Приятные тени едва колыхались под потолком и клубились вокруг прекрасных серебристо-дымчатых деревьев, рассаженных в кадках вдоль стен, их листья излучали необыкновенный искристый свет. Изящные лесенки вели от пола к нескольким серебристым двустворчатым дверям, украшенным глубокой резьбой. Стены были темными, но не создавали мрачного настроения, скорее вызывали ощущения теплого лесного вечера. На их гладкой поверхности едва угадывался рисунок темных деревьев, плавно переходящий на слегка куполообразный потолок и казалось, что я нахожусь в волшебном лесу в окружении их огромных теней.
Изящные фонарики, заливали комнаты нежным дымчато-синим и пламенно-оранжевым светом закатных сумерек.
Мы прошли в комнату ожидания, где у стен были разложены пурпурные подушки с серебряными кисточками, и мой провожатый, предлагая присесть, скрылся за следующей дверью.
Я уже привыкла сидеть, поджав под себя ноги, но вдруг задержалась у странной высокой штуковины, взгляд на которую был для меня настоящим шоком. Я слышала об этом, но никогда не доводилось мне видеть такого своими глазами.
Она называлась зеркало, и я увидела в ней отражение той, в кого я превратилась здесь за какие-то несколько месяцев.
Когда-то веселая девочка с длинными вьющимися волосами и ясными голубыми глазами, отражалась в воде ручья. Теперь передо мной стояла девушка, смотрели, не мигая ошарашенные потемневшие от вечного полумрака глаза, в них очень глубоко пряталась боль. Взгляд на то, что сотворила со мной Долья, заставил ручьи слез устремиться вниз из моих глаз. Исхудавшая, похожая скорее на мальчишку я закрыла глаза руками, чтобы не видеть этого кошмара.
Глашатай снова вошел в комнату и покинул покои принца, сказав, что сейчас Его Высочество примет меня, но я даже не взглянула на него.
При виде меня лицо вошедшего Алвара изменилось за одно мгновение. Он немедленно подошел ко мне, и его пальцы провели по моему виску, едва касаясь редких волос, торчащих клочьями, где остались самые крупные шрамы, изумрудные глаза стали чуть влажными.
Он подхватил меня и поставил перед собой, спиной к этому проклятому зеркалу, затем взял за руки и пристально заглянул в мое лицо. Взгляд в его глаза был подобен полету с большой высоты.
— Я превратилась в чудовище, — сквозь слезы прошептала я.
Алвар внезапно опустился на одно колено, и теперь я глядела на него чуть сверху. Я могла бесконечно любоваться его красотой. Он был одет в просторную черную тунику, почти доходившую до колен и кожаные штаны. Золотой пояс подчеркивал его стройность, длинные рукава обвивали симметричные золотые узоры из кленовых листьев. Две косы, искусно заплетенные по вискам, выглядели точно корона, в них были вплетены золотые ленточки, они сходились на затылке в еще одну косу, лежащую поверх его густых распущенных волос. Глаза сегодня выглядели чуть потемневшими от тревог и печали. Мне так хотелось обнять его, развеять его грусть, согреть его теплом моей любви.
— Посмотри мне в глаза, посмотри внимательно, — начал он, крепко держа меня за руки, — И скажи мне, где ты действительно увидишь себя?
Затем принц отпустил мои руки.
Мудрый Владыка знал, что я увижу в его глазах. В них отражалась моя собственная душа, благодаря чистоте и вере которой мне удалось завоевать уважение самого принца эльфов, который опустился на одно колено перед человеком, слово, обычно произносимое здесь с презрением.
Я вдруг улыбнулась ему, и он также ответил теплой улыбкой.
— Ты все поняла. Ты — нежный цветок, чистый, как сияние утра. Ты то, что отражается в моих глазах.
Алвар увлек меня в одно из соседних помещений, служащее, судя по всему для отдыха, здесь был настоящий камин, и дымоход, ведущий на поверхность. Комната была очень маленькой и от того еще более уютной.
Предметы обихода густого цвета ночного неба с серебристой отделкой, создавали впечатление, что это место залито мягким лунным светом, и казалось будто пронизанным дыханием прохладной ночи. На полу был темно-зеленый ковер с таким длинным ворсом, что сразу напомнил мне нежную весеннюю траву. Стен было почти не видать за высокими полками с многочисленными книгами, огонь в камине служил единственным источником света, возле его красивой кованой решетки были разложены уже привычные подушки.
Мы присели друг напротив друга у огня и принц, подправив пламя изящной кочергой в виде веточки вьюна, мягко спросил меня:
— Расскажи мне, что случилось с начала и до конца.
Я вздохнула и уставилась на жаркие языки огня, сцепив между собой пальцы рук. Я прекрасно понимала, что мои слова могут расстроить их отношения с Карной, их свадьба и так была отложена. И уж, конечно, я ни словом не обмолвлюсь о Долье, пусть она и ненавидела меня всей душой, я зла ей не желаю. Бедной женщине и так досталось свыше всякой меры за эти долгие годы.
— Я шла на соревнования через юго-восточные туннели, но заблудилась там, — он обернулся, сверкнув своими пронзительными глазами, и моя голова непроизвольно опустилась еще ниже, я поняла, что прячу от него взгляд. Я не смогу обманывать его, глядя в эти необыкновенные глаза.
Он неожиданно легко засмеялся, с укоризной покачав головой.
— Хорошая история, Марта. А теперь расскажи мне, что там было на самом деле.
— Там было темно, и я еле нашла выход, а потом меня заметили и...
— Марта, данаари сначала стреляют, а потом уже задают вопросы. В тех туннелях нет ни одного разумного существа.
Да уж. Слово 'дерд' и слово 'разум' абсолютно не сочетаются.
— Я не знаю, как сказать Вам, В...Ваше Высочество... Я не знаю, имею ли право сделать то, что Вы просите.
— Хорошо, тогда я начну, а ты будешь дополнять. Только учти, что я очень хорошо осведомлен даже о том, что не было тебе известно.
И он рассказал мне о том, что произошло шесть дней назад, когда приготовления к свадьбе только начинались. Алвар сообщил Карне, что откладывает свадьбу на неопределенное время и, вскоре после этого, в ее апартаменты тайно доставили Долью. Принцу рассказали немало интересных фактов из их продолжительной беседы. Это она сказала невесте принца, что есть некая девушка, после разговора с которой, Алвар изменил свои планы. Затем два чародея из крепости магов прибыли в Раш-Кенор, чтобы якобы готовить магические эликсиры для успокоения безутешной невесты. И они действительно что-то готовили, только 'эликсиры' оказались двумя мощными жезлами повиновения, которые были запрещены в Нивенрэле, Карна действительно боялась моего дара к магии и решила действовать только наверняка. С ними прибыли еще несколько эльфов из свиты Карны, один из них был специально обученным ассасином — убийцей. Но тогда еще принц об этом не знал. Он рассказал, что последний день принес ему немало беспокойства, поскольку я исчезла вместе со шпионом, что он приставил следить за мной, и о нападении на нас ему было неизвестно. Но когда шпиона нашли и израненного доставили жрецам Раш-Кенор, тогда-то Алвар и узнал, что Долья с помощью моей так называемой подруги заманила меня в смертельную ловушку, но мне удалось бежать. Некоторое время понадобилось, чтобы выяснить, что двое магов таинственно исчезли, а Карна же зачем-то немедленно отбывает в Оренор. Магов выследили очень быстро, их путь лежал туда же.
— Нандиры слишком поздно нашли моего шпиона, боюсь, что тебе слишком много довелось пережить за это время по вине Карны, — Алвар говорил голосом, в котором слышалась его сдержанная ярость, его глаза иногда сверкали в свете пламени камина, и тогда я поспешно отводила взгляд.
Но теперь мне стало понятно, почему он забрал мои воспоминания, щеки зарумянились, когда я подумала, что он так беспокоился обо мне. Вслух же я сказала:
— За мной следил Ваш шпион? Так вот почему он назвал меня по имени!
— Илингвё — один из моих лучших шпионов.
— Он... Он следил за мной все время?
— Да. Ты думаешь, я бы оставил тебя без защиты? Он оберегал тебя ценою своей жизни.
— О, нет! Мне так жаль!... Это... Это все из-за меня!
— Не волнуйся, он жив. Но ему сильно досталось. И здесь нет твоей вины. Ассасин нанес ему несколько глубоких ран, но он будет в порядке. Его противнику пришлось гораздо хуже — он мертв. Гораздо труднее ему будет оправиться от удивления твоему самоотверженному поступку. Вы вдвоем уложили столько дердов, сколько все патрули раданмаров убивают за месяц. А теперь скажи мне — можешь ли ты к этому еще что-то добавить?
Я отрицательно покачала головой. Почти весь рассказ я слушала молча и только боялась смотреть в его глубокие и такие пленительные глаза.
— Нечего добавить, кроме того, что у Его Высочества отличные шпионы.
Алвар снова мягко засмеялся, но затем посмотрел на меня долгим испытывающим взглядом. Мое тело будто сковало заклятием. Со вздохом он сказал:
— Может быть, ты потому не хотела рассказать мне, что боялась мести Карны?
— Нет, — ответила я и подняла на него глаза, — Я боялась, что Вы узнаете тех, кто близок к Вам... с другой стороны. Тех, кто, возможно, дорог Вам. Я просто не имела права. И я не могла поступить так с бедной женщиной, что была рабыней здесь долгие годы, быть может, она и ответит за свои поступки, но не мне ее карать. Прошлого ведь не вернешь, все это уже случилось, так что в мести просто нет никакого смысла.
При этих словах он улыбнулся и тихо сказал:
— Я и не ждал другого ответа. Я узнал о тебе так много за это время и не перестаю удивляться чистоте твоей души.
Алвар вдруг опустил глаза на свои руки.
— Я думаю, что и это теперь уже не имеет смысла, — с этими словами он вытянул левую руку, и его сильные пальцы резко сомкнулись вокруг свадебного браслета, сломав его пополам прямо на запястье. Половинки с легким звоном полетели в жаркое пламя высокого камина. Второй браслет ожидала такая же участь. Он как-то облегченно вздохнул, будто многолетняя тяжесть спала с его могучих плеч и, растирая запястья, немного помолчал, затем продолжил снова, — Мне предстояло связать свою жизнь с той, у которой уже нет души. Все что осталось в нас от того светлого мудрого народа, которым мы когда-то были, в ней уже давно мертво. Карна не оставила бы тебя в живых, она не знает, что такое жалость, сострадание. Я давно знал это, Марта, я откладывал эту свадьбу не в первый раз. Я не думаю, что для тебя станет новостью болезнь моего отца. Он боится, что если ему в скором времени предстоит путешествие в Серебряные Чертоги, наша семья и весь наш род ослабнет, и люди сокрушат нас раз и навсегда. Я согласился на это не только из-за него, но и из-за всего нашего народа. Я ведь принц и для меня мой народ превыше моих желаний. Теперь же я знаю, что надежда на спасение темных эльфов угасла бы сразу после этой свадьбы, если бы Карна стала Королевой — мы были бы обречены на гибель.
Я затаила дыхание и долго не могла вымолвить ни слова. Но что тебе с этого, Марта, — спрашивала я себя. Он найдет достойную его женщину, эльфийку, из другого могучего рода, что укрепит силу королевской семьи, а моя ледяная боль не отпустит меня, все сильнее разрывая сердце.
Алвар вдруг поднялся, выпрямившись во весь свой огромный рост, и его властная осанка, его твердый волевой взгляд заставили мое сердце снова замереть от восхищения. Я тоже поднялась вслед за ним. Голосом, ставшим чуть более глухим от гнева, он сказал:
— Я немедля отдам приказ о расторжении этой помолвки. А для тебя мои лучшие жрецы сделают все, чтобы вернуть тебе длинные волосы и излечить от всех шрамов. Но тень пережитого нанесла тебе куда более глубокие раны, Марта, — принц выдержал небольшую паузу, затем продолжил, — Как ты изучала наш уклад и обычаи, так и я в свое время изучал людей, но никогда не мог понять этот народ до конца. Больше всего меня поразило, что вы по собственной воле можете сделать тот единственный шаг, что можно сделать только раз в жизни. Этот шаг за край и ставит многих наших магов в тупик. Этим вы перечеркиваете все, что было в жизни, отрицаете вашу суть и отдаете себя во власть неизвестности. Но для чего? Встретив тебя, я понял, наконец. Так вы вновь обретаете новую надежду. Наш народ, народ эльфов может сколь угодно отрицать это, но мы никогда не теряем этой надежды, нам нет необходимости нырять за ней в неизвестность. Поверь мне, я живу уже почти три тысячи лет и знаю, жизнь и смерть — это настоящие дары, не стоит разбрасываться ими. Сейчас моя надежда — это... это ты, Марта.
Последние несколько фраз он сказал на эльфийском, чтобы я могла лучше понять то, что он хотел передать мне. Я стояла и слушала его, открыв рот, его мудрость поражала меня, мне вдруг стало так стыдно за свой безвольный поступок. Я осознавала сейчас, как никогда, что не только моя судьба может зависеть от моей жизни, но и судьбы тех, кто рядом, даже если я всего лишь пленница в подземной крепости темных эльфов. Мудрость Алвара, его слова, сказанные на эльфийском языке, приоткрыли для меня тяжелую завесу знания о хитрых сплетениях судеб, и Владыка понимал их значение.
— Позволь мне сделать тебе один подарок, Марта, — в его руках внезапно оказалась толстая книга в тяжелой обложке в серебряной оправе, лицевую сторону украшали золотые эналарды, листья были рельефными, а пурпурные цветы на самых верхушках пышных крон были выложены гранатовыми камнями. Он вложил ее в мою руку, и, судя по тяжести, — деревья были и правда из чистого золота, тончайшая золотая пластина, вырезанная в форме осеннего листа, служила закладкой и крепилась к корешку серебряной цепочкой.
Я тут же хотела протянуть ему эту книгу обратно, собираясь что-то возразить, но потеряла всякую способность говорить. Его лицо было слишком серьезным и мне оставалось только низко поклониться и сердечно поблагодарить за столь дорогой подарок.
'Летопись Золотых Лесов', — было выгравировано на обложке, и я немедленно открыла ее в полном восхищении, жадно впившись глазами в древние тексты. Страницы были тяжелыми, книга была очень старой, но искусство эльфов позволило сохранить ее почти такой же как, быть может, сотни лет назад, золотые буквы нисколько не выцвели, а страницы не потерлись. Я успела прочитать уже несколько строк, рассказывавших о древних Богах, как пальцы Алвара мягко легли на корешок. Я подняла на него взгляд и увидела его улыбающееся лицо.
— У тебя еще будет время прочесть ее. Я вижу, что ты уже достаточно бегло читаешь на древнем языке. Думаю, пришла пора тебе заняться магией, Марта.
Чуть прошептав: 'Да, Ваше Высочество', я виновато опустила глаза на книгу и закрыла ее, прижав свой драгоценный подарок к груди.
— Прекрасно. Тогда я распоряжусь подготовить твои вещи в дорогу. Ты отправляешься через неделю. Книгу возьми с собой. Один из таши-нандиров будет охранять тебя там, и он проследит, чтобы тебе оказывалось должное уважение. Отныне ты — Адани, волшебница, Фелэрт сегодня же подготовит указ.
Адани назывались волшебницы темных эльфов, также, как и Аданиры, маги, и это было уже неплохим званием, они даже могли участвовать в набегах и находились где-то в середине иерархии данаари. Улучшая свои навыки и колдовские способности, они могли подняться и выше по рангу, став даже Верховными магами или надари-нандирами, но по-настоящему в армии все же больше ценились именно воины. Молодые телендиры вообще задирали нос перед ришами, а на магов смотрели с презрением.
