Вот это я влип (рабочее)

С чего всё началось.

1.

Как же хорошо сидеть на берегу реки, у костерка и попивать чай с дымком, слушать плеск играющей рыбы и ни о чём не думать, полостью сосредоточившись на созерцании водной глади. Лепота, вот только та чёрная тучка, что показалась на горизонте, вызывает опасение — как бы дождь не испортил идиллию вечёрки. Придётся ставить свою старенькую палатку и накрывать её тентом. Всё никак не соберусь купить себе новую, консерватор я в этом плане, всё-таки почти восемь лет вместе. И вообще, я привык рыбачить в комфорте: газовая плитка, кемпинговый фонарь с приёмником, летний спальник, а костерок нужен для антуража и чая с дымком. На всякий случай не поленился и сходил набрал сухого хвороста для костра и уложил его под тент, занёс все вещи в палатку, она у меня рассчитана на двух человек, так что места вполне хватало и стал ждать первых капель дождя.

Черная туча уже почти нависла над моей стоянкой, но была она какая-то странная — ни зарниц молнии, ни грома, в полной тишине она продолжала свой бег по небу. Знаком я с такими — тишина, тишина, а потом разверзнутся хляби небесные и одарят ливнем, а то ещё и с градом. На всякий случай собрал все вещи и снасти, мало ли чего, вдруг придётся эвакуироваться в машину. Пока ещё окончательно не стемнело, прикрепил фонарь на крючок и включил экономный режим, расстелил спальник, допил чай и прикрыл вход, опустив тент на землю, а штанги убрал в палатку. С опозданием вспомнил, что не свернул снасти и не убрал спиннинги на берег, но природная лень и русское авось, успокоили меня — дождь грозовой, долго идти не будет, так что подъёма воды можно будет не опасаться. Да и земля за декаду жары высохла до трещин, и воду в себя впитает на раз-два.

Наконец-то засверкало и загромыхало, и я со спокойной душой завалился спать поверх спальника. Проснулся от того, что замёрз. Мозг лениво перерабатывал информацию — ночью обещали 22-24 градусов тепла, преимущественно без осадков, а по ощущениям было значительно ниже, где-то на уровне 16-18. Однако, забравшись в спальник, я быстро согрелся, выключил дежурное освещение и вновь заснул. Проснулся уже утром, от страшного грохота и даже не сразу сообразил, что это был гром прямо у меня над головой, вот только вспышки молнии я не видел. А затем начался кошмар наяву — налетел порыв ветра такой силы, что вырвал мои колья, которые крепили тент, сорвал его и унёс куда-то в сторону, благо, что палатка выдержала этот экстрим.

Выглянув наружу, я опешил: над головой безоблачное небо, яркое солнце стояло уже почти в зените, речка куда-то делась, а вместо неё передо мной расстилался изумрудный луг с высокой травой. Пришлось потрясти головой, отгоняя от себя это наваждение и вновь скрыться в палатке. Приготовление лёгкого завтрака из сублимированной лапши отвлекло меня от неприятных мыслей о том, что произошло. Конечно чай на газовой плитке не идёт ни в какое сравнение с чаем на костре, но как говорится, за неимением гербовой бумаги, пишут на простой. Перекусив, я не удержался и глянул на часы, они показывали шесть часов пятнадцать минут утра. А как же быть с солнцем в зените?

Осторожно выглянув из палатки, я вновь оторопело замотал головой — луг с высокой травой куда-то исчез, а вместо него меня окружали высокие, в несколько охватов деревья. Быстро одевшись, я набрался смелости и покинул палатку. Как только я это сделал, она со всем своим содержимым, с лёгким хлопком, исчезла без следа. Вот тебе бабушка и Юрьев день, но ведь это не сон. Что бы убедиться в этом я больно ущипнул себя за руку. Почему-то мне было более удобно сидеть на земле, чем стоять на ногах, но это продолжалось не долго — минут тридцать, пока я не успокоился и не постарался придать ясности своим мыслям. Страха не было, удивление — да, но поджилки не тряслись. Ёкорный бабай, вот это я съездил на рыбалку. Ко мне вернулась способность трезво оценивать обстановку и не принимать поспешных решений, вроде тех, которые напрашивались на ум — немедленно встать и куда-нибудь пойти, всё равно куда, только не оставаться на этом проклятом месте.

Уже ничто не напоминало о моей стоянке, примятая трава поднялась, кучка хвороста растаяла, я уж не говорю о следах от костра. Небольшая полянка под кронами деревьев, слабый ветерок и ... знакомый запах костра. Вот на него я и решил пойти, но предварительно проверил содержимое своих карманов. И так, что мы имеем? На ногах лёгкие берцы, рыбацкий костюм расцветки 'дубок', охотничий нож на портупее, вставленной в шаровары, в карманах две блесны с защищёнными крючками, газовая зажигалка и коробок спичек, носовой платок. Вроде бы всё, я ещё раз осмотрел всё своё богатство, рассовал его вновь по карманам, проверил как извлекается нож из ножен и прикрыл его курткой на выпуск. Готово, можно и выдвигаться.

Почему я пошёл на запах костра? Элементарно, Ватсон — надо же узнать куда меня занесло, да и не собираюсь ни от кого прятаться.

Лес поражал своей чистотой и какой-то ухоженностью, будто это был и не лес вовсе, а парк какого-нибудь олигарха, и вот-вот за деревьями откроется его белоснежная вилла и ухоженный сад, чопорные слуги с подносами в руках, важные гости и бегающие дети....

Поляна открылась неожиданно, и в самом центре её горел небольшой костерок, но возле него никого не было. Странно, а где хозяин? Я подошел к костру, но недостаточно близко, что бы меня могли упрекнуть в неуважении к огню и хозяину. В небольшом котелке булькало варево и на его запах мой желудок отреагировал негромким урчанием. Странно, я же вроде только недавно позавтракал...

Благообразный старик с окладистой бородой до пояса появился передо мной неожиданно. Склонив голову набок, он внимательно стал рассматривать меня, а затем что-то произнёс на незнакомом мне языке и показал рукой на мою голову.

— Извините, но я вас не понимаю, а кроме родного языка остальными, можно сказать, не владею.

Тщательно подбирая слова, он произнёс, — Русич. Давно у нас тут таких не было. Запоминай, — ты унивет, то есть унесённый ветром. Наши боги иногда присылают к нам людей из далека, задача таких как я, находить вас и готовить к жизни в иной реальности. Бери котелок и ешь, это я готовил для тебя, а потом пойдём в мою обитель, там ты проведёшь несколько месяцев прежде чем выйдешь в большой мир. Все вопросы задашь только в обители. Если есть свои вещи от прошлой жизни, покажи мне и я решу, что можно оставить, а что надлежит закопать в землю и постараться забыть о них. Да, вот что ещё, возьми одень этот оберег, он заодно будет помогать тебе учить местные языки. — Он протянул мне обыкновенный камешек с дыркой, в которую была просунута бечёвка и знаком показал, что я должен одеть его на шею. Я так и поступил. В голову что-то сильно кольнуло, да так, что даже в глазах потемнело, а когда ясность вновь вернулась ко мне, то с удивлением заметил, что отлично понимаю тарабарщину с которой обратился ко мне старик.

— Так-то лучше, а то уже стар я стал, чтобы напрямую с Русичем общаться, однако язык тебе всё равно учить придётся, так как мой толмач действует только в границах этого леса. Ты ешь, ешь, нечего нам здесь рассиживаться, а то скоро начнёт темнеть. А ночью этот лес обитель иных существ, встречаться с которыми нежелательно — никогда не знаешь, что у них на уме.

Ага, это что у нас тут такое — я стал выворачивать содержимое своих карманов и объяснять для чего предназначены мои вещи. — Блёсна, говоришь, у нас такими не пользуются — в землю. — Туда же последовали спички и зажигалка, часы и даже носовой платок с портупеей. Мне милостиво был оставлен нож, да и то больше из-за червлёной надписи на лезвии — 'Своих не бросаем, пленных не берём'. — Хорошие слова, не иначе как ты из воинского сословия, да и одёжка у тебя примечательная, аккурат для скрадывания в лесу... — Этот нож мне был дорог как подарок от однокашника по военному училищу — Сани Цаплина, с которым мы перехлестнулись в Москве, когда я приезжал туда по делам. Я ему китайскую настойку со змеюкой и женьшенем, а он мне вот этот нож.

До обители мы добрались ещё засветло. Это был добротный каменный дом в два этажа, обнесённый невысоким, мне по пояс, забором. Я усмехнулся, этот малыш вряд ли сможет защитить жильцов от чего-нибудь, однако, когда мы подошли к крепким дверям и я оглянулся, то от удивления присвистнул. Дом огораживал самый настоящий частокол в три человеческих роста с заострёнными наконечниками. И не знаю, показалось мне или нет, но между наконечниками проскакивали синенькие искры, а сам тын немного светился.

Старик сразу же проводил меня в комнату, которая мне была выделена для проживания, — Осмотрись, обживайся, до завтрака тебя трогать не будут. Из дома не выходить, в подвал не спускаться, в остальном по дому никаких запретов нет. Знакомство и занятия начнём завтра.

После его слов на меня навалилась такая усталость, что я с трудом сдерживал зевоту и желание поскорее завалиться на постель. Старик усмехнулся и вышел, не прикрывая за собой дверь. Преодолевая себя, я разделся до трусов и аккуратно сложил свою одежду, а нож сунул под подушку. Она и матрац были набиты душистой травой, что сразу же мне напомнило ночёвки на сеновале в деревне...

Проснулся я рано, солнце ещё не взошло, но уже первые лучи касались макушек этих странных деревьев. Свою одежду я не обнаружил, вместо неё на скамейке лежала грубая холщовая рубаха и такие же штаны, длинной мне по щиколотку, обуви не было. А вот это уже не лезло ни в какие ворота, так как я терпеть не мог ходить босым, хоть носки, но должны были надеты на ноги. Как я раньше не старался избавиться от этого недостатка, у меня ничего не получалось — свободно мог ходить только по песку и полам дома. Как смеялась одна моя знакомая врачиха, у меня слишком нежная кожа на подошве и через чур чувствительные рецепторы. Этим она, кстати, объясняла моё отменное здоровье и умение переносить запредельные нагрузки, — Саша, у вас странная способность в нужный момент включать внутренние резервы, когда в этом возникает необходимость, а вместо нервов у вас стальные канаты... — Именно она вырезала мне аппендикс в своё время. Я привычно провёл пальцами по шраму и не обнаружил его, исчезли так же шрамы на пальцах и руках, а это уже было интересно.

Одевшись, я опробовал свою новую одежду — мои движения она не сковывала и это радовало, правда штаны в поясе оказались великоваты и их приходилось постоянно поправлять. Осталось как-то приспособить нож для скрытого ношения, а в моей комнате, как назло, не оказалось ничего, что можно было приспособить. Пришлось временно воспользоваться бечёвкой на которой крепился тот странный камешек, что вручил мне старик. После чего я отправился знакомиться с домом в надежде найти не только обувку, но и какой-нибудь кожаный ремешок. Любое помещение, которое не было закрыто, подвергалось внешнему осмотру и где-то в седьмой комнате, уже на втором этаже, мне повезло найти не только кожаный ремешок с подобием пряжки, но и заношенные мягкие сапожки, которые мне подошли. На всякий случай я громко спросил у гипотетического хозяина разрешения забрать обноски. Ответом мне была тишина, а как все знают, молчание — знак согласия.

Вернувшись в свою комнату, я обнаружил на столе горшочек с кашей и кринку молока, самодельную деревянную ложку, весьма неудобную в обращении. Но прежде чем приступить к трапезе, я занялся поясом и сапогами. Только после того, как результат меня удовлетворил, я позволил себе еду, а после этого стал приводить ложку в более или менее приемлемый и привычный вид. За этим занятием меня и застал старик. Не произнеся ни слова, он жестом предложил мне последовать за ним. Встав с лавки и отряхнув стружку, я направился к двери. Внезапно сзади на меня кто-то прыгнул и попытался прижать руки к туловищу. Сработали инстинкты — резко присев я схватил за шерсть напавшего и перебросил его через себя, а потом ещё и добавил ударом ноги в туловище. Зверь злобно рыкнул, вскочил на задние ноги, а я попятился к стене. Что это за тварь такая? На двух лапах стоит как человек, а передними тянется ко мне и явно не с целью поздороваться. Из-под полы рубахи достаю нож, он у меня прикреплён к поясному ремню ремешком от ПМ, чтобы не выронить или не потерять в пылу борьбы. Конечно в этом есть свои минусы — нож не метнёшь, длина ремешка не очень большая — чуть больше вытянутой руки, но преимущества неоспоримы, и главное из них — не потеряется и не выскользнет из руки на землю, а значит, даже на мгновение, наклоняться не надо.

С ножом я почувствовал себя более уверено, это конечно не мой боевой, а обычный рыбацкий, я бы даже сказал — декоративный, но всё-таки какое никакое оружие. Зверь почувствовал изменение моего настроения и в нерешительности остановился в нескольких шагах от меня, затем, видимо приняв какое-то решение, прыгнул на меня. Глупо пытаться сбить меня с ног, так как весовые категории у нас примерно одинаковые и у меня за спиной имеется стена, которая готова послужить упором. И опять навыки и инстинкты сработали раньше, чем я принял какое-то осмысленное решение. Мой сэнсэй наверняка бы остался доволен... Перекат в сторону, уход от удара когтистой лапы, но недостаточно быстрый и на правом плече из-под разодранной рубахи появилась кровь. За это время я успел нанести два быстрых и резких ударов в область, где у человека расположена печень и одна из почек. Любому этого бы хватило, но только не этой твари. Она словно и не заметила своих ранений, отпрыгнула назад, приготовившись к повторному нападению, а потом внезапно исчезла, растворилась в воздухе, оставив на полу только несколько капелек крови.

— Я впечатлён, — промолвил старик, — не многим удаётся продержаться без зачарованного оружия против моего волкодава, а ты даже умудрился хорошенько его потрепать. Обещаю, больше сюрпризов не будет, так что своё железо можешь спрятать.

— Старик, я не доверяю тебе, так что подожду.

Дело в том, что во время нападения на меня этот зверь успел прошептать, — Не верь и не доверяй ему.

На его слова я никак не отреагировал, но почему-то сразу им поверил...

— Настала нам пора познакомиться и ответить друг другу на возникшие вопросы. Начнём с тебя, как более молодого, расскажи о себе. Кто ты, откуда, чем занимался? — Мы пришли в большое помещение с пятью столами и скамейками, весьма похожее на классную комнату, которые любят изображать в исторических фильмах

Ага, щас, буду я перед тобой раскрываться, ведь видно, что ты не простой человек, а раз так, то и откровенничать не стоит, — Я, как ты справедливо заметил, унивет. Моё имя тебе ничего не скажет, а новым я ещё не обзавёлся. Там, откуда меня выдернуло твоё колдовство, я был воином, но не таким, с которыми ты привык иметь дело. Я не владею ни мечом, ни луком, моя сила в знаниях правил и законов битв и сражений. (Как тут не вспомнить такой предмет в училище, как 'история военного искусства', кажется так он назывался) Я сирота, ни родителей, ни жены у меня нет, хотя наличие детей и возможно, но я о них ничего не знаю. Это всё.

— Не густо, надеюсь, когда я завоюю твоё доверие, ты раскроешься. Теперь о себе, я старец Лир. Таких как я люди называют волдруд (производное от слов 'волхв, друид'). В настоящий момент ты находишься в проклятом лесу, в моих владениях, куда нет хода ни для одной ночной твари. Наш мир представляет собой плоскость, омываемую великим океаном, который проваливается на западе в глубокую пропасть, а на востоке ниспадает с неба огромным водопадом. Именно поэтому вся вода у нас течёт только с востока на запад. Наш континент разделён на четыре части, отделённые друг от друга непроходимыми горами, которые имеют только по два общих прохода, соединяющими с соседними царствами или империями. В настоящий момент ты находишься в царстве Сармат, где правит солнцеликий Рао вот уже пятнадцать лет. Он сменил на престоле своего отца, который скоропостижно скончался от неизвестной болезни, хотя поговаривают, что его просто отравили. Меня звали его вылечить, но я отказался — Лир не из тех, кто забывает обиды и подлость. — Старец погладил свою бороду и сделал несколько глубоких вдохов, явно для того, чтобы успокоиться, после чего продолжил. — Само царство разделено на восемь воеводств, где власть принадлежит царским воеводам, назначаемым по приказу царя. Имеется ещё столичный округ, вотчина солнцеликого Рао. Столица называется Трир, как, впрочем, и сам округ. У солнцеликого нет наследника мужского пола, только две дочери пятнадцати и тринадцати лет. Недавно он овдовел и теперь озабочен подбором новой жены, которая сможет принести ему долгожданного наследника. Произойдёт это или нет, известно только богам, а уже сейчас развернулись нешуточные страсти за право быть рядом с царскими дочерями и оказывать на них влияние. Царь снисходительно смотрит на всю эту возню и пока никак не проявил свою волю в назначении наследницы. Дочерей он любит, хотя и балует чрезмерно. Могу с уверенностью сказать, что свою жену, хотя это и был брак по расчёту, он любил и души в ней не чаял, а её смерть сильно переживал.