После жизни

Но все имеет место заканчиваться...

И это мгновение оказывается на финише. Живот дергает и давит вниз. Я чувствую сильные, почти болезненные, толчки своего ребенка. Но такого не должно быть! Док сегодня утром поставил двойной штамп, сказав, что он "баюкает" ребенка и не дает ему сильно проявлять активность. Его активность — повышение моей температуры тела. А повышение температуры тела — моя верная смерть. Вся ясно как дважды два.

Но сейчас все по-иному. Ребенок словно стремится выпрыгнуть наружу. Мне становится страшно.

Я стараюсь сдержаться, но гримаса боли выдает меня. Граф видит ее и тут же подхватывает на руки:

— Больно? Где?! Скажи мне, где болит?!

— Я не понимаю Ничего не понимаю. Все же должно быть хорошо! Док ведь сам лично ставил мне штамп. Граф...!

— Все будет хорошо! — пытается успокоить меня он. Его руки прижимают меня к груди Графа в защитном жесте.

— Идем!

Он оглядывается по сторонам, глядя по сторонам.

Опасность ближе, чем мы думали.

Нас окружают военные из гетто.

Они настроены серьезно. У них наизготове оружие. Все они выглядят смертоносно. Они несут смерть. Нам. Графу. Нашему ребенку.

Граф замирает. Медленно опускает меня и заводит себе за спину. Я прячу глаза, стараясь не смотреть.

— Как вы смогли попасть сюда? Где охрана?!

— И среди ваших хваленых идеальных солдат есть предатели, — слышится смех одного из тех, чьи лица скрыты под масками.

— Что?

Мы переглядываемся с Графом. Ни он, ни я не верим в это. Просто, невозможно.

— Кто? — хочет знать лишь одно Граф. Его пальцы сжимаются и белеют, заставляя меня волноваться еще сильнее, чем есть. Голова идет кругом, а пелена перед глазами усиливается.

— Неважно, — слышится голос из-за спин молчаливых военных. Вперед выходит Ксандер. Я тут же обхватываю свой живот в защитной реакции. Он видит меня и его рот растягивается в улыбке. — Уже неважно, хладный. Все остальные мертвы и даже тот, кто предал вас, польстившись на элитное жилье в центре гетто. Знаешь ли, все хотят жить красиво... даже нелюди.

— Он — человек! — вырывается у меня. Граф тут же заходит вперед, пряча меня. Но не помогает. Ксандер уже обратил свой взор на мою скромную персону.

— Я долго тебя искал, красавица. Вижу, с нашей последней встречи, ты поправилась, — кивает он на мое положение. Я прячусь за Графа. Он обнимает меня руками, пытаясь вернуть мне чувство защиты. Мне до него, ой, как далеко.

— Ты здесь из-за Вив. Верно? — правильно делает расстановку акцентов Граф.

— Верно. Отдашь ее мне?

— Ты знаешь мой ответ.

— Прекрасно. Я так и думал. Дай мне повод уничтожить тебя и я не остановлюсь.

Военные наставляют нас на оружие. Щелчок и все. Они готовы в нас стрелять.

И если Графу простые пули причинят мало вреда, то мне будет в самый раз. Меня пробирает озноб и очень сильно трясет. Теперь, я не уверена, что конец будет счастливым.

Граф внимательно оглядывается по сторонам; его голова не двигается, а вот глаза... просматривают каждую лазейку.

— Даже не думай, хладный. Ты — последний и то, что носит она... — презрительно бросается своими словами Ксандер. — ...последнее. И вы зависите от меня и моего решения.

— Посмей ее тронуть и можешь прощаться с жизнью.

— Смеешь мне еще угрожать, хладный?

— Смею. Вив и наш ребенок — единственное, что важно мне. Как думаешь, смею ли я тебе угрожать? — рычит мой любимый и единственный. Страх сковал меня. Полностью. Даже слезы не могут вытечь из глаз, чтобы дать волю истерике. Все очень плохо.

Ксандеру надоедает треп. Он дает отмашку своим. Трое военных выходят вперед, убирая оружие за спину.

— Взять ее! — отдает приказ Ксандер. Те трое тянут ко мне руки, пытаясь выполнить приказ.

Я закрываю глаза. В моем представлении всплывают страшные картины возможного будущего... моего недолгого будущего. Но больше всего я боюсь за нашего принца с Графом. Он маленький и такой беззащитный. В живот толкается наш ребенок. Он тоже боится.

"Все будет хорошо, мой сладкий. Все будет хорошо, — мысленно обещаю я ему, не веря самой себе.".

— Верь мне, любимая! — внезапно слышу я шепот Графа.

Затем следует резкий толчок в сторону. Страх проходит разрядом по моему телу — я падаю. Но меня принимают мягкие и гибкие ветки кустарника. Руки, шею и лицо режут мелкие ветки, раня и царапая. Но это не страшно. Земли я уже касаюсь мягко. Стараюсь упасть на спину.

Мой слух режут звуки выстрелов, криков, грубого мата. Я не знаю, что мне делать. Двигаться я не решаюсь, лишь ползком стараюсь убраться подальше. Но мне не дают этого сделать. Мое запястье резко выворачивает... это Ксандер. Его лицо вполовину изуродовано кровью вперемешку с грязью. Ему приходится часто моргать, чтобы кровь не заливала глаза и мешала бы видеть.

— Куда ты, красавица?! Надо было тебя сразу же уничтожить! — злится он на меня, на Графа и на самого себя.

— Так надо было уничтожить! — фыркаю я в ответ. Страх переходит в наглость. Мне уже нечего терять. — Чего же ты не уничтожил?!

— Ты мне очень сильно кое-кого напоминаешь...

— И кого же?!

— Ту, что нельзя уже вернуть! И знаешь, что...

— Что?

— Я тоже заберу тебя у него как ее забрали у меня!

В руках Ксандера появляется лезвие. Нож большой и очень острый.

— Где твой Граф? Где он?! Он бросил тебя и это... — он презрительно тыкает ножом в сторону моего живота. Ноги мои подгибаются, но парень успевает схватить их и ребенок вновь в опасности.

— Он придет.

— Не верю.

— Не верь, но я пришел! — раздается в самый последний момент над нашими головами.

Над нами стоит Граф. Его рука залита кровью и я не могу разобрать: его она или тех, кто угрожал нам. Надеюсь, что к рихтованию лица Ксандера он приложил свою руку тоже.

Лицо Графа искажено от ярости, а в руках оружие одного из военных. Только сейчас я замечаю, что звук от ливня пуль и резкие грубые слова прекратились. Видно, что силы Графа на пределе и стоять на ногах ему помогает ответственность за меня и нашего ребенка.

— Убери от нее свои руки!

Повторять он не намерен.

Ксандер, как и я, тоже понимает это и медленно поднимается на ноги. Нож падает на землю, теряясь в чуть пожухлой траве. Я начинаю дышать полной грудью. На меня накатывает волна спокойствия.

— Стой на месте! — говорит Ксандеру, Граф. — Виви, иди сюда! — протягивает он мне одну руку.

Я спешу к нему. Через секунду я оказываюсь в его объятиях и мне становится спокойно.

— Я доберусь до вас!

Но мне не до угроз Ксандера. По позвоночнику проходит тяжелый каленый прут, что тянет мой живот вниз и меня за собой.

— М-м-м... — закусываю я губу.

— Что с тобой, моя хорошая?!

— Нечего не случи... А-а-а!!! — пронзает меня резкая боль, которая тут же отпускает. Резкая, но короткая.

— Виви!!! — подхватывает меня на руки Граф. — Ты рожаешь!

— Нет. Еще рано.

Меня прошибает пот. Я могу чувствовать как моя температура резким скачком идет вверх. Мне плохо. Тянущая боль не прекращается, а лишь увеличивается.

И что делать, я не знаю...

Глава 12

— Где ваш вертолет? — беснуется от безысходности Граф. Он кричит. Ксандер немного растерян. Он тоже не ожидал такого поворота, как и все мы.

— Она же не должна еще рожать, так?

— Так. Но, благодаря, твоим проискам... Теперь, все иначе! — я чувствую, что Граф готов убивать всех и вся.

Мой стон прерывает их.

— Любимая, — прижимает Граф меня к себе. — Твоя температура?! — ужасается он. Все плохо. Я едва не теряю сознание, держусь из последних сил.

— Все хорошо. Как думаешь, Док... он...

— Он нам не поможет, — мотает головой Граф.

На глазах слезы. Я теряю близких людей одним за одним...

Граф чеканит следующие слова:

— Веди нас к вертолету.

— И что ты думаешь делать?

— Отправиться со своей любимой и нашим ребенком подальше от тебя.

— И не убьешь меня?!

— Нет. Ты нас больше не увидишь. Можешь наслаждаться этим. Веди!

Ксандер проводит нас через заросли.

Сквозь заросли я вижу лежащих неподвижно хладных. Меня мутит и мутит очень сильно.

— Не смотри, — отворачивает меня от этого жуткого зрелища Граф. Ксандер идет впереди нас.

— Твой хладный так же будет лежать, когда я доберусь до вас.

— Молчать! Знаешь, почему всем твоим шавкам не удалось меня уничтожить?

— И почему же? — безразличным голосом интересуется у него Ксандер.

— Потому, что у меня есть они, а ты бесишься из-за этого. Ты завидуешь мне, мэр! — выдает победную фразу Граф. И попадает в точку.

Ксандер замирает и его плечи поднимаются вверх. Он весь напряжен.

— Ты не прав, хладный. Советую думать, когда говоришь.

— Я думал. Много думал. Я прав. И знаю это не только я, но и ты. Ты просто-напросто завидуешь мне. Зависть съедает тебя!

— Заткнись! — теряет свое хваленое самообладание Ксандер.

Я, сквозь закрывающиеся глаза, вижу вертолеты. Их двое. Нам хватит и одного.

— Ты сможешь им управлять? — шепотом интересуюсь я у Графа. Тот целует меня в лоб и мягко, с улыбкой произносит:

— Конечно, Вив. Все будет хорошо. Держись, пожалуйста. Не сдавайся, родная.

— Да.

Я выгибаюсь в дугу, не имея возможности больше терпеть боль, что постоянно пронзает меня. Она становится все сильнее и продолжительнее. Мои пальцы на ногах топырятся в разные стороны — боль адская.

— Вивиан! — с болью в голосе произносит Граф, видя мою почти агонию у себя на руках.

— Я справлюсь. Но куда мы?

— Тише. Ему не обязательно знать, — кивает он в сторону Ксандера. — Стой спиной и не смей двигаться! — предупреждает Граф парня. — Мои руки так и чешутся, чтобы всадить в тебя всю обойму.

— Понял, — посмеивается Ксандер, но выполняет указ.

Граф бережно опускает меня на сидение и закрывает плотно дверь.

Сквозь стекло вертолета я вижу как Граф со всей силы ударяет автоматом Ксандера по голове. Тот как подкошенный рушится в траву. Его отключка, наверняка, надолго. Кажется, и я скоро последую в нее за ним.

В следующую минуту Граф уже забирается внутрь салона и включает все приборы. Меня пристегивают и дают указания, которые я практически не слышу.

— Куда мы?

— Туда, где тебе будет хорошо.

Но единственное место, где мне хорошо — это...

— Мы летим к тебе домой, — кивает мне Граф.

— Это хорошо, — удается произнести мне и я позволяю себе провалиться в забытье.

* * *

Я просыпаюсь от того, что Граф берет меня на руки и выносит из вертолета.

Мы на заднем дворе нашего дома. И к нам уже спешит моя семья — мама, Олли и Несс...

Кажется, что их всех я не видела уже целую вечность. Я вновь дома. Вновь в пятом гетто. И мне здесь комфортно.

— Мама! — я хочу обнять ее, но мне этого не позволяют. Граф крепко держит меня на своих руках. Кровь, что на его руках, уже высохла и покрылась коркой, но это выглядит еще более пугающе.

— Вив! Что с тобой?Что с вами?! — пугается мама. Ее едва не бьет инфаркт.

— Сестренка! — оказывается рядом с нами Олли.

— Виви! — плачет Несс.

— Живее домой, — кричит нам всем мама. Она бежит вперед, а Граф, молча, спешит за ней следом. Все остальные стараются не отставать от нас.

— Она же рожает! — делает правильное умозаключение мой брат.

— Серьезно?! А я думала, что делаю покупки!

— Не смешно, Вив, — качает он мне головой. Плевать. Сейчас мне так больно, что любое прикосновение ко мне и мне хочется разорвать этого человека.

Тело горит адским огнем. Огонь все жарче и жарче. Температура зашкаливает.

— Мне нужен штамп... Док, он...

— Его нет, любимая. Потерпи. Терпи, прошу тебя! — с мольбой в голосе просит меня Граф укладывая на постель, что находится в дальней комнате дома. Спальня родителей. Она закрыта от посторонних глаз с улицы.

— Граф, будь рядом, — не хочу отпускать я его руку. Но и он не хочет отпускать меня. Его выталкивает моя мама.

— Уходите! Все! Вон! — выталкивает она брата, Несс и Графа за дверь. — Ей надо придти в себя. Она вскоре родит. Вон!!!

Дверь закрывается. И меня охватывает паника, которую пересиливает боль. Я чувствую ребенка. Мое тело горит...

* * *

Мои мучения длятся пару часов... но мне они кажутся целыми сутками...

Мама вытирает мне пот со лба, сменив простыни. Я на издыхании. Мне ничего больше не нужно... я слаба и горю в лихорадке.

Слабо слышу писк небольшого комочка, что лежит рядом со мной и завернут в пеленку.

Моя дочь... Наша дочь... Наша надежда на будущее, которое нам не дали с Графом.

— Мам...

— Все хорошо, дорогая. Ты справилась. Ты — молодец!

— Мама... я могу ее взять? — мне страшно взять свою крошку в руки.

— Конечно, дорогая. Ты можешь ее взять. Она хоть и крошечная, но сильная. И не скажешь, что родилась раньше срока. Она — красавица. Вся в маму! — целует свою внучку мама, передавая ее мне.

— Ты такая красивая, — ласково баюкаю я ее. Она прекращает плакать и мирно засыпает у меня на руках. Так смешно сопит.

Через минуту я отдаю ее назад. Мне тяжело ее держать, пелена с глаз не сходит и я едва облизываю свои сухие потрескавшиеся губы.

— Граф...

— Я позову его! — тут же спохватывается мама. — Сейчас. Подожди, родная.

Она выходит из комнаты с малышкой на руках. Меня охватывает беспокойство, что я никогда ее больше не увижу.

Из-за плохо прикрытой двери я слышу приглушенные голоса мамы и Графа:

— Как она?

— Плохо. Насколько я могу судить, то у нее есть внутреннее кровотечение. Я не врач, но мне приходится признать то, что моя дочь умирает.

— Нет! Не говорите так! Она не может оставить меня и нашу дочь.

— Дочь... моя дочь... ее дочь... Ее продолжение. Спаси ее.

— А Вив?!

— Будь с ней до конца. Она ждет тебя, — всхлипывает она.

Дверь отворяется Граф заходит ко мне с нашей малышкой на руках. Она спит и выглядит ангелом.

— Привет, а мы к тебе, — через силу улыбается он мне, садясь на край кровати. — Наша дочка — красавица и вся в тебя.

— Я рада. Будешь вспоминать обо мне, когда мне не станет...

— Не говори так!

— Но это правда. Моя температура не утихает, а ваш разговор с мамой я прекрасно слышала. Я знаю, что происходит. На большее я и не надеялась. Теперь, у нас есть Надежда...

— Надежда?! А на что?!

Граф отводит в сторону свои глаза. На них слезы. Впервые...

— На будущее. Эта малышка и есть наша Надежда.

— О чем ты, Вивиан?!

Он не понимает меня. Жаль...

— Надежда на жизнь... даже после нее.

— Нет никакой надежды. Для меня ее нет без тебя.

Я прикасаюсь к нему. Он смотрит внимательно на нашу дочку — принцессу, которую все ждали как принца. Она — единственная полукровка — хладная и одновременно человек. Это переворот. И подрыв всех устоев для таких как Ксандер. Он будет охотиться за ней, пока не уничтожит. Но этого нельзя допустить. Никак.