Я почувствовал, что лежу на чем-то мягком, и все мое туловище ноет, словно им гоняли по пустыне целую стаю диких церберов. Случайно пошевелив рукой, я понял, что оба моих запястья скованы какими-то железяками. Затылок продолжало ломить, во рту было сухо. Я попытался приоткрыть слипшиеся веки — с третьей попытки мне это удалось.
Я был в том же помещении, только сейчас горели какие-то тускло-фиолетовые софиты на стальных ножках — прямо в глаза. Можно было разглядеть громоздкую аппаратуру, мерцающую индикаторными огоньками, и койки — от всего этого веяло обстановкой операционной. Да и запах стоял похожий. Я лежал, пристегнутый по рукам и ногам к странного вида койке. Вдруг мне показалось, что мой сон продолжается, я даже невольно вздрогнул, отчего тело отозвалось резкой болью: прямо напротив моей койки находилась какая-то тумба, на которой стояла отрубленная голова Дарби со знакомой улыбочкой в виде гнутой канцелярской скрепки. Голова глядела прямо на меня и неожиданно заговорила:
— Очнулся наконец. — Голова Дарби удовлетворенно ухмыльнулась. — Ты хоть слышал, о чем я сейчас с тобой разговаривал?
Я разглядел в полумраке двоих часовых с автоматами, рядом с которыми сидел на низенькой табуретке давешний карлик с длинной шеей и клювом вместо рта. Он внимательно смотрел на меня своими жуткими, чуть выпуклыми глазами, поблескивающими в темноте.
— Привет тебе, ублюдок, — сказал я, с трудом выговаривая слова. — Только башка у тебя осталась? А где же остальное?
Дарби сухо рассмеялся.
— И я, и я очень рад тебя видеть вновь, Странный, — сказал он с легким оттенком разочарования. — Мы ведем нашу трансляцию с борта вездехода, который неумолимо движется к своей заветной цели... эх... Все необходимые данные я получаю по Сети с высокой пропускной способностью! Вот так!
— Где туристы? — спросил я.
— Я их отпустил, — сказала говорящая голова, которая была, к сожалению, всего лишь голограммой.
— Отпустил? — удивился я.
— Ну да, — ответил тот, — а зачем они мне? Лишний груз...
— Но они же свидетели...
— Входа на объект они не видели, — продолжила голова с ехидной серьезностью, — а своей цели я уже достиг...
— Это какой же? — Способность соображать возвращалась ко мне очень медленно.
— Ну как какой? — Дарби, казалось, тоже удивился. — Я захватил и тебя, и гида, а заодно заставил вражеского агента выдать себя. Это ведь красотка Лайла привела тебя сюда? Не так ли? Я догадывался, что у агента есть ключ от объекта и он, вступив в контакт с тобой, приведет тебя сюда вернее, чем я, теряя время, буду кружить по пустыне в поисках прыткого парня по кличке Странный. Логично? А в том, что агент пойдет с тобой на контакт, я не сомневался ни секунды — насколько я в курсе, за мою настоящую голову уже объявлен неплохой гонорар, а ты добровольный помощник, и делиться с тобой не надо...
— Ловкий ты пиарщик, неужели ты собрался переиграть "Пантеон"? — спросил я.
— Так эта сучка тебе все разболтала? — прищурился Дарби. — Значит, я типа сейчас в роли суперзлодея, который должен рассказать главному герою все свои коварные замыслы, а тот в последние секунды возьмет и сорвет его чудовищный план — так, что ли?
— Брось паясничать, Дарби, — проговорил я медленно. — Мне просто любопытно, чего ты хочешь, а ведь важного ты мне все равно не скажешь.
— Вот тут ты прав — не скажу. — Он опять ухмыльнулся. — Да, я хочу поставить этих больших дядей раком и поставлю. По одной простой причине: все козыри сейчас у меня. Ты мне даже в чем-то симпатичен, Странный, да, я не шучу: ты неглуп, умело прикидываешься дурачком, даже я чуть не поверил тебе там, в городе. Хорошо, что я профессионал и всегда перестраховываюсь... Ты, как и я, борешься с этим дерьмом, только у тебя размытые романтические идеалы некой свободы, а я — прагматик: я знаю, что, не будь у меня под рукой рычага давления, этот серпентарий, который не стесняется называть себя "Пантеоном", сожрет нас всех в одночасье, не заметив даже, что мы существовали...
Понимаешь? А ты имеешь все качества настоящего воина — ты идешь до конца, но не настолько глуп, чтоб встать из окопа во весь рост, — просто смелым быть скучно, а главное — не полезно, и ты это понимаешь...
— Я знаю, что я очень классный парень, Дарби, давай без лирики, — промямлил я, постепенно приходя в себя. — Чего ты от меня хочешь?
— Ты тоже прагматик, Странный, и это нас сближает, — кивнула голова, уйдя подбородком в тумбу на добрый сантиметр. — Скажу тебе прямо: я хочу от тебя сотрудничества.
— А может, сделаешь меня своим садовником или шофером? — не удержался я. — Хотя лучше поваром: я люблю готовить!
— Значит, твой ответ — "нет"? — спросил Дарби, подавив зевок. — Прости: не сплю уже третьи сутки...
— А ты ожидал, что я захочу тебя обнять? — поинтересовался я.
— Значит, "нет", — вновь кивнул он. — Даже ценой жизни любимой женщины?
— Что с Ирой? — вырвалось у меня.
Я почувствовал холодок в животе, будто перед самым важным экзаменом в жизни.
— Ты знаешь, — Дарби добродушно прищурился, — из симпатии к вам обоим и в ущерб собственной безопасности я пока сохранил ей жизнь, но...
— Подожди, — перебил я, — где она?
— Поверни голову, — посоветовал Дарби.
Я попытался повертеть головой, но на ней было что-то надето, довольно тяжелое и неповоротливое. Наконец я смог разглядеть слева от себя такую же койку и уловить в бледном освещении неподвижный профиль Ирины.
— С ней все в порядке, — заверил Дарби. — Во-первых, биоэлектроскопирование еще не окончено, во-вторых, у меня вообще мало времени, технология свежая, и я не уверен, что все пройдет гладко... Я имею в виду, что это поможет мне на сто процентов попасть на базу. А в-третьих, ты бы мне тоже пригодился живым — у меня проблемы с кадрами, понимаешь?
— Что ты напялил мне на голову? — спросил я.
— Дамский чепчик с электронной начинкой! — хихикнула голограмма.
— А все педики любят переодевать натуралов в женскую одежду? — спросил я с интересом.
— Шутки у тебя плоские, Странный, а я тебе про то и толкую. — Дарби посерьезнел. — Вон тот малыш, с клювом, его зовут Айк, образец номер две тысячи сорок четыре, он — мощнейший телепат. Это он тебя блокировал, когда ты здесь появился. Ты не был готов, ты был растерян, а парень очень сильный, поэтому никто не пострадал в бессмысленном кровопролитии. Но вообще ты можешь ему противостоять, особенно если немного потренируешься. Так вот. С телепатами-то у нас хорошо, а с "антителепатами", или, как их называют, "универсалами", — из рук вон плохо: редкое свойство человеческого мозга, диапазон альфа-волны у таких...
— Подожди, поэтому я с глюками...
— Вообще, — в свою очередь перебил меня Дарби, — теоретически каждый может развить в себе способность универсала, мозг для этого приспособлен, но по какой-то причине не всем это дается — я решил тебя тоже просканировать, но исследованиями мне, как ты понимаешь, сейчас некогда заниматься. А хороший универсал может стать транслятором — это элита "Пантеона", понимаешь?
— Нет, — честно признался я.
— Ну не суть. — Дарби явно начинал торопиться. — Просто один из моих главных козырей перед Посейдоном в том, что я знаю, где находится вход на базу. В числе прочих серьезных препятствий, в частности биполярного ключа, носителем которого является Ирина, в охранной системе входа имеются мощные заградительные психотронные излучатели. Ты, пожалуй, единственный, кто у меня под рукой, мог бы их экранировать, а наши специалисты бы их отключили. Охрана там минимальная, понимаешь? Они не боятся никого, так как уверены, что...
— Ты обещаешь, что с Ириной ничего не случится? — спросил я.
— Ну насчет "ничего" я не могу сказать, — нахмурился Дарби. — Я могу дать гарантии, что от меня по отношению к вам не будет никаких негативных действий...
— А зачем тебе понадобился весь этот балаган со сканированием? — спросил я. — Мог бы просто украсть Ирину еще тогда, на вечеринке у Диего...
— Странный, ты задаешь так много вопросов, а у нас чертовски мало времени, — поморщилась голова. — Во-первых, ты не отходил от нее ни на шаг, во-вторых, Диего и Тэдди работали на Совет Четырех, в котором есть люди из "Пантеона", — украсть вас из города, не спровоцировав вашего бегства, было трудновато и рискованно, а тут и случай подвернулся с этим пузатым Тэдом. Предварю твой вопрос — да, Тэдди убил я, пока он меня не заказал. Вдруг ты бы согласился? А последний нюанс — у человека в состоянии резких отрицательных эмоций меняется узор и напряженность его биополей: если бы я сразу потащил Ирину на базу, а она упиралась — вряд ли бы у меня что-нибудь вышло. Таблетки в этом случае тоже небольшой помощник. Не знаю, как собирался обойти эту проблему Посейдон... В общем, решай быстрее... "Да" или "нет"...
— А выбор у меня разве есть?
— Выбор есть всегда, — отмахнулся Дарби, — даже если тебя съели, у тебя как минимум два выхода...
— Я согласен, — тяжело вздохнул я, — может, это все и к лучшему...
— Конечно, к лучшему. — Дарби, казалось, воспрянул духом. — Ты же помнишь, как эти добрые дяденьки натравили на вас взвод тяжелых танков? А бандиты на "Изумруде"? Это ведь не моя работа! Я не сделал бы все так топорно... Сейчас вас отпустят, только сканирование закончим...
И тут почти одновременно грянули два выстрела, зазвеневшие эхом в бетонной коробке подземелья. Двое часовых Дарби, как подкошенные, рухнули на пол. В призрачном свете я увидал изящный силуэт Лайлы с пистолетом в руках.
— Чего за хрень?! — завопила голова. — Лайла, ты чего творишь?! Мы как с тобой договаривались?!
— Никак мы с тобой не договаривались, пес поганый! — сказала Лайла ледяным тоном. — Ты предатель и подонок!
— Лайла, не будь дешевой дурой!
— Ладно уж, побуду, — сказала она сухо.
— Вся беда любых двойных агентов в том, что они рано или поздно становятся двойной мишенью! — зашипела голова.
— Сейчас ты, Дарби, десятерная мишень — цена за твою голову в эргах сравнима с мощностью небольшой электростанции...
Лайла легкой походкой подошла ко мне и стала отцеплять мои руки и ноги.
— Странный! — крикнул Дарби. — Ирину еще сорок минут отключать нельзя! Иначе твоя жена станет ходячим овощем! У нее сейчас самый глубокий скан! Убей эту сучку! Она работает на "Пантеон", на ренегатов!
— Не верь ему, Дэн, — мягко сказала Лайла. — Могу спорить на что угодно: он уже подготовил вам пару могил на Олимпе: как только вы станете не нужны — он без сожаления вас пристрелит, уж я его знаю...
— Странный, не слушай ее! — вопил Дарби. — Только я смогу вас защитить!
— Как ты меня достал! — Лайла развернулась и всадила в тумбу несколько пуль, отчего у меня в ушах зазвенело...
Но, как выяснилось, не только у меня: Лайла вдруг вскрикнула, уронила пистолет на пол и схватилась за голову — малыш Айк, свалившийся на пол со страху, встал на четвереньки и с ненавистью, не отрываясь, смотрел в нашу сторону, сжавшись словно зверь, приготовившийся прыгнуть...
Блестели в сиреневом полумраке роговицы его маленьких, почти звериных, глазок. А Лайла уже лежала на полу, корчась в судорогах и закрыв лицо руками.
Мой затылок тоже пронизала острая боль, и я схватился за край койки, почувствовав сильное головокружение. Лайла издавала какие-то хриплые и клокочущие звуки, явно пытаясь бороться с воздействием телепата, — из ее точеного изящного носа текла струйка крови, Лайла пыталась выпрямиться. В моих глазах сильно потемнело, и я вновь почувствовал тошноту, стараясь не отводить глаз от мутанта и войти в безмятежное состояние, которое необходимо при появлении глюка. Это получалось у меня скверно — было сложно абстрагироваться от боли и рефлекторной трясучки в теле.
— Дэн, пристрели его, — расслышал я сквозь хрип слова Лайлы. — Возьми... пистолет...
Ее Р228 лежал в полутора метрах от моих дрожащих ног... я опустил на него взгляд и... чуть не захлебнулся волной дурноты из собственного мозга... Вновь в одночасье напомнили о себе все ранения и ссадины — я понял, что нельзя сейчас отвлекаться, и поднял взгляд на малыша-мутанта.
Боковым зрением я уловил движение в нижней части мысленного экрана и тихий глухой стук об пол: это, кажется, упала Лайла. Теперь Айк глядел прямо мне в глаза — выражение его лица (или морды?) с насупленными бровями казалось грозным и одновременно отрешенным, будто он глядел не на меня, а на какую-то ядовитую каракатицу.
Опять резко кольнуло в черепе — я настолько ослаб и растерялся, тупо глядя в его глаза, что вдруг почувствовал, как боль стала утихать. Я понял — это правильный путь! Мышцы мои ослабли, я слегка облокотился на койку, даже челюсть моя отвисла, как у олигофрена. Я сфокусировал взгляд на мутанте, с каждой минутой мне становилось все лучше и спокойнее.
В глазах Айка я ощущал острую ненависть и колючий страх, шедший красноватыми нитями в мою сторону. Эти нити замыкались возле меня неким эллипсоидом, который окутывали два дымчатых бело-голубых потока, выходящих у меня откуда-то из височных долей.
Сперва дернулись сами собой мои руки, затем одна нога рефлекторно шаркнула по полу вперед — странное щекочущее состояние разливалось по моему телу. Словно зомби или какой-то клочок бумаги на ветру, я двинулся вперед, волоча ноги по полу. Интуитивно обогнув тело Лайлы, я двинулся вперед, не отрывая взгляда от птицемордого мутанта. Руки мои болтались, словно плети, ударяя меня по бедрам. Я продолжал медленно продвигаться к Айку, повторяя про себя: "Перестань, прекрати, остановись — я не причиню тебе вреда... нам всем нужен покой... мы все просто существа, которым не нужно никого убивать... перестань..."
Но его страх и злоба бурлили, выплескивая какие-то призрачные бордовые щупальца из лобной части его лица, нависающей над клювом. Он слегка подался назад, продолжая сверлить меня наливающимся кровью взглядом. Его клюв слегка приоткрылся, и раздалось угрожающее шипение. Я уже почти вплотную подошел к нему — меня беспокоило, что он никак не стабилизирует свои эмоции.
Внезапно он как-то изогнулся вбок, оттолкнулся рукой от пола и, подпрыгнув, как мячик, вперед, вцепился мне в правую икру, как раз где была рана, — видно, он почувствовал, где у меня болит! Я завопил от боли, ощущая, как стальные створки клюва безжалостно вгрызаются в мою плоть. В секунду мое благостное состояние куда-то делось — в голове пульсировала только она бессвязная мысль: отключить эту боль, ответить такой же болью, чтобы он понял... урод... чертов мутант...
Через пару секунд мои руки сомкнулись на тонкой теплой птичьей шее. Я начал сдавливать кольцо своих пальцев, и Айк, не разжимая клюва, захрипел. А клюв, напротив, сдавил недавно затянувшуюся, но незажившую рану еще больнее, еще безжалостнее, я опять взвыл, у меня началась паника, что сейчас он откусит кусок мяса от ноги. Я сдавил пальцы что есть мочи, не обращая внимания на истерические конвульсии карлика-телепата и дикую боль, к которой примешивалось противно-теплое ощущение текущей по ноге крови. Шея в моих пальцах вздрагивала, булькала, была тошнотворно горячей и пульсирующей — это уродливое существо безумно хотело жить. Но я уже вошел в какое-то состояние отчаянного неистовства — лицо мое исказила гримаса злобы, я продолжал душить его. Вдруг что-то хрустнуло, и хватка стального клюва на пылающей болью ноге ослабла. Тело несколько раз вздрогнуло и обмякло. Под телом растекалась вонючая лужа, а я со стоном откатился в сторону и принялся обтирать руки о разгрузку бронежилета, после чего схватил себя за колено. Боже, как болела нога! Я не мог встать, голова кружилась, и было ощущение, что к ноге прилип раскаленный уголек.
