Проведи меня

Пелена перед глазами.

— Где ты!?

— Яри! — крик издалека.

— Дай руку! Я ни черта не вижу, — песок забивается в глаза, всё тело в ожогах, стоя на коленях и пытаясь добраться до неё, ведьма прожгла их до мяса, которое дымилось и напоминало ей о шашлыках.

Её хватают за руку, и она изо всех сил тянет, лицо подруги встаёт перед глазами. Такое чистое, открытое.

— Солнце моё. Тебе нужно выбираться, — говорит та улыбаясь, словно ничего не происходит.

На ней ни одной раны. Нет грязи, глаза не опухли от пыли и песка.

— Я не уйду без тебя, не для этого я была здесь...

— Спаси хотя бы себя.

Та целует её ладони, все грязные, в крови, боль прошивает и Яра непонимающе смотрит на ту, с которой обещала быть всегда и которой отдала часть своей крови.

— Нет, — упрямо смотря в глаза.

Она хватает её и делает последний рывок с обрыва, подставляя спину пламени.

Но удар о землю, слепит свет, трава опутывает измученное тело и она одна. Сухожилие рассечено, и рука разогнута, абсолютно бесполезна.

Вина и боль. Она плачет и комкает лоскут кожи в руках.

Это было таким частым видением, что устала смотреть. Устала думать о том, как она облажалась.

Зачем её подсознание, выдаёт ей это? Чтобы помучить? Вряд ли. Тогда что за цель?

— Ну хватит тут торчать, прошло достаточно, поднимай свою пернатую задницу и пойдём! — резко соскочив и шлёпнув босыми ступнями и каменный пол, ведьма быстро унеслась в кабинет.

— Подъём!

Проводник сладко зевнул и уставился на ведьму, не понимая.

— Я заснул?

— Как сурок. А теперь, кофе, чай, потанцуем и приступим, голубчик!

Ангел занялся транспортировкой тел в зал, в котором обычно проводились обряды призыва. Именно в тот зал, который стал "театром" для одних пернатых друзей.

Ведьма же кружила над проводником, растормаживая и одновременно впихивая в него булочки с малиной и крепкий кофе.

— А можно круассан со сгущ... — тут же заткнув Данте его же заказом, ведьма закружилась на месте, ища документы для всех её тельцов.

— Так, тельцы этого домика в деревне. Здесь, у каждого своя папочка, — рядом с телом она раскладывала папки с документами и прочим нужным в данном мире.

Тельцами она прозвала их потому что, жили в этих "телах", а теперь она им как дом "построила" новые тела.

— Все готовы? — бодро вещала ведьма, осматривая в последний раз всё.

Девушки пискнув, качнули головами, мужчины спокойно и сосредоточенно ответили "да".

— Григорий, вы как джентльмен старой закалки...

— Ты льстишь мне, маленькая... — тепло сказал мужчина и встал рядом со своим телом.

— Приляг рядом, потому что тяжеловато перетягивать.

Тот послушно устроился рядом со своим телом и ждал. А ведьма же радовалась своему спектаклю, вела себя непринуждённо и никто ничего не заподозрил.

Все сидевшие за столом, пристально смотрели за проводником.

Глубоко вздохнув, мужчина прикрыл глаза.

— Это... это синее, словно чернила...

— Да, это он, — тихо говорит ведьма.

— Добро пожаловать, — все восторженно заулыбались после конвульсий тела на столе, увидев, как мужчина приподнимается и ошарашенно смотрит на свои руки.

— Я чувствую его. Как же тепло, — прикрыл глаза мужчина счастливо, и одновременно устало вздыхает, держа руку на сердце.

Но тут же соскакивает и убирает своё прежнее "тело", освобождая место для нового, помогая перенести.

— Эй-эй, потише, не так резко, — улыбается ведьма, и все смеются.

Тот порывисто подходит и сгребает её в объятия.

— Если бы можно было умереть и вернуть тебе всё, я бы сделал это прямо сейчас.

— Это очень важно, спасибо, — она тепло улыбается мужчине, тот кивая отстраняется, и усаживается рядом.

Сентий пристально смотрит на ведьму, словно ища поддержки, и она берёт его деревянную руку в свою, тот отводит взгляд и смотрит в потолок.

— Он сильно врос в это тело, — говорит Данте.

— Твоя энергия — твоя рука, помогай себе. Словно лопаткой вычищай его оттуда, преобразуй, сосредоточься...

Мужчина нахмурился, глубоко вздохнул.

Резкий вдох ознаменовал, что тридцать минут судорог, не прошли даром и Сентий жив, в своём новом теле.

— Так хочется есть, это неописуемо, — он загребает рукой пряди у лица назад и смеётся.

Василиса мялась, девочке было страшно, и это понимали все.

Поэтому Фрейн обняла ту и шепнула, что это не страшно, и тут же улеглась к своему телу на столе.

Фрейн превзошла мужчин и очнулась через десять минут. Проводник сказал, что даже делать ничего не пришлось.

Та лукаво улыбнулась.

— Ты безупречна, — увидев её улыбку Сентий просиял.

— Я знаю, — кокетливо взмахнула веером девушка и присела на своё место, — это совсем не больно, он поможет тебе, — обращалась та к девчонке.

Всё же собравшись, Вася тоже легла и вцепилась в ладошку Яры.

Все проверяли, как работает тело, как выглядят движения. Непривычная тяжесть радовала и сковывала их.

Одна только Вася смотрела в зеркало.

— Что случилось? Тебе не нравится?

— Мне нравится, но что если ему не понравлюсь я? — бывшая воспитанница быстро повернулась к ведьме лицом и пыталась найти утешение.

— Если нет, он полный дурак. Твоя внешность, лишь дополнение, ты так красива внутри и так чиста. Что он забудет обо всём.

— Но ведь раньше этого не случилось!

— А раньше ты пыталась говорить с ним? Показываться на глаза?

Девушка поняла что ведьма права, и кивнув, улыбнулась.

— Теперь ты можешь с высоко поднятой головой подойти и поздороваться, и прислугой ты никогда не была Василиса.

— Ваши документы и тела, отныне только ваши, не забывайте об этом. И о том, что ваша воля привела вас обратно к жизни, поэтому, не утеряйте самое дорогое...

Все смотрели на неё и ощущали что у них новый шанс, новая жизнь, всё заново, осмысленно, честно, целенаправленно.

Глава 29. Благотворительность окончена, роли сыграны. Будем прощаться.

Ведьма собирала сумку. И вдруг рассмеялась.

— Да на кой чёрт мне вообще это?! Ведьма я или где!?

Она спалила всю сумку и отряхнув руки. Огляделась.

— Абсолютно аморальна, спала с двумя сразу, что, ума не хватило, понять что происходит? — она саркастично рассмеялась.

Мы не замечаем перехода, когда чужая сохранность становится навязчивой идеей настолько, что мы не видим, очевидных вещей.

Тени понимая хозяйку показывали картинки, где Ис дарит ей цветы и показывали взгляд, когда она отворачивалась.

— Фу, щас вывернет. Заканчивайте, — прицокнула та.

Те тепло рассмеялись, для теней тепло. Для нас, лучше не говорить...

— Пора, в путь дорогу, дорогу дальнюю-дальнюю... — ведьма тихонько пела и вышла через балкон, как и всегда.

Тут же из тьмы выступили волк и медведь.

— Вот те на, засада, — наигранно умилённо сказала ведьма, хлопнув в ладоши.

— И ты туда же, — скептично взглянула на выходящего дядю, который держал какой-то меч, плашмя на ладонях.

— Это для твоего же блага, — шепчет её мама, и читает скороговоркой опутывающее заклятие.

Ведьма смотрит на серебряные жгущие и стискивающие её путы, и снимает их с себя как платье.

— Серьёзно? — шепчет, кидая матери вызов, маленькая игра — что же еще придумает?

Они смотрят в глаза друг другу, не отрываются, мать сжимает губы, дочь же наоборот, скалится.

Та что-то опять затягивает, все подходят медленно ближе, заключая её в круг.

— Сомнительная затея, Рита, — опять шепчет, слышит только мать.

— Ярослава. Я твоя мать, я требую, я приказываю... останься. Позволь помочь.

— Ты не применишь "Забвение", если я соглашусь? Как мило, — щурится ведьма, и разминает шею, — а Щита не боишься?

Старшая ведьма сглатывает.

Медведь не выдерживает и бросается на неё, Марго вскрикивает, и тянет руку, инстинктивно пытаясь защитить дочь, но Ярослава, как в танце, улыбаясь, обходит и оставляет противника рядом.

Внезапно с ног сбивает волк, скалит клыки, рычит.

— А сможешь разодрать меня? — волк громко зарычал на попытку двинуться, — А укусить? — ведьма продолжает глумиться.

Дядя подходит ближе, меч становится багряным.

— Марго, скорей... — мужчина хрипит, и что-то в груди у ведьмы обрывается, она обеспокоенно смотрит на дядю.

Понимая, что у него в руках. Она не задумываясь, ломает рёбра волку, тот взвыв, хрипит и дёргается уже лёжа на боку.

— Из ума выжил! — она заставляет теней убрать меч, и бросается к нему, — Глупый пёс! — лает, словно сама собака.

Волк пытается подняться, медведь уже подкрадывается, как вдруг натыкается на невидимую стену.

Марго непонимающе сморгнула и потрогала преграду пред собой.

— МОР, — ведьма зовёт и тот сразу же появляется за спиной мужчины, который уже почти умер, почти там.

Без слов он возвращает силы и жизнь, которая утекала из него. И ведьма тут же отходит. Внутри снова пусто. Глупая половина. Всё еще пытается жить.

— Найдёшь меня, — бросает Ангелу и уже бежит в лес, пламя взметнулось к небесам, очерчивая круг.

Всех опаляет жаром, и все двигаются ближе к дому, круг зажимает их, уменьшается, приходится отступить под защиту дома.

Волк задыхается кровью. Рвано дышит. Брюнет подхватывает и несёт в подземелья.

— Марго! — рычит он остолбеневший и всё еще смотрящей на двери женщине.

Та словно ото сна, медленно оглядывается и идёт вслед.

— Я почти успел! У МЕНЯ ПРАКТИЧЕСКИ ПОЛУЧИЛОСЬ! — кричит мужчина в потолок.

— А вот и не угадали, Николай, — назидательно говорит за спиной Ангел.

— Я...

— Умерли бы напрасно. Ваша племянница, гораздо умнее вас всех. И вы знаете лишь то, что она дала вам. Глупо полагать, что это поможет.

Мужчина зло смотрел на того, но осознание приходило.

Всё что они успели найти, это всё её. Собрано ей, по крупицам, по страницам. И он абсолютный идиот, если подумал, что она позволит им найти нечто ценное и позволит им свершить это. Но как же ему хотелось верить тогда, что у них получится.

Он осел на колени, и закрыл глаза.

— На цирк я не рассчитывал. До встречи, — кинул Мор и исчез.

— Не смотри им в глаза,

Ничего не найдёшь.

Не пускайся под дудочку в пляс.

Не узнаешь и ты,

Что уже всё равно,

И как спичка, ты быстро погас, — ведьма пела, тени кружили вокруг, им нравилось, мало кто был с ними на одной волне, мало кто пел для них.

Всё чаще пугливо звали, и просили помочь. А если и были отважные, то были глупцами, самонадеянные идиоты, которые не знали во что ввязывались.

— Что чаще всего просят у вас?

— Убить...

— Ну да, как-то я не подумала. Этим можно всё поправить, так ведь, — она плюхнулась на поваленное дерево, и огляделась вокруг.

Чаща, непроглядная чаща. Ели раскинули свои лапы, маленькие берёзки вылазили к солнцу. Коряги, старые, сгнившие, больше похожие на кучу трухи. И это дерево, вырвано стихией недавно, еще молодое, но не успевшее раскинуть достаточную сеть корней.

— Хочу денег — убей "мешок". Хочу любви — убей соперника. Хочу славы — убей конкурентов. Хочу — знания.... хм, пожалуй, тут никак со смертью, не находите?

— А их никто и не просил, — отвечает одна.

— А ведь мы могли дать! — шепчет другая.

— А вечную жизнь просили?

— Конечно, богатые всегда просят вечную жизнь, — пропевает последние два слова младшая.

— И как это вы делаете?

— Минус душа, плюс резерв...

— Там не резерв, а резервуар нужен...

Она лениво рассматривала небо, оно было тёмным, блестящим, мигающим. И таким ненужным...

— Чем же богатые платят вам?

— Поставка клиентов.

— У них о-о-очень большая база...

— Хм, так и думала.

— Не зная правил, не нужно играть, — нравоучительно говорит одна из них, и стелется, опутывая ноги Ярославы.

— Не зная правил. Не нужно играть.

Ведьма задумалась над этой фразой. Было ли с ней такое? Наверняка было.

Это было с каждым. Мы ввязываемся в игры, частенько не задумываясь о правилах и о постоянных игроках. Которые превосходят нас, по всем параметрам. Ведь все ходы просчитаны, все ниточки известны, чем они и пользуются.

А мы лишь наивно пытаемся изменить ход игры. Единицам может быть это удалось.

— Марго, — Ис рычит, и осматривает друга, который закрыл глаза, и отхаркивать кровь уже не может, та сама вытекает сгустками через рот.

— Повреждения сильные... я не знаю смогу ли.

— Делай!

Ведьма вздыхает, её голова забита совсем не этим. Не покалеченным мальчишкой перед ней, а искалеченной дочерью. Которая сбежала от неё.

— От собственной матери! — ругается женщина, пока готовит всё необходимое.

— Как ты могла?! — она бранит и укоряет, словно дочь здесь и слушает её.

Вот она должна раскаяться и попросить прощения. Тёплые руки лягут на плечи. Но ничего не происходит, она моргает и оглядывается, дочери рядом нет. Её маленькая девочка не утешит и не успокоит её.

Сглатывая ком в горле. Маргарита занимается восстановлением блондина. Который, уже не подаёт признаков жизни.

— Я не знаю. Может вызвать Мортиса?

— Нефилим никогда нам не простит, что его спас именно он.

— Он и не узнает, если подохнет...

Исмаил выходит из комнаты.

— Ну-ка красавчик, она и не такое тебе залечивала так ведь? Я постараюсь справиться. Чёрт, как же она мне говорила?!

Старшая ведьма металась и окровавленными трясущимися руками искала нужное среди кучи пузырьков. Целый час она колдовала над парнем.

— Неужели придётся делать самой, я не делала этого никогда.

— Она не делает его в запас... он быстро выдыхается.

Кровавый кашель вырывается из пересохших губ.

Марго резко оборачивается, и смотрит на полуживого парня.

— Очнулся, — она хмурится, — уже?

Он закрыл глаза.

— Иди в сад и попроси у Хранителя частичку любимца его коллекции.

— У него есть коллекция? Чего?

— Не спрашивай, просто попроси. Возьми самый маленький флакон и заключи эфир от частички туда. Придёшь ко мне и отдашь. Следом собери все цветы Солнцевика...

— Их всего три штуки в саду...

— Неважно сколько, нужно чтобы собраны были все. Это ключевое слово.

Перед его глазами проносилось, как его ведьма бесновалась и собирала всё это, объясняя ему, чтобы он не выключался. Она спасала его так много раз, что стало странно, как она не плюнула на это?

— Я и правда не достоин её, — он хмыкает и кровь снова сгустком стекает по щеке, — ты была права.

Ведьма кивает и выходит из комнаты.

Оставаясь один, он начинает звать Яру. Словно в бреду ему кажется, что она просит отстать. Не трогать.

— Я знаю что трус. Могу только сбежать и забыться. Не смогу жить с этим. Но ты ведь знала, какой я, тебе не составило труда прочесть меня сразу. Ты пообещала мне терпеть меня, пока я не сдохну. Ты всегда выполняла их, разве сейчас что-то изменилось?

Ведьма лишь снова послала его.

Когти появились сами собой.

— Тогда наверно и не стоит мучиться.

В ответ лишь было брошено.