— Ты льстишь себе, — холодно ответил Какаши, — твои действия прозрачны как стекло. Рунн терпел тебя лишь чтобы не вызвать гнев Гаары. Он кормил тебя дезинформацией. Все, что ты 'нарыл' — ложь.
Я в отчаяньи поглядел на Йоахима, но тот невозмутимо поигрывал топором и усмехался. Неужто и вправду он слуга Орочимару, душегуба и преступника? И батюшка тоже вместе с ними?
Мой Край Рек... небольшое государство, зажатое между двумя монстрами Востока — Ветром, всегда и во всем (а особенно — во внешней политике) уважающим лишь грубую силу, и Огнем, даймё которого одним щелчком пальцев способен поставить в строй все боеспособное население страны. Нам никогда не жилось легко, и сохранить относительную независимость от соседей нам могли помочь только наши деньги. И мы их делали. Любыми способами. Порою весьма грязными и даже более, но до связей с международным терроризмом, частью которого были и Орочимару, и в последние годы приобретшие известность Акацки, мы не опускались.
Я верил в это. Раньше.
Конечно, мы знали, кто такой Орочимару, и с чем его едят, только из официальной пропаганды Огня и Ветра — стран, коим больше всех от него досталось. Они не скупились на мрачные краски, рисуя его портрет: безумный ученый, ниндзя-теоретик с маниакальной тягой к убийству и властными амбициями. Отщепенец. Душегуб. Чересчур гротескная картина, не находите? Однако даже если его вина пред народами Востока справедлива хотя б в пятую часть от того, что ему приписывают, связываться с ним — не лучшая идея. И опасно, и противно. Поверьте, я далек от гуманизма, но... генетические эксперименты над живыми людьми против их воли — перебор даже для сына беспощадного Хикавы Гена.
— За все то время, что я с тобой знаком, Хатаке, — скривился Канкуро, — ты нисколько не изменился. Все такой же самоуверенный. Слышь, пуп земли, объяснишь мне, сирому да убогому, как все на самом деле обстоит?
— Хм... куда мне? Может, предоставим слово одному достопочтенному господину, что скрывается сейчас вон в тех кустиках? Выходи, дружище, не стесняйся. Тут все свои.
Сперва ничего не происходило, будто Какаши просто неудачно пошутил, или некто, замеченный им, решил проигнорировать предложение Копирующего Ниндзя. Боится? В прибрежных зарослях наметилось движение, и к плотине выбрался молодой человек в дорожном плаще из шерсти с вышивкой. Замысловатое переплетение зеленых нитей задумывалось как подражание зарослям бамбука или, может, луговой траве, но на деле аляповатое исполнение рисунка с головой выдавало полнейшее отсутствие вкуса что у ремесленника, что у обладателя плаща. Картину довершали дурацкие очки с толстенными стеклами и тяжелые сандалии, точно такие же, как и у Канкуро.
— Вас не обмануть, Какаши-сан, — приятным голосом, не вяжущимся с нелепой внешностью, протянул вновь прибывший.
— Говорил же я тебе, Кабуто, — повернулся к нему Йоахим, — зря ты за мною увязался.
— Совсем не зря, Йоахим. На тебя рассчитывать — себе дороже. Я ведь предупреждал тебя: в драку с дзинчурики не влазь. Раззадоришь его — от 'Нефрита' косточек не останется. Ты же столько сил убил, чтоб его собрать. Не жалко собственную работу по ветру пускать? — речь его была спокойной, размеренной. Парень близоруко щурился сквозь толстые стекла.
Услыхав 'дзинчурики', наемники занервничали, зашептались, поминая Будду и добрых духов. Да и мне, признаться, стало не по себе. 'Дзинчурики — человек, одержимый великим демоном биджуу, — рассказывал мне лейтенант Иносунэ читавший мне (по моим многочисленным просьбам) краткий курс истории Скрытых Деревень, — он очень могущественен и настолько же опасен. Как для врагов, так и для союзников. Сущность биджуу пагубно сказывается на психике дзинчурики. Поэтому их крайне сложно контролировать'. Больше он ничего об одержимых не знал, а я и не спрашивал. Тогда феноменом дзинчурики я не заинтересовался. Как оказалось, зря.
Но кто же из моих похитителей носит в себе демона? Ужель он так опасен, что даже Хокаге отказалась от него, объявив предателем?
— Штаны себе пощупай, Кабуто! Не обделался еще? — Рунн посмотрел на Узумаки Наруто. Неужели он?
— Прямо какое-то рандеву предателей, — весело заявил Хатаке, — или сходка изменников. Ты, Кабуто, был подобран Конохой, но предал ее. Ты, Канкуро, когда-то участвовал в подлом заговоре против Конохи. Йоахим Рунн вообще непонятно кому служит, да и наемников на сторону Орочимару переманил. А теперь и седьмую команду в розыск объявили. Ай-ай-ай. Нехорошо как-то получается.
— Хватит стебаться, Хатаке, — сказал Канкуро, — твои люди кровью истекают. Если ты имеешь целью поссорить Реки и Ветер, такими методами ты этого не добьешься!
— Напрасно ты цепляешься за верность Хикаве, — ответил ему седовласый, — в Краю Рек у тебя не осталось ни одного верного тебе синоби. Все переметнулись к Орочимару. А ты остался один, в окружении врагов, беспомощный, как котенок. И Гаара слишком далеко, чтобы помочь тебе.
— На что ты намекаешь?
— Тот, кто сидит верхом на баррикаде, получает стрелы с обоих сторон, Канкуро. В этом конфликте ты ни за кого. Слазь с баррикады, переходи на нашу сторону. Или ты думаешь, что в Конохе еще не знают, что Йоахим Рунн служит Орочимару? Да я послал Хокаге-сама шифровку, лишь только докопался по правды! Стоит этой информации быть обнародованной, союз Края Ветра с Краем Рек будет совершенно, абсолютно, категорически невозможен. Никто не поддержит правительство, якшающееся с террористом Орочимару. Даже Молния, а уж тем более — твой Ветер.
Печально осознавать, но это было чистою правдой. Батюшка сам доигрался, водя дружбу с международным преступником, и, хоть Конохе еще надо будет доказать связь Орочимару с Хикавой Геном, теперь военный союз Огня и Рек находится под бо-о-ольшим знаком вопроса.
Полная задница, короче. Война еще не началась, а Край Рек ее уже проиграл. И все благодаря пронырливости этого Хатаке и недальновидности моего отца и Йоахима Рунна.
— У меня есть мои люди!
— Нет у тебя никаких людей. Они носят протекторы Песка и плюют на портрет Казекаге. Здесь, в Краю Рек, имя Гаары Песчанника втоптано в грязь.
— Я... я не верю тебе, — зло вскричал кукловод, начал озираться, вглядываться в лица сконфуженных подчиненных, словно по физиономии надеялся вычислить предателей, — на эту миссию я взял только верных людей!
Йоахим Рунн издал сухой смешок, еще больше взбесив Канкуро.
— Вы!.. Вы давали присягу Казекаге! Обязались служить Гааре до конца дней своих! Как вы могли?!. А ну — все, кто поклялся в верности Орочимару, протекторы Песка — снять!
Ниндзя Песка не пошевелились, только продолжали переглядываться в нерешительности.
— Снимайте! Ну же! Снимайте, я вам сказал, ублюдки!!! Если у вас осталась хоть капля чести синоби, так хотя бы заявите открыто, что больше не желаете служить Суне! Чего вы медлите?!
— Прекрати истерику, Канкуро, — невозмутимо изрек Йоахим Рунн, — в целях конспирации я никогда не собирал их вместе, вот им и невдомек, все ли зачислены в 'Нефрит' или нет. Ладно. Я сам воин, а потому уважаю воинскую честь. Раз уж зашла речь о ней, то так уж и быть, снимите протекторы. Я дозволяю.
Песочники, пряча глаза, один за другим распустили узлы — кто на затылке, кто на рукаве, и побросали протекторы на бетон. Все до единого. И, осознав, что никто из товарищей не оказался 'белой вороной', сразу как-то воодушевились, заулыбались. Их бывший командир сжал зубы.
— Убедился, Хатаке? И ты, Канкуро? Здесь все творится по моему почину. Казекаге, подобно Райкаге и Цучикаге сдавали Владыке внаем худший сброд из того, что у них имелся. 'Худший' не по умению, а в плане верности. Это, сами видите, палка о двух концах. Мне даже не пришлось их особенно уламывать, надо было только поманить, — Йоахим повел топором как скипетром, словно демонстрируя полноту своей власти, — и нет, дери вас черти, ничего скверного или позорного в служении Орочимару. И знаете почему? А потому как он силен, а ваши каге слабы. Они все сильней и сильней увязают во всевозможных пактах и договорах, теряя власть и свободу маневра. Орочимару не настолько глуп, он берется только за то, что принесет ему пользу, не оглядывается назад и не стоит за ценой. По сравнению с любым из каге он ушел далеко вперед. Так, Кабуто?
— Так.
— Рунн, — Хатаке речь Йоахима явно пришлась не по душе, — ты приехал на Восток два года назад. Что ты можешь понимать в синоби, каге, Скрытых Деревнях?
Бородач подошел к нам, балансирующим на перилах плотины, и взглянул на Хатаке снизу вверх.
— А ты с демагогией подвязывай, красноглазый, — я вывернул шею и заметил, что один из глаз у Хатаке действительно красный, жуткий, со странными черными крапинками, — раз тебе и так все ведомо, нечего о том и трепаться. Вам все равно не победить. Копирующий Ниндзя Хатаке Какаши довольно знаменит на Востоке — настолько, что я даже не хочу с тобою драться. Отдай мне царевича. Я позволю вам уйти. Всем. Служебный долг — служебным долгом, но жизнь одного сына дайме, как ни верти, не стоит жизней пяти, — он кинул взгляд на Сая, — четырех ниндзя.
— Капитан, — я задохнулся от возмущения, — да вы охренели!..
— Помолчали бы вы, молодой господин. Вашу шкуру ведь выручаю.
И то верно. Лучше помолчать.
— Какаши-сенсей, — подала голос Сакура, склонившаяся над Саем, — Сай, он...
— Я вижу. Ямато, — мне показалось, Хатаке хотел назвать какое-то другое имя, но вовремя спохватился, — ты потерял одного бойца и тяжело ранен сам. Сакура измотана. Дзинчурики под угрозой захвата противником. Ведь у тебя же четкие инструкции на подобный случай! Под каким предлогом ты их нарушаешь?!
— Нет, — прохрипел раненый, — не в этот раз, Какаши-семпай... Нельзя...
— О чем это они? — Рунн повернулся к Кабуто.
— О дзинчурики, — поправив очки, пояснил тот, — Йоахим, пора уже наконец действовать, а не то!..
— Ни с места! — Хатаке сызнова прижал нож к моей шее, заставив меня затаить дыхание. — Кабуто, спокойно! Пацан ведь и тебе нужен не меньше!
Я? Нужен прихвостню Орочимару? Это еще зачем?!
— Наруто! Это приказ! — рявкнул Хатаке, пиная меня под задницу, прямо в гостеприимные объятия Сакуры.
— Нет... — простонал Ямато. — У него на руке...
— ДА НЕ ВОПРОС!!! — этот голос уже не был голосом Узумаки Наруто, только и дожидавшегося команды 'фас'. Что случилось потом, я разобрать не успел. Перед глазами мелькнуло что-то ярко-красное, ревущее, внушающее такой ужас, перед которым мерк даже тот трепет, в который меня поверг нечеловеческий глаз Хатаке. Раздались крики людей — перепуганных, удирающих со всех ног, рев огня, раскаты громогласного хохота, в такт которому содрогалась плотина под ногами. 'Это он? Это биджуу?' — смог подумать я, прежде чем меня саданули головой обо что-то твердое, вышибив сознание вон.
* * *
Нынешний кьюуби имел всего три хвоста и был значительно меньше того, что до полусмерти изувечил Дзирайю и едва не зашиб Сакуру, но бойцы 'Нефрита' брызнули от него в стороны, как мыши от кота. Бежал Рунн, бежал Кабуто, бежали мятежные Облако и Песок. Какаши не винил их. Против кьюуби не попрешь. Впрочем, зрелище разносящего все в пух и прах Лиса он уже имел удовольствие наблюдать, и был премного наслышан. Приметив, куда во всеобщем отступлении бросился наутек Йоахим Рунн, Какаши пустился за ним в погоню, благо тот по каким-то своим соображениям (или просто заблудился) забрал чуть влево от основной группы, вдоль берега реки.
Дзеунин настиг его возле кромки воды, на песчаном косогоре с густым, разлапистым ельником наверху. Заметив преследователя Рунн обернулся, понимая, что от шустрого синоби ему не уйти.
— Вот теперь побеседуем.
Рунн смачно схаркнул на землю и перехватил топор поудобней.
— О чем нам с тобою беседовать, Хатаке Какаши? Тут тебе не изба-говорильня.
— А обо всем. Обо всем том, Йоахим Рунн, что я не решался произнести в присутствии Кабуто и прочих твоих товарищей.
— О?
Хатаке из боевой стойки встал прямо, спокойно, выказывая отсутствие враждебных намерений.
— Все, что я болтал там, на плотине, конечно, правда... Но не до конца.
— А где же тогда конец? — Рунн ухмыльнулся, не опуская оружия.
— Еще далеко. Если позволишь, я начну с небольшого предисловия. Вся эта история представляется мне большой игрой в сёги... хотя тебе, как пришельцу с Запада, наверное, ближе шахматы? Пусть будут шахматы. Только с одной особенностью. На сей раз за доскою сидят не двое, а четверо игроков. Даймё Огня, даймё Рек, даймё Ветра я в расчет не беру, они — фигуры, а не игроки. Ну а те двигают эти фигуры, дергают за нитки, бросают кости — называй как хочешь, но реальное положение вещей определяют они и только они. Это словно лотерея, в которой каждый стремится урвать себе кусок и добиться желаемого. Первый игрок здесь — Гаара Песчанник. Чего ему надобно, мне понятно: он хочет отомстить Орочимару за смерть отца и тот позор, которому Песок подвергся во время конфликта с Конохой более двух лет назад. Второй игрок — Хокаге-сама. Чего желает она, я пока не знаю, но начинаю смутно догадываться. Третий игрок — Орочимару и он как всегда держится в тени. Ну а последний и самый загадочный игрок — ты, Йоахим Рунн. Ты — темная лошадка и мне совершенно неясен, но продолжаешь вести собственную игру. Что ты задумал? Чего ты добиваешься?
— Твоей смерти. И гибели Конохи.
— Ложь. Снова ложь, — покачал головой Какаши, — тебе сейчас невыгодна моя смерть. Тебе вообще противопоказано сколько-нибудь ослаблять Коноху. А знаешь, почему? Ты ожидаешь, что она уничтожит Орочимару, и всячески нам помогаешь. Я проанализировал твои действия и пришел к выводу, что ты отнюдь не прислужник Орочимару. Ты его партнер. Полноправный или нет — такие детали мне неизвестны, но ты — точно не его пешка. Далеко не пешка. Нисидзима Кацухико — ты помнишь это имя?
[Примечание аффтара: я не ожидаю, что кто-то еще помнит, кто такой Нисидзима Кацухико)))) Поэтому осмелюсь напомнить: это бывший член отряда 'Нефрит', служивший ранее Орочимару. Про него Какаши рассказала в 1 главе лидер якудза Канеда Томока. В 3 главе в поисках Нисидзимы приехал в Каваго, выжал из него все, что он знал об Акацки и Орочимару, а потом зверски убил. Орочимару узнал о смерти своего старого приспешника в конце 6 главы и направил в Край Рек Кабуто, чтоб тот разрулил ситуевину. Там же подробней рассказывается об отряде 'Нефрит'.]
— А... так это ты его порезал, — Йоахим Рунн упер топор обухом в землю и облокотился на него как на палку, — ну говори-говори. Мне уже интересно стало. Красиво выдумываешь.
— Да нет — заслуга тут твоя, ведь это чистая правда. Мне с самого начала, как только я услышал о Нисидзиме, показалось странным, что его, обладающего столь ценной информацией, оставили в живых. Орочимару, великий злой гений Востока, не мог допустить такого просчета. Ну не мог и все! Я ломал голову, пока не отыскал самого Нисидзиму и как следует его не допросил. О, он поведал мне удивительные факты! Оказалось, отряд 'Нефрит' вовсе не канул в лету, стоило Орочимару уйти из Акацки. Они затаились до поры и два года назад вновь собрались на зов прежнего хозяина. Но Орочимару приготовил им ловушку — запечатал их в глухом подземелье и заставил одного за другим, поединок за поединком биться с могучим воином, который должен был стать их командиром. И лишь тот, кто сумел выстоять против него больше минуты, заслужил право жить и продолжать служение Орочимару. Этот воин — ты, Йоахим Рунн. Нисидзима сказал, в 'Нефрите' имелись очень умелые и опытные бойцы: синоби, ронины и даже феодальные самураи. Некоторых, умерших за годы спокойствия, заменяли их сыновья — так велика была их преданность Орочимару. Многие ли из них удостоились чести выйти из тех казематов?
