Сам Вилли слишком оголодал, чтобы ощутить какой-либо вкус или переживать по поводу того, из чего еда приготовлена. К тому же было довольно темно, чтобы исследовать содержимое миски.
Дэнни, которого качало от усталости, из последних сил старался быть общительным, отвечая на бесконечные вопросы мистера Джонсона о том, откуда они и куда направляются, об их знакомствах и дорожных новостях, их мнение о войне и ее текущих событиях. Рейчел время от времени вынужденно улыбалась, но, беспокойно поглядывая по сторонам, снова и снова возвращалась взглядом к хозяйке дома, которая, прикрыв глаза, сидела в углу и задумчиво смотрела на дымившуюся глиняную трубку, свисавшую с ее нижней губы.
Сытый, да в сухих чулках, Уильям почувствовал, что трудности дня начали брать над ним верх. Огонь в очаге горел хорошо, и пляшущее пламя убаюкало его до некоего подобия гипнотического состояния, отчего голоса Дэнни и мистера Джонсона слились в приятное журчание. Он заснул бы прямо там, если бы шорох движения Рейчел, которая поднялась, чтобы сходить в уборную, не разрушил транс, напомнив Вилли, что нужно пойти и проверить лошадей и мулов. Вилли, как мог, вытер их насухо и заплатил мистеру Джонсону за сено, но настоящего сарая, в котором можно было укрыть животных, не имелось — только грубый навес из веток, опирающийся на тонкие жерди. Уильям не хотел, чтобы лошади всю ночь простояли в грязи, если вдруг укрытие затопит водой.
А дождь все лил и лил, но воздух на улице был чистым и свежим, наполненным ночными ароматами деревьев, трав и бегущей воды. После спертого воздуха в доме от этого благоухания у Вилли почти закружилась голова. Наслаждаясь каждым вдохом и изо всех сил стараясь уберечь от воды небольшой факел, который принес с собой, он нырнул сквозь пелену дождя под навес.
Факел шипел, но все еще горел, и Уильям был рад увидеть, что навес не затопило: лошади и мулы (как и коровенка с дикими глазами) стояли на сырой соломе, но не по уши в грязи. Скрипнула дверь уборной, и появилась темная худенькая фигурка Рейчел. Увидев свет факела и кутаясь от дождя в шаль, она присоединилась к Вилли.
— С животными все в порядке?
На ее влажных волосах сверкали дождевые капельки, и Уильям ей улыбнулся.
— Полагаю, они поужинали лучше, чем мы.
Рейчел вздрогнула от воспоминания.
— Я бы лучше съела сено. Ты видел, из чего...
— Нет, — перебил Уильям, — и будет гораздо лучше, ели вы не скажете.
Рейчел хихикнула, но говорить не стала. Вилли не хотел сразу возвращаться в зловонную хижину, и девушка, похоже, тоже не имела такого желания, потому что придвинулась ближе к мулу, чтобы почесать ему за поникшими ушками.
— Мне не нравится, как та женщина на нас смотрит, — не глядя на Вилли, сказала Рейчел спустя секунду. — Она все время пялится на мои ботинки — будто прикидывает, налезут ли они на нее.
Тут Уильям и сам взглянул на ноги Рейчел: ее ботинки ни в коей мере не выглядели модными, но были прочными и добротно сделанными, пусть изрядно поношенными и в пятнах засохшей грязи.
Рейчел тревожно посмотрела на дом.
— Я буду рада уехать отсюда, даже если утром дождь не прекратится.
— Мы уедем, — уверил ее Вилли. — Даже завтрака ждать не станем, если пожелаете.
Он прислонился к одной из вертикальных жердин, на которых держался навес, и ощутил на шее холодные капли дождя. Сонливость прошла, но усталость никуда не делась, и Уильям понял, что ему, как и Рейчел, тревожно.
Мистер Джонсон казался любезным, пускай и грубоватым, но что-то в его поведении было слишком нетерпеливым. Разговаривая, он алчно наклонялся, глаза горели, а его грязные руки все время двигались на коленях.
Возможно, это просто естественное одиночество человека, лишенного компании — потому что, разумеется, присутствие угрюмой миссис Джонсон не было большим утешением. Но отец научил Уильяма доверять своим инстинктам, и поэтому он и не пытался с ними спорить. Ничего не говоря и не извиняясь, он пошарил в седельной сумке, висевшей на шесте, и нашел небольшой кинжал, который носил в сапоге, когда ехал верхом.
Рейчел не отводила от Вилли глаз, когда тот заткнул кинжал за пояс и вытянул подол рубашки поверх штанов, чтобы прикрыть его. Девушка поджала губы, но не протестовала.
Факел начал оплывать и почти погас. Уильям протянул руку, и Рейчел без возражений ее взяла, подходя к нему ближе. Вилли захотелось обнять ее, но он ограничился тем, что локтем прижал ее руку к себе, радуясь теплу ее тела.
Из-за отсутствия задней двери и окна корпус дома темнел на фоне ночи. Они молча обошли его, дождь стучал по их головам, а ноги разъезжались на влажной земле. Сквозь ставни мелькнул свет — крохотное свидетельство присутствия человека. Вилли услышал, как Рейчел сглотнула, и, открывая для нее дверь, коснулся ее руки.
— Хорошего сна, — прошептал он ей. — Вы даже не заметите, как быстро наступит рассвет.
ИМЕННО ТУШЕНОЕ МЯСО и спасло ему жизнь. Безумно уставший, Вилли заснул практически сразу, но ему снились отвратительные сны. Он шел по коридору с узорчатым турецким ковром, однако спустя какое-то время понял: то, что он принял за вьющийся орнамент, на самом деле оказалось змеями. Они поднимали свои головы и раскачивались, когда Вилли приближался к ним. Но твари двигались медленно, и он успевал перепрыгивать через них, шатаясь из стороны в сторону и ударяясь о стены коридора, которые, казалось, обступали, сужая проход.
Потом стены так плотно приблизились к Вилли, что ему пришлось продвигаться боком: та, что позади, царапала спину, а оштукатуренная поверхность перед лицом находилась настолько близко, что он не мог опустить голову, чтобы посмотреть вниз. Уильям боялся змей на ковре, но видеть их не мог и пинал ногами в стороны, то и дело задевая что-то тяжелое. В панике Вилли ощутил, как одна змея обвилась вокруг ноги и заскользила вверх, вдоль тела, а потом, засунув спереди голову под рубашку, жестко и больно тыкалась ему в живот в поисках места для укуса.
Уильям внезапно проснулся, тяжело дыша и весь в поту, и понял, что боль в животе настоящая. Внутренности резко свело судорогой, и, подтянув ноги, он перекатился на бок — за секунду до того, как на половицы — там, где только что находилась его голова, — обрушился топор.
Чудовищно пукнув, Вилли в слепой панике повернулся к темной фигуре, которая пыталась вытащить топор из пола. Уильям ударил Джонсона по ногам, затем взялся за них и дернул. Выругавшись, мужчина упал на него и схватил за горло. Вилли замолотил руками, избивая противника, но руки на его горле сжимались, словно беспощадная смерть: в глазах у Вилли потемнело и заплясали цветные огоньки.
Рядом кто-то кричал. Больше повинуясь инстинкту, чем какому-то плану, Уильям рванулся вперед, ударив Джонсона лбом в лицо. Было больно, но смертельная хватка на горле ослабла. Вилли вырвался и перевернулся, вскарабкавшись на ноги.
В очаге оставались только тлеющие угольки, которые очень слабо освещали комнату. Тяжелая масса из тел в углу и была источником криков, но там он ничем не мог помочь.
Ударом ноги Джонсон высвободил из половиц топор: Уильям увидел тусклый блеск лезвия за мгновение до того, как мужчина, взявшись покрепче, замахнулся топором ему в голову. Вилли пригнулся и ринулся на Джонсона: ему удалось ухватить того за запястье и сильно потянуть на себя. Плоская сторона лезвия падающего топора парализующе ударила Вилли по колену, он скорчился, дернув Джонсона вниз, но вовремя выставил вверх второе колено, чтобы его не расплющило под телом мужчины.
Отшатнувшись в сторону, Уильям внезапно почувствовал спиной уколы искр и жар: они откатились к краю очага. Вилли протянул руку, схватил горсть горячих углей и, игнорируя жгучую боль в ладони, впечатал их в физиономию Джонсона.
Тот упал на спину, коротко ахая, будто у него не хватало дыхания, чтобы закричать. Почувствовав, что Уильям поднялся, мужчина вслепую замахнулся рукой, в которой все еще оставался топор.
Вилли схватился за топорище, выдернул его у Джонсона и, крепко взявшись двумя руками поближе к обуху, со всей силы опустил лезвие тому на голову. Раздался звук, словно кто-то пнул по тыкве, а вибрация от удара прошла через кисти рук и плечи. Уильям выпустил топор и отшатнулся назад.
Рот наполнился желчью, потекла слюна, и Вилли вытер губы рукавом. Он дышал, словно кузнечный мех, но казалось, что в легкие воздух совсем не попадал.
С торчащим в голове топором Джонсон, раскинув руки, шатнулся к Уильяму. Топорище подрагивало, покачиваясь туда-сюда, будто усик насекомого. Медленно и жутко руки Джонсона потянулись вверх, чтобы ухватиться за инструмент.
Уильяму хотелось закричать, вот только дыхание перехватило. Паникуя, он попятился и задел рукой свои штаны, ощутив, что те влажные. Опасаясь худшего, Вилли взглянул вниз, но вместо самого страшного увидел, что ткань просто потемнела от крови. И в тот же миг почувствовал жжение в верхней части бедра.
— Черт... возьми, — пробормотал он, ощупывая в районе талии. Он поранил себя своим же собственным кинжалом, но, слава Богу, тот все еще был на месте. Ощущение рукояти придало уверенности, и Вилли вытащил нож, все еще пятясь от надвигавшегося Джонсона, который дергал за топорище и издавал завывающие звуки.
Топор высвободился, и на лицо Джонсона хлынула кровь, забрызгав щеки, руки и грудь Уильяма. Раненый, закряхтев от усилия, махнул топором, но движения его были медленными и неуклюжими. Уильям уклонился, пукнув от напряжения, но вернул себе хладнокровие.
Он покрепче ухватил кинжал, прикидывая, куда бы его воткнуть. 'В спину', — подсказал мозг. Отирая предплечьем кровь с лица, Джонсон безрезультатно пытался прочистить глаза. Топор, удерживаемый другой рукой, широко и неравномерно болтался взад-вперед.
— Уильям!
Удивившись, Вилли глянул в сторону и чуть не получил по голове раскачивающимся лезвием.
— Заткнись, — огрызнулся он. — Я занят.
— Да, я вижу, — произнес Дэнни Хантер. — Позволь тебе помочь.
Он был бледен и дрожал почти так же, как Джонсон, но шагнул вперед и, сделав выпад, схватил топор за ручку и вырвал его из цепкой руки. Затем шагнул назад и с глухим звуком уронил его на пол. При этом сам выглядел так, будто в любой момент его стошнит.
— Спасибо, — сказал Уильям.
Он шагнул вперед и вонзил кинжал вверх, под ребра — прямо Джонсону в сердце. Потрясенный, тот широко открыл глаза и уставился на Вилли: его глаза были серо-голубыми с золотыми и желтыми крапинками возле темного зрачка. Уильям никогда не видел ничего более прекрасного, и потому несколько секунд ошарашенно стоял, пока ощущение толчками текущей по руке крови не привело его в себя.
Он выдернул нож и шагнул назад, позволив мертвецу упасть. Уильям дрожал всем телом и почти обгадился. Он слепо повернулся и ринулся к двери, задев Дэнни, который что-то сказал, но Вилли почти ничего не расслышал.
Однако в уборной, содрогаясь и тяжко охая, подумал, что доктор произнес: 'Ты не должен был этого делать'.
'Нет, — подумал он, — должен был'. И наклонил голову к коленям, дожидаясь, пока все придет в норму.
ЛИПКИЙ ОТ ПОТА И С РЕЗИНОВЫМИ КОНЕЧНОСТЯМИ, УИЛЬЯМ вышел, наконец, из уборной с ощущением, что внутри все несколько успокоилось. В тот же миг мимо него в сооружение промчался Дэнни Хантер, после чего оттуда немедленно послышались взрывные звуки и громкие стоны. Поспешив убраться, Уильям под брызгами дождя направился к дому.
До рассвета было еще далеко, но воздух уже пришел в движение, и на фоне сереющего неба домишко вырисовывался черным и костлявым. Чувствуя себя очень неуверенно, Вилли вошел и увидел совсем бледную Рейчел, которая с метлой в руках стояла на страже над завернутой в грязную простыню миссис Джонсон: та немного ворочалась, шипела и плевалась.
Труп ее мужа лицом вниз лежал возле очага в луже загустевшей крови. Глядеть на тело не хотелось, но Уильяму показалось, что будет немного неправильно, если он не посмотрит, и потому он подошел и постоял возле него минутку, глядя вниз. Кто-то из Хантеров, добавив дров, разжег огонь в очаге: в комнате потеплело, но Уильям этого почти не ощущал.
— Он мертв, — произнесла Рейчел бесцветным голосом.
— Да.
Уильям понятия не имел, что обычно ощущают в подобной ситуации, и не знал, что именно чувствует. С некоторым облегчением он повернулся и подошел взглянуть на пленницу.
— Она, что?..
— Она пыталась перерезать Дэнни горло, но наступила мне на руку и разбудила меня. Я увидела нож и закричала, а Дэнни схватил ее и...
Рейчел провела рукой по волосам, и Вилли увидел, что чепца на ней нет, а волосы распущены и спутаны.
— Я на нее села, — сказала Рейчел, — и Дэнни закатал ее в простыню. Не думаю, что женщина может разговаривать, — добавила она, когда Вилли наклонился, чтобы посмотреть на пленницу. — Ее язык раздвоен.
Услышав это, миссис Джонсон злорадно высунула язык — каждая половинка шевелилась самостоятельно. Живо припомнив приснившихся змей, Уильям с отвращением инстинктивно отшатнулся, но заметил удовлетворение, промелькнувшее на лице женщины.
— Если она вытворяет такое своим мерзким языком, то и говорить умеет, — потянувшись, Уильям взял женщину за тощее горло. — Скажи мне, почему я не должен убить и тебя.
— Я не виновата! — тут же отозвалась пленница таким хриплым шипением, что Вилли от ужаса чуть не отпустил хватку на горле. — Он зас-с-ставлял меня ему помогать.
Обернувшись через плечо, Уильям поглядел на тело возле очага.
— Больше нет, — и усилил хватку, ощутив пульсацию под большим пальцем. — Скольких путешественников вы вдвоем убили?
Женщина не ответила, но похотливо провела по верхней губе сначала одной половинкой языка, потом второй. Уильям убрал руки с горла и жестко ударил женщину по лицу. Рейчел ахнула.
— Ты не должен...
— О, да, должен.
Вилли потер руки о бриджи, пытаясь избавиться от ощущения потной и дряблой кожи женщины, ее тощего горла. Вторая рука болезненно пульсировала. Уильяму вдруг захотелось взять топор и колошматить им по женщине снова и снова — размозжить голову, порубить ее всю на куски. Его тело просто дрожало от нетерпения: пленница поняла это по его взгляду и уставилась на него черными маслянистыми глазами.
— Вы не хотите, чтобы я ее убивал? — спросил Вилли Рейчел.
— Ты не должен, — прошептала та и очень медленно потянулась к его обожженной руке, и когда Уильям ее не отдернул, взяла в свои ладони. В ушах шумело, и голова кружилась.
— Ты поранился, — мягко произнесла Рейчел. — Пойдем наружу, я все промою.
Она вывела его, полуслепого и спотыкающегося, из дома и, усадив на колоду для рубки дров, отправилась принести ведро воды из корыта. Дождь прекратился, хотя повсюду капало, и вдыхаемый рассветный воздух был влажным и свежим.
Рейчел опустила его ладонь в холодную воду, и жжение немного ослабло. Она дотронулась до его бедра, где на бриджах кровь уже засохла в виде длинного пятна, но Вилли покачал головой, и девушка убрала руку.
— Принесу тебе виски — у Дэнни в сумке есть немного.
