— Что случилось? — Хэл немного приподнялся на своих подушках, не обращая внимания на окровавленную ткань, обернутую вокруг его предплечья. — Есть новости?
— Очень немного. Зато великое множество тревожных вопросов.
Известие о пленении Генри в виде записки для Хэла было вложено в письмо, написанное лорду Джону одним из его знакомых по миру шпионажа. В нем содержался ответ на вопрос относительно известных связей некого Персиваля Бошана. Но Грею не хотелось обсуждать это с Хэлом, пока он не увиделся с Несси, да и в любом случае, Хэл был не в состоянии ничего обсуждать.
— Никаких известных связей между Бичемом и Верженом, — тут упоминался французский министр иностранных дел, — но его часто видели в компании Бомарше. (Пьер Огюстен Бомарше — французский драматург и публицист, автор пьес о Фигаро. Во время Войны за независимость США Бомарше занимался поставками оружия американцам. — прим. пер.)
Это спровоцировало очередной приступ кашля.
— Чертовски неудивительно, — хрипло заметил Хэл, перестав кашлять. — Без сомнения, взаимный интерес к охоте? — эта последняя фраза была весьма саркастичным указанием — как на нелюбовь Бичема к кровавым видам спорта, так и на титул Бомарше — 'Генерал-лейтенант Охоты', пожалованный тому несколько лет назад еще предыдущим королем.
— И, — продолжил Грей, проигнорировав все последнее, — с неким Сайласом Дином.
Хэл нахмурился.
— Кто это?
— Американский торговец. В Париже находится по поручению Американского Конгресса. По большей части он околачивается вокруг Бомарше. Видели, как он разговаривал с Верженом.
— А, этот, — Хэл хлопнул рукой. — Слышал о нем. Кое-что.
— А ты слышал о фирме под названием 'Родриго Хорталес и Ко'?
— Нет. Звучит по-испански, правда?
— Или по-португальски. Мой осведомитель не знает ничего, кроме этого названия и слухов о том, что Бомарше имеет какое-то отношениек делу.
Хэл хмыкнул и откинулся назад.
— Этот Бомарше чем только не занимается. Да Боже мой, он даже часы делает, словно писать пьесы ему недостаточно. А Бичем имеет какое-нибудь отношение к этой фирме?
— Неизвестно. Тут только неопределенные связи, и ничего более. Я просил выяснить все, что только можно, все, что имеет хоть какое-то отношение к Бичему или к американцам — я имею в виду, не общеизвестную информацию. И вот это пришло в ответ.
Тонкие пальцы Хэла непрестанно выстукивали на покрывале гаммы.
— А твой осведомитель знает, чем занимается эта испанская компания?
— Торговлей, чем еще? — иронически ответил Грей, и Хэл фыркнул.
— Если бы они также были банкирами, я бы сказал, что ты кое-что нашел.
— Да, могло быть и так. Но, думаю, единственный способ узнать — это поехать и покопаться там острой палочкой. У меня карета до Дувра через... — Грей прищурился на едва различимые в полутьме дорожные часы, стоявшие на каминной полке, — ...три часа. (Дорожные часы — небольшие прямоугольные бронзовые часы с ручкой в верхней части корпуса (очень распространенные в то время) — прим. пер.)
— А.
Голос ничего не выражал, но Грей действительно очень хорошо знал своего брата.
— Я вернусь из Франции самое позднее к концу марта, — сказал он и мягко добавил: — И буду на первом же корабле, который в новом году отправится в Колонии, Хэл. И я привезу назад Генри.
'Живым или мертвым'. Никто из них этих слов не произнес: им и не нужно было.
— Я буду здесь, когда ты вернешься, — наконец тихо сказал Хэл.
Грей положил ладонь поверх руки брата, он тут же повернул ее, и их ладони соединились. Рука Хэла, может, и выглядела слабой, но Грей приободрился от непреклонной силы ее хватки. Так они и сидели, взявшись за руки и не говоря ни слова, пока в открывшуюся дверь боком не вошел Артур — теперь полностью одетый. Он нес огромный — размером с карточный столик — поднос, уставленный беконом, колбасками, почками, копчеными селедками, яйцами в сливочном масле, жареными грибами и помидорами. Там были также тосты, джем, мармелад, огромный чайник ароматного дымящегося чая, чашки с сахаром и молоком. А перед Хэлом лакей церемонно поставил накрытую салфеткой тарелку, полную противной жидкой каши.
Артур поклонился и вышел, оставив Грея гадать: был ли он тем самым лакеем, который ходит к Несси по четвергам. Обернувшись, Грей увидел, как Хэл накладывает себе большую порцию почек с его тарелки.
— А ты не должен есть свою размазню? — поинтересовался лорд Джон.
— Только не говори, что и ты намерен поторопить меня в могилу, — закрыв глаза в мимолетном экстазе, ответил жующий Хэл. — Как, черт возьми, все ожидают, чтобы я выздоровел, поедая нечто вроде сухариков и кашки... — выдохнув, он подцепил следующую почку.
— Как думаешь, это именно с сердцем проблемы? — спросил Грей.
Хэл покачал головой.
— Я и правда не думаю, что это сердце, — ответил он отстранено. — Я прислушивался к нему, понимаешь, после первого приступа. Бьется, как обычно, — Хэл замолчал, чтобы, повернув зажатую в кулак вилку зубцами наружу, для убедительности стукнуть себя в грудь. — Здесь не болит. А ведь должно бы, так ведь?
Грей пожал плечами.
— А что тогда это был за приступ?
Хэл проглотил последний кусочек почки и потянулся за тостом, намазанным маслом, беря в другую руку нож для мармелада.
— Не мог дышать, — сказал он небрежно. — Посинел, ну, и тому подобное.
— О, тогда понятно.
— Сейчас я чувствую себя лучше, — немного удивленно произнес Хэл.
— Да? — улыбнулся Грей.
На мгновение лорд Джон засомневался, но, в конце концов... Он уезжает за границу, а всякие неожиданности не только могут приключиться, но часто и происходят. Лучше не оставлять дело в подвешенном состоянии — просто на случай, если с одним из них что-нибудь случится.
— Что ж, тогда... Если ты уверен, что от легкого потрясения твои бренные останки не рассыплются, позволь мне кое-что тебе рассказать.
Новости о существующих между Дотти и Уильямом нежных чувствах заставили Хэла моргнуть и на мгновение перестать есть. Но после недолгого размышления он кивнул и снова принялся жевать.
— Ладно, — сказал он.
— Ладно? — повторил Грей. — Ты не возражаешь?
— Вряд ли тебе бы это понравилось, если бы я возражал, да?
— Если ты считаешь, я поверю в то, что забота о моих чувствах хоть как-нибудь повлияла бы на твои действия, то твоя болезнь повредила тебя сильнее, чем я думал.
Коротко улыбнувшись, Хэл допил чай.
— Нет, — сказал он, отставляя пустую чашку. — Не то. Просто... — Хэл отклонился, сложив руки поверх своего чуть-чуть выступающего живота, и прямо посмотрел на Грея. — Я могу умереть. Не собираюсь, даже не думай так. Но могу. И я умру спокойнее, если буду знать, что жизнь Дотти устроена с кем-то, кто защитит ее и как следует о ней позаботится.
— Я польщен тем, что ты думаешь, Уильям сможет, — сухо произнес Грей, хотя на самом деле ему было невероятно приятно.
— Конечно, сможет, — искренне сказал Хэл. — Он ведь твой сын, да?
Откуда-то издалека донесся звон церковного колокола, и Грей вспомнил:
— О! — произнес он. — Счастливого Рождества!
Хэл выглядел столь же удивленным, но потом улыбнулся.
— И тебе тоже.
КОГДА ГРЕЙ ОТПРАВИЛСЯ В ДУВР, Рождественское настроение по-прежнему переполняло его, причем — буквально, поскольку карманы его пальто были набиты сладостями и маленькими подарочками. А подмышкой он нес сверток, в котором находились пресловутые домашние тапочки, щедро украшенные кувшинками и зелеными лягушками, вышитыми шерстяными нитками. Лорд Джон обнял Дотти, когда она подарила их, и успел шепнуть ей на ухо, что ее поручение выполнено. Племянница с таким напором его поцеловала, что Грей все еще ощущал место поцелуя и рассеянно потер щеку.
Надо сразу же написать Уильяму... Хотя, на самом деле, особенной спешки не было, поскольку письмо в Америку доставят не раньше, чем сам лорд Джон туда доберется. Он действительно собирался сделать то, о чем говорил Хэлу: весной Грей будет на корабле, как только тот сможет расправить паруса. Он лишь надеялся, что успеет вовремя.
И не только ради Генри.
Как он и ожидал, дороги были ужасными, а паром до Кале — еще хуже, но Грей не замечал холода и неудобств путешествия. И раз уж беспокойство о брате немного улеглось, он решил подумать о том, что поведала ему Несси... Частью этой информации он хотел поделиться с Хэлом, но не стал, не желая загружать голову брата — на тот случай, если это помешает его выздоровлению.
— Ваш француз сюда не приходил, — сказал ему Несси, облизывая сахар со своих пальцев. — Но он завсегдатай у Джексона, когда бывает в городе. А сейчас он уехал; говорят, обратно во Францию.
— У Джексона, — размышляя, медленно проговорил лорд Джон.
Сам Грей не опекал публичные дома — за исключением заведения Несси — но он определенно знал особняк Джексона и бывал там пару раз с друзьями. Бордель, предлагавший музыку на первом этаже, игры — на втором и более приватные развлечения — этажом выше. Весьма популярный среди армейских офицеров среднего эшелона. Но не из тех, в которых угождали специфическим пристрастиям Перси Бичема — Грей знал наверняка.
— Понятно, — сказал он, спокойно попивая чай и ощущая, как в ушах колотится пульс. — А ты когда-нибудь сталкивалась с офицером по имени Рэндалл-Айзекс?
Это и была та часть письма, о которой он не рассказал Хэлу. Осведомитель Грея сообщал, что армейского офицера Дэниса Рэндалла-Айзекса часто видели в компании с Бичемом — как во Франции, так и в Лондоне. И имя вонзилось в сердце Грея, словно ледяная иголка.
Это могло быть не более чем совпадением, — что известный связью с Перси Бичемом человек взял Уильяма в экспедицию в Квебек. Но будь он проклят, если думает, что это так.
При упоминании имени 'Рэндалл-Айзекс' Несси подняла голову, словно собака, услышавшая шорох в кустах.
— Да, сталкивалась, — сказала она медленно. На ее нижней губе осталась крупинка мелкого сахара, Грею хотелось стереть ее с губ Несси — и при других обстоятельствах, он бы так и сделал. — Или слышала о нем. Говорят, он еврей.
— Еврей? — поразился Грей. — Точно нет. — Еврею никогда бы не позволили получить звание в армии или на флоте — равно как и католику.
Несси изогнула темную бровь.
— Вероятно, он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, — произнесла она и, словно кошка, слизнула с губы сахаринку. — Но если нет, он должен держаться подальше от домов терпимости — это все, что я могу сказать!
Несс искренне расхохоталась, затем, посерьезнев, поправила на плечах халат и уставилась на Грея темными в свете огня глазами.
— Он тоже как-то связан с твоим парнишкой — тот французик, — сказала она. — Потому что одна из девочек Джексона сообщила мне о некоем еврейском молодчике, и о том, как она просто обалдела, когда тот снял свои бриджи. Девица сказала, что отказалась бы, но там находился его дружок, француз, желавший наблюдать. И когда он — французик, я имею в виду, — понял, что она уходит, то удвоил цену, и девочка согласилась. Она говорила, что когда дело доходит прямо до... — и тут Несси похотливо улыбнулась, зажав кончик языка передними зубами — теми, которые у нее все еще были. — Это слаще, чем с другими.
— Слаще, чем с другими, — рассеянно пробормотал Грей себе под нос, почти не заметив настороженного взгляда, который бросил на него единственный, кроме самого Грея, пассажир парома, достаточно стойкий, чтобы находиться на палубе. — Чертов ад!
Над Каналом валил густой снег, летевший почти горизонтально сейчас, когда завывающий ветер сменил направление, и корабль тошнотворно накренился. Другой мужчина, отряхиваясь, спустился вниз, оставив Грея поедать из маленькой баночки в его кармане персики в бренди и мрачно смотреть на приближающийся французский берег, иногда мелькавший сквозь низколежащие облака.
'24 декабря, 1776.
Город Квебек.
Дорогой папả. Пишу тебе из монастыря. Спешу объяснить: нет, это не один из тех, что в Ковент-Гардене (Ковент-Гарден — район в центре Лондона, который в XVIII веке стал известным кварталом красных фонарей — прим. пер.), а настоящий католический монастырь, которым управляют монашки-урсулинки. (Католическое 'Общество Святой Урсулы', чьей главной целью было католическое образование. Существовали монастыри в Италии, Франции, французские урсулинки вели миссию в Квебеке среди индейцев — прим. пер.)
Мы с капитаном Рэндаллом-Айзексом прибыли в Цитадель в конце октября, намереваясь навестить сэра Гая и узнать его мнение по поводу местных настроений относительно восстания американцев. Но нам сказали, что сэр Гай направился в форт Сен-Жан, чтобы лично расправиться со вспыхнувшим мятежом. Произошло морское сражение (или, полагаю, так я должен его называть) на озере Шамплейн — узком водоеме, соединенном с озером Джордж, которое, возможно, тебе знакомо еще с тех времен, когда ты сам находился здесь.
Я очень хотел присоединиться к сэру Гаю, но капитан Рэндалл-Айзекс был против из-за времени года и предполагаемого расстояния. На самом деле его мнение оказалось верным: следующий день принес ледяной дождь, который вскоре сменился яростной завывающей пургой. Небо потемнело настолько, что невозможно было отличить день от ночи. Буран за несколько часов похоронил землю под снегом и льдом. Наблюдая за этим Спектаклем Природы, я признаю, что основательно пересмотрел свое разочарование по поводу упущенной возможности присоединиться к сэру Гаю.
Как бы то ни было, я в любом случае опоздал бы, поскольку сражение уже состоялось 1 октября. Но подробностей мы не знали до середины ноября, пока несколько гессенских офицеров из полка барона фон Ридезеля не прибыли в Цитадель с новостями.
Скорее всего, к тому времени, когда получишь это письмо, ты услышишь более официальное и полное описание этого сражения, но могут быть некоторые интересные подробности, опущенные в официальной версии. И если говорить честно, то составление этого отчета — единственное занятие, доступное мне в данный момент, поскольку я отклонил любезное приглашение Матушки Настоятельницы присутствовать на мессе, которую будут служить в полночь по случаю Рождества. (Колокола городских церквей звонят каждые четверть часа, отмечая время и днем, и ночью. Часовня монастыря расположена прямо позади стены гостевого дома, на самом верхнем этаже которого меня поселили, и когда я лежу в кровати, колокол находится примерно в двадцати футах от моей головы. Так что могу правдиво сообщить тебе, что сейчас 21.15).
Так, значит, о подробностях: несмотря на то, что в прошлом году попытки вторжения в Квебек закончились полным провалом, они встревожили сэра Гая, и поэтому он решил усилить свои позиции у верховий Гудзона — единственном возможном направлении, откуда могут прийти новые проблемы. Трудности передвижения по суше здесь достаточно серьезны, чтобы отвратить от путешествия любого, кроме самого упертого. (У меня есть маленькая баночка со спиртом, которую я тебе покажу; в ней содержится слепень длиной почти в два дюйма, а также несколько очень больших клещей, удаленных из моей персоны с помощью меда, от которого при щедром нанесении они задыхаются и теряют свою хватку).
