| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну ты пойми, что они даже домов не умеют толком строить, а все живут на деревьях с жуками, червяками, комарами и мухами!
— Как будто бы мы живем без жуков, червяков и мух?
— Я не к тому. Они живут в лесу, и им чужд любой этикет.
— Ой, Веззел, только надо оправдывать высокомерие!
— Да, у них есть один недостаток, но при этом многие из них классные ребята — возможно, они тебе даже понравятся.
— Что значит понравятся? Нам нужно идти, я не желаю тратить ни минуты своего времени на этих гадов.
— Постой, может все-таки останемся еще на денек? Тебе нужно вылечиться, а я изучу их удивительный мир еще лучше.
— Не понимаю, что ты нашел в этих высокомерных ольдероггах. Они — последние говнюки, которым тяжело признаться в том, что своими погаными жизнями они обязаны нам.
— Не знаю, мне они не кажутся плохими ребятами.
— Веззел, нас ждут в лагере Эфтимис, Урсари. Ты хотя бы помнишь об Урсари?
— Ничего страшного, подождут — у нас есть еще пять дней!
— Постой, может быть, тебе потому так нравится Урсари, что она такая же высокомерная, как и эти эльфы?
— Да нет, наверное... Просто я не вижу ничего плохого в том, что кто-то считает себя лучше остальных. По правде говоря, я сам считаю себя гораздо лучше остальных. Ну что, ты остаешься?
— А ты хочешь остаться здесь?
— Очень хочу, друг мой.
— Ну хорошо, но только один день и только ради тебя! И не забудь потом рассказать остальным, что я великодушный человек. И что Арарао — заботливый вождь. Хмм...
Затем из шатра вышло две эльфийки, они взяли нас за руки и повели в лес. Меня вела девушка со светлыми волосами, а Веззела — та, что была со мной ночью. Она снова не показывала, что мы знакомы, хотя иногда посматривала на меня. Едва мы чуть отошли, как та, что держала меня за руку, произнесла:
— Я Оайре, а это моя сестра Климентина. Мы очень благодарны вам за спасение. Знайте, что не все эльфы такие, как посланец короля, хотя благородство у нас в крови.
— Спасибо, очень приятно слышать. — Ответил я.
— А ты правда правая рука магистра магии воздуха всей школы Штормхолда Диамантиса Эльсинор? — Спрашивала Оайре.
— Совершенно верно. И это только часть моих заслуг. — Отвечал я.
Веззел посмотрел на меня, состроив свою знаменитую физиономию, но ничего не сказал.
— Мы с сестрой всегда были наслышаны о магах Штормхолда, но только теперь впервые увидели вас, и вы не обманули наши ожидания. — Продолжала Оайре.
— Я очень рад.
— А какой магией, Диамантиса Эльсинор, ты владеешь?
— Можешь звать меня просто Эльсинор, я так, слегка практикую магию воздуха.
— Ничего себе, слегка практикую! Наверное, ты лучший маг вашего королевства. Ты не мог бы показать какое-нибудь заклинание, известное в Штормхолде?
— Да, покажи, пожалуйста, свое знаменитое заклинание! — Вторил ей Веззел.
Задача была не из легких. Нужно было показать какое-нибудь непростое и эффектное заклинание, которое бы удивило эльфиек и доказало, что я являюсь тем, кем говорю. Я быстро оглянулся, представляя, что я могу сделать, увидел высокое дерево перед нами, Веззела, стоявшего к нему ближе всего, и сказал:
— Смотрите на то дерево, сейчас из него вылетит птица рух!
Все повернулись на дерево, а сам я при помощи телекинеза начал медленно стягивать с Веззела штаны. Когда из-под штанов показалась его волосатая задница, девушки заулыбались и начали переглядываться друг с другом.
— И сейчас, внимание, птица рух!
Но прежде, чем мы увидели птицу рух, Веззел сообразил в чем дело, быстро нацепил штаны и ударил меня ногой.
Остаток времени я шел молча, а Веззел беседовал с девушками о нравах и обычаях эльфов, которые, с его точки зрения, не такие варварские, как наши. Мы прогуливались с ними, держась за руки, и мне было невероятно хорошо. Мне нравилось молчать и поглядывать на Климентину. Эльфийки иногда улыбались, видимо, вспоминая задницу Веззела. Дойдя до лагеря, я пошел спать, а Веззел отправился допрашивать тех эльфов, с кем он до сих пор это еще не проделал.
Этой ночью все спали в большом шатре. Я смотрел на Климентину, а она иногда подглядывала на меня. Я мечтал заснуть, снова обнявшись с ней, но мечте моей не суждено было сбыться. Как и прошлой ночью, я попытался полезть в ее сторону — поворотом головы она показала, что не надо, поэтому я спал в одиночестве. Мне приснился очень странный сон. Будто бы я сражаюсь с магом, пускаю в него молнии и магические стрелы, ловко уворачиваюсь от его заклинаний — в общем, делаю все, что умею, но это не приносит никакого толка, поскольку маг, с которым я сражаюсь, повторяет все те же действия, что и я. Наши молнии сталкиваются друг с другом, он так же ловко уворачивается от моих стрел, как и я от его, но при этом он постоянно ставит мне магические ловушки, как будто зная, что я буду делать дальше. Моя нога попадает в магический капкан, я не могу двигаться и открываю глаза. Я просыпаюсь, понимая, что мои ноги занемели от долгого лежания и что на улице уже светлый день.
Я вышел из шатра и снова увидел ее. Она была еще красивей, чем вчера. Страшные синяки на ногах постепенно проходили, и я любовался ее бесконечно длинными и тонкими ногами. К ней возвращался здоровый, золотой цвет кожи. Так же, как и вчера, увидев меня, она обрадовалась, подошла ко мне и сказала:
— Ты так долго спал! Ты спал целую вечность. Не надо больше так спать! Ты всех пугаешь! — Даже на нашем грубом северном языке она говорила с каким-то ласковым южным акцентом и, видимо с непривычки, предпочитала короткие фразы длинным.
К несчастью, ко мне тут же подбежал Веззел и поспешил поделиться со мной очередным своим наблюдением:
— Представляешь, в языке эльфов есть две совершенно непонятные категории: к одной категории относятся мужчины, луна, арбалет со стрелами, а к другой категории относятся женщины, солнце и полынь. Правда, здорово?
— Боюсь, Веззел, что очень скоро эльфов будет пугать твоя настойчивость, и они не захотят с тобой иметь дел.
— Не понимаю, о чем ты. Эльфы — неплохие ребята. Я все время думал о той бойне — знаешь, как сильно они мне помогли? На самом деле я до сих пор еще сильно переживаю по поводу того, что убил этих людей. Я, наверное, теперь стал плохим человеком.
— Чтобы кого-то убить, не нужно быть плохим человеком — нужен сильный аргумент. И этот аргумент заключается в том, что наемники гораздо хуже, чем ты.
Мы снова вчетвером пошли гулять по лесу, и теперь меня за руку держала Климентина. Мне нравилось касаться ее руки и случайно дотрагиваться до ее тела. На этот раз уже Веззел шел молча, я рассказывал Климентине о Штормхолде, а она мне о стране эльфов. Ее длинные густые волосы были растрепаны. Один раз я даже попытался играючи ее обнять, но она так же играючи ускользнула от меня. Мы дошли до поля и остановились. Это означало, что дальше идти опасно. Веззел что-то говорил, а я смотрел то в поле, то в глаза Климентины. Она тоже иногда смотрела на меня, а иногда, видимо, смущаясь, отводила взгляд в поле. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, иногда улыбаясь. Тогда я полюбил ее темные глаза, немножко подкрашенные синим. Пламенный взгляд и темное-темное море в ее глазах. Я смотрел в них не в силах ничего сказать. Мое сердце увеличилось вдвое, когда наши взгляды наконец застыли друг на друге. Тогда я решился спросить у нее:
— Почему ты меня не прогнала в ту ночь?
— Я не знаю. Ты был такой теплый, а мне было очень холодно. В нашей стране постоянно тепло, а вы из Штормхолда и, наверное, не знаете холода?
— Наверное, да. И снег для нас уже давно стал другом, а не врагом.
— Cнег — а что такое снег? — Спросила тогда она.
Долгое время до этого я отказывался верить в то, что существуют страны, где совершенно не знают снега. А теперь наконец я познакомился жительницей этой страны.
На обратном пути Оайре пыталась заговорить со мной:
— Как твоя рука, Эльсинор?
Климентина тут же ответила за меня:
— Я вылечила ее, дала ему отвар, и скоро все пройдет.
— И как ты себя чувствуешь? — Продолжала Оайре, но и тут Климентина не дала мне ответить:
— Ему уже гораздо лучше.
Климентина просто не давала Оайре заговорить со мной. Я не знал, что эльфы умеют ревновать. Я раньше думал, что они живут на деревьях и радуются цветочкам, травкам и солнышку, а теперь оказалось, что им не чужды никакие человеческие чувства.
Остаток дня я лежал в шатре, думая только о ней. Вечер спустился на наш лагерь, и было совсем темно. Вдруг она зашла в мой шатер. Ее волосы были убраны назад — мне вообще казалось, что они всегда разные. Она позвала меня посидеть с остальными эльфами, которые днем зализывали свои раны, а вечером любили собраться у костра и смотреть на огонь. Я вышел из шатра и сел вместе с остальными. То был звездный час Веззела, и он долго и неинтересно рассказывал остальным эльфам о том, какой разный бывает огонь. А я тайком глядел на Климентину: из-под ее черных, гладко уложенных волос торчали острые кончики эльфийских ушек. Я смотрел ей в глаза, и видел целую вселенную. Я все ждал, пока она возьмет меня за руку, но этого не случилось. Я больше не мог терпеть, и, первым взяв ее за руку, встал и позвал вместе со мной в лес. Она пошла со мной. Тайком мы выбрались из лагеря в лес и долго шли по нему.
— Знаешь, эльфы хотят, чтобы вы ушли. — Сказала она мне.
— Это из-за того, что я гуляю с тобой за руку?
— Нет, не из-за этого.
— А что тогда? Вам осточертела наша компания?
— Да нет же. По правде говоря, это все из-за Веззела — эльфы сходят от него с ума. Он же не дает никому прохода и постоянно всех допрашивает. Посланник короля думает, что мы заплатили слишком высокую цену за наше спасение.
— Да, мой друг неугомонен, но я не хочу уходить.
Тогда она улыбнулась.
— Почему ты улыбаешься?
— Не знаю, я просто хочу улыбаться, когда смотрю на тебя, и не могу ничего c этим поделать.
Я тоже улыбался, слушая это. Мы дошли до поля, и она сказала:
— Ты бы мог стать моим братом.
— Зачем мне быть твоим братом?
— Ты не понимаешь, у эльфов это означает, что между двумя созданиями...
Она, вероятно, хотела рассказать что-то об эльфийской традиции, но я не дал ей договорить и поцеловал ее. Она удивительно нежно поцеловала меня в ответ, а потом еще несколько раз. Я на всю жизнь запомню ее запах, запах цветочной свежести, заволакивающей при каждом поцелуе. Он словно засасывал меня, я весь дрожал, как девушка, и не знал, куда скрыться от наслаждения, приятное тепло даже пробежало по моим ногам. Оторвавшись от меня, она произнесла:
— С детства меня готовили к тому, что мужа мне выберет мой отец, и теперь я понимаю, что этого никогда не случится.
— Останься со мной сегодня ночью, мы сможем поспать, обнявшись.
— Нельзя, слишком опасно. Нам надо идти обратно — меня будут искать.
Мы вернулись домой и легли спать. Опять порознь. Между нами было несколько эльфов и Веззел. Увидев, что я пришел, Веззел обратился ко мне шепотом:
— Эльсинор, давай уедем отсюда, со мной больше никто не разговаривает. Они говорят, что я их достал.
— Конечно, ты их достал — ты бы достал любого своими бесконечными расспросами.
— Завтра с утра, пока никто не проснулся, мы уходим отсюда. Мне здесь больше делать нечего. В лагере нас ждут.
— Ну давай еще один день, Веззел, он мне очень нужен.
— Я хочу к Урсари.
— Веззел, пожалуйста, последний день. — Теперь уже я упрашивал Веззела остаться.
— Хорошо, но только ради тебя, и только если ты мне поможешь узнать что-нибудь нового о них.
Я всю ночь не мог заснуть, думая лишь о том, что целовался с эльфийкой. Полночи мне это не давало покоя. Помню, в детстве я мечтал о чем-то подобном, глядя на красивую картинку. Теперь же, поцеловавшись с ней, я не понимал, как это стало возможным. А может, они там в своей стране эльфов целуют всех направо-налево? Надо будет спросить у Веззела. В любом случае, лучше быть осторожным в своих желаниях — иногда они сбываются. И хотя ночью в шатре не было ничего видно, я знал, что она глядела на меня из темноты.
Весь следующий день мы делали вид, что между нами ничего не происходит. Не знаю, как ей, но мне это давалось невероятно тяжело. Третий день мы уже были вместе с эльфами, Веззел все изучал язык и быт их народа, а я искал возможности побыть с Климентиной. На этот раз она была в зеленом шелковом платье, и ее волосы собраны в пучок. Весь день я ловил ее запах среди всех остальных. Я на всю жизнь запомнил его: яркий, резкий, несколько вульгарный запах созревших цветов. И как только я чувствовал его, то тут же находил ее недалеко от меня. Сперва, конечно, ее длинные темные волосы, затем смешные уши под ними и странные круглые серьги в них, затем ее длинный нос, и только после этого все остальное. Я безумно радовался тому, что она рядом, но тут же грустил, понимая, что не могу обнять ее. В этот момент мне было безумно тяжело. Я просто не знал, что делать. Как тогда после смерти Сольнира, у меня опускались руки.
Когда наступил вечер, я подошел к ней, взял ее за руку, и мы отправились гулять к озеру. Она ничего не говорила, и я тоже не спешил заводить разговор, хотя многое хотел ей рассказать. Я обнимал ее, прогуливаясь с ней вдоль озера, и думал, что встретил девушку, о которой мечтал всю жизнь, и теперь я был готов отправиться с ней на край света.
— Вы сказали, что шли с посланием в Штормхолд. — Все-таки произнес я.
— Так и есть.
— Я могу пойти с вами. Я хочу пойти с тобой.
— От нашего отряда почти ничего не осталось, передвижение вперед будет опасно, поэтому мы возвращаемся домой.
— Правда? Мне будет очень жаль, если я никогда больше тебя не увижу.
— Мне тоже.
Мы сели на землю и смотрели на озеро.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. Мне будет очень тяжело без тебя.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, дорогой мой.
— Я отдал все эти годы только для того, чтобы найти тебя!
— А я никогда не любила раньше, я поняла с тобой. Когда считала, что кого-то люблю, это было совсем не то. Я никогда не думала, что смогу полюбить так сильно.
— Правда? — Спросил я.
— Правда. Я ложусь спать, засыпаю, встаю, просыпаюсь — все с мыслями о тебе. — Говорила она слова, которые уже давно сидели во мне самом.
Затем я поцеловал ее. Мне казалось, что с ней все получается само собой, я стащил с нее платье, и Климентина осталась совершенно голой. Сперва она стеснительно прикрывала свою грудь ладонями, но, по правде сказать, ее грудь слегка вылезала из них и от этого смотрелась еще привлекательнее. Я восхищался ее телом. Ее узкими плечами, тонкими руками. И безумно радовался тому, что происходит между нами. Наверное, я глупо улыбался в тот момент, и она засмеялась. Последнее, что я помню, было то, как она обвивала меня своими ногами. В конце концов у меня было чувство, что она использовала меня. И это было так приятно. Если бы мне предложили оказаться с ней в постели еще раз и потребовали мою жизнь взамен, то я бы, наверное, согласился. Она стонала очень громко, боюсь, что завтра ей будет стыдно показываться перед остальными эльфами. А затем мы лежали на земле, и мне нравилось видеть ее голой, гладить ее длинное худое тело, держать ладонью ее грудь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
