Раздался утробный рык, гулко звучащий из колодца, но рука с силой рванула мою ногу к себе.
— Ребята!!! Помогите! — раздался отчаянный вопль.
Я на секунду отвлекся: одного из наших солдат затягивали в пролом стены такие же серые руки, а он отчаянно барахтался, пытаясь сопротивляться. Но рук было слишком много.
Я продолжал ожесточенно молотить по серой руке.
Якушкин, который был, как и я, по левую сторону от траншеи, вскинул свой ППШ и полоснул очередью по краю пролома, но солдата затягивали все дальше и дальше.
Грянул одиночный выстрел, и на лбу несчастного расцвел красный цветок входного пулевого ранения. Солдат обмяк, и его тело почти моментально исчезло в черноте дыры в стене.
— Не путет мучаться Алекс, — медленно сказал Залтис, передергивая затвор своей снайперской винтовки. — Таст пох, восротится пыстро...
Наконец я сообразил ударить по вцепившейся в меня руке штык-ножом. Раздался громкий рев, брызнула черная кровь, и я вырвал свою ногу из цепких объятий кадавра. Я отполз в сторону траншеи, но и в нее не осмелился спрыгнуть — она была все еще горячей. Тело мое трясло. Теперь я понял, откуда взялись эти аккуратные укрепления, — и никакие это не укрепления вовсе...
— Зачем ты так с Лехой, Ян? — укоризненно спросил Сергей, поднимаясь на ноги.
— Штоп не мучился, — спокойно ответил латыш. — Мы пы не успели его спасти. Катафры нашли фыхот наверх, надо упираться отсюта!
Сергей тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги и закинув на плечо свой трофейный МП-40, после чего обвел всех внимательным взглядом.
— Отделение, в колонну по двое и за мной, — коротко приказал он.
Мы медленно двинулись в сторону каштановой аллеи, держа оружие на изготовку.
В моих глазах до сих пор стояла серая скрюченная рука, окровавленная черной кровью, и выпученные глаза несчастного солдата, затаскиваемого в развалины. Ребята, помогите!!! Тело продолжало трясти, и я не постеснялся снять с пояса флягу со спиртом и, обжигая горло, сделать несколько глотков...
Миновав аллею с поломанными настоящими каштанами, покосившимися фонарными столбами и растерзанной воронками от взрывов землей, мы вышли на широкую улицу, идущую на юг. В самом начале увидели несколько почти неразрушенных домов, на одном из которых красовалась пестрая вывеска с надписью "Cafe", а по обочинам стояло несколько ржавых легковых бензиновых автомобилей. В некоторых отсутствовали стекла. Автомобили были явно старинными, не позднее века двадцатого, примерно его середины.
На стене углового трехэтажного дома, выстроенного в стиле фахверк, висела табличка "2. Rue 39".
Я догадался, что это начало той самой Тридцадь девятой улицы, где и находятся позиции Семенова.
Я ненавижу такие моменты в жизни и всегда стараюсь тщательно их избегать — то ли из суеверий, то ли просто от страхов и неуверенности: я ждал беды... Именно не чувствовал, а ждал... Есть в этом какой-то страх критической ошибки, неверия в себя... И, как обычно...
В этот миг до нас донеслось ритмичное позвякивание колокольчика и глухой звук копыт по мостовой...
Никогда не унывай,
Песню громко напевай,
Что в аду и что в раю,
Пусть услышат песнь твою.
А тем более жена.
Не должна быть одна,
Даже если тебя съели,
Два пути к свободе есть:
Если понял — будешь здесь,
А не понял — будь уверен:
Вспенишься ты все равно,
Джон Ячменное Зерно!
Грубый и хриплый голос коряво выводил мотив, изредка откашливаясь и харкая.
Из-за угла дома номер два послышался шум, перекрывший слова песни, — это были гортанные восклицания, рев и крики, словно кто-то решил заглушить певца нарочно. Вновь раздался рев, явно звериный, и из-за угла показалась серая облезлая морда мула, который словно кивал в ритме гомона голосов.
Затем возникла телега, на которой сидел человек в шляпе и коричневой кожаной куртке, держащий поводья. Его косматая борода торчала, словно лучи солнечной короны, по кругу.
За ним волочилась пестрая процессия людей с чумазыми лицами в разнообразных одеждах, с различными музыкальными инструментами, среди которых самыми узнаваемыми были гитара и бубен с серебряными колокольцами.
Кто-то из них нес рюкзаки, но оружия я не заметил ни у кого, кроме возницы: к его поясу был пристегнут револьвер.
Сзади за телегой неуклюже шагал угловатый силуэт, покрытый мохнатой шерстью: настоящий медведь! Его-то рев я и слышал, отдающийся эхом между стенами полуразрушенных домов.
Только тут, когда возница прервал песню, воззрясь на наш отряд, я заметил, что на телеге лежат тела людей, одетых в различное обмундирование.
— Трупы! Трупы! Свежие трупы!!! — заорал сипло возница. — Недорого: пять патронов за штуку! Возродятся без памяти у вас! Сможете сколотить надежный отряд! Самые лучшие! Кому свежие трупы! У Марка есть дешевле, но они никуда не годятся! Порченные мороками, да и ненастоящие! Только у Гарольда из Микен самые лучшие трупы!!!
Наш отряд застыл — Сергей поднял руку в предупреждающем жесте.
— Бродяги... — процедил Якушкин сквозь зубы.
— Джипси, — кивнул Янис, — не хваталло!
— Куда путь держите, добрые люди? — крикнул возница, останавливая мула на перекрестке.
— Как там Семенов? — спросил Сергей.
— Держится пока ваш Семенов, — ответил возница под рык медведя, которого какой-то человек в пестром халате, с морской раковиной на остроконечной шляпе, пытался накормить бубликом, — а то как же! Он ведь в таком месте! Трупы не нужны?
— Тебе Доктор про трупы еще в прошлый раз все сказал, — раздраженно ответил Сергей. — Не нужны, ты же знаешь...
— Мое дело спросить... — примирительным тоном сказал возница. — Мало ли что... ну значит, нам по пути... Пошли, что ль...
— Слушай, майор, — вполголоса сказал Сергей. — Ты с этими бродягами поосторожнее... В разговоры особо не вступай...
— Они что, не боятся аномалий? — поинтересовался я, кивнув на пеструю процессию.
— Они просто как-то чуют эту заразу. — Сергей закурил. — Аномалии идут какими-то волнами. Вот есть-есть, а потом раз — и нет. Так эти, — он указал на процессию, — отсиживаются где-то, а потом вылазят и трупами торгуют... Психи... Но с ними безопаснее...
Возница развернул мула вдоль Тридцать девятой и вновь затянул какую-то песню... Вот так мы и пошли... Под рык медведя и бряцание колокольцев...
Овальные траншеи расходились дугами, огибая трехэтажное здание с неоновой вывеской "Детский мир".
Здание стояло возле какой-то красной кирпичной башни, в теле которой сияли обожженные дыры.
Я был совершенно сбит с толку, и объясню почему: среди укрепленных позиций (уже рукотворных), брустверов из мешков с песком, перевернутых автомобилей, кусков кирпичной кладки, приспособленных для укрытия, нескольких противопехотных пушек и пулеметных гнезд древнего образца, противотанковых "ежей" с натянутой между ними колючей проволокой стоял П-образный стол, уставленный едой и напитками на белоснежной скатерти, за которым сидели бродяги и кое-кто в военной форме различных оттенков и покроя. Медведь плясал под трель балалайки, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу и порыкивая. Сквозь кожаный намордник ему просовывали куски мяса и овощей со стола, на что он благодарно хлопал тяжелыми передними лапами с длинными кинжалообразными когтями.
Стол окружали по периметру четыре крупных старинных гусеничных танка с красными звездами на башнях, а вокруг, за укрепленным периметром, валялись вперемешку трупы тараканов, кадавров и церберов. Среди трупов и покореженной техники я с удивлением заметил пробитый корпус военного вертолета со смятым винтом и надписью на борту "314 U.S. ARMY".
Семенов, коренастый мужчина лет сорока с мясистым небритым лицом и темными кругами под глазами, внимательно выслушивал доклад Сергея о нашем пути.
— Значит, минируют они подступы?.. — сжав потрескавшиеся обветренные губы, спросил Семенов.
— Так точно, товарищ лейтенант, — ответил Сергей.
— Ну, ладно... — кивнул тот. — Хрен с ними...
— С нами тут майор из СМЕРШа, — Сергей кивнул в мою сторону, — диверсантов ловит... Тут проходили... Ну... наш недосмотр... Доктор в курсе...
— Ага. — Семенов облизал губы, бросив на меня невыразительный взгляд. — Что там с танковым корпусом Селиванова?
— Вчера на связь выходили... — Сергей замялся. — Плохо слышно было... В аномальной зоне они... Доктор сказал — в "лимбусе"... Ну... Сутки... Двое...
— Так я и думал. — Семенов скручивал себе самодельную сигарету. — Понимаешь, Сережа... Хреново все как-то... Затишье большое. Не к добру это... Ой, не к добру... Ладно... Ты вот что: возьми броневик, сгоняй к вашему грузовику за припасами — Гарольд, видишь, обедать сел, значит, время пока у нас есть...
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — К нам бежал солдатик в полинявшей форме, которая в местном рассеянном свете выглядела почти желтой.
— Чего тебе, Потоцкий? — раздраженно спросил Семенов.
— Разрешите обратиться! — Прыщавое молодое лицо сконфузилось, словно от лимонной дольки.
— Уже разрешил, — буркнул Семенов.
— Там это... — растерянно произнес боец.
— Это? — Семенов вскинул брови. — Прям настоящее "это"? И что оно делает?
— Короче, там, — лицо Потоцкого залил румянец, и выступили веснушки, — конные... Такие... Ну как в старину были... Лыцари, кажись...
— Блин горелый. — Семенов сплюнул на тротуар. — Этого только нам не хватает! Чего им надо?
— Говорят, — запальчиво произнес солдат, — говорят, что с нашим главным разговаривать будут... Такую фигню у меня спрашивали...
— Какую? — Семенов прищурился.
— Ну, — солдат замялся, — типа, что собираемся ли мы с демонами сражаться, и спрашивали, кто мой господин. Я по уставу ответил, что господ у нас нет, а власть пренадлежит рабочим и крестьянам, вот...
Семенов тяжело вздохнул.
— Ладно, пусть двоих пропустят через блокпост, остальным ждать!
— Йесть! — Солдат рывком вскинул руку на уровень пилотки с красной звездой.
— Товарищ майор, — обратился Семенов ко мне. — А вы тут, собственно, по какому делу? Я так понял, что Доктор вас пропустил, значит, все в порядке, но я должен знать, извиняюсь, что мне нужно делать с вами, — у нас на позициях субординация избирательная, это понятно?
Он говорил вежливо, но в то же время властно и спокойно: сразу было понятно, кто тут главный, и главный не по уставу, а по уму и способностям. Я, как мог, подробно изложил ту историю, которую рассказывал Доктору, о поимке диверсантов и секретной операции.
— Значит, вы в глубокий тыл врага собираетесь? — вместо ответа спросил Семенов.
— Ну, да, — ответил я. — Пока диверсантов не обезврежу, буду идти по их следам...
— Не похоже, что вы из СМЕРШа, — подозрительно наклонил голову Семенов.
— А что, мне нужно на лбу плакат повесить? — мрачно ответил я. — Армейская разведка, заброшен недавно...
— Это понятно, — кивнул лейтенант, — это видно, товарищ майор... Вы один в рейд собрались? Учтите: людей у меня лишних нет, в помощь вам дать никого не могу...
— Да мне и не надо никого, — ответил я. — Давно за ними иду и поймаю, обязательно поймаю... Там девушка, ее спасти надо...
— Один, значит, — кивнул Семенов. — Ну-ну...
Послышался цокот копыт по асфальту.
— Могу ли я видеть сэра Семьенова? — раздался слегка картавый голос.
Я обернулся и увидел двух всадников. Один из них восседал на гнедом жеребце с красно-белой попоной. Стальные пластины прикрывали лошадиную морду, из ноздрей которой шел пар. Человек на лошади был одет в сверкающие металлические с позолотой доспехи, шлем со свиным рылом и остроконечными ушами, изображающий лесного вепря. Причем рыло, будучи забралом, сейчас было поднято наверх, являя взорам раскрасневшееся лицо со светлыми бровями и торчащей вперед щеткой рыжих усов под приплюснутым носом.
— Командир четвертой мотострелковой роты гвардии лейтенант Борис Семенов, — зычно ответил хозяин Тридцать девятой улицы, приложив руку к козырьку.
Подскочивший оруженосец в белом плаще с красным гербом, изображающим льва, держащего в передних лапах ключ, помог с помощью специальной рогатины слезть всаднику с лошади. Тот, позвякивая и поскрипывая латными наколенниками и налокотниками, приблизился к нам.
Я смотрел на него как на оживший голографический персонаж из исторического фильма, и от ощущения полной реальности присутствия этого человека, его запаха, скрипа по телу пробежали мурашки, хотя я уже давно старался не обращать внимания на всю эту местную чертовщину.
— Сэр Рональд Бардбургский, именем его святейшества совершающий паломничество во имя истребления слуг лукавого и приспешников мрака!
— Эко его, — крякнул Сергей, ухмыльнувшись, и рыцарь неодобрительно на него покосился.
— Очень приятно, товарищ Рональд! — Семенов энергично потряс руку рыцаря в тяжелой бронированной перчатке, на что тот удивленно вскинул брови. — Вы к нам по какому вопросу?
— Собираетесь ли вы, сэр, вместе с вашими воинами и этими удивительными осадными машинами выступить на нашей стороне против слуг самого Сатанаила, Азраила, Асторота, Азорота, Баалзебула, Бегемота...
— Естественно, товарищ рыцарь, — хмыкнул Семенов. — А мы, по-вашему, чем тут занимаемся? Одни демоны вокруг...
— Сергей, вам не напоминает это все сумасшедший дом? — с искренним любопытством негромко спросил я стоящего чуть сзади Сергея, который лузгал со скуки семечки.
Он как-то дико покосился на меня.
— Вообще, — ответил он так же негромко, — я уже привык к этим клоунам. Тут и похлеще фрукты встречаются... Вот давеча видели в разведке отряд из пяти человек, все в татуировках, в висюльках каких-то, с копьями и луками, а на бошках корзинки какие-то плетеные — оголодавшие они были, а у нас в пайках свиная тушенка была, союзническая, так они как запах учуяли — ни в какую: свинину им есть нельзя, оказывается... Ну и намучились же мы с ними. Не бросишь же чудиков...
— Это очень хорошо! — растягивая гортанно звук "р", продолжал рыцарь. — Мы имеем сведения, что силы тьмы стягивают ратных, пеших, конных и летающих демонов милях в пяти к востоку отсюда.
— Ага. — Семенов опять прищурился. — Значит, концентрация живой силы и техники? Ясненько... Петренко!
— Я, товарищ лейтенант!
— Передай танкистам, чтобы разворачивали стволы на проспект Ленина и Ганновер-стрит, предположительно атака начнется оттуда.
— Есть, товарищ гвардии лейтенант!
— Товарищ лейтена-а-ант! — снова послышался молодой голос, жалобно растягивающий гласные...
— Ну что тебе, Потоцкий! — устало сморщился Семенов. — Ты меня сегодня уже задергал! Если ты пришел доложить про корпус Селиванова, тогда, так и быть, не влеплю тебе наряда вне очереди...
— Разрешите обратиться...
— Не томи душу, упырь, — беззлобно проворчал лейтенант.
— Американцы, патруль, — выпалил солдат. — Один "студер" и два мотоциклета...
— Час от часу не легче, — вздохнул Семенов. — А этим союзничкам чего понадобилось?
— Предлагают свою помощь атаку отбить — говорят, что немцы готовят удар по нашим позициям...
