Вот это я влип (рабочее)

— Эта женщина унивет?

— Я предпочитаю называть её своей сестрой, к тому же она, на удивление, оказалась стоящим лекарем, который уже не одному десятку моих воинов вернул здоровье. На меч её обратил внимание? Зачарованный, именной, к тому же видит двери древних и может брать их вещи в руки. Хотел свести её с Рао, но увидев, какая он непорядочная сволочь, теперь и близко его к сестре не подпущу. И вообще, старик, если б не данное тебе слово, я бы давно увёл своих людей домой. А теперь давай, колись, зачем пожаловал.

— Царская казна твоя работа?

— Моя, не буду скрывать. Эта цена за моральный вред и причиненные мне нравственные переживания и страдания, причиненные подлостью Рао, а ещё компенсация за арест и пытки трёх моих гвардейцев, которых он захватил в плен и склонял к измене. Это он ещё легко отделался, первоначально я вообще хотел ему устроить порку, но потом передумал — ведь после неё он неделю сидеть не сможет и многие догадаются. А он всё-таки царь, хоть и дерьмо приличное.

— Солнцеликий сожалеет о произошедшем и приносит свои извинения.

— Ага, именно для этих извинений он собирает боярское и поместное ополчение и перекрывает мне дорогу для возвращения домой. И заметь, он не собирается защищать ни столицу, ни свой дворец от возможного нападения войск Веспа, иначе его войска бы стояли совсем в другом месте. Старик, я не сопливый юноша и в состоянии анализировать поступки и их последствия. Можешь передать, что Анны ему не видать, я лучше выдам её за императора Веспа. А что, это идея. На хрена ему нужна эта Риола, если есть невеста из красной десятки с кучей способностей. Хотя нет, сестра нужна самому, так что пусть ищет себе мужа такого, что согласится перебраться к нам жить. И ещё, намекни ему, что я хорошо усилился. Ко мне подошло подкрепление, — более двух сот полностью экипированных и обученных всадников из моего воеводства, которых я распределил по отрядам. Так что если он задумал какую-то пакость, на троне будет сидеть другой человек.

Лир кивнул головой, — Когда планируешь начать действовать?

— Как только доспешные императора приблизятся к границе, так проще трофеи переправить к себе и выделить толику царю, а то он скоро с протянутой рукой по миру пойдёт. Козёл вонючий, развести меня хотел, а о дочери даже не подумал. Каково ей сейчас, опозоренной. — Я махнул рукой — Ещё что-нибудь?

— Нет, всё что я хотел, услышал. Планами твоими специально не интересуюсь, чтобы ненароком не проболтаться солнцеликому. Зла на него особо не держи, уж очень велик был соблазн — жена и зять прямые потомки древних с ворохом способностей, тут у любого, как ты говоришь, крыша может поехать. Ему бы вместо сонного зелья подсыпать тебе в вино любовного, что бы ты сутки с младшей не слазил, тогда бы всё и уладилось, а так... — он махнул рукой и медленно растворился в воздухе, а я оторопело смотрел на тающий силуэт. Вот же паразит, а притворялся, что не умеет перемещаться в пространстве. Или умеет, но это требует большого расхода энергии, зря что ли Анна обратила внимание на его нездоровый вид...

Я сидел за столом и бездумно смотрел в одну точку. Мысли тяжело ворочались в голове и никак не хотели настраиваться на рабочий лад. Не переборщил ли я с подобными заявлениями в адрес солнцеликого и почему я думаю о нём только плохо?...

В шатёр заглянула Анна, она всё ещё обижалась на меня и смотрела исподлобья, — Выглядишь усталым, Страх, тебе надо отдохнуть. — Из поясной сумки она вытащила небольшой пузырёк, набрала в кружку немного воды и накапала в неё семь капель, потом немного подумала и добавила ещё одну. — Выпей, гарантирую заснёшь без сновидений на несколько часов и проснёшься с ясной головой, полный сил и энергии. — Я улыбнулся. — И чего мы лыбимся? Лекарство пить не хочешь? Не боись, не отравлено.

— Я вспомнил, как Мила предупреждала меня не увлекаться тем самым вином, которое сильно бьёт не только в ноги, но и в голову. Предупреждала что ли? А ещё Лир говорил, что мне вместо сонного отвара надо было в вино налить любовного зелья, что бы я сутки с Милы не слазил. — Я опять глупо улыбнулся, — Она бы такой марафон не выдержала...

Воду я выпил залпом и вскоре почувствовал, как глаза мои слипаются помимо моей воли, сильные руки меня подхватывают и переносят на лежанку, а потом полный провал. Проснулся я только утром, когда солнце стояло уже высоко и в шатре вкусно пахло. За столом сидел Миха и что-то мурлыкал себе под нос, неужели стихосложением занимается? Сладко потянувшись, до хруста в костях, я сел на топчан.

— Кто мне скажет, сколько я продрых без задних ног?

— Недавно боярыня Анна заходила, сказала, что вы, господин, скоро проснётесь. А, по её мнению, вы спали более девятнадцати часов, почти двадцать. Хотя не понятно, как это она так точно вычислила?

— Миха, ты не забыл, что она теперь из красной десятки? А одна из наших способностей — чувствовать время. Значит двадцать. Какие новости, что случилось, пока я спал?

— Да нет никаких новостей, разведка бдит и следит за доспешными Веспа, в лагере всё спокойно, готовятся к выходу, чистят и точат оружие, в который раз проверят подковы, а сейчас ждут обед.

В шатёр влезла голова одного из моих охранников, — Пришло донесение — войска Веспа начал движение к границе!

Всю лень как рукой сняло. — По местам стоять, с якоря сниматься, — весело проорал я, понимая, что время ожиданий прошло и настало время действий. — Миха, вызывай ближних и старших.

— Пришло наше время, друзья. Рассусоливать не буду, всё уже давно решено и назначено. Напоминаю, на той стороне, до особого распоряжения, костры не разводить, лошадей в табуны не сбивать. Как только точно узнаем, в каком месте противник встанет на отдых, начнём осторожно сближаться с ним. Атакуем на рассвете! Порядок выдвижения остаётся прежним. Первая рота в авангарде, через час после неё начинает движение моя гвардия и основные силы дружины. Затем обоз и его охрана. В лагере кроме больных никого не должно остаться.

— Господин, командиры взводов докладывают, что у них больных нет. А те, кто были, уже поправились и оставаться не желают.

— Устин, из состава обозных назначь старшего, который будет следить за порядком, принимать имущество и грузить на телеги. Не забудь про лекарей и травниц, проследи лично, что бы пологи для раненых были натянуты заранее...

В назначенный срок рота вышла из полевого лагеря. Как я не крепился, а усидеть на месте не смог, мне всё казалось, что без меня сотник сделает что-нибудь не так, не доглядит, пропустит. Не то что бы я ему не доверял или ещё чего, просто обычный мандраж требовал немедленного действия. Оставив всё на тысяцкого, через десять минут после того, как последний всадник покинул расположение, я, в сопровождении своего десятка, усиленного гвардейцами, отправился вслед.

Недочёты выдвижения роты сразу бросились в глаза и мне пришлось её движение остановить, отозвать ротного в сторону и там намылить ему холку.

— Почему не выслано походное и боковое охранение? Вы что, на прогулке? А если вражеские дозоры заметят вас, и вся наша внезапность пойдёт коту под хвост? А может быть вы продались императору и действуете так специально? — Бедный сотник то краснел, то бледнел, покрывался крупными каплями пота. Вскоре парные патрули были высланы вперёд и по бокам, а впереди основной колонны шел десяток дружинников с самострелами.

К счастью мои опасения оказались напрасными, на своей территории враг вёл себя очень беспечно Разведчики Жана установили место ночной стоянки доспешных дружинников и доложили, что ни охранения, ни постов нет.

— Вроде как на пикник собрались сволочи. Уверены в своей силе, ничего, за беспечность заплатите большой кровью, — шипел я в ухо Михе, рассматривая разбросанные то тут, то там костры и слушая весёлый гомон вражеских воинов. Вернувшись к своим, я позвал сотников. Первоначально планировалось охватить весь полевой стан полукругом, но потом стало понятно, что это не даст ожидаемого результата. Бить надо в центр слитным кулаком, а потом четыре роты рассекают лагерь на сектора и уничтожают его. Пятая рота в это время ждёт беглецов и уцелевших, перекрыв и блокировав дорогу в тыл.

Особую роль я отвёл своим стрелкам из состава гвардии — им было запрещено участвовать в общей схватке, они должны были наблюдать за тем, чтобы нигде не образовалось очага организованного сопротивления. Если будут замечены даже намётки на это, они должны будут расстреливать всех с расстояния.

Я конечно понимал, что мои гвардейцы не утерпят и влезут в побоище, поэтому приказал Михе усилить мой десяток охраны ещё двумя десятками стрелков и мечников. Резерв на всякий случай нужен был, и я его создал.

Время тянулось до безобразия медленно, рассвет всё никак не хотел наступать, хотя лагерь имперцев давно уже угомонился и заснул. На фоне костров было хорошо видно, что многие на ночь сняли с себя доспехи и укрылись лёгкими одеялами. У моих воинов такого не было, и эта задумка мне понравилась.

Почти час мы добирались в темноте до того места, где оставили своих лошадей, что бы они своим ржанием не выдали нашего присутствия, хотя конных, особенно среди начальников, у доспешных хватало.

Прибыл гонец от командира пятой роты, он сообщил, что в двух лигах отсюда обнаружен обоз дружинников и испрашивал разрешение двумя взводами атаковать его, а один взвод и его резерв останутся блокировать дорогу. Я разрешил, но не раньше, чем начнётся наша атака на основной полевой лагерь имперцев

Наконец-то начало сереть, и эта длинная ночь вступила в свою завершающую стадию. Поднялся небольшой туман, что было нам только на руку. Мои четыре роты начали выдвижение к лагерю, принимая по ходу боевой порядок. За его основу я взял так называемую казачью лаву, благо в лагере мы успели провести три полноценные тренировки. Исходил я из того, что ранним утром будет весьма проблематично действовать копьями. (В наиболее общем виде лава — это особый боевой порядок кавалерии при атаке, характеризующийся разомкнутым строем и построением в одну шеренгу (с резервом в глубине). В первом эшелоне действовали 1,2,3 рота, а 4 чуть отстав играла роль резерва для решения внезапно возникающих задач. Я очень надеялся, что дружинникам удастся сохранить боевой порядок и не превратиться в неорганизованную толпу.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Всё, чему учили и все тренировки пошли насмарку, как только сотни стали набирать скорость. Я требовал, чтобы наступление хотя бы на первых порах велось без крика и воплей, чтобы раньше времени не поднять тревогу на дальних концах полевого стана. Куда там, поднялся такой ор, что некоторые лошади моего отряда стали не только прядать ушами, но и приседать на задние ноги. Оказывается, надо тренировать не только воинов, но и их лошадей, что бы не пугались шума.

В общем, такого бардака я ещё не видел. Единственное подразделение, в котором сохранился определённый порядок, была 4 рота. На её долю досталась зачистка и дружинники справились с этой задачей блестяще. Вопящая толпа понеслась вперёд, затем через некоторое время развернулась и понеслась назад. Управление было полностью утеряно и мне оставалось надеяться только на то, что дружинники не посбивают друг друга в боевом азарте. Дело дошло до того, что я уже был готов отдать приказ своим стрелкам выбивать лошадей у вырвавшихся вперёд ополоумевших дружинников, однако трезвые головы нашлись и в сотнях. Уже достаточно рассвело, чтобы видеть, как несколько человек стали нагонять орущих и сбивать их с лошадей. Ещё двух ссадили мои стрелки. Основная масса стала придерживать лошадей, непонимающе озираться. А тут до ближних донёсся мой грозный командирский мат, причём я ругался на великом и могучем русском языке...

Как оказалось, больше всего неадекватных было в первой роте. Десятники и взводные потеряли управление, а ротный куда-то сгинул с частью своего отряда. И мои подозрения о его предательстве вспыхнули с новой силой.

Перехватила беглецов пятая рота и не только перехватила, но и спутав их с имперцами почти всех посекла. Быстрый допрос раненых показал, что я был прав и они действительно были подкуплены людьми императора. Гниль пошла от того пополнения, что пришло последним и которое я распределил по ротам. Вскрылась очень неприглядная картина, в которой оказались замешены два воеводы из моих соседей. Именно их 'добровольцы' мутили воду и даже умудрились уговорить на предательство сотника. Это был мой позор и моя недоработка, так как командиров такого уровня утверждал я лично...

Конец первой части. Продолжение следует.

Часть вторая. А оно мне надо?

1.

Первый сумбур от полной и безоговорочной победы улетучился, как хмель после похмелья несколькими каплями нашатыря, разведённого в воде. Пришла пора разобраться, что произошло и почему все наши наработки и тренировки не дали желаемого результата, отчего возник весь этот бардак, как в наши ряды проникли предатели и почему их не выявили сразу? Вопросов и проблем возникло столько, что у меня на первых порах голова пошла кругом. Но, как говорил командир третьей пулемётной роты Саня Захарычев, 'нет такой проблемы, которую не смог бы разрешить наш офицер в хорошей компании да под хороший закусь'.

В один день первая рота была расформирована и раскидана по другим подразделениям, всё её командиры разжалованы до статуса простого дружинника, а всё прибывшее пополнение вновь перелопачено, что позволило выявить ещё трёх подозрительных добровольцев от тех же бояр воевод. Вид изготовленных виселиц быстро развязал язык одному из них и позволил арестовать ещё двух 'засланных казачков'. Оказывается, воеводы Когута и Фаргала очень не желали моего возвращения в родные пенаты и ради этого наняли за золото несколько наёмников, которые согласились при случае, в горячке боя, избавить этот мир от боярина Страха. Перекупив сотника первой роты, они должны были сорвать организованную атаку, поднять шум и панику, а когда я лично ринусь наводить порядок, нашпиговать меня арбалетными болтами, для чего ротный должен был отвлечь меня разговором. План был неплохой, но я поступил иначе и самолично порядок наводить не ринулся.

Выступая по отдельности пред каждой ротой, рассказал о предательстве и попытке сорвать наше внезапное нападение, организации неразберихи и хаоса на поле боя. — Именно поэтому первая рота расформирована. Костяк предателей из числа наёмников оказался в ней. Но всю скверну мы не уничтожили. Наверняка остались те, кто сейчас начал вести разговоры о том, зачем нам эта война, мы взяли богатую добычу, её надо по-братски поделить и возвращаться домой. А если командиры начнут мешать, то их можно и того, а дома сказать, что погибли в бою, проверять то никто не сунется в чужие земли...

В третьей роте из строя вытолкнули двоих, — Вот эти гады именно так и говорили, мол поделим добычу и домой, пока целы. — И эти из прибывшего пополнения, только уже подарок от воеводы Корина и тоже бывшие наёмники. Их связали, и я попросил Карла выбить из них всё что знают и что не знают, тоже.