Битва за Землю

Первым делом Игорь Тимофеевич сделал больному два укола: антибиотик и глюкозу с витаминами. Потом напоил его водой из фляжки, поддерживая голову. Ффух открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на лице космодесантника.

— Кто ты? — прозвучало в голове у Фролова.

Именно сам вопрос, а не слова. Ффух не имел ни малейшего представления не только ни об одном из земных языков, ни даже о таких понятиях, как слова и предложения. Между собой полуразумные общались иначе. Тем не менее, космодесантник его понял.

— Человек, — ответил Игорь, тоже оперируя не словами.

— Что такое человек?

— Житель этой планеты о двух ногах и без перьев, — выдал Фролов чуть подредактированное определение Платона. И добавил от себя. — Разумный житель.

— Ты прилетел меня убить?

— За что тебя убивать? Ты пока ничего плохого не сделал.

— Ты будешь моим новым хозяином?

— Нет. Откуда такие мысли?

— Ты разумный. А я полуразумный Ффух двести пятьдесят шесть дробь шестнадцать. Полуразумные должны служить разумным. Нас для этого создали.

— Никто тебя не создавал. Вас рожали земные женщины, которые были украдены с этой планеты. И ты такой же человек как я, просто у тебя кое-чего не хватает. Тоже разумный, я уже понял это. И ты скоро поймёшь. Может быть ты и ущербен в чём-то, но разум у тебя полноценный.

Данное утверждение повергло разум Ффуха в когнитивный диссонанс. Предельно утомлённый и истощённый организм не выдержал подобного надругательства над здравым смыслом и отключил сознание, которое и так еле теплилось в ослабленном длительной болезнью теле.

— Садись, — скомандовал Фролов ведомому. — Поможешь мне загрузить Робинзона в ступу. На внешней подвеске мы его не довезём.

— Вы уверены, что мы его вообще сможем живым доставить? — усомнился космодесантник, глядя на посеревшую и покрытую струпьями кожу негра. — Может проще пристрелить, чтоб не мучился? Зачем он нам нужен?

— До Владика довезём, — ответил старший сержант своему молодому напарнику, ввинчиваясь в ступу. — Я полазил в его черепушке и понял, что нам этот кадр пригодится. Он совсем не безнадёжен. Прими мой боезапас и подавай паренька сюда, я его к себе на колени посажу.

Космодесантная ступа, являясь индивидуальным транспортным средством, была рассчитана на одного космодесантника, но в принципе, в неё можно было загрузить и двоих. Если, конечно, они не отличались богатырским телосложением. В этом плане всё было нормально: Фролов имел средний рост и сухощавое телосложение, а изначально не слишком крупный центавриец сейчас вдобавок был сильно истощён. Поэтому проблем с его погрузкой не возникло. Если не учитывать запах.

Уже в воздухе Фролов связался с Шумейко:

— Пётр Васильевич, мы нашли Робинзона. Везу во Владик. Он совсем плох, но в госпитале должны вытянуть. А потом я его к нашим в Москву отвезу. Вы не будете возражать?

— С чего бы мне возражать? Вези в госпиталь, я дам команду, чтобы встретили и выделили в твоё распоряжение санитарный носитель. Что, интересный субъект?

— Как бы не уникальный. Он самостоятельно сбросил большую часть осьминожьих настроек. Будем из него человека делать.

— Ты назад вернёшься?

— Думаю, что да. Выпишите мне командировку в Москву на недельку, а там видно будет.

В космодесанте Фролов за почти двадцать пять календарных лет так и не поднялся выше должности командира отделения, да и на погонах его за время, прошедшее после окончания срочной службы, прибавилось всего две поперечных полоски. Это объяснялось просто. В часть он приезжал только для прохождения сборов, работая на постоянной основе в ведомстве Полковника, уже давно выросшего из секретного отдела ГРУ в самостоятельную структуру. Игорь Тимофеевич попал туда ещё в 2032-м году, получив рекомендацию от своего взводного — Константина Николаевича Петрова. И довольно сильно там приподнялся. Но каждые три года дисциплинированно приезжал на военные сборы, стараясь ничем не выделяться из среды прочих космодесантников, среди которых, если копнуть, можно было обнаружить немало народа, занимающего на гражданке весьма высокие должности.

Потом Игорь Тимофеевич связался с московским начальством и доложил, что через несколько часов привезёт не совсем здорового, но чрезвычайно перспективного "клиента", обнаруженного на крохотном островке в Тихом океане, где тот провёл более недели. И что окрестил его Робинзоном.

Спикировав к военному госпиталю, развёрнутому на острове Русский между стадионом и кампусом университета, Фролов посадил ступу около входа в приёмный покой и передал пациента ожидавшим его врачам. Пояснив, что именно и в какой последовательности он вводил Робинзону, попросил оперативно провести необходимые процедуры, которые позволят болезному выдержать перелёт до Москвы. Но сначала, конечно, помыть.

Отправив своего напарника обратно в часть, а ступу на санитарную обработку, Фролов переоделся в чистое обмундирование. Изгвазданные в птичьем дерьме комбинезон и бронежилет отдал в химчистку. Потом принял душ, перекусил в столовой и направился проведать своего подопечного.

Робинзон, хорошо принайтованный к универсальной каталке, лежал на животе. Его спина и плечи, до волдырей обожжённые солнечными лучами, блестели от заживляющей мази. В остальных местах посеревшая кожа оставалась сухой и шелушащейся. От сгиба локтя тянулась вверх трубка капельницы. Пациент уже пришёл в сознание.

Ффух пришёл в сознание, но некоторое время лежал неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего не болело, сухой кашель, бивший его последние несколько дней почти без перерывов, пропал. Спину и плечи приятно покалывало, но, при этом, они жутко чесались. Он лежал на чём-то мягком. Руки и ноги ощущались, но он почему-то не мог ими пошевелить, хотя пальцы двигались. Голова была лёгкой, как будто её накачали воздухом. И запах. Какой-то непонятный специфический запах, ничего похожего на который он никогда не ощущал. А ещё сильно хотелось есть.

Открыв глаза, Ффух почти сразу их снова зажмурил. Нет, свет был вовсе не яркий. Даже мягкий, по сравнению со жгучими лучами местного светила. Просто всё вокруг было белым. Он лежал на чистой и мягкой белой подстилке, над головой был белый полог. Его рука была плотно прижата к расположенной под ним конструкции белыми лентами. Туго, но не пережимая кровеносных сосудов. Даже одежда, накинутая на плечи аборигена, который нашёл его на острове, была белой.

— Очухался? — прозвучало в его голове. — Как себя чувствуешь?

— Хорошо. Только спина чешется.

— Это скоро пройдёт. Ты сильно обгорел под солнцем.

— Зачем меня привязали? Я не буду ни на кого нападать.

— Для твоей собственной безопасности. Чтобы ты не чесал спину и плечи. Там сейчас образуется тонкая кожица, которую нельзя трогать, пока она не загрубеет. Понимаешь?

— Понимаю. Чесать не буду, можете развязывать.

— Ишь ты какой быстрый. Полежи ещё, уже немного осталось. Когда будем уезжать отсюда, я тебя развяжу и дам одежду. У нас тут не принято бегать с голой задницей. А пока можем поговорить, — Фролов присел на табуретку поставив её таким образом, чтобы находиться в поле зрения своего крестника.

— Что будет со мной дальше? — задал Ффух главный из множества интересовавших его вопросов.

— Примерно через час — это одна двадцать четвёртая от оборота нашей планеты вокруг Солнца, мы полетим в другое место, где ты будешь жить первое время, пока не научишься нормально разговаривать — мы общаемся с помощью звуков, и не пройдёшь необходимую адаптацию. А потом будешь работать и приносить пользу обществу. Подробности тебе пока не требуются, их сообщу позже. А теперь поясни, что означает "полуразумный Ффух двести пятьдесят шесть дробь шестнадцать"?

— Полуразумными нас называли Хозяева. Ффух — моё постоянное имя, а номер был присвоен временно. Двести — обозначает двухсотый носитель первого ранга, пятьдесят шесть — номер размещённого на нём носителя второго ранга, а шестнадцать — номер боевого блюдца, на котором я должен десантироваться.

— Понятно. Больше номер тебе не нужен, а Ффух у нас будет звучать не слишком благозвучно. Я меняю твоё постоянное имя на Робинзон. Сможешь его произнести?

— О-бинь-сон.

— Ро. Рыкающий звук. Попробуй ещё раз.

— Рро-биньсон.

— Уже лучше. Ладно, потом потренируешься с логопедом. Это такой человек, который учит произносить звуки.

— Что такое человек?

— Это наше общее самоназвание. Всех жителей нашего Дома, который мы называем планетой Земля. В космосе очень много планет. У одних из них есть собственные имена, у других только номера.

— Что такое космос?

— Это пока слишком сложно для тебя, я не смогу объяснить. Потом узнаешь. Есть ещё вопросы?

— Вы победили Хозяев?

— Да. Тех, которые прилетели вместе с тобой. Большую часть. Сейчас добивают оставшихся — наша планета велика, пока успели перебить не всех, но скоро закончим.

— Почему тогда меня не убили.

— А зачем? Ты не представлял опасности и сам никого не убил.

— Я убивал существ, которые находились на острове.

— Это птицы. Двуногие с перьями. Они не разумные. Ты их убивал, чтобы уничтожить?

— Нет. Хозяева не ставили нам такой задачи. Я их убивал, чтобы съесть. На острове не было другой пищи.

— Это допустимо. Мы тоже едим некоторых птиц. Но других, которые более вкусные. Эти сильно воняют рыбой.

— Да, пахли они неприятно. Мне дадут поесть?

— Обязательно. Но немного. Сразу много тебе нельзя, ты долго голодал. Ещё вопросы?

— Какое у тебя собственное имя?

— Если коротко, то Игорь. Но у нас с этим сложнее. Кроме имени ещё существует отчество и фамилия. Эти понятия я сейчас не смогу объяснить. Позже вернёмся к этому вопросу. Ну-ка попробуй произнести: "Игорь".

— И горр.

— Мягче и короче. Игорь.

— Игорь.

— Смотри-ка, да у тебя талант, Робинзон.

— Игорь, я такой же как ты человек? — спросил Ффух очень интонировано. Чувствовалось, что ответ на этот вопрос для него чрезвычайно важен.

— Ты тоже человек, но не совсем такой же.

— И чем я отличаюсь?

— У тебя нет вот этого, — Фролов показал, приспустив штаны. — У вас у всех этого нет. Ваши хозяева вас изменили, чтобы вы не смогли иметь потомство. У землян есть два пола: мужчины и женщины. У мужчин имеется то, что есть у меня, а у женщин там всё иначе устроено. Благодаря этому мы можем делать детей. Таких же людей, только маленьких. Потом они вырастают и приходят к нам на смену. А вас хозяева лишили и того и другого. Чтобы вы очистили для них планету и потом сами умерли. Превратили вас в одноразовый инструмент.

— Я тоже умру?

— Мы все умрём. Одни раньше, другие позже. Но это будет ещё не скоро.

Тут им пришлось прерваться, так как пришла медсестра. Она отключила капельницу, освободила пациента от захватов, позволив ему сесть, после чего провела ряд медицинских и гигиенических процедур. Потом покормила его с ложки жидкой кашицей.

Ложку Ффух, который ещё не успел привыкнуть к своему новому трудновыговариваемому имени, увидел впервые. И ему очень понравилось это весьма простое и эффективное приспособление. А потом узнал от Фролова, что человечество располагает и другими разнообразными столовыми приборами, каждый из которых имеет своё собственное предназначение.

После обеда Робинзона осмотрел врач и вынес вердикт, что пациент пошёл на поправку и транспортировка на санитарном носителе ему ни в коей мере не повредит. Если, разумеется, он не будет вставать с каталки.

Через десять минут они стартовали и, спустя ещё полчаса, приземлились у неприметного здания на Северо-западе Москвы. Потом был скоростной спуск на лифте и переезд в метрокабине, перемещающейся в тёмном тоннеле по монорельсу. Все эти понятия были для Робинзона новыми, так как ни с чем подобным ему раньше сталкиваться не приходилось. Исключая тоннели, разумеется, которых в Старом Доме он повидал предостаточно. Путешествие закончилось в светлом просторном помещении, выделенном Робинзону на период долечивания и адаптации.

Игорь помог ему перебраться с каталки на кровать, объяснил назначение приборов и приспособлений, выдал несколько тюбиков с диетическим питанием, предупредив, чтобы Робинзон не частил с их употреблением, и ушёл по своим делам.

Оставшись в одиночестве, Робинзон, подивившись оригинальной упаковке пищи, первым делом выдавил в рот один из тюбиков. Еда оказалась вкусной. Потом вволю напился воды, наливая её в мягкий тонкостенный стакан из кулера (тоже новые понятия). И прилёг на кровать, чтобы, не торопясь обдумать всё, что с ним случилось после прихода в сознание, но почти сразу уснул.

— Уснул, — констатировал Кот, отвернувшись от экрана, на который выводилась картинка с камеры наблюдения. — Зачем он тебе понадобился? У нас уже есть парочка экземпляров — тупые биороботы, запрограммированные на уничтожение.

— Этот отличается. Он самостоятельно ломанул программу. Умеет думать, делать выводы, хорошо соображает и быстро учится. Всё схватывает буквально налету. Полагаю, что он нам пригодится не только в качестве ценного источника информации, но и как толковый сотрудник. Я с ним недельку поработаю: научу читать, писать, пользоваться оргтехникой и говорить по-русски. А потом уже определимся, как его лучше использовать.

Использование роя позволяло космодесантникам действовать более эффективно и многократно снижало их потери. Одно дело вести слепой поиск, ориентируясь только на телепатическое "чутьё", и совсем другое — зная заранее, где и кто тебя ждёт. Поэтому впереди космодесантных ступ мчались десятки тысяч миниатюрных летающих особей, не превышающих по размеру пчелу. Их сообщество обладало искусственным интеллектом и решало те же задачи, которые ранее выполняли разведывательные самолёты, а несколько десятилетий назад стали доступны и квадрокоптерам. Механические "пчёлки" не кусались. Они лишь обнаруживали цели и отправляли информацию о них оператору, а он сбрасывал её космодесантнику, пилотирующему ближайшую ступу. Потом ведущий пары ликвидировал цель, а ведомый прикрывал его сверху. Особенно в тех случаях, когда тому требовалось покинуть ступу и передвигаться на своих двоих.

Космодесантники второго корпуса КДВ Российского Союза зачищали от центаврцев острова Атлантического архипелага: Великобританию, Ирландию, Англси, Мэн, Уайт, Арран, группы более мелких Гебридских, Оркнейских и Шетландских островов. Это была уже вторая зачистка архипелага — первую вполне успешно провели сами центаврийцы, перестреляв и вырезав подавляющую часть коренного населения. Не всех, разумеется. Король Вильгельм Пятый с женой Кейт Миддлтон, принцами Джорджем и Луи, а также принцессой Шарлоттой, скрывшиеся в подземном бункере под Букингемским дворцом, остались целыми и невредимыми. Уцелело и большинство лордов, высшее руководство армии, флота и спецслужб. Этим всем было куда прятаться. А для остальных таких мест почти не нашлось. Теперь уже нельзя было сказать, что у короля много. Мало у него осталось, очень мало. Количество подданных теперь исчислялось даже не сотнями, а десятками тысяч. Заодно и проблема мигрантов была решена. Причём кардинально. Улицы Лондона обезлюдели: трупы, трупы, трупы. Они лежали везде: на улицах и в квартирах, в скверах, парках, дворах, плавали в Темзе. Страшное зрелище. И не менее кошмарное амбре. Дни стояли жаркие и усеянные мухами трупы уже вовсю разлагались. Такого космодесантники не видели даже в странах континентальной Европы.