— Имелись бы деньги, — пробасил Громобой, — так и прокормились бы. А кто в осаде в долг поверит? Скажи спасибо, что хозяин со двора не гонит.
Всадники замолчали, над столом воцарилась тяжелая тишина.
— Ну, братья, что делать станем? — наконец нарушил ее тысячник. — Любоконь, что там с запасами?
— Вечером последний овес по мешкам выскребем, — пожал тот плечами. — Хозяин обещал сена подбросить, но я смотрел — у него на день-два, не больше. Даже если все отдаст, конец ненадолго оттянем.
— И самим жрать скоро нечего окажется, — подвел итог Телевар. — Ну что, есть идеи, как выпутываться?
— Говорю же я — бросить телеги, вплавь с конями по течению, а как минуем заставы — на берег, и ходу. Кони вынесут, не впервой! — поднял голову Чеготар. — Пока они с голодухи совсем не ослабли...
— Истычут с берега стрелами так, что за ежа сойдешь, — отрезал тысячник. — Сколько обсуждать можно? А насчет того, что кони вынесут — помнишь конвойных из Лютых, что нас до города довели? Хазигов заморских? Они сегодня утром взбунтовались. Заявили, что нечего им в городе за стенами делать, не для того они нанимались. Сбились в ватагу всадников в полтораста, вышли из города через Главные ворота, да и поперли напролом...
— Слыхали мы что-то такое краем уха, когда по городу шлялись, — заинтересованно поднял голову Громобой. — Ну и?..
— Навалились на них четыре сотни или около того, — пожал плечами Телевар. — Они почти прорубились, жугличи — никудышные вояки, только числом и берут, да только вот в ловушку угодили. Загнали их на место, колышками заточенными в траве утыканное, а когда они скорость потеряли — положили стрелами издалека. На глаз из жугличей десятка три полегло, не больше, а из Лютых разве что с десяток ушел, да и то вряд ли. Я сам со стены в колдовскую трубку смотрел, спасибо дозорному. А уж хазиги в конной лаве даже нам не уступают, не сомневайся.
Тысячник вздохнул.
— Так что даже и не думай о прорыве, верная смерть. Ну? Еще мысли есть?
— У меня есть, если позволите.
Все дружно повернулись к двери. Хлаш, как всегда, вошел бесшумно. За ним вбежал Гром, постукивая когтями по деревянному полу. Заграта с ними почему-то не оказалось. Тролль неторопливо подошел к столу, и Всадники подвинулись, освобождая место. За прошедшее время он стал почти своим — во всяком случае, к его словам прислушивались точно так же, как и к собственным. Сейчас все с надеждой уставились на зеленого гиганта.
— Да в общем-то простая мысль, — сказал тролль, усаживаясь. — Не понимаю, почему сами не додумались. Город в осаде? В осаде. Что делают горожане?
Он сделал паузу.
— Обороняются, — поднял бровь Телевар. — Ты давай не томи, и так на сердце давит.
— Так помогите им! — усмехнулся Хлаш. — В чем проблема? Вы воины бывалые... почти все, — поправился он, бросив быстрый взгляд на Ольгу с Теомиром. — Помощь от вас хамирцы с удовольствием примут.
— А мы тут при чем? — недовольно глянул Телевар. — Не наша здесь война. Не на нас напали, Купчище нам даже не союзник. С какой радости мы своими шкурами здесь рисковать должны?
— Городские запасы, — пожал плечам тролль. — Они не слишком велики, но вашим животным хватит. Плюс плата...
— Мы не наемники! — прорычал Телевар, медленно поднимаясь из-за стола. — Думай, что говоришь! Чтобы свободные Всадники пошли драться за плату! Да не бывать такому вовеки веков!
— Значит, пустите своих коней под нож, — снова пожал плечами Хлаш. Теомир почувствовал, как вздрогнула рядом Ольга. — Все лучше, чем голодом уморить. Но погоди, темник, я еще не договорил.
— Что еще? — зло сказал Телевар, но на лавку все-таки опустился. Его лицо багровело от негодования.
— Зря думаешь, темник, что не твоя здесь война, — сухо сказал тролль. — Вчера ночью жугличи вторглись в Вольные земли и атаковали ваших. Столеград сожжен.
Общий вздох прокатился над столом. Чеготар сжал глиняную кружку так, что та с хрустом сломалась, а Кореш с Перевоем вскочили на ноги.
— Откуда знаешь? — медленно проговорил тысячник, исподлобья пронзая тролля недобрым взглядом.
— Тилос сказал, — спокойно ответил тот. — Сегодня виделись. Они с воеводой периметр объезжали. Как ты и сам видел с самого начала, жугличи лишь блокировали город, основные силы прошли дальше на закат. Город их не особенно интересует — они люди кочевые, домов не любят. С самого начала их пастбища Всадников интересовали.
— Я знал... Ох, едреный корень... — пробормотал Телевар, судорожно сжимая кулаки. — И ведь как подгадали-то! Большая часть табунов, что три года как на север откочевала, сейчас назад возвращаться должны. Их же в пути перехватят, ничего не подозревающих, разрозненных! Ох, сволочи!
Теомир почувствовал, как по спине пополз липкий холодок. Действительно, сейчас разбить Всадников по частям, пока они не опомнились и не собрали ударный кулак, проще простого. Он переглянулся с Ольгой, в ее глазах стоял ужас.
— И пастбища уже восстановились... — тихо прошептала она.
— И пастбища восстановились, — согласился тролль. — Так что ИХ кони от бескормицы страдать точно не станут.
— Как в ополчение вступить? — хмуро спросил Громобой. — Погибать — так хоть в бою, пусть даже не в поле, а на стене. Я иду.
— Охолони, — рявкнул Телевар. Он как-то преобразился, подтянулся, в глазах загорелся незнакомый доселе Теомиру огонек. — Баста, хватит метаться, как головастики в луже. Хлаш, Тилос точно знает? Ты уверен, что не перепутал?
— Тилос — посланник, — ответил тролль. — Склоняет к союзам, разрушает альянсы, переносит сплетни... Работа у него такая — в политике разбираться, а для того ситуацию нужно хорошо знать. Не удивлюсь, если у него и среди жугличей свои люди найдутся.
— Да кто он такой, ваш Тилос? — не выдержал Громобой. — Руками знатно машет, не спорю, но с какой стати ему верить? Все посланники — воры и вруны, язык отдельно от ума живет! Никогда не знаешь, о чем они на самом деле думают!
— Я слышал о Тилосе раньше, — задумчиво откликнулся Хлаш. — Много слышал. Готов за него поручиться. Он — единственный из живущих людей, почитаемых как Ведущий по Пути. А Ведущий не снисходит до лжи, да и слов на ветер на бросает. Ошибаться может, хотя и редко, недоговаривать — тоже, но если что прямо и уверенно сказал, то так и есть. Да он еще и на Серого Князя работает, тот тоже очень непростая штучка...
— Да ну — слышал! — пренебрежительно отмахнулся Громобой. — Я вот тоже много чего слышал, так если бы в половину верил — со своих пастбищ в жисть бы не выбрался от страху. Сороке, ветру да слухам верить, вот еще...
— Я знаю, чему верить, а чему — нет, — покачал головой Хлаш.
— Я тоже, — ухмыльнулся Громобой. — И сдается мне, что брешет твой Тилос, как сивый кобель. Если они ночью перешли нашу границу, как он узнал уже сегодня утром?
— Не знаю! — досадливо ответил тролль. — Почтовый голубь, связной маг... Да мало ли что!
— То есть мы должны верить неизвестно кому, потому что какой-то подсыл слышал какие-то слухи... — процедил Громобой сквозь зубы. — Да я...
— Уймись! — коротко приказал ему Телевар. Громобой вскинулся, но наткнулся на стальной взгляд и тихо увял. — Хлаш верит Тилосу, а слово матхи что-то да значит.
— Слово кого? — удивленно пробормотал Чеготар.
— Хлаш — матха Большого Совета троллей, — пояснил Телевар. — Ну, как бы...
Он замялся.
— На общий слово переводится как "глаза и уши", — продолжил за него тролль. — Что-то вроде разведчика. Или посланника, если необходимо.
— Да, доверенного разведчика и посланника, — закончил тысячник. — Такого, чье свидетельство стоит слова двух дюжин простых троллей или слова троих членов Совета.
Теомир уважительно посмотрел на Хлаша. Ну и ну! Такая орясина, по виду — тупой громила, и не скажешь, что мозги есть. Впрочем, за прошедшие дни и так стало ясно, что соображалка у крокодила очень даже ничего...
— В общем, более надежных новостей у нас нет. Это раз. Потом, по лицам вижу, что драться хотят все. Даже Громобой, — ехидно добавил Телевар, зыркнув в сторону потупившегося Всадника. — Это два. Наконец, чтобы коней под нож не пустить, их кормить надо, то есть три. В общем, все понятно. Идем на стены. Кто против?
Отставной тысячник поочередно обвел тяжелым взглядом всех сидящих за столом.
— Тогда решено. Теомир, держишься при мне, ординарцем. Поперек батьки в драку полезешь — уши оборву. Онка, тебе придется за лекаря выступать, справишься? — Внезапно смутившаяся Ольга едва заметно кивнула. — Тогда подумай, чего купить надо — трав там разных или еще чего. Денег я дам, хотя и в обрез, да и у дружины какие-то запасы наверняка есть. Хлаш, ты у нас человек... — он слегка запнулся. — Э-э, парень бывалый. Подскажи, с кем здесь поговорить, чтобы на довольствие встать?
Теомиру показалось, что тролль едва заметно улыбнулся.
— Тилос просил передать, что уже говорил с воеводой. По большому счету, город застали врасплох, к войне он не готов. Несмотря на все слухи и его предупреждения, выборные до последнего делали вид, что ничего не происходит. Да еще и много наемников, почуяв, что к чему, по-тихому дезертировали несколько дней назад. На ополчение же надежды мало. Так что на счету каждый бывалый солдат, а тем паче командир. Тебя уже поставили тысячником Третьего участка. Подчиняешься лично воеводе. Тебе приказано явиться к Храбату, тысячнику второго участка, он введет в курс дела. Вот, — Хлаш снял с пояса и положил на стол увесистый мешочек. — Плата за первую осьмицу тебе и твоему отряду. Травы, кстати, покупать не надо — вас пустят к городским запасам, там лечебных снадобий хватает.
— Ничего себе! — ошеломленно проговорил Телевар, недоверчиво переводя взгляд с тролля на кошель и обратно. — Снова тысячником! Я ж думал — советником каким... Я почти пять лет не командовал! Постой-постой! — спохватился он. — Как так получается? Ты заранее знал, что мы решим драться?
— А чего тут знать-то? — удивился тролль. — Неужто вы бы остались в стороне, когда ваш народ сражается? Даже если бы Тилос на вас случайно не натолкнулся, вы бы все равно на стенах рано или поздно оказались.
— Да-а... — протянул тысячник, почесывая в затылке. — Проще пареной репы. Где, кстати, Заграт? — вдруг спросил он. — Нам хороший колдун в отряде не помешал бы. Не знаешь, он согласится али как?
— Заграт уже приписан боевым магом к Третьему участку, — ответил Хлаш. — Просил передать, что до вечера утрясет пару дел и явится в твое полное распоряжение. Кстати, — он пихнул кошель пальцем. — Прибрал бы ты денежки, пока не сперли. Тут, как-никак, и моя доля. Эй, Гром! — свистнул он, и волк немедленно подбежал, выжидающе уставившись в лицо и облизываясь. — Ты лазил когда-нибудь по стенам?
Вопреки ожиданиям радостно-возбужденного предстоящим приключением Теомира, на стены сразу не пошли. Сначала, прихватив заплаченные деньги, впятером отправились к купцам за фуражом для лошадей. Телевар яростно торговался, купец ему не уступал, так что зрелищное представление затянулось надолго. Солнце уже заметно перевалило за полдень, когда усталый, но довольный тысячник торжественно выехал за складские ворота, восседая на телеге с внушительной горой мешков с овсом и тюков сена. Потом пошли к Храбату. Тысячник Второго участка объезжал свои позиции, так что его пришлось дожидаться. Челядинец отказался пустить их во двор без приказа хозяина, и время коротали у ворот. Побагровевший от унижения Телевар сперва порывался развернуться и гордо уйти, но Хлаш, что-то нашептав ему в ухо, удержал.
Дом местного тысячника стоял на холме, так что от ворот хорошо просматривались стены города — каменные понизу, деревянные поверху, кое-где почерневшие от времени и огненного состава зажигательных стрел. На стенах суетились мелкие черные точки защитников, и дома ближе к ним казались покинутыми. Во двор тысячника то и дело вбегали взмыленные ополченцы в грязных стеганых бронях и кожаных шлемах с потускневшими от времени медными заклепками. Они исчезали где-то в доме, потом опрометью выбегали на крыльцо и скрывались в направлении нижнего города. Стража у ворот — двое угрюмых солдат в шлемах с шишаками и тусклых нечищеных кольчугах — недоверчиво поглядывала на Всадников, задерживаясь взглядами на Ольге, но помалкивала. Стражу подчеркнуто игнорировали, повернувшись к ней спиной. Только Теомир украдкой разглядывал необычно широкие наконечники их копий, пытаясь понять, каково бить такими с коня. От основания наконечников два шипа отходили под углом назад. Он попытался понять, для чего может служить такая штука. Неудобно же! Цепляются, верно, за все подряд...цепляются? Ох ты, Белый конь, а ведь если таким крюком конного зацепить, то и с коня сволочь можно! Надо бы пристать к кому-нибудь из местных, чтобы свое оружие получше объяснили, а то мало ли что.
— Вон там наш участок, — показал рукой Хлаш куда-то на юг. — Около версты длиной, если по прямой считать.
— А ежели по гребню стены, то еще саженей с полсотни... — задумчиво потер Телевар подбородок. Его полуседая борода встопорщилась, неухоженные уже несколько дней усы торчали в разные стороны. — Сколько народу в подчинение дают?
— Понятия не имею, — пожал плечами Хлаш. — Года два назад в Хамире насчитывалось триста пятнадцать наемных дружинников и два тысячника. Часть дружины дезертировала, но сколько, неизвестно. В городе объявлен созыв ополчения, но горожане идут неохотно. Все, кто по-настоящему боялся, так или иначе уже сбежали, а остальные не верят, что какие-то кочевники смогут взять город. Мол, сотни лет наши деды отбивались, и сегодня отобьемся. Но несколько десятков бывалых наемников да двести-триста ополченцев должны дать, если мои прикидки верны.
— Негусто, — хмыкнул в усы Телевар. — Хотя и за то спасибо. Впрочем, стены действительно не самые плохие. Даже гранит в основании есть, тараном не возьмешь. Откуда, интересно, возили?
— Чернолесская открытая разработка, — подумав, сообщил тролль. — Там пласты гранита да базальта к поверхности близко подходят, саженей на десять-пятнадцать, не глубже. Кое-где глыбы прямо из земли торчат. Впрочем, то полвека назад было, сейчас на поверхности уже, верно, все выбрали. На истинный камень спрос всегда высок — и дороги мостить, и стены ставить, и даже ступку или жернов сделать...
— Чернолесье? — наморщил лоб тысячник. — Чернолесье. Что-то знакомое. А, ну да! Триста верст к югу отсюда, там еще болото вокруг.
— Триста двадцать верст к юго-юго-востоку, — кивнул Хлаш. — Однако же встали стены городу очень дорого. Их заложили полтора века назад. Тогдашний воевода, Хамбелей, наголову разбил объединенное войско жугличей и черноголовых, которые чуть не добрались до толстой мошны местных купцов. Разбить-то разбил, да только положил почти все войско...
— Ну да, мы тогда им отправляли в помощь двухтысячный полк, по договору, — кивнул Телевар. — Помню ту историю, мне еще дед рассказывал. Едва сотня домой вернулась, да и те чуть живы. И что?
— Так вот, разъяренный потерями воевода на первом же заседании городского Совета — тогда он назывался Сходом, и голосовали там все зажиточные горожане — заявил, что долее защищать их деревню не намерен, и что либо город немедленно приступает к постройке настоящей стены вместо полудохлого тына, либо он, воевода, отправляется восвояси.
