С привкусом пещерной соли

Гонза уверенно кивнул.

Так они и сидели в относительной тишине, смотря куда-то далеко и думая каждый о своем.

Вскоре народу прибавилось, неподалеку разместилась шумная компания с детьми, утро обратило свое пристальное внимание на других жителей Ракушки — и только тогда они разошлись по своим комнатам.

* * *

Приближался вечер.

Полина выбирала платье. Впервые на Наташкиной памяти действительно рассматривала одежду, решая, что лучше надеть.

— Наконец-то мы увидим Гуру. И не верится, что нас соизволили допустить к этому священному таинству! И еще не верится, что скоро я окажусь дома. Это, наверное, все равно что после средневекового института благородных девиц угодить на современную молодежную пьянку, — болтала Наташка, после утреннего молчания переполненная словами и впечатлениями, которые требовали выхода.

— Я остаюсь в Ракушке.

В Наташкиной руке замерла расческа.

— Что, прости?

— Остаюсь тут. Не вернусь на поверхность.

— Вот это номер!.. Почему остаешься? Тебе здесь лучше?

'Сложно сказать' или 'смотря с какой стороны' были бы самым предсказуемым ответом, но Полина ответила коротким:

— Да.

О чем тут говорить? Наташка задумчиво продолжала расчесываться.

— Тебе предложили остаться?

— Да. Рафа. Неделю назад.

Значит, они предлагают. Но не ей. Странно, почему ей не предложили? Она, конечно же, не согласилась бы, но все равно? Что за дискриминация?

Внутри все поджалось, будто впереди что-то страшное, звеняще-опасное. Может, не стоило расслабляться?..

— Ты что, согласилась пожертвовать им свое имущество?

— У меня нет имущества. Так, немного денег на счету, их мне предложили вложить в какой-то банк под хорошие проценты.

— Понятно...

— Оно и видно, что тебе понятно, — отчего-то рассердилась и раскраснелась Полина.

— Эй, ты чего? Не злись!

— А ты перестань вести себя так снисходительно, будто кругом одни идиоты, а ты насквозь видишь все существующие в мире аферы и махинации. Тоже мне, специалистка. Да ты под собственным носом слона не разглядишь!

— Спокойно, не ругайся, — от такого напора Наташка слегка опешила и растерялась, потому что на самом деле всегда относилась к Полине немного покровительственно, просто считала, что хорошо это скрывает. — Я... больше не буду.

Некоторое время казалось, что скандал неизбежен, но Полина взяла себя в руки и медленно кивнула, принимая неуклюжее извинение.

Сборы продолжились в настороженном молчании.

В Ракушке царило непривычное оживление. По коридору неслась парочка босоногих ребятишек, и Наташка отпрянула с их дороги к стене. Им-то в случае столкновения ничего не будет: встанут, отряхнутся и дальше побегут, а ей и ребра могут переместить на непредназначенное для того место.

Странно, что она так и не выяснила, из какого именно материала сделаны стены, несмотря на то, что коридоры ежедневно проплывали перед глазами. Скорее всего, в состав входила большая доля полимерного пластика, поэтому поверхность такая гладкая и полупрозрачная. Да... теперь уже не узнаешь, но нельзя же было тратить время на стены, когда на другой чаше весов прячущийся в темных пещерах безумец и сносящий башню королевский бузун?

Провожающие встретили их на выходе к побережью. Народу собралось великое множество, пляж почти гудел.

Неспешным шагом они все вместе двинулись в сторону воды.

Гонза шел рядом, почти задевая локтем, и Наташка улыбалась, сжимая в кармане листок бумаги, на котором написала свой адрес, телефон и Е-мэйл. Судя по их самой первой встрече, информации о Наташке у него предостаточно, но лучше быть уверенной и передать ее еще раз лично, из рук в руки.

Надо передать записку после встречи с Гуру, когда весь этот предпраздничный ажиотаж спадет и они всей честной компанией отправятся посидеть в бар. Тогда можно ненароком упомянуть о завтрашнем отъезде и очень вовремя вручить свои координаты.

Да, так и стоит сделать!

— Сейчас Гуру просто приходит в Ракушку. Но познакомитесь вы не раньше вечера, и то, если он решит принимать новичков сегодня, — объяснял Рафа.

— А откуда он придет? — тут же поинтересовалась Наташка, смотря вниз с горки, на которую они забрались. У кромки воды собралось несколько десятков молодых женщин, остальные аквели группами разного состава располагались вокруг, оставляя в центре пустой островок.

Рафа с Гонзой насмешливо переглянулись.

— Он выйдет из воды.

— Что, правда? — Наташка даже не удивилась услышанному. Не может же, в самом деле, Гуру топать ножками, как простой смертный?

— А возможно, на этот раз соткется из воздуха. Заранее неизвестно. Он, знаете ли, полон сюрпризов, — мечтательно добавил Гонза.

— Ладно вам!

Они рассмеялись.

Что-то было в этом дне. Так случается — вот тебе на голову сыплется череда обычных, наполненных обязанностями, заботами и тревогами, а потом раз — и тот единственный, из-за которого стоило жить, который еще долго будет греть душу, пока серые будни мелькают в преддверии очередного праздника. К сегодняшнему дню Наташка могла придраться, но не хотелось. Когда в последний раз она чувствовал себя настолько спокойно? И не вспомнить. На работе — гонка за очередной опостылевшей сенсацией, в личной жизни — полный швах. В выходные — судорожное движение, дабы снова приблизить работу, когда в голову не лезут банальные женские желания, в свете современной реальности неосуществимые.

А сегодня даже ничего другого не хочется. Вокруг счастливые люди, и по сути неважно, что послужило причиной их счастья. Они выглядят светлыми и добрыми. Твое плечо мимолетно прикасается к стоящему рядом Гонзе и, судя по его напряженности, он тоже прекрасно ощущает эти невинно-обжигающие прикосновения. Разве это не прекрасно?

Наташка снова оглядела берег.

Рыжая Оксана по кличке Миледи, так и не нашедшая за все время пребывания в Ракушке любовника, выглядела как-то иначе. Более серьезной, что ли. По крайней мере, оказалось, что кроме скуки в ее глазах мелькает и нечто осмысленное. Какая странная насмешка, ехать за разгулом и не найти его, думала Наташка, надо же, оказывается, бывает и так.

Молодежная фея и Ко почему-то до праздника не снизошли, видимо, авторитет загадочного Гуру на них не распространялся. Вот, кстати, еще один необъяснимый вопрос — местная звезда умудрилась привлечь столько Наташкиного внимания, что после Гонзы с Рафой первым делом она высматривает в толпе именно ее.

Сильная девчонка, хотя так и не понятно, чем она сильна.

И все равно — большой мир ее сломает. Пусть сидит лучше тут, среди влажных каменных стен, и пусть тут играет в свои разводилки со сверстниками. Целее будет.

Вскоре шум сам собой смолк, молчание нарушали только звонкие детские голоса. Рафа быстро прошептал, что Гуру приближается. Вот он, момент, который так ждала Наташка, но если честно, сейчас ее куда больше интересовала записка в кармане и реакция Гонзы на факт ее вручения.

Издалека Гуру не впечатлял. Обычная фигура, средний рост, вполне себе человеческая одежда. Разве что волосы длинные, темные, распущенные по спине — и еще Гуру шел босиком. Его сопровождала толпа следующих на почтительном расстоянии аквелей, а когда он остановился на берегу, напротив компании женщин, все с гомоном окружили его, однако, продолжали держаться поодаль, будто избегали прямого физического контакта.

— На вид обычный человек, — сказала Полина, стоявшая по правую руку от Наташки.

— Вечером увидите его ближе и убедитесь, что это не так, — пообещал Гонза, стоявший слева. Наташка почти прислонялась к его боку, и от этого мимолетного детского прикосновения её сердце то и дело собиралось броситься вскачь. Как в юности, когда дыхание замирает уже от одной мысли об объекте обожания.

Скоро она отдаст ему свой адрес и этот жест все расставит по своим местам. Пусть она снова рискнет открыть дверь и впустить немного света, не страшно. Даже наоборот, ему открыться почему-то можно. Это будет правильно.

Наташка уже готовилась обернуться к нему и спросить что-нибудь неважное, только чтобы увидеть, как он задумается, и услышать его голос. И когда, кстати, они отсюда свалят? Раз уж не позволяют подобраться к своему драгоценному Гуру ближе, пусть не задерживают. У кого-то, может, решается вопрос жизни и смерти!

Она почти сделала это. Почти отвернулась.

А потом услышала какой-то необъяснимый звук. Что-то сбилось в настройках поведения, одобренного внутренним Я, она нахмурилась и, подавшись вперед, пристально уставилась на причину неполадок — на Гуру. Существо стояло довольно далеко, лица не разглядеть, но то, что он тоже смотрел на Наташку, почему-то сомнений не вызывало. Невозможно, расстояние огромное, но ей казалось, она прекрасно видит его глаза — темно-синие, матовые, бездонные. Нечеловеческие глаза на человеческом лице.

Они что-то ей обещали.

Сердце и правда застучало, но совсем не из-за присутствия Гонзы, который вдруг непроизвольно дернулся и крепко сжал зубы. Его лицо приняло привычное выражение — маску скуки и презрения. Так выглядит лицо человека, который точно знал, что чудес не бывает, поэтому сам виноват в своем легковерии. Или, вернее, в своей тупости.

Но Наташка этого уже не видела. Она скованно, но настойчиво шла вперед, туда, куда звал голос темноты, туда, где нечто большее, чем человек старательно принимало форму человеческого тела.

Эта субстанция поглощала ее внимание, как глубина океана поглощает брошенную в воду монетку. Момента увязнет в иле морского дна и никогда больше не увидит солнца.

Наташка шла вперед, забыв обо всем на свете и конечно, забыв обо всех, кого оставила за спиной.

Глава 17. Ненужные призраки прошлого

Воздух будто наполнился водой, сгустившаяся влажность заставляла каждый раз прилагать все больше усилий, чтобы просто вздохнуть. Футболка липла к спине, а тишина вокруг гудела, как растревоженный улей. Смазанные женские фигуры, обступившие Гуру, темный притягательный силуэт, который расплывается, колышется, и кажется вот-вот растает, одна мысль о чем вызывает практически отчаяние.

Словно течешь в ручье туда, куда несет течение, вместе со струящейся по коже и под кожей жидкостью, вместе с плывущими по венам рыбками, вместе с охлаждающей горящее горло прохладной чистой водой.

Пузырь разрастался, всасывая окружающий мир, пока не загудел очень высоко над головой, задевая облака — и вдруг лопнул.

От оглушительно звонкого хлопка Наташку пошатнуло и она не удержалась на ногах и опустилась на корточки, упираясь ладонями в камешки.

Гуру рядом уже не было. Зато в крови плескались рыбки-приглашение, напоминая своим существованием о назначенном свидании.

Вокруг расходились женщины. Наташку покачивало, но она успела собраться с мыслями и заметить, как они на нее косятся. С неприязнью, с завистью, но того присущего аквелям тона, когда все смешивается с большой долей безразличия и вместо яркой краски становится бледным оттенком. А может, не безразличия, а понимания, думай, как хочешь.

Что-то произошло в то время, пока она находилась среди них. Пока шла к Гуру и потом... пока стояла тут наравне со всеми остальными. Что она делала? Была частью общей системы, в центре которой красуется Гуру? Настолько растворилась, влилась в коллектив, что перестала осознавать себя отдельной личностью?

Чушь какая! Но одно точно — чтобы это ни было, оно многое... очень многое изменило.

Наташку дернули за рукав.

Полина.

Теперь в голову пришел еще один вопрос — Наташка принялась судорожно оглядываться в поисках остальных своих спутников. На горизонте ни Рафы, ни Гонзы. Прочие аквели расходились, будто представление закончилось и все фокусы уже изобличены.

— Что случилось? — спросила она, еле шевеля языком, превратившимся в неповоротливое бревно.

— Пошли.

Наташка послушно сделала пару шагов вперед, полностью доверившись своей неожиданной спасительнице. Подумать только, ее ведет... Ведет эта слабая духом и телом женщина, которая сама еле стоит на ногах.

— Что случилось? — повторила Наташка, как только смогла совладать с непослушным языком. В теле наблюдалась сильная слабость, но ничего не болело. Просто мышцы расслабились настолько, что отказывались вспоминать, для чего предназначены.

Постепенно восстанавливалась память, приоткрывая последние события. Она пришла на берег вместе со всеми остальными, чтобы лицезреть Гуру. Посмотреть издалека, вечером перекинуться парой слов, убедиться, что это просто чудик, желающий повысить свою значимость, прикидываясь кем-то более интересным, посмеяться и вернуться к устройству своей жизни на поверхности, в том числе личной. А потом она что-то увидела... что-то такое, отчего мозги напрочь отключились. И она пошла, чтобы рассмотреть этого Гуру... это существо ближе. А дальше она ничего толком не помнит, разве что отрывочно, кусками: будто она стоит возле Гуру в толпе остальных женщин, покачиваясь, как безмозглый зомби и ждет не пойми чего.

Что с ней произошло? Почему расходящиеся аквели, кстати... вокруг Гуру стояли только женщины... почему они так смотрели, будто желаемое чудо случилось не с ними, местными жительницами, как они надеялись, а именно с ней, чужачкой?

— Что произошло? — вот теперь в голосе послышался писк. Сколько бы ты ни описывал ужастиков, если что-то ужасное случается с тобой, реагировать будешь как презираемые, тыщу раз изученные обыватели. Это инстинкт, ничего тут не поделаешь.

— Тебя выбрал Гуру, — наконец, ответила Полина. Сказала нехотя, будто была вынуждена выполнить черную работу.

— И что это значит? — Наташка попыталась распрямиться, однако не удалось — плечи так же висели, как и руки. Все, что оставалось — задействовать строгий голос. — Ну! Не молчи.

— Он... ну, как говорят, позвал тебя — и ты к нему пришла. Он назначил тебе, как бы так сказать помягче, личное свидание.

— Какое свидание? О чем ты?

— Разве ты не знаешь? То самое... свидание, когда он приглашает к себе в гости и... ну, в общем...

И снова внутри все сжалось в агонии страха грядущего. Нюх ее редко подводит, вот беда и докатилась до порога и замерла в ожидании, когда ее впустят в дом.

— Не увиливай, Полина! Говори все сразу, иначе я тебя придушу!

— Я вроде говорю, — пролепетала та.

— На какое свидание он меня пригласил?

— Ну... на интимное. Разве ты не знаешь?

— Я не знаю! Что ты имеешь в виду?

— Подруга, да ты как будто первый день замужем.

Наташка проигнорировала панибратское обращение.

— Просто скажи — и все!

— Почему ты сама не знаешь, поражаюсь, тоже мне, журналистка. Все, не кипятись! Нам много раз говорили — иногда Гуру приглашают в гости... женщин. И возвращают их совсем другими, как будто вычистили из сосуда все дурное и грязное, оставили только физически и психически здоровых и счастливых.

— Это я слышала. Но причем тут интим?

— Ну да... О подробностях группе не рассказывали, но все равно все на слуху.

Наташке вдруг стало холодно. Что еще она пропустила, пока гонялась за тенью пещерного маньяка и мерзла в каменной ловушке, пытаясь соскрести со стен королевский бузун?