Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

5 Воздаяние Судьбы


Опубликован:
04.03.2010 — 14.06.2013
Аннотация:
Завершение "Жребия Судьбы". Удивительные истории, которые переживает главный герой и его спутники, есть разрозненные до времени детали большой картины - здесь встречается прошлое, настоящее и будущее героя. Таинственные лица и таинственные судьбы, потери и приобретения.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— О да, это мне известно. — заворчал шутливо хан Ратмир. — И уж мне известно, как вы, волшебники, ревнивы к возможностям друг друга — совсем, как мы, женихи, готовы рвать друг дружке горла, как собаки. Вот отчего ты рвёшься в поиск — неведомый тот негодяй, что колдовством похитил юную Радмилу, тебе, как в горле кость — ни выплюнуть, ни проглотить!

— Да, я таков. — с довольным видом сообщил волшебник. — Но, не потому, что сильно так ревную, а потому, что всегда ищу возможность обогатиться магическим приёмом. А ты, любитель юных дев, знаток достоинств всех девичьих, властитель снов, великий обольститель, ты не спешишь к соперникам за схваткой?! Намедни лишь мне показалось, что хан Ратмир так и горит мечтой помериться мечами с удалым соперником за любовь царевны.

— Да, я не прочь. Одно лишь только меня тревожит, одно покою не даёт: такое странное возникло ощущение, что будто бы всё это однажды я прошёл — соперничество с этими двумя, погоню за девицей и даже встречу с тобой, мой друг.

— О, я прекрасно понимаю. Такое ощущение мы называем дежавю.

— Ну да, мне легче оттого, что ты сказал мне это слово. Однако, вечер наступает, пора искать ночлега нам. Пошли, поищем крыши среди этих живописных развалин. Пожалуй, ночью будет дождь.

— А ты откуда знаешь?

— Смотри-ка, Румистэль: над горкой ворон разлетался.


* * *

Средь сумрачных равнин и северных вершин, среди потоков горных, ущелий, скал, стремнин и горных троп бредёт устало путник, ведя на поводу коня. Каурый измотался, устал нести на крупе лишённого покоя седока, хромает он, глазами ищет корма — всё напрасно, зашли они в крутые горные хребты. Взмолился конь, жалко и тяжело стеная — зовёт и просит к седоку.

— Товарищ мой, я знаю, ты устал. — промолвил пеший всадник. — Я виноват перед тобой. Забрался в дикие ущелья, с пути сошёл, дорогу потерял. Нам лишь до завтра найти пристанище сухое, а завтра солнца свет нас выведет на ровную дорогу. Видишь, тучи заслонили небо, закрыли светлые лучи, как будто нас с тобой похоронить тут возмечтали и камнем серым надгробие нам возвести.

Он остановился и вгляделся в проём меж двух больших камней, что стражами безмолвными хранили некое подобие каменных ступеней, ведущих к тёмному высокому проёму.

— Что-то не пойму я в этой сырой мгле: мне чудится или в самом деле вижу гостеприимную пещеру и вход, похожий на царские ворота? Пойдём, Каурый, пещера то или обман, но мы с тобою нынче ложимся на ночлег. Ах, жаль, что нет тут травки для тебя, и воды быстрые так глубоко бегут на дне разлома, что не добраться нам с тобой до сладкой влаги и не попить воды перед грядущим сном — тропа лежит высоко, а обрыв отвесный, как стена.

И с этими словами ведёт усталого коня меж двух огромных серых скал, едва напоминающих фигуры горных стражей — на высоте десятка двух аршин белеют под шлемом каменным и островерхим как бы лица: чуть виден нос, провалы двух глазниц, и плотно сжаты губы. Но это всё обман, это всё игра — так с узкой и опасной горной тропки мельчайшие неровности камней глядятся, как значительные выступы лица и создают видение того, чего на самом деле нет. Да, точно нет, лишь руки каменные чуть выделяются в громаде монолита, да вроде как сжимают источённый временем и ветром меч. Да вот ещё: как будто две больших ноги вросли подошвами в незыблемую толщу камня. Так с двух сторон и охраняют никому не ведомый и никому не нужный путь каменные стражи — подобия двух застывших в долготе и бесконечности веков великих стражей древних тайн Селембрис.

Идёт путник с жеребцом своим по выщербленным временем ступеням. Дивится: кто здесь прежде жил, зачем выточил из твёрдой каменной породы широкую лестницу меж двух бездонных гибельных провалов, глядящих в небо мёртвыми глазницами, с клубящимися в этих каменных котлах тяжёлыми и страшными в своём безмолвии ночными испарениями гор?

Вот миновали всадник и скакун широкую и обвалившуюся арку входа — какие великаны тут ходили прежде, да не живёт ли в этом каменном дворце потомок прежней славы этих гор великих? Какой-нибудь гигант с одним-единственным мохнатым глазом посреди большого лба? Не скрыта ли под россыпью камней большая груда побелевшей кости? Не скалятся ли скорбно черепа, любовно сложенные горкой?

Но нет — тут пусто и просторно. Поистине, покинутое царское жильё. Но, что там дальше? Погляди, Каурый, вот радость-то тебе и мне!

В глубине пещеры заметно каменное возвышение, над которым сияет светом дня большая круглая дыра — пролом в незыблемом, казалось, потолке пещеры. Свет падает отвесно, а под ним растёт, как в охраняемой теплице, стройное и пышное деревце с округлыми плодами цвета мёда и румяным боком. Стоит оно, как в кадке, в окружённой камнем яме, а вкруг всё обросло живой землёй, украшено зелёною травою и мелким беленьким цветочком. Видать, давно тут деревце стоит и плод свой никому не может предложить, оттого лежат вокруг опавшие под тяжестью осенней спелости большие яблоки и устелили своей увядшей плотью, как кольцом, ту каменную кадку. Сгнивала плоть тут много-много лет, а из пролома лились дожди, светил днём яркий свет, и бури внешние не тревожили своим холодным дуновением сей тихий уголок, лишь наносили терпеливо пыль дальних странствий да семена, кочующие с ветром.

Обрадовался всадник, возликовал и конь. И бросились к нежданному подарку мрачных гор, что приютили в своих холодных каменных чертогах измученного путника с изголодавшимся, усталым жеребцом.

— Каурый, глянь: тут есть вода! Вот целый водоём образовался в стороне от яблоневого садика! Здесь впадина, провал в полу, а в ней собралась дождевая влага! Вот нам с тобой, Каурый, и награда за терпение и стойкость!

Конь не отвечал — он торопливо подбирал губами с пола нападавшие яблоки и хрустел их ароматной, чуть подвядшей плотью. Наевшись яблок, умная скотина пошла и стала осторожно сщипывать из маленького садика траву, стараясь не повредить зубами лёгкий дёрн. А всадник снял с веток полдесятка спелых яблок и закатил у водоёма дивный пир.

Сначала он умылся мягкою водою и расчесал хранящейся в мешке гребёнкой свои светло-золотые кудри. Потом достал оттуда же и чистую холстинную рубашку, расстелил на каменном полу попону, в изголовье положил седло и мирно упокоился на этом жёстком ложе возле водоёма, хрустя плодами и глядя в темнеющее небо, как в око каменного великана.

Вот постепенно всё угомонилось — конь насытился, напился и затих, лишь изредка во сне качая долгой светлой гривой, а всадник молча думал думу.

"Кто я такой? Откуда взялся я и как ввязался в это приключение? Как будто память мне не хочет отдавать того, что мне принадлежит по праву. Казалось мне, что я был сыном у крестьянина, потом попал к лесной колдунье, терял и обретал друзей, шатался в поисках несбыточной мечты по по столь диковинным мирам, что расскажи кому — сочтут лжецом. Придумал себе имя, нашёл и потерял отца, а сам так и не знаю, кто я и как назвать себя, когда я протяну Радмиле руку. Да полно, царский ли я сын, или снова бережу мечтами душу и сон свой беспокойством завожу?"

Усталость дальнего пути сморила светло-голубые очи, изгладила печаль в лице, расправила две скорбные морщины меж бровей, прибавила щекам румянец, и вот губы спящего заулыбались — наверно, видит он во сне свою далёкую Радмилу и руки разлучённых вновь соединились, как в далёком детстве, когда она давали вместе обеты вечной верности и клялися в любви.

Нет, всё это не так. Не Радмилу видел во сне тот безымянный путник. На этот раз не пропавшая невеста явилась витязю во сне. Не видел он ни стройную фигуру, ни рук прекрасных, ни заветного кувшина, что держали пальцы, украшенные драгоценными перстнями, не видел он вуали, что скрыла от него лицо прекрасной девы, и заставляла лишь гадать, что за глаза смотрели на него из-за таинственной завесы и что за слово проронили невидимые взору губы. И лишь воображение, распаляемое быстрой кровью, рисовало облик чудесный и необыкновенный — живую, воплощённую любовь.

На этот раз, однако, не Радмилы вид явился спящему покойным сном искателю царевны. Перед сонными очами закружилась крохотная искра, она росла, вращаясь и отчего-то делалась тусклее. Вот звёздочка рассеялась и превратилась в чёрный дым. Но не был этот дым ни страшен, ни противен — он был лишь некоей завесой, за которой крылась тайна. О, тайна! — это слово так и манит юные сердца, так и морочит, так и обещает, так и обманывает, так и ворожит!

Дивится витязь, но терпеливо ждёт. Вот волокна дыма расступились, словно открывая дверь, и в проём шагнула женская фигура. С первого же взгляда видно, что не просто в цвета скорби одета незнакомка — она сама есть подлинная скорбь. Темно в ней всё — от платья до вуали. Черны, как ночь, густые кудри, черны большие, яркие глаза. И лишь лицо бледно и нежно — такой чудесный цвет его, как будто кость слоновая, чуть тронутая слабой желтизной, облагороженная искусной резчика рукой, описывает безупречный овал лица и все его черты.

Не видел витязь до сих пор такой диковинной красы — откуда, из каких земель приходит к грешным человеческим очам такая звёздная, поистине неземная красота? Он смотрит, хочет что-то ей сказать, но лишь безмолвно тянет руку — губы тяжелы, язык немой, слов нет, а в горле словно ком застрял. И он смиряется, и ждёт, что будет дальше. В одном лишь убеждён, что незнакомка в траурной одежде ему не враг, а друг.

И правда — улыбнулись витязю эти нежные губы, а в глазах и ласка, и печаль.

— Молчи и слушай. — она ему сказала, протягивая белую ладонь, а на безымянном пальце спящий с изумлением увидел знакомый перстень — чёрный бриллиант в оправе из двух золотых змей, что кусают свои собственные хвосты. Да, он такое видел, но где и у кого?

— Неважно. — отвечала дева. — Это уже в прошлом, а нынче, витязь, говорю тебе, что сбился ты с дороги. Через эти горы тебе всю жизнь не перейти. Здесь ничего живого нет, а в путь обратный тебе с одними яблоками и водой во фляжке не пройти. Так слушай же, Еруслан Лазаревич, слова той, что видит потаённое и открывает скрытое. Как встанешь утром, иди в дальний угол, там раскопай каменный завал и скорее отступи в сторонку — посыплется каменная крошка, но откроется большой проход. Так ты и выйдешь на свой путь и там найдёшь ты всё, что тебе нужно. Не в старых латах тебе биться со множеством опасностей лихих. И конь твой, хоть и верен, но не годится для тяжёлых переходов и долгих битв. Я всё тебе дарю и всем тебя благословляю, а славу и победу обретёт лишь верное своим обетам сердце и храбрая в лишениях душа.

Видение перед глазами спящего стало понемногу испаряться — рассеялся и чёрный дым, померкла и звезда. И Еруслан очнулся от своей дремоты.

Осталось в памяти прекрасное лицо, волшебный голос, нездешняя одежда, и обещание — нетленную надежду вселила в сердце витязя любовь. Встаёт он, полон дерзости и силы, идёт к своему каурому коню, но видит — о, чудо! — преобразился жеребец его! Нет ни следа хромоты, ни печати дальнего пути, ни старых ран вокруг копыт, ни седых волос в хвосте и гриве! Конь снова молод, снова бодр, он стал гораздо выше в холке. Он смотрит карим глазом на хозяина, с которым долгий путь прошёл, и лишь не говорит -сказка, а не жеребец!

— Пойдём, Каурый. — ласково сказал ему седок, проводя рукой по длинной гриве. — Нас ждут грядущие сражения и долгий путь к моей любви.

Идёт уверенной походкой он к дальней, утопающей в тени стене. Там в самом деле, насыпана большая куча каменной трухи. Толкнул ногой — посыпалось со стуком, а там открылось нагромождение камней. Напрягся витязь, потянул со всей мочи молодецкой самый нижний камень — и скорее в сторону. Тут всё могучее сооружение пошло ломаться — полетели, как из катапульты, камни. А за стеною слышен долгий гул, как будто сошёл с вершины громадный каменный язык. Потом ещё долго грохотало, свистело, ухало, трещало, билось, завывало. В дыре шёл непрерывный каменный поток — в пещере стало пыльно, так что и конь и всадник поспешно отбежали прочь. И, наконец, камнепад угомонился, осела пыль, и Еруслан отправился в последнее свидание с гостеприимным водоёмом — умыл лицо, почистил лошадь, попил воды, наполнил флягу, набрал в дорогу яблок и, отойдя к открытому проёму, низко поклонился своему приюту — за добро, за ласку, за еду, за светлый сон, за всю твою заботу, каменный дворец, спасибо. А потом вошёл в образовавшийся проём.

Нет ни следа того, что здесь минуту лишь назад бушевала каменная буря — всё чисто, ни камня, ни пылинки. Перед Ерусланом открыта светлая площадка — позади проём, а впереди широкая и пологая дорога, по оба края которой снова две бездонные пропасти. Но сбоку небольшой площадки стоит себе так скромно каменный сундук, и крышка, как у гробницы, обтёсана умело. Стало любопытно Еруслану — пошёл он к каменному сундуку и сдвинул крышку, напрягшись телом.

Всё, как сказала та красавица в сновидении ночном — лежит под плотным кожаным покровом невиданный и дивный богатырский боевой убор. Высокий шлем, покрытый искусно сделанным рисунком — золотые орлы и золотые львы слились в непрерывном узоре, всё инкрустировано драгоценным камнем. К шлему прикреплён широкий плат кольчужный, но причудливый рисунок стального кружева, покрытого тонкой светлой позолотой, украшен множеством вкраплений — самоцветных дорогих камней. Так же великолепны и нагрудные доспехи, оплечья, запястья, налокотники — дивная, нездешняя работа! Кольчуга длинная с двумя разрезами — всё так же сложен орнамент плетения и так же раззолочена. И сапоги, обитые по носу и по пятке, с прочными подошвами и крепким, высоким голенищем, заходящим за колено и украшенные множеством камней. И нательная рубаха из цветного шёлка, и плотная, простёганная куртка, и кожаные, тёплые штаны — всё изумительно и всё прекрасно. Особенно хорош широкий плащ тяжелой атласной глади — алый, как кровь. Нет, королевичи иные не носили таких богатых и надёжных одеяний!

И вот находит Еруслан под грудой снаряжения прекрасное седло, роскошную попону, украшенные самоцветом стремена, подпруги, плётку, узду, поводья — всё замечательно, но где же меч?

Нет, меча в том сундуке не оказалось — нашлась лишь булава. Что ж, копьё у Еруслана есть — спасибо добрым братьям, что остались лежать на поле давней битвы. Теперь у витязя имеется и булава. Но меч — вот чего не достаёт герою, чтобы достойно встретиться с врагом.

Еруслан седлает своего могучего коня — кладёт на него всю новую упряжь. Красавец-конь не шелохнётся, лишь смотрит гордо карим глазом. Затем хозяин облачился во всю новую одежду, оставив прежнюю на маленькой площадке. Потом он взял коня под узд и двинул прочь по склону — навстречу утру и своей надежде.

Глава 14. Те же — и другие...

— Нет, здесь нам не найти ночлега. — сказал с сожалением хан Ратмир своему спутнику — волшебнику Румистэлю. — Смотри, уж тучи собираются над головою, а тут нет места, где бы скрыться от дождя.

— Великий хан, орёл степей, боится вымокнуть под небольшим весенним ливнем? — шутливо отвечал волшебник.

123 ... 2324252627 ... 555657
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх