После разговора с Королём я словно чувствовала крылья за спиной. Они помогали держать спину прямо, не опускать взгляд, говорить уверенно. Я верила, что у меня всё получится, и как по волшебству, всё, что я задумывала, сбывалось. Я наконец-то сдала военное дело, с трудом, но набрала минимальную необходимую оценку. Теперь дважды в неделю у меня появился свободный час, чему я была очень рада. По вечерам, когда выдавалась минутка, занималась вышиванием в общей комнате в жилом корпусе. На мой взгляд, получалось неплохо. Плавные узоры ниток чистых, нежных тонов расползались по ткани, превращаясь в задуманный рисунок. Надеюсь, Ему понравится.

Только один человек омрачал мою картину счастья. Я понимала, что делаю ему больно, но оставаться с ним в прежних отношениях означало бы обманывать его. Я не знала, что делать. Зачем Король мне это сказал?

Всю неделю я избегала встреч с Эриком. После его занятий уходила одной из первых, в библиотеку заглядывала совсем ненадолго, только взять новые книги или сдать старые. Но в пятницу, с утра получив долгожданное освобождение от военного дела, я задержалась. Сдала учебники по этому предмету и бродила среди стеллажей в общей секции, выбирая, что бы взять для чтения. Любовный роман или альбом модных платьев? В альбоме можно подсмотреть идею для субботнего наряда, но я для себя, для удовольствия давно ничего не читала.

— Леди, — я вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос. Почему он хриплый? Надеюсь, Эрик не заболел?

— Добрый день, профессор, — я обернулась и изобразила вежливый реверанс.

— Леди, не уделите мне пару минут? — всё таким же хриплым, напряжённым голосом поинтересовался профессор.

Я подняла на него взгляд. Под глазами залегли тени, заколка еле держится в растрёпанных волосах, камзол чистый, но мятый, печальный больной взгляд. Что с ним? Беспокойство заворочалось внутри. Может, отвести его к лекарям?

— Конечно, профессор, — я не смогла отказать. За стеллажом щебетали ученицы, и профессор предложил пройти в секцию для преподавателей. Я кивнула, и, идя следом за ним, напряжённо смотрела ему в спину. Хотелось подойти, обнять, утешить, помочь собрать волосы в причёску. Мне было безумно жаль Эрика. Но, боюсь, жалость ученицы не то, что необходимо взрослому мужчине. Меня с детства учили, что нельзя показывать свою жалость мужчинам, это их унижает и лишает сил. Потому я, вцепившись в юбки, старательно делала вид, что всё в порядке. И всё же, когда в секции для преподавателей Эрик устало оперся руками о стол, не удержалась от вопроса:

— С вами всё в порядке, профессор? Вы не больны?

— Болен? Да, пожалуй, вы правы. Но от этого недуга так просто не избавиться, — Эрик со вздохом опустился на стул.

— Я могу вам как-то помочь? — я подошла ближе, гадая, вызвать лекарей сюда или проводить к ним профессора.

Эрик снова вздохнул и тяжело на меня посмотрел.

— Я могу быть с вами откровенным, леди?

— Конечно, профессор, — я присела на краешек стула, поняв, что разговор будет долгим. Несмотря на дневное время, за окном было сумрачно из-за густых облаков, и библиотеку освещали лампы и свечи. Камин тихонько трещал, заполняя помещение уютным ароматом горящих поленьев. При свете настольной лампы Эрик казался ещё более утомлённым и несчастным.

— Простите мне мои слова, леди. Если они вас чем-то ранят, только скажите, и мы сделаем вид, что этого разговора не было. Если позволите.., — Эрик помолчал, подбирая слова. Я его не торопила, догадываясь, куда идёт разговор.

— В эту неделю вы очень переменились ко мне, леди. Я понимаю, вы, возможно, получили письмо из дома, в котором определялась ваша дальнейшая судьба, и потому решили действовать сообразно с этим, — я молчала, не подтверждая, но и не отрицая его слова. Эрик, не дождавшись ответа, продолжил.

— Более того, леди. Я понимаю, что, крадя ваше внимание и время, поступаю некрасиво. Мне нечего вам предложить. Поместье досталось моему старшему брату, а у меня кроме имени и знаний нет ничего. Я не смею даже претендовать на вашу руку. Но, боги, вы не представляете, как же больно ранит ваша холодность! — Эрик внезапно вскочил, с шумом отодвинув стул, и прошёлся перед стеллажами, избегая смотреть на меня. Заколка слетела, но профессор, кажется, не заметил этого.

— Я понимаю, что веду себя дерзко и прошу слишком многого, но быть с вами в одних стенах и не видеть, не иметь возможность перемолвиться словом, это слишком жестоко. Я умоляю, леди, не отталкивайте меня, хоть то короткое время, что вам осталось учиться. Прошу, — внезапно Эрик оказался на коленях передо мной. Я замерла, растерянная, не зная, что делать. Успокаивать? Пристыдить? Оттолкнуть? Что будет честнее по отношению к нему, ко мне и к Александру? Эрик смотрел мне в глаза, ожидая решения, а я, на свою беду, опустила щиты. Шквал эмоций захлестнул, закружил, заставляя задыхаться и терять опору. Я барахталась в чужих мыслях, как в водовороте, а взгляд Эрика молил о пощаде. И я не смогла бросить его в этом омуте.

— Только если вы согласитесь на несколько условий, профессор, — тихо произнесла, и от чужой надежды и радости закружилась голова.

— Всё, что угодно, — хрипло выдохнул Эрик и коснулся моей руки. Я, чувствуя себя ужасно не по себе, мягко высвободила ладонь. Эрик смущённо и растеряно уставился на свою руку, словно удивляясь, как так вышло.

— Первое. Сядьте на стул, профессор, так очень неловко с вами разговаривать, — я говорила ровным, спокойным голосом, и профессор послушал. Он перебрался на стул, лицо заливала краска смущения. Он сам не ожидал от себя таких слов и действий. Эрик сделал несколько глубоких вздохов, провёл рукой по волосам. Справившись с эмоциями, смог поднять на меня печальный взгляд.

— Что второе, леди? — его слова, голос, взгляд падали тяжёлыми камнями мне в душу.

— Во-вторых, профессор, я вам ничего не обещаю. Никаких авансов или намёков, и я не потерплю ухаживаний с вашей стороны. Вы были правы, говоря, что моя судьба предрешена, и мне бы очень не хотелось портить отношения с будущим супругом. Сами понимаете, от этого зависит моя дальнейшая жизнь, — Эрик растрепал волосы, жалея, что вообще затеял этот разговор.

— Я понимаю, леди. Это было не разумно с моей стороны...

— И третье, профессор. Я вам верю. Верю, что вы не станете меня компрометировать, и буду очень рада продолжить наши занятия по книгам и учебникам из секции для преподавателей, — я обвела рукой раскинувшиеся перед нами стеллажи. — Боюсь, одной мне не суметь пробраться сквозь дебри этой мудрости, — улыбнулась, надеясь приободрить профессора. Очень мне не понравилось что-то тёмное, мелькнувшее в его мыслях.

— Это больше, чем я смел надеяться, леди. Если бы я сейчас умер, то умер бы счастливым, — выдохнул Эрик с безумным блеском в глазах.

— О чём вы говорите, профессор! — испуганно воскликнула я.

— Ох, простите, леди, я вовсе не то имел в виду, — нахмурился Эрик. Кажется, он начал приходить в себя.

— Ваши слова меня напугали. Обещайте никогда больше об этом не думать! — строго попросила я.

— Обещаю, — тепло улыбнулся Эрик. Вновь провёл по волосам, обнаружил, что заколки нет, и принялся оглядываться в поисках пропажи. — А вам разве не пора собираться на танцы, леди? — рассеяно поинтересовался Эрик.

— Вы правы, мне пора идти. Учтите, профессор, вам в нынешнем виде появляться в бальной зале нельзя, распугаете всех учениц и гостей, — шутливо попеняла профессору. Ему, как всегда, нужно будет дежурить на балу, а с него станется прийти помятым и растрёпанным. Мне не хотелось, чтобы о нём плохо говорили.

— Вы так считаете? — удивился профессор. Он, наконец, нашёл заколку и кое-как заколол волосы.

— Поверьте мне на слово. Увидимся в зале, профессор, — я изобразила вежливый реверанс на прощание и покинула библиотеку.

— Увидимся, — эхом счастливо отозвался профессор.

Я в спешке собиралась на субботние танцы. Саня помогла с причёской, мы зашнуровали друг дружке платья... Так, кажется, готовы. Осмотрев напоследок свои наряды, мы вышли из комнаты. Внизу нас уже ждали другие ученицы, с которыми мы хорошо общались. Было неудобно, что приходится переобуваться и надевать верхнюю одежду, но погода не располагала к прогулкам налегке, всё же зима. Весело переговариваясь, мы поспешили в основной корпус. Я увидела Артемия, он проводил нас между корпусами, а остальные девушки его, кажется, не заметили. Холл встретил нас тёплым светом и гулом возбуждённых голосов. Общее настроение легко завладело умами, и вот мы дружной толпой стоим перед дверьми, с нетерпением ожидая, когда нас объявят. Грянула музыка, мы ступили в зал. Кадеты встретили нас слаженными поклонами и неясным приветствием хором. Заприметив Григория, мы с Саней начали игру. Стоило кадету попытаться пройти ко мне, как я тут же исчезала. Заручившись поддержкой подружек, мы все здорово развлекались. Я отвечала на первые приглашения и выходила танцевать раньше, чем Григорий успевал ангажировать меня. После круга я просила кавалеров отвести меня в сторону, противоположную Григорию, и те вежливо меня провожали. Там я сразу же шла с кем-нибудь танцевать, или же, хихикая, пряталась за колоннами, а подружки заслоняли меня и на вопросы Григория отвечали, что буквально только что видели меня в другом конце зала. Девушки просили знакомых кадетов подыграть нам, и те с радостью соглашались. Оказалось, что Григория считают странным и недолюбливают среди кадетов. Что ж, я их понимаю.

Бал был чудесным. Омрачал день только полный ярости и злобы взгляд Григория, который я чувствовала на себе во время танцев. Но, в конце концов, я ему ничем не обязана и не давала повода вести себя столь навязчиво. За весь вечер Григорий так и не смог ко мне подойти. Мы с Саней натанцевалась вдоволь, завели несколько новых друзей и отлично развлеклись. Подружки тоже с весельем вспоминали наши прятки, и в столовой появилась новая тема разговора — как избежать кавалера. Ведь так можно подразнить и того, кто нравится, так ведь?

Во вторник я, чуть волнуясь, спешила в библиотеку. За окном выл ветер, сыпал снег, укрывая мир лёгкой вуалью. Как-то так вышло, что все ученицы знали, когда День рождения Эрика. Наш профессор родился холодной зимой, под пение пурги и метели. И, хотя поздравлять посторонних мужчин с праздниками не очень правильно, я себя утешала тем, что дальше смотреть на мучения профессора просто нельзя. Да и это ведь не нейтральный праздник вроде дня Середины зимы, поздравления с которым и вправду выглядели бы странно.

В секции для преподавателей было сумрачно. Я положила приготовленную коробочку на стол, зажгла лампы. В ожидании Эрика села за задания по каллиграфии и изящной словесности.

Уютно потрескивал огонь в камине, бумага приятно шуршала под механическим пером. Я прислушалась к себе. В последнее время стала замечать, что неосознанно чувствую присутствие людей вокруг. Развивается Дар или слабеют щиты? Например, сейчас за стеной, в библиотеке, пять человек. Один из них — смотритель книг, а прочие? Ученицы? Вот кто-то подошёл к двери в преподавательскую секцию. Неслышно отворилась и закрылась дверь, посетитель замер, но я уже знала, что не одна. Тихие шаги и раздавшийся в тишине библиотеки голос не стали для меня неожиданностью.

— Леди Лира, не ожидал вас здесь увидеть. Разве у вас нет сейчас занятий?

— Хорошего дня, профессор Эрик. Я наконец-то сдала военное дело, и эти часы у меня теперь свободны. Не знаю, надолго ли, мне уже предложили дополнительные часы по некоторым дисциплинам, я пока раздумываю, что выбрать, — ответила я, повернувшись к профессору.

— Да, леди Амалия не оставляет своим подопечным времени на вольные мысли и встречи, — непринуждённо улыбнулся Эрик. Я невольно залюбовалась россыпью смешинок, блеснувших в его глазах. Профессор отодвинул соседний стул и присел сбоку от стола, за которым я занималась. После того разговора Эрик не позволял себе садиться рядом.

— Что вы учите, леди? — полюбопытствовал он.

— Пытаюсь совместить задание по изящной словесности и каллиграфии, — улыбнулась я, отодвигая тетрадь. Наши задания часто позволяют совмещать уроки по нескольким предметам.

— Не буду вас отвлекать, леди, — профессор собрался уходить.

— Постойте, профессор. У меня к вам есть одно дело, — я остановила его, придвигая к себе коробочку.

— Какое же? — заинтересованно наклонил голову профессор. Я снова улыбнулась. Мужчины такие любопытные, хуже леди! В этот момент заколка профессора с тихим щелчком расстегнулась и упала на пол. Эрик со вздохом поднял её и привычным жестом провёл рукой по волосам.

— Погодите, профессор, не закалывайте пока волосы. У меня для вас кое-что есть, — улыбнулась я и подошла к профессору. Эрик, удивлённо подняв брови, следил за мной. По крайней мере, мне удалось его удивить. Я положила перед профессором коробочку.

— С Днём рождения, Эрик. Желаю вам удачи и счастья, — он, казалось, перестал дышать, и не сводил взгляда с подарка. — Ну же, откройте! — посоветовала я, видя замешательство профессора.

— Откуда вы узнали, леди? — глухо произнёс Эрик, решительно потянув за золотистую тесьму, которой был перевязан подарок.

— Мне кажется, все ученицы знают о вашем Дне рождения, — мягко ответила я.

— То-то с утра все так странно на меня смотрят, — вздохнул Эрик. — Под дверью комнаты нашёл утром стопку писем, вы представляете! А на столе в кабинете — коробку конфет.

— И что же вы сделали? — полюбопытствовала я. Интересно, как поступают преподаватели в таких случаях?

— Как что? Письма, не открывая, отдал леди Амалии, а конфеты разделили между ученицами в классе.

— Дайте угадаю, вы сами не взяли ни одной? — лукаво улыбнулась я.

— Именно так. Ох, леди, красота какая. Право, не стоило! — профессор раскрыл коробку и, развернув ворох бумаги, достал тёмно-синюю ленту для волос. Ту самую, что я купила на ярмарке во время прогулки с Григорием. Я сразу приметила безделицу на прилавке, и первым делом подумала, что она отлично подошла бы Эрику.

— Я рада, что вам понравилось, профессор, — ответила я, с замиранием сердца глядя, как Эрик бережно достаёт подарок. — И, надеюсь, с лентой у вас будет меньше проблем, чем с заколками.

— А что не так с заколками? — не понял профессор.

— Ах, профессор, не заставляйте меня это говорить, — рассмеялась я.

— Вы уже начали, леди, так что договаривайте, — выжидательно посмотрел на меня Эрик. Я покачала головой.

— Только не обижайтесь, профессор. Ученицы перед каждым занятием спорят, сколько раз за урок слетит ваша заколка, — чуть смущённо ответила я. Надеюсь, он не спросит, принимала ли я участие в этой забаве, иначе окончательно вгонит меня в краску.

— Вот как, — озадаченно потянул Эрик и перевёл взгляд на ленту. Покрутил её в руках, задумчиво пропустил между пальцев. — Но я не умею пользоваться лентой, — как будто про себя произнёс он.

— Именно для этого я здесь, профессор, — улыбнулась я и, взяв ленту из рук Эрика, достала расчёску из кошеля на поясе и зашла ему за спину. Эрик сидел напряжённый, как натянутая струна. Я только головой покачала.