Я снова открыл рот, чтобы, наконец, поведать во всеуслышание о нынешнем месте обитания осевого, но Целитель опередил — пожалуй, заставить коротышку заткнуться было так же тяжело, как и прикончить.
— Голубой банкос, — гнул свое Целитель, — редчайшая вещь в известном космосе. Особенность его в том, что он, будучи неидентифицированным, обладает при этом неограниченным счетом...
Шелтяне уставились на Целителя так, словно он повредился в рассудке, и над столом повисла мертвая тишина.
Что ж, самое время сказать несколько слов о банкосах, то бишь банкосчетчиках — в переводе на официальный язык. Так вот, в вещевом отношении деньги в известном космосе давно превратились в электронную абстракцию. Их можно переводить со счета на счет, но нет никакой возможности потрогать отдельный эталон, подержать в руках, как в древности. Деньги стали неосязаемы. Как вещь, банкос обладает стопроцентной надежностью, его почти невозможно уничтожить, он не поддается разборке, подделке и отказывается принимать фальшивые счета — многим поколениям любителей легкой наживы пришлось, к своей досаде, убедиться в этом лично. Перевод счета, как и его прием, осуществляется только при мысленном подтверждении с проводимой операцией его обладателя, и никак иначе. Кроме того, банкос служит универсальными часами, моментально настраивающимися на время любой планеты в известном космосе. И еще одно немаловажное достоинство — он прекрасно заменяет идентификатор личности. Как только с нулевого, еще не бывшего в употреблении банкоса снимается обертка, он мгновенно настраивается на ту личность, в руках коей оказался, исключая впредь возможность других пользователей. В общем, банкос больше, чем вещь, он является частью каждого разумного существа в Галактической Федерации, и существование без него просто немыслимо (можно понять, какой утратой он стал для меня самого).
Заявление Целителя показалось мне полнейшей чушью. Этого просто не могло быть. Не могло — и все, иначе вся финансовая система Галактической Федерации Миров потерпела бы крах. На эту тему по Федерации гуляла целая куча бородатых анекдотов, настолько избитых, что они уже считались классикой, и достаточно было произнести пару первых слов любого из них, чтобы вызвать у собеседника понимающую ухмылку. Голубая мечта всех бродяг, неимущих, воров и висельников — обезличенный неограниченный банкос...
— Ты хочешь сказать, что, в отличие от наших, черненьких, голубым может воспользоваться любой? — наконец, после длиннющей паузы, недоверчиво спросил Бигман.
— Вот именно, — кивнул коротышка. — Потому-то его обладатель должен иметь исключительные способности, чтобы удержать его при себе в нашем бренном мире, полном желающих поживиться за чужой счет.
Уловив в последних словах Целителя забавную двусмысленность, я усмехнулся, бросил быстрый взгляд исподлобья на прыгуна и едва не расхохотался — никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь смотрел на мир такими большими удивленными глазами. Ребенок, узревший за витриной большую, красивую и недосягаемую конфету, и то выглядел бы менее удивленным.
Спохватившись, Бигман снова напустил на себя маску надменности и презрения:
— Лжешь, пожиратель ран. Никакое существо не сможет долго удерживать обезличенный банкос при себе. Тем более, если об этом будет знать каждый встречный. За такую вещь найдется немало желающих рискнуть, и рано или поздно кому-нибудь повезет...
Ятл вцепился обеими ручонками в воротник Отшельника и закатил глаза, изображая, что вот-вот грохнется в обморок — комментарий на реакцию Бигмана.
— Во-первых, об этом никто не знает, кроме самых знающих, вроде меня, — с самодовольной улыбкой заявил Целитель. — Во-вторых, речь идет не просто о некой круглой сумме. Если у лешука возникает необходимость в определенном количестве эталонов, то оно, это количество, просто появляется на его счету, доселе пустовавшем. В любой миг. В любом размере. Чужой в состоянии скупить весь известный космос со всеми его потрохами, если бы это ему было нужно. — Целитель покосился на меня. — Ты спрашивал, Никс, для какого дела он нас нанял. Вот тебе моя точка зрения: лешук выполняет какое-то задание самого Совета Федерации, и банкос, скорее всего, одолжен последним чужому лишь на время выполнения задания. Иначе подобные 'счастливцы' давно перевернули бы мир с ног на голову, имея на руках такие финансовые ресурсы.
— Хотел бы я знать, — лицо Бигмана прямо перекорежило от зависти, — что это за задание, за которое этому зверенышу дали такую игрушку. И откуда, толстяк, ты знаешь об этих вещах?
Он не глядя выхватил из рук Отшельника флягу и вылил остаток в рот.
А я снова вспомнил, для чего протираю штаны на силовой поганке.
— Ладно, Целитель, теперь немного помолчи, — решительно заговорил я. — Пришло время сообщить...
И снова я был прерван. На этот раз Целитель оказался не виноват — это сделала Нори. Ее голос раздался в феерическом зале Фермы, как гром с ясного неба.
— Надеюсь, — язвительно проговорила она за моей спиной, — вы уже закончили обмен любезностями, так как я уже здесь.
Я подскочил как ужаленный, опередив братьев-шелтян всего на долю секунды, и все мы дружно уставились на Нори. Она вышла из коридора и теперь спокойно, со сложенными руками на груди, взирала на нашу компанию с расстояния десяти шагов. Ноги ее тонули в красно-желтых лепестках пламени, а голова упиралась в сверкающий серебристый нимб, сыплющий на ее плечи стальные искры. Почему-то Ферма решила преподнести ее с наибольшим эффектом.
Немая картина. Я мысленно выругался. Из-за болтовни толстяка я так и не успел подготовить почву для ее появления.
— Так как, Никс? Я могу присутствовать на вашем совете?
Глава 5. ЛЕШУК
Самым скверным было то, что Бигман оказался у меня за спиной, и, сообразив это, я быстро отступил на шаг в сторону и повернулся так, чтобы держать в поле зрения и его и Нори одновременно. Прищуренные, застывшие глаза прыгуна мне очень, очень не понравились.
— Что случилось, Нори? — напряженно спросил я, перехватывая бластер в руках поудобнее. — Честно говоря, мы еще не закончили.
— Извини, Никс, — она неловко усмехнулась. — Я бы подождала, пока ты вернешься за мной, но Нкот настоял, чтобы немедленно проводить меня сюда.
Нкот! Ах ты, Зло его задери! Только после слов Нори я его и увидел — чужой стоял за спиной Нори, возвышаясь над ней чуть ли не вдвое. Возможно, именно поэтому я и воспринял его как фон — призрачное пространство внутри Фермы скрадывало очертания его фигуры. Стоял и довольно благожелательно скалился в нашу сторону, обнажив богатейший арсенал клыков. От него так и веяло непоколебимой уверенностью. Казалось, что теперь, после его появления, все пойдет как надо.
Я позволил себе слегка расслабиться. Вовремя, очень вовремя он появился.
— Я понимаю твои с Целителем соображения на ее счет, Никс, — промурлыкал Нкот на манер большого сытого и самодовольного котяры, — но оставлять ее там, открытой нежелательному взгляду, было неосмотрительно.
— Моя идея, — признался Целитель.
— Теперь уже не важно. Я выполню данное мною слово и дам этой женщине защиту.
— Защиту? — Во мне вдруг проснулся гнев. — Сначала ты объясни мне, чужой, что ты под этим подразумеваешь. Вчера ты натравил на нас людей Доса и бросил на произвол судьбы, и, честно говоря, я до сих пор не могу придумать разумного объяснения этому гнусному поступку...
— Остановись, Никс, — властно прервал меня Нкот. — У нас еще будет время об этом поговорить — в дороге. А сейчас мы выезжаем и воспользуемся для этого трассером, так любезно предоставленным нам тобой и случаем.
Тут Бигман словно очнулся от столбняка и сдавленно проговорил, с ненавистью глядя на Нори:
— Где ты это нашел, чужой? Разве ты не понимаешь, что это значит?
— Спокойно, прыгун, — резко вмешался я, пока он невесть что не наговорил о Нори. — Не торопись с выводами. Ты, вероятно, еще не слышал последней новости — Дос Пламя мертв. И теперь Нори сама распоряжается своей судьбой. Ее присутствие здесь входит в договор о найме с чужим, поэтому не спеши хвататься за оружие.
Бигман в злобном изумлении уставился на Нори, и я прямо-таки слышал, как скрипят его извилины, переваривая эту информацию. Краем глаза я заметил, как чужой что-то шепнул Нори, и она скрылась в коридоре, вероятно, снова отправившись наружу. Я украдкой перевел дух. Нкот мог быть кем угодно, но дураком он не был. И отослал Нори вовремя, потому что в мозгах Бигмана что-то все-таки дало сбой. Прыгун повернул лицо ко мне — не лицо, а застывшая маска с размытыми полосками побелевших губ, лицо человека, готового убивать. Ну, почему такие ублюдки постоянно усложняют и без того нелегкую жизнь?!
— Чужой, — прошипел Бигман, впившись в меня полным ненависти взглядом. — Иноп всех подставил... Это западня! Он подставил нас и теперь пытается спасти свою шкуру, вешая на уши этот бред о смерти Доса! — Увидев, что никто не реагирует на его слова немедленно, он бешено заорал: — Сборище идиотов! Будь проклят тот день, когда я связался со всеми вами! Ваши тупые головы не в состоянии понять, что с помощью своей шлюхи Дос держит нас на крючке?
Не исключено, что он не застрелил меня тут же только потому, что я держал его на мушке своего бластера. Вряд ли ему помешал бы запрет чужого. Но ему не следовало говорить о Нори в подобном тоне. Даже у таких кротких парней, как я, терпение иногда все же лопается.
Я двинулся к нему в обход стола, подсознательно вызвав образ стальных тисков — точь-в-точь, чтобы обхватить его мерзкую шею и придушить. Но вовремя вспомнил, что он может опять исчезнуть из захвата, как на толкучке, и на ходу поменял ключ стали на ключ молота.
— Решим наш маленький спор без оружия, а, Бигман? — с едва сдерживаемой яростью предложил я, приближаясь к нему.
Он принял решение мгновенно. И на Шелте имелись своеобразные понятия чести, а дуэли испокон веков велись способом, предложенным оскорбленной стороной.
— Хорошо, иноп. Только ты и я.
Он швырнул бластер себе под ноги. Я сделал это аккуратнее, хотя был взвинчен не меньше, чем шелтянин, — на ходу поставил 'град' прикладом на пол и позволил ему упасть. Незачем зря портить оружие, оно еще пригодится.
— Не торопись, Никс, — подал, наконец, голос Нкот, до этого спокойно наблюдавший за развитием нашей ссоры, что меня тоже бесило. — Бигман — не твоя проблема. Я сам займусь им.
Хрен ты меня остановишь... Лицо Бигмана, перекошенное злобной гримасой, уже было передо мной, и я вскинул руку, ощущая нарастающую в ней силу.
Транс вдруг загородил собой Бигмана.
— Прекрати, Никс. Не время сводить счеты...
Бигман молча протянул руку и отшвырнул коротышку в сторону. Это лишний раз напомнило о его силе. Несмотря на поражение во время испытания, дух этого шелтянина не был поколеблен. Он снова ничего не боялся. Пока был свободен.
В следующую секунду наши взгляды скрестились и...
И я понял, что этот мерзавец обманул меня, — понятие чести оказалось для него пустым звуком. В его правой руке блеснуло широкое лезвие ножа. Секундное замешательство едва не стоило мне жизни — инерция тела, подчиненного целевому ключу Мобра, несла меня на остро заточенную сталь...
И снова вмешался Целитель: сорвавшись с места, он врезался мне под колени всем телом, и, уже заваливаясь на спину, я услышал телепортационный хлопок. Нож Бигмана полоснул там, где только что была моя грудь. Целитель снова прыгнул, словно снаряд, выпущенный из катапульты, и угодил головой прыгуну в живот. Удар развернул шелтянина вокруг оси и согнул пополам, руки его взлетели, словно крылья мельницы, он захрипел, задохнувшись от боли, и рухнул. Да так удачно, что оказался на полу рядом со мной, и я моментально навалился на него, сковав движения, и со всей силы нанес удар в лицо. Если бы молот попал в цель, челюсть прыгуна превратилась бы в кровавую лепешку, но он исчез, и мой кулак угодил в пол. Запястье хрустнуло, но в Мобра я не ощутил боли. Это будет потом, когда я...
— Берегись, Никс! — крикнул Целитель.
Я резко оттолкнулся руками от пола и перекатился вправо, но не угадал. Взгляд выхватил хищный блеск стали, рассекающей надо мной воздух, и злобную ухмылку прыгуна. Я снова не успевал отклониться... и мне снова повезло.
Мелькнула размытая тень, и Клинок Нкота опустился Бигману на голову... Призрачная сталь разрезала прыгуна, как нож масло, словно не встретившись ни с одной костью, и, пройдя сквозь тело сверху донизу, лезвие выскочило между ног.
Отшельник, издав какой-то горловой звук, бросился на чужого, и Клинок Нкота тут же измерил толщину его шеи. Оба удара последовали друг за другом настолько быстро, что практически слились в один. Я еще валялся на спине, а все уже было кончено. Воображение, опережая события, услужливо дорисовало жуткую картину — разваливающееся надвое тело Бигмана и голову Отшельника, прыгающую по полу в кровавых брызгах...
Я быстро откатился в сторону и вскочил на ноги, пока кровь не залила меня с головы до ног. Но ничего этого не произошло. Прыгун и кукольник просто окаменели. В тех самых позах, в каких их застал Клинок. Бигман стоял на одном колене, сжимая в руке нож, а Отшельник отводил руку для удара, предназначенного Нкоту. Две безмолвные статуи с застывшими глазами без проблеска мысли — и ни капли крови. И никаких следов ни на теле, ни на одежде от лезвия Клинка.
Силы Зла, как это могло быть?!
Чужой возник рядом со мной, проявился, словно кадр слайда.
— Я не причинил им вреда, — сообщил он, пряча Клинок под плащ. — Я только замкнул их разум. Через некоторое время они придут в себя и посмотрят на мир другими глазами.
— Замкнул... что? — тупо переспросил я, машинально массируя поврежденное запястье.
— Разум. На мгновение соединил подсознание с сознанием, вывел в ноосферу накопленный в течение жизни информационный шлак.
— Хорошенькое замыкание, — пробормотал я, уставившись на неестественно застывшие тела. — Но что это дает?
— Во-первых, ты жив, Никс, — назидательно сказал Нкот. — Во-вторых, эта операция произведет на шелтян огромное впечатление и оставит неизгладимый след в их сознании. После того, как они выйдут из комы, у них появится терпение при разрешении спорных, на их взгляд, вопросов.
Чужой покосился на Целителя:
— Транс, займись перетаскиванием этих вояк в трассер. Мне нужно поговорить с Никсом, а времени у нас мало.
Целитель кивнул, схватил Бигмана за шиворот и, накренив, как статую, поволок в коридор. Со стороны сила транса по-прежнему впечатляла — Бигман был чуть ли не вдвое выше его и раза в два тяжелее, а Целитель волок его без видимых усилий.
— Крутая у нас компания, — со вздохом проговорил я. — Транс, прыгун, кукольник... особенно ты. — Я глянул на Нкота. — Даже не знаю, зачем тебе я? Что я могу предложить? И Целитель, и ты, вы оба только тем и занимаетесь, что спасаете мне жизнь, словно это ваше любимое развлечение.
— Твое искусство Мобра тоже кое-чего стоит, Никс, — совершенно серьезно заверил меня Нкот. — Просто для него еще не пришло время.
