые приключения не забываются. Друзья весело расхохотались.
— Я бы не оставил тебя так просто. — признался на прощание Долбер. — Но мне невыносимо присутствие этого Кирбита. Я с самого начала чувствовал в нём что-то враждебное. Зря ты не сказал мне сразу, что он — Лембистор.
Да, зря не сказал. Совершенно напрасно Лён таился от друга, не желая обременять своего спутника лишними проблемами. А вон, оказывается, к чему приводит недоверие.
В общем, простились они. Долбер-Александер сел на своего коня, кинул наземь маленький клубочек. Тот сразу заподскакивал, как будто ему не терпелось поскорее броситься в дорогу. И умчался Долбер на своём Кауром в глубину леса, лишь махнув на прощание рукой.
Чувствовал Лён, что видит своего друга в последний раз. Эх, Долбер, Долбер, какая же у тебя необычная оказалась судьба. Кто бы подумал, что у этого неудачливого ведьминого ученика с тяжёлым и вредным характером окажется такое необычное прошлое и такое непредсказуемое будущее! Тот, кого Лён почитал за врага, в итоге оказался ему верным другом. Как они соперничали в лесной школе, и как сдружились после приключения на Дёркином болоте! Что будет после того, как Долбер обретёт свою царевну — ведь от царствования своего отца он отказался с истинно королевской брезгливостью к низости и алчности. Ты потерял друга, Лён.
Когда последние глухие звуки от копыт Каурки растворились в молчании леса, из чащи выехал на жеребце Кирбит. Он был одет во всё новое, добытое из царской торбы. Если бы не разбитая бровь и расплывшийся по всей щеке синяк, он сошёл бы за знатную особу. Шитый золотом кафтан драгоценного зелёного бархата, высокая шапка с собольей опушкой, за плечом торчит длинный лук с инкрустацией.
— Ну что, проводил? — спросил Кирбит, испытывающее глядя в глаза Лёну. — А я вот времени пока не терял, к вашему костерку принёс добычу.
С этими словами он кинул наземь тушку тетерева и сошел с коня.
— Долго ждал, небось? — с насмешкой спросил Лён, толкая рукой птицу. — Окоченела добыча.
— Чем богаты... — невозмутимо ответил Кирбит, засучивая рукава и собираясь ощипывать добычу. — Кстати, я тут соль вам сохранил.
И он со значением показал серую тряпицу, в которой Долбер хранил в дороге соль. С полным достоинства видом Кирбит начал деловито ощипывать тетерева, как будто ничего не случилось от каменистой пустоши, где он ограбил своих попутчиков, до колдовского распадка, где он подло заложил Долбера. Кочевник вел себя так, словно не сомневался в том, что дальнейшее путешествие они с Лёном пройдут вместе. Бессовестный сартан, сын степей, ворюга, обманщик и предатель — он как ни в чём ни бывало снова втесался к Лёну в спутники, и тот подумал, что так оно, пожалуй, и будет. Никуда ему от демона не деться, если он хочет с честью пройти Жребий. Так что придётся в ответ на учтивый жест Кирбита ответить чем-то большим, чем какая-то жёсткая птица, не нагулявшая по осени жира.
— Не суетись. Раз мы с тобой попутчики теперь, прошу к нашему столу. — ответил Лён, раскидывая белую скатёрку. — Не твоими ли щедротами живём? Спасибо, что подкинул мне такие чудные вещицы. Ты нас кормил, теперь моя очередь угощать.
— Я подкинул?! — изумился демон, во все глаза глядя, как простой кусок белого холста с вышивкой по краям уставляется посудинами с аппетитно пахнущей едой.
— А разве не ты? — тоже удивился Лён. — Ты же тогда в пещерке, когда нас обворовал, не оставил эти вещи взамен?
— Какие вещи? — ещё больше опешил Кирбит. — Да с какой бы стати я тебе оставил скатерть-самобранку? Это же бесценная вещь! Если бы я владел бытовой магией, стал бы я охотиться в лесу!
Лён был поражён. Оказывается, он ошибался, полагая, что демон подкинул ему эти вещи в надежде когда-нибудь потом забрать их. Теперь Кирбит жадно заглядывал в судки, изумляясь чудесно приготовленной пище — скатерть-самобранка явно была ему в новинку.
— А что ещё ты нашёл в этой пещере? — спросил он с набитым ртом.
— Не твоё дело. — отшил его Лён. — раз не знаешь ничего, значит, ничего не знаешь.
Поев как следует и напившись от души, эти два друга-недруга расположились на недолгий отдых перед дальней дорогой.
