Щепотка звёзд на стакан молока

— Знаете, всё так указывает на динозавриков, что мне аж как-то жутко становится, — Принцесса первой подала голос, когда просмотр резюме из обоих кристаллов оказался закончен уже второй раз.

Таинственный посланец адмирала прибыл под утро, весь запорошенный пылью звёздных дорог. Однако это ничуть не помешало ему со шкипером обменяться парой-тройкой гневных взглядов. Присматривающий за порядком Малыш уже хотел вмешаться, как мужчины неожиданно сошлись во мнениях, вспомнив недобрым словом какого-то лейтенанта Питерса. Причём настолько недобрым, что даже выдудлили остатки его, Хэнкова пива — и на этой волне помирились.

И вот теперь, так и не скинувший мешком сидящую на нём гражданскую одежду гонец похрапывал на диване, а экипаж с мрачными физиономиями просматривал результаты работы экспертов и аналитиков двух рас.

— Страшно, — вздохнул шкипер. — Галактика была на грани...

На грани чего, никто не хотел даже озвучивать. Лишь отвращение промелькнуло на лицах, да Переборка чмокнула своего Малыша неожиданно целомудренно — в щёку — после чего прошептала "ты молодец" и тихо расплакалась.

Хэнк сидел, гладил тихо хлюпающую носом на его плече девчонку и тупо смотрел куда-то в сторону Маркиза, беззаботно пытающегося закогтить своё отражение в экране бокового обзора. Вот уж кому ни забот, ни хлопот... он представил себе рвущийся через мрачные бездны галактики крохотный как пылинка тягач, оставляющий за собой гордо распушенный ядерный хвост. Вспомнил, какое страшное знание корабль нёс на своём борту — и лишь наитие позволило распорядиться им правильно.

— Давайте не горячиться, — неожиданно для себя предложил он. Кашлянул легонько, прочищая осипшее от непонятного волнения горло. — В тот раз у нас с рыжей было время подумать — и сделать всё как надо.

— Мудро, — шкипер кивнул. — Возможно, что и на этот раз удастся из безнадёжной ситуации извлечь выгоду.

Принцесса с кислой мордашкой возразила, что не бывает счастья всем — и даром. Всегда приходится кому-то наступать на хвост.

— Не тебе, не тебе, Маркиз, — она погладила котёнка, но тот вприпрыжку удрал под защиту шкипера.

Странное дело — терпел он всех, даже на дух не переносившую его Хельгу — но признавал только Малыша и шкипера. Причём до такой степени, что даже удостоил их чести спать на их животах, свернувшись в клубочек, и при этом рокочуще мурчать.

— Ладно, нам через час взлёт назначен. Будите лет-капитана — и в шею его.

Тот проснулся, будто только что и не храпел тут, вытянув долговязые ноги в чёрно-белых флотских носках. Потянулся, повторил порученный передать ответ — и через пару минут отбыл. А экипажу Слейпнира осталось последнее дело — забросить тут неподалёку учёную пару. И дальше маячила одна лишь неизвестность с лёгкими намёками...

Хэнк просматривал доступную в корабельной библиотеке, информацию, когда в кают-компанию притопали вновь заскучавшие учёные. Поздоровавшись, он вернулся к своему занятию. Вот уж когда пригодилась усвоенная в Академии привычка — просматривать целые пласты данных, быстро вычленяя да запоминая ключевые понятия и идеи. А остальное зацепится да само собой уляжется в подсознание, готовое вылезти оттуда в виде догадки или интуитивного озарения.

— О, я вижу, вы интересуетесь Сирианцами? — профессор после завтрака был в несколько приподнятом настроении.

Пожав плечами, Хэнк пробормотал — что-то последнее время эти рептилии чересчур уж вертятся вокруг системы Змееносца. Да и эскадры их поблизости маячат. Шкипер от греха подальше даже отказался от нескольких весьма выгодных фрахтов в ту сторону.

— М-да, — Хельга нацедила дядюшке крохотную рюмочку виски. Звякнул бултыхнувшийся туда кусочек льда, а фройляйн Цвиг признала. — Вообще-то разумно, выяснить что те собираются делать.

Хэнк неприкрыто мрачно вздохнул.

— Меня нафиг не интересуют их намерения — меня интересуют их возможности.

Брови профессора одобрительно поползли вверх.

— Превосходно, молодой человек. Немногие нынче смогли бы цитировать такие блестящие высказывания мыслителей древности, — и поднял рюмку в знак восхищения.

По правде, Хэнк не помнил уже толком, сказанул ли то воинственный Клаузевиц, или же проронил железный Бисмарк — в голове от усталости уже бултыхалась какая-то каша. Потому он послал к дьяволу Сирианцев (вместе с данными о них) да налил по рюмашке и себе с Хельгой. Хоть и неурочный час, однако на душе, как сказал шкипер, и впрямь было донельзя муторно.

Но всё же, профессор не разделял его мрачного настроения.

— Завтра вы наконец доставите нас к цели, отдохнёте снова. Разнообразие есть дело действительно большое...

Впрочем, назавтра и в самом деле наступило некоторое разнообразие. Поскольку планетарное время в точке посадки примерно совпало с локальным корабельным, то получалось что-то вроде позднего вечера. Или ранней ночи — тут уж у кого на что фантазии хватит. А потому, поглазев в залитое тьмой пространство за иллюминатором, шкипер зевнул и посоветовал переждать до утра.

Учёные родственники, коротавшие время за шахматами, переглянулись. Сунулись было наружу, однако ночь и у них, похоже, не вызвала особого энтузиазма. А потому, принюхавшись к морозному воздуху из люка да покривившись на чернильную темноту с едва видимыми посадочными опорами, профессор поспешил вернуться в тёплое нутро корабля.

— Хорошо, герр шкипер. На меня эта зиняя ночь и в самом деле тоску наводит.

Принцесса с Переборкой, маявшиеся девичьей болтовнёй, давно уже все обзевались и потопали баиньки. Шкипер поколдовал у пульта, да тоже отправился на боковую. А одинокий Хэнк в тишине почти тёмной кают-компании всё стоял у иллюминатора, бездумно глядя на снежную круговерть, в которой сразу же утопал луч прожектора с верхней палубы. Надо же, он уже почти забыл, что на свете бывает зима.

— В плаще серебряном, подбитом вьюгою... — прошептал он.

— И шапке снега цвета белых роз, — неслышно подошедшая Хельга ловко и вкрадчиво, ничуть не хуже Маркиза, скользнула в его объятия. — Я тоже знаю эти стихи...

Чуть пахнущие томно и горьковато горным миндалём губы её на этот раз оказались вовсе не сестрински-холодны. А чуть напрягшееся под платьем тонкого стереосинтетика стройное тело мгновенно расслабилось и поплыло под нежными прикосновениями ладоней. В конце концов Хельга кое-как, с лёгким сожалеющим вздохом отстранилась, и её усмешка на миг захолодила губы Хэнка.

— Рыжая спит... Пошли в мою каюту? Тебя ждёт сюрприз, Малыш, — шепнула она. — Правда, не совсем тот, о котором ты думаешь.

Сюрпризы Хэнк любил. Особенно приятные — но неожиданные тоже сгодятся. А посему он прекратил ласкать уже обозначившиеся и с готовностью затвердевшие кнопочки, и покорно поплёлся в обнимку с лукаво и хмельно улыбающейся фройляйн...

Боже, до чего ж болит голова... Миг-другой он ещё соображал — кто же он такой и вообще. Ага — кажется, Хэнк Сосновски это о нём. Нет, точно — Ли-Син или Эрик Свенссон это кто-то другой. Или другие? Да и хер с ними!

Под рукой оказалось что-то гладкое и прохладное. Под щекой тоже и то же. Кажется, палуба. А при чём тут голова? Как она может болеть — это же кость! Так... а это стойка... ага, откидная опора флотской конструкции... флотской, это уже легче.

На руках, к вящему удивлению Хэнка, оказались почти невесомые наручники. Интересно... может, это расстарались фараоны с этого, как его — ага, с Поммерна? А ну-ка... и он на пробу попытался приоткрыть один глаз. Бес-по-лез-но. Эй, да ведь есть ещё другой — и шансы вполне ничего. Один из двух — либо откроется, либо нет.

Перед плавающим и изрядно мутноватым взором обнаружилось что-то блестящее. Проморгавшись бухающим по голове болью веком, Хэнк обнаружил перед лицом и в самом деле боковую опору кресла... так, это ходовая рубка. А что с той стороны делает шкипер, извивающийся словно червяк?

Хэнк и сам не заметил, как озвучил последний вопрос неожиданно хриплым шёпотом, потому что скованный как и он сам капитан прекратил свои поползновения и отозвался.

— Живой, Малыш? Ну, слава богу.

Во время этой длинной, странно звенящей и неохотно лезущей в ухо речи Хэнк совершил маленькое открытие. Оказывается, если немного поворотить голову, то открывается и ранее прижатый к палубе второй глаз.

— Кто это нас так?

Шкипер хмыкнул и даже невесело засмеялся.

— Сука та, фройля долговязая. На один и тот же крючок обоих поймала...

Хэнк скосил взгляд на ширинку капитана, но развивать дальше тему насчёт крючков не стал.

— Баба? Двоих здоровых мужиков?

Капитан зло сплюнул, едва не угодив Хэнку в лицо.

— Неправ ты был, Малыш, насчёт спортсменки. Как минимум штурмовая рота или спецназ — бъёт, как ломом по башке. Матёрая...

Вполне уже здраво рассудив, что сейчас не совсем время выспрашивать — где это и когда шкиперу прилетало столь тяжёлым и незатейливым инструментом по черепушке, Хэнк попытался оглядеться. Ракурс, да и место оказывались не самым удачным — но всё же отсутствие в пределах видимости девчонок вселяли слабенькую надежду. Принцессу так просто не скрутишь... вряд ли профессор или Хельга сможет поймать её на подобную шутку. А Переборка если успеет схватиться за гаечный ключ, который она иной раз с устатку под подушку прятала, тут без тяжёлой бронетехники не подходи.

И то — ушлая малявка враз все колёсики пооткручивает.

— Ты хоть трахнуть успел её? Нет? Жаль — не так обидно помирать было бы... — Хэнк не успел задуматься насчёт таких мрачных мыслей капитана, как палуба под щекой еле слышно задрожала, и в поле зрения вошли два высоких армейских ботинка.

Вообще-то, смотрели они куда-то не туда — хотя всё верно, перпендикулярно палубе так и должно быть. Но вот начищенный до глянцевого блеска вид их Хэнку здорово не понравился. Переборка всегда относилась к этим чистоплюйствам со здоровым пофигизмом, а Принцесса сразу после признания себя полноправным членом экипажа цокотала туфельками на своих неизменных четырёхдюймовых шпильках — к вящему удовольствию провожающих её взглядами мужчин и лёгкой зависти не чувствующей в себе таких сил Переборки.

Как бы в подтверждение самых худших опасений, где-то над головой раздался смешок, а потом как-то странно изменившийся голос Хельги процедил.

— Лежите, телки глупые? Верно говорят, что мужики всегда одним местом думают...

Впрочем, хотя эта стерва и втащила в рубку упакованную по рукам и даже ногам Принцессу, левая сторона лица фройляйн выглядела примерно как бочина того крейсера, когда ещё палубный главстаршина Эрик Свенссон ухитрился пробить торпедой защитное поле, а потом в на несколько мгновений обнажившуюся дыру всадить залп главного калибра.

Короче, великолепный фингал под глазом плюс отменного качества кровоподтёк во всю щёку. С другой стороны, Принцессе мало того что досталось не меньше — но она ещё и мягко шлёпнулась на палубу без малейших признаков сознания.

— Стерва, — Хельга с заметным наслаждением пнула лежащую в живот, а затем осторожно потрогала свои разбитые губы с торчащими из-за них обломками зубов.

Шкипер на удивление ловко извернулся и прикрыл лежащую от дальнейших подарков своим телом. Может, именно это привело в чувство перекошенную от ненависти и ударов фройляйн, а может и раздавшиеся в коридоре шаги.

Переборка сегодня храбро собралась провести мало того что целый день без своего Малыша, но ещё и ночь в одинокой каюте. И вид её в розовой пижамке со слониками оказался ещё тот. Похожая на старшеклассницу рыжая девчонка тряслась от страха, глаза в пол-лица и губы так заметно прыгали, что Хэнк на полном серьёзе озаботился — не перемешаются ли? Не выйдет ли мордаха как на полотнах тех абстракционистов, когда глаз на пупке, а из уха шестипалая рука растёт?

Заявившийся следом профессор толкнул её так, что Хэнку пришлось задрать ногу и поймать летящую кубарем Переборку, чтобы она не расквасила себе лицо о пульт. Хотя в голове эти трепыхания и отозвались вновь взившейся волной почти утихшей было боли, но рыжая довольно мягко шлёпнулась на палубу — чтобы тут же, извиваясь розовым червячком, уползти и спрятаться хотя бы за такую призрачную защиту, как обречённо поникшие плечи Малыша.

— И как это понимать, профессор? — осведомился шкипер, разглядывая тоже изрядно преобразившегося герра Цвига. — Или к науке вы на самом деле никоим боком?

Куда только и делся тот немного неуклюжий добродушный толстячок. Нет, сейчас учёный выглядел эдаким воплощением уверенности со стальным блеском глаз. Немного пухлым и по-прежнему похожим на мультяшного Винни-Пуха — да только, медвежонок тот оказался бешеным.

Потому что ботинок профессора оторвался от палубы, качнулся — и с хрустом впечатался в и без того окровавленное лицо шкипера.

— Хоть твои предки и были нордлингами, но сейчас выродились в нацию лентяев, — беззлобно заметил он. — А вот не буду я толкать патетические речи, как киношные злодеи в миг своего триумфа. Терзайтесь неизвестностью.

И обернулся к своей коллеге или кто она там.

— Ты как, Хелль?

Долговязая девица прекратила многозначительно поигрывать воронёным Вальтером-Джет и осторожно прикоснулась к почти совсем заплывшей половине лица.

— Эта смазливая сучка и впрямь дралась как бешеная кошка — но против меня ей ничего не светило. А ты как, фатер?

Ах, папенька, значит... вот уж верно говорили древние, что яблоко от яблоньки — два сапога пара.

— Придётся посетить лазарет, дочь, — профессор нехотя изобразил лицом лёгкую озабоченность. — Эта рыжая шлюха хоть и потомок племени рабов, но сопротивлялась достойно. И похоже, таки сломала мне руку своим разводным ключом.

Только сейчас Хэнк и обратил внимание на висящую плетью левую кисть этого мерзавца и заливающую его лицо лёгкую бледность. А хорошо держится, надо отдать ему должное...

Но когда Хелль с возмущённым возгласом шагнула вперёд с явным намерением переломать Переборке все какие ни есть косточки, отец остановил её.

— Не подходи близко, рабы могут быть опасны. Через час сеанс связи с партайгеноссе... а я, пожалуй, пока всё-таки отправлюсь к кибер-эскулапам.

Переборка за спиной Хэнка тряслась вовсе даже не мелкой, а самой что ни на есть настоящей крупной дрожью. А ещё парень почти затёкшими в неудобной позе сзади руками откровенно чувствовал, как по металлопластику его оков медленно разливается ощутимое тепло.

— Пилочка для ногтей, с алмазной пыльцой, — шепнула теперь понятно отчего трясущаяся рыжая. — Принцесса подарила... ещё чуть, потерпи.

Преизрядно истерзанная Принцессой Хелль, как оказалось, всё же не оглохла.

— Что это вы там шепчетесь? Отставить! — и Вальтер её опасно блеснул излучателем.

— Последние признания в любви, — горько усмехнулся Хэнк. — С вами, злодеями, всё некогда...

Долговязая девица, смотрящаяся этакой спортивно подтянутой длинноногой бестией в флотском комбезе, странно изменилась в лице. Что-то живое и даже почти человеческое почудилось в нём недоверчиво прислушивающемуся Хэнку.