Не кричите в тёмном лесу [в работе]

— Надевай, — велел пуль, кивнув на сумку, когда мы вышли из лифта на каком-то техническом этаже и остановились у крутой жестяной лестницы, заканчивающейся тяжёлой дверью.

"Всем остальным" оказалась защитная маска, к которой надлежало присоединять капюшон комбинезона.

— Надевай-надевай, — подбодрил меня Кра. — С непривычки будет тяжело.

Под его насмешливым и снисходительным взглядом я достаточно быстро разобрался в несложной конструкции маски: прозрачный щиток, закрывающий лицо, резиновая оправка и дыхательный фильтр напротив носа и губ. Пока я надевал и прилаживал эту конструкцию, затягивая крепления, пуль достал из второй кобуры небольшую округлую белую полумаску, закрывающую только нижнюю часть лица. Надевать её, правда, не стал.

— Вперёд. Не бойся, это не смертельно. Надеюсь, — он спокойно кивнул на дверь. Я не спорил и молча двинулся вперёд.

Дверь оказалась двойная, шлюзовая, и открывалась она нажатием на единственную большую кнопку сбоку. А вот снаружи... Нет, я чего-то подобного и ожидал, но результат всё равно оказался ошеломляющим.

Кра привёл меня на крышу. Вероятно, для наглядности.

Выход с лестницы располагался неподалёку от высокого парапета, ограждающего периметр. Я сделал несколько шагов к краю и замер, разглядывая раскинувшийся вокруг пейзаж.

Глава 7. Реликвия

{Юрий Сорока}

— Впечатляет? — Пулю приходилось почти кричать, чтобы перекрыть свист ветра. Кроме того, у лица он держал свой респиратор — я наконец вспомнил, как называлось это архаичное устройство — и это тоже не добавляло разборчивости. — Я знал, что тебе понравится.

— Здесь везде так? — спросил я, сбрасывая оцепенение.

— Где-то хуже, где-то лучше. Но не намного.

Сравнительно невысокое здание исследовательского центра располагалось на отшибе, в стороне от огромного города, занимающего весь горизонт. Высотные здания пронзали плотную пелену сизого смога и царапали шпилями низкие, больные серо-жёлтые облака, в прорехах которых порой проглядывало небо — блекло-голубое, тусклое, выцветшее. Земля казалась отражением облаков: того же грязного цвета, покрытая облезлым, в проплешинах ковром чахлой жёлто-бурой растительности. Убедить себя, что это летняя степь или что трава здесь от природы такого цвета, не получалось.

Если бы я не понимал, что мы видим, картина могла показаться завораживающей и даже красивой. Если бы это была... просто какая-то планета. Пейзажи Венеры, Марса, спутников Юпитера — они тоже по-своему прекрасны, пусть и не похожи на привычные земные.

Повернувшись спиной к ветру, я приподнял маску, сделал короткий неглубокий вдох — и всё равно закашлялся. Кислый, тяжёлый, спёртый воздух был ко всему прочему настолько сухим, что драл горло, да и глаза от такой атмосферы заслезились. Кра не насмехался, спокойно и молча наблюдал за тем, как я возвращаю на место маску и пытаюсь отдышаться. Сам он только слегка щурился на ветер.

— Зачем ты меня сюда привёл? — спросил я, наконец восстановив дыхание.

— Затем, чтобы ты понял, для чего мне этот корабль. Наш мир умирает.

— Хочешь, чтобы я тебе посочувствовал? Скажешь, умирает он не по вашей вине, сам собой? — удержаться от сарказма я не сумел.

— Оставь свою жалость себе, — спокойно отбрил пуль. — Лично я просто хочу нормально жить, остальное меня мало волнует.

— Конечно, куда проще найти другую планету и загадить уже её, чем восстановить собственную.

На это высказывание Кра ответил смеющимся взглядом, а потом проговорил так, что я едва услышал за свистом ветра:

— Хотелось бы мне посмотреть всё-таки на твой мир. Просто удостовериться, что такой вообще существует.

— В каком смысле? — Ответ оказался неожиданным, а потом меня осенило. — Погоди, ты хочешь сказать, что с самого начала посчитал мою историю правдивой? Зачем тогда был дальнейший спектакль?!

— Есть моё мнение и есть мнение вышестоящего начальства. — Кра пожал плечами. — И есть ясные инструкции.

— И о чём они говорят?

— Не верить первому же слову. Никто не говорит правду сразу.

— Но это же бред! — возразил я.

— Это инструкция, — поправил Кра. — На мой взгляд, ты слишком наивен для существа, на родине которого только что закончилась война. Да и для того, чьи сородичи недавно сталкивались с враждебной инопланетной цивилизацией, уж извини, тоже. Нет, твоё поведение больше подходит существу, не знавшему серьёзных потрясений, но читавшему о них в книжках. И сейчас я только убедился в том, что от подобного вы далеки, — он неопределённо дёрнул головой, указывая на горизонт. — Пойдём, ничего нового мы здесь не увидим.

— Почему вы даже не пытаетесь изменить ситуацию? — спросил я, когда мы вновь миновали шлюз и разговаривать стало сподручней. — Ведь можно очистить...

— У вас, может быть, такие технологии есть, — перебил он. — Некоторое время назад эта мысль посетила светлые головы владык, но было, как показала практика, уже поздно. Прошлое мы менять не умеем, а чтобы решить эту проблему сейчас, нужно быстро и, главное, без новой ядерной или химической войны уничтожить девяносто процентов населения. Тогда оставшиеся смогут существенно снизить нагрузку на экосистемы, и планета восстановится. Если тебя это утешит, такой вариант тоже рассматривается. И если в ближайшем будущем не найдётся планета, пригодная для переселения, он будет принят окончательным.

— Тебя, судя по всему, не слишком расстраивает эта перспектива, — заметил я.

— Не расстраивает. Полагаю, я всё-таки войду в оставшиеся десять процентов, — ответил он всё с той же невозмутимостью.

После чудесного превращения полного отморозка в циничного умного профессионала я вдруг поймал себя на том, что мне стало очень легко разговаривать с Кра. Я понимал, что наше отношение к жизни и большинству её аспектов отличается радикально, постоянно напоминал себе, что разговариваю не с коллегой и не близким по духу существом, а с носителем совершенно иной морали, но новая его манера общения безусловно подкупала. Не говоря уже о том, что у меня успела накопиться масса вопросов, которые некому было задать, и в этой связи пуль казался бесценным кладезем.

А возможно, дело не столько в вопросах, сколько во всей ситуации, которая уже нестерпимо раздражала.

Что поделать, я достаточно прямолинейный человек (во всяком случае, в том, что не касается личного), и все эти дипломатические пляски, недомолвки, необходимость выжимать из окружающего мира информацию по капле выводили из себя. Имел бы я склонность к такой работе, пошёл бы в науку, а так... Я люблю, когда на конкретный практический вопрос есть ясный ответ, который можно легко найти в информационной сети или узнать у специалиста. Исключение составляет круг моих обязанностей, то есть пилотирование: в случае непредвиденной ситуации и невозможности узнать точный ответ, там я способен найти решение самостоятельно. Ну, или погибнуть.

Здесь и сейчас мне приходилось заниматься вещами совершенно посторонними, представление о которых сложилось у меня исключительно на основе развлекательной литературы. Не люблю, когда за сложное дело берутся непрофессионалы, а тут у нас и выбора особенного не было.

В общем, ничего удивительного, что я так уцепился за возможность наконец-то поговорить со знающим существом более-менее откровенно. В этом не было большой беды, главное только, самому не сболтнуть чего-нибудь лишнего и постоянно помнить, с кем я имею дело.

А с другой стороны, стоит быть откровенным с самим собой: я банально ничего такого не знаю, что теоретически мог бы сболтнуть. Да, угроза из космоса для землян критична, никакого космического флота у нас нет. Но даже если я расскажу об этом, местные всё равно ничего не смогут сделать, они банально не найдут Солнечную систему. Причём не нашли бы даже в том случае, если бы я сознательно пытался помочь: я понятия не имею не только где находится мой дом, но даже в какой мы сейчас галактике. Поручиться, что именно в Млечном пути, не смогу при всём желании, даже если каким-то чудом сумею взглянуть на неё со стороны.

Вообще, с определением местоположения открываемых миров изначально наблюдались большие сложности. Для этого надо как минимум вывести на орбиту пару телескопов и долго исследовать результаты их работы, а это процесс непростой и дорогостоящий. За всё время существования геонавтики такие данные пытались получить всего для десятка колоний. Причём четыре из них, включая Лооки, обнаружились в пределах Млечного пути, родительские галактики ещё двух оказались определены и знакомы людям, а для остальных с уверенностью установили только, что находятся они не в окрестностях колыбели человечества.

Это обстоятельство могло стать серьёзным препятствием на пути домой: полдела угнать корабль, надо же ещё задать цель! Надеюсь, рыш всё-таки не врёт и сумеет доставить нас домой.

— А всё-таки, зачем тебе корабль? Хочешь на нём отсюда сбежать? — спросил я, пока мы опять ехали куда-то на лифте. На этот раз — вниз.

— И жить в нём же? — уточнил Кра, не глядя в мою сторону. — Нам нужна планета. Есть всего три корабля дальней разведки, они обходятся миру в безумные деньги и пока не приносят пользы: мы тычемся вслепую.

— И чем тут поможет четвёртый корабль?

— Информацией. Там могут сохраниться сведения о других звёздных системах, возможно, с пригодными для жизни планетами. Или, в крайнем случае, технологии, способные помочь в навигации.

— Ну, допустим. А почему именно ты решил меня привлечь? Почему Ре даже не пытался, да и Ашшира ничего такого не говорил?

— Сейчас всё увидишь, — отмахнулся пуль, и мы вышли в просторный холл.

Стены здесь покрывал абстрактный узор из прихотливо пересекающихся прямых линий. Правда, приглядевшись, я понял, что линии эти складываются во вполне сюжетные изображения: какие-то шаты что-то делали. Что — я не понял. Высокий потолок пестрел теми же лампами, дающими резкий болезненный свет. По периметру я насчитал пять дверей, возле каждой из которых располагался пост охраны. Одна из дверей, находившаяся в торце прямоугольного помещения, отличалась от остальных размерами и внешним видом — высоченная, двустворчатая, украшенная мозаикой. Похоже, это был парадный вход.

Посреди почти пустого зала, огороженный символическим заборчиком, лежал огромный булыжник, аккуратно обтёсанный в форме приплюснутого яйца.

— Это что? — растерянно спросил я когда мы подошли к камню вплотную и остановились.

— Корабль, — отозвался пуль невозмутимо. Я покосился на него настороженно и всё-таки рискнул уточнить:

— Откуда такая информация? Ты уверен? По-моему, это просто кусок камня.

— Вот тебе и ответ, почему никто не принимает эту идею всерьёз, — сообщил Кра. — Этой штуке несколько тысяч лет и она не подвержена коррозии. Минерал, из которого она сделана, нам неизвестен. Вернее, не совсем так: он настолько прочный, что за всё время исследования никто так и не сумел наскрести даже пыли, ломаются инструменты из прочнейших сплавов. Точно так же, как и с твоим кораблём. По официальной версии это просто метеорит.

"Лу, ты здесь?"

Пока мы молча разглядывали камень, я активировал переговорное устройство "Переплёта" и вызвал напарницу.

"Наблюдаю, затаив дыхание", — с готовностью отозвалась та.

"Спроси там у своего паразита, он что-нибудь знает о таких метеоритах".

"Так точно, командир!" — бодро заключила она. — "Как ты себя чувствуешь?"

"На пороге великого открытия", — ответил ехидно.

Долго болтать нам не дали, ко мне обратился Кра и связь пришлось обрывать.

— Тоже будешь утверждать, что это просто камень? — спросил он.

— Понятия не имею, — честно сообщил я. — Какой-то он слишком правильный для камня, да и прочность наводит на определённые мысли. Но чего ты хочешь лично от меня?

— Чтобы ты попробовал это открыть.

— Как? — уточнил я растерянно. — Я понятия не имею, что это такое. Это точно создано не нами, чем бы оно таким ни было, и я не представляю, как оно работает. Даже если наши технологии развиты лучше ваших, я всё равно ничего не смогу сделать: я пилот, не учёный, и я уже устал об этом говорить.

— Но наш язык ты как-то выучил. И чутьё подсказывает, что разобраться в этом у тебя гораздо больше шансов, чем у нас, — возразил пуль.

— Язык я не учил. Его проанализировал компьютер корабля и записал мне в голову. Так что если я и способен чем-то помочь, то только при помощи этого компьютера, для чего я должен или попасть на борт, или как минимум вернуть себе свой костюм, в который встроена система связи.

Естественно, о собственных способностях и наличии этой самой связи я умолчал. Чем чёрт не шутит, вдруг пуль расщедрится и действительно вернёт мне костюм? Это существенно облегчит жизнь.

Спрашивать, с чего бы мне помогать тюремщикам, я тоже благоразумно не стал. Зачем провоцировать? Контактная и адекватная версия Кра устраивала меня несравнимо больше, даже если не надеяться, что он в ответ на помощь согласится нас отпустить. Как минимум, устраивала потому, что он не пытался драться и угрожать. Интересно, этой перемене поспособствовало устранение того... заболевания, которым страдал пуль и его начальник, или этот тип говорил правду?

А странный объект меня в самом деле заинтересовал. И по непонятным, субъективным причинам я отчего-то сразу принял точку зрения собеседника: во мне появилась стойкая, хотя и ничем не подкреплённая уверенность, что это действительно корабль.

— Я подумаю, — решил Кра, и мы двинулись в обратный путь.

— Скажи всё-таки, почему ты уверен, что это корабль, если никаких доказательств этого факта так и не нашли?

— Ну, кое-что всё-таки было, — через несколько секунд проговорил он, почему-то не слишком уверенно. Опять замолчал, и молчал достаточно долго — я почти уже решил попросить уточнений, — а потом вдруг добавил негромко и хмуро, как будто пытался спорить с самим собой: — Я всегда был в этом уверен.

Расспрашивать подробнее я на всякий случай не стал, а вскоре меня вернули в уже знакомую палату, где почти сразу накормили и даже, к моему удивлению, оставили в одиночестве.

{Лунария О-Ори}

За приключениями напарника я наблюдала с замиранием сердца и всё ждала какого-нибудь подвоха. Да что там — "какого-нибудь"! Совершенно определённого и конкретного. Я ждала, что пуль вот-вот сорвётся и набросится на Юру с кулаками. Но Кра, единожды чуть не до седины напугав меня своей выходкой с угрозами, вдруг как по волшебству превратился в адекватного человека. Либо его помутнение было вызвано той заразой, от которой мы избавили пуля, либо напарник оказался прав, и под психопата пуль действительно только косил. Пожалуй, я склонялась именно ко второму варианту. Сейчас все аргументы напарника казались особенно разумными.

— Ну что, паразит, послужи на пользу обществу в моём лице. Рассказывай всё, что знаешь про такие каменные штуковины. Надеюсь, это не останки какого-нибудь древнего гигантского яйца какого-то древнего сверхгигантского зверя? — ворчливо обратилась я к сожителю. Однако тот безмолвствовал. — Эй, Глист, ты спишь что ли?