В поисках равновесия.

Обрадованный, Лоинарт притянул меня к себе и крепко обнял, словно на самом деле готовился к десятилетней разлуке. Уткнувшись носом в широкую грудь принца, я улыбалась. Такой тёплый, что и отпускать не хочется.

Но птаха каркнула, выражая своё недовольство, отчего у меня мурашки пробежали по коже. Брр, скрип металла по стеклу и то не так противен.

Тяжко вздохнув, я высвободилась из объятий и поспешила под проливной дождь к нетерпеливому пернатому.

Ближе к полуночи я вошла в комнату жреца, оставляя за собой мокрую дорожку.

— Как слетала? — насмешливо спросил Эттеа.

— Отвратительно, — простучала зубами я. — Но никаких военных действий в ближайшее время от Империи можно не ждать. По крайней мере, на этом материке...

— Но только до тех пор, пока королева обо всём не узнает?

— Угу. Если узнает, то немедленно отзовёт своих внуков и пришлёт какую-нибудь беспринципную сволочь или моего старого врага. Думаю, не надо объяснять, сколько их у меня.

Жрец сжалился надо мной и вызвал поток горячего воздуха, мигом высушившего одежду и волосы.

— Уговорить королеву — никакой возможности?

— Она же меня казнит за предательство, если узнает.

Мы немного помолчали, обдумывая ситуацию. На лице Эттеа появилось странное выражение, он рассматривал меня, словно картину, как будто пытаясь отрешиться от всего остального.

— Не боишься? — поинтересовался он.

— В смысле? — я дёрнула бровью. Жрец подошёл ко мне и, приподняв пальцев подбородок, взглянул в глаза.

— Знаешь, всё то время, что я за тобой наблюдаю, ты удивительно спокойна. Впрочем, чего может бояться изначально бессмертное существо... И не делай вид, будто не понимаешь, о чём я. Неужели можно подумать, что тот, кто способен призвать бога, не разглядит в тебе существо иного мира?

Я молчала. Эттеа продолжил:

— Бессмертие делает жизнь скучной, и единственный способ вернуть ей прежние краски — забыть, кто ты. Но, даже забыв, ты не перестаёшь быть собой. Или, по-твоему, обычный человек, возненавидев кого-то, может стать демоном? Если бы так, планета ими бы кишмя кишела.

По щеке скатилась слеза. Жрец стёр её пальцем и снова заговорил:

— Вечная жизнь — звучит так заманчиво для людей. Но когда она превращается в вечное страдание, смерть перестаёт казаться страшной? Вот только умирая раз за разом в своём воплощении, ты всего лишь теряешь память, но не груз прошлого.

— Зачем ты всё это говоришь? — не выдержала я.

— Хочу напомнить тебе, что ты можешь менять себя как угодно.

— Ты ведь тоже... не совсем человек? — уголки его губ едва заметно дёрнулись:

— Нет. Но мы разные.

Я отвернулась.

— Тогда зачем весь этот фарс?

— Лучше не вспоминать, — совершенно серьёзно сказал Эттеа.

— Тогда давай займёмся Тхаомиром и заставим всех кровожадных мерзавцев возлюбить ближнего своего, а заодно отдраить лестницу главного храма.

— Предложения? — жрец в предвкушении потёр руки, довольно улыбаясь.

— Устроить им представление. Вызвать какую-нибудь сущность, чтобы она воодушевила всех на добрые дела. Я же видела, что творилось на площади в день жертвоприношения. Немного наркотиков — и народ чему хочешь поверит. Если оно будет ещё и достаточно масштабным...

— И что дальше? — он разлёгся на подушках и устремил мечтательный взгляд в потолок.

— Сделаем так, чтобы поверили в "избранность" белых, и в то, что они действительно несут радость и процветание. Имперцы сами возьмут под контроль все эти магические ритуалы с жертвоприношениями. Можно объявить новую эру или что-то вроде.

— Пожалуй, может сработать. Но наркотики не помешают... А предварительная подготовка?

— Объявишь о первых признаках сбывшегося пророчества. Я заметила, тут вообще мифология та ещё, найти какую-нибудь подходящую легенду не составит для тебя труда.

Эттеа довольно улыбался:

— Колонизация, да? Всё равно в покое не оставят, так уж лучше бескровно... В принципе, неплохое решение головоломки. И что скажем твоим друзьям?

— Что я проявила чудеса сообразительности и уговорила тебя сдать Тхаомир без боя.

— Замечательно. Хоть и неправдоподобно.

— Кого волнуют методы, когда есть такие результаты, — фыркнула я.

— Точно. Нужно отпраздновать установление взаимопонимания.

Жрец щёлкнул пальцами и приказал появившейся рабыне принести чего-нибудь.

Весь оставшийся вечер мы добросовестно надирались, обсуждая предстоящие действия в мельчайших деталях. Одно только оставалось не очень понятным — кого именно надо призвать, чтобы план сработал.

Ещё не проснувшись, я почувствовала, как рядом шевелится что-то мягкое. Сквозь дрёму я вцепилась в это покрепче, чтобы не уползло, но вместо того, чтоб покорно затихнуть, оно задёргалось ещё сильнее и хрипло сказало:

— Просыпайся уже.

Я открыла один глаз и попыталась сфокусировать взгляд на безнадёжно запутавшемся в моих волосах жреце. Ещё и сотни царапин придётся ему лечить, кроме похмелья.

— Надеюсь, между нами что-то было, — хмыкнула я. — Обидно, если столько мучений, а удовольствия никакого.

— Увы, это всего лишь досадная случайность, а не закономерность, — жрец наконец-то справился и отошёл подальше — во избежание. Я тряхнула головой, пытаясь привести шевелюру хотя бы в относительный порядок. — Мм, если расчёсывать обычными методами, потребуется не один час.

Жрец рискнул подойти поближе и применил какое-то хитрое заклинание, а затем живо заплёл волосы в косу.

— Удобно, однако, — заметила я.

Вдруг в комнату вбежал раб и бросился в ноги жрецу:

— Хозяин, там внизу!

Эттеа выглянул в окно и тут же отшатнулся:

— Ты не поверишь! — воскликнул жрец. — Они решили устроить бунт! Теперь дворец окружают самые сильные маги Тхаомира с единственной целью — убить меня.

— А почему молча? Во время бунта обычно что-нибудь кричат.

— Сейчас начнут.

И точно. Снизу раздались выкрики, сводящиеся к тому, что Эттеа — слабак, и никак не может быть верховным жрецом.

— Но всех-то убивать жалко, — сказал он. — Всё-таки цвет нации. Хотя почему-то мне кажется, что с мозгами у них не всё ладно.

— И что же делать? — поинтересовалась я.

— Через полчаса они заполонят весь дворец, убьют моих рабов, прибегут сюда и попытаются нас уничтожить. Мне такой вариант не нравится.

— А другие есть?

— Можно позорно сбежать. Тогда кто-нибудь займёт место верховного жреца и в честь этого снова устроит кровавое празднество. Ещё можно всех убить, но так тоже нехорошо. Всё-таки среди них есть и нормальные люди.

— Заметно, — протянула я, выглянув в окно. В меня тут же запустили каким-то заклинанием, но я легко отбила его. — Их можно чем-нибудь напугать?

— Они же обкуренные, их ничего не напугает, скорее, подзадорит.

— Ещё варианты?

— Что-то ничего в голову не приходит. Так что отступаем. Может, тогда оставят в покое дворец. Хотя вряд ли. Впрочем, у меня в каждом городе по дворцу, без крыши над головой не останемся.

Жрец бесстрашно вышел на балкон, где на него тут же посыпался град стрел и заклинаний.

— Птичкам конец, только они появятся, с такого расстояния я не смогу ничего сделать, — сказала я, сев на перила.

— За кого ты меня принимаешь, — Эттеа наклонил голову и улыбнулся. — Оставайся пока здесь, потом, когда народ разойдётся, я вернусь. — Вдруг его многочисленные косички взвились в воздух, а сам он запрыгнул на перила и сделал шаг вперёд. И продолжил идти, словно спускался по ступенькам. Но ничего, похожего на опору, я не видела. Капли дождя свободно падали на застывших внизу людей, убедив меня, что никаких воздушных ступенек жрец не создавал.

Эттеа воздел руки к небу:

— Как посмели вы, ничтожные черви, подозревать меня? За одно это боги отвернутся от вас. Как отворачиваюсь сейчас от вас я.

Эттеа прошёл над ними и с виду неспешно зашагал прочь. В спину ему чего только не летело, но без малейшего эффекта. Прошло несколько минут, прежде чем жрец скрылся вдали. Люди бежали вслед за ним, но ни один не сумел догнать.

Я тихонько рассмеялась, возвращаясь в комнату. Представление что надо.

Эттеа вернулся ближе к вечеру. Услышав короткий свист за окном, я выглянула и обнаружила жреца висящим сверху головой вниз.

— Пора. Бунтари хорошо подготовились, ритуал собираются провести уже сегодня. Как тут обстановка? Много погромили?

— Нет, только первый этаж. Сама не смотрела, а узнавать что-то у твоих заикающихся рабов мне никакого терпения не хватит.

Жрец легко подхватил меня на руки и зашагал в сторону столицы.

— Почему на не птичках?

— Потому что за ними следят, и за дворцом, и вообще, такое ощущение, что всё это затеяла организация параноиков. Везде шпионы или следящие заклинания. Ужас какой-то. Ненавижу поддерживать заклинание невидимости.

— И что ты хочешь? Помешать им провести ритуал?

— Нет. Я хочу, чтобы они провели ритуал, но без эффекта. А потом ураган устрою. Кстати, ты сможешь свеженьких покойников на ноги поставить?

— Это же некромантия.

— В другом смысле. Воскресить, вернуть к жизни. Если всего-то лишь горло перерезано, это ведь возможно?

— Могу попробовать.

— Представляешь, сколько паники будет, если катящееся со ступенек тело вдруг оживёт?

— По-моему, некромантия произведёт больше эффекта, — скептически хмыкнула я. — И их повторно не убьют.

— Ты думаешь?

— Мне, конечно, не нравится то, что я сейчас скажу, но если жертв снова зарежут и они не оживут, то жрецам будет это только на руку, ещё скажут что-то вроде: мы победили силы, что пытались нам помешать. В общем, плохо. А воскрешать людей раз за разом я не смогу, потому что одно дело справиться с вредоносной бактерией, и другое — со значительной кровопотерей. Никаких ресурсов организма не хватит.

— Но некромантия — это ведь раздел тёмной магии.

— Но мы же воспользуемся ею во благо.

— Мне кажется, это как-то нечестно по отношению к тьме, — задумчиво сказал жрец. — Ты ведь теперь совсем светлая?

— Хорошо, если их убьют один раз, я их вылечу, но если второй — придётся прибегнуть к некромантии.

— Договорились. Всё, тсс. Мы приближаемся.

Я видела, как вокруг нас снова вспыхнула тоненькая сеточка покрова невидимости. Я скопировала такой же себе на кожу, жрец одобрительно кивнул, подтверждая, что я исчезла. Но учитывая, что он всё ещё держал меня на руках, наверное, ощущалось это странно.

В следующую секунду и сам жрец исчез. Теперь я болталась в воздухе, поддерживаемая чем-то невидимым. Жутковато. И даже дождь на время прекратился, лишая возможности определить контур скрытой фигуры.

Эттеа по воздуху дошёл до ступенек храма, поставил меня на ноги и ушёл. Куда именно, я не знала, заклинание блокировало его даже на уровне расширенного восприятия.

Новый "верховный жрец" делал всё то же самое, что и Эттеа пару дней назад, но как-то у него не так завораживающе получалось. Первое обескровленное тело покатилось по ступенькам, и я подумала, что хорошо хоть сердца им не выдирают.

Мёртвый уже около тридцати секунд мальчик докатился до меня. Я зажала его горло и принялась стягивать рану, попутно молясь, чтобы удалось. Но вот под рукой запульсировала жилка, мальчик судорожно вдохнул воздух и закашлялся. Ещё чуть-чуть, и я сама отключусь от эмоционального перенапряжения.

Мальчик открыл глаза, ничего не понимая. Я вздёрнула его на ноги и толкнула в спину, чтобы шёл наверх. Народ зашумел, не понимая, что происходит. Почему жертва вдруг ожила и снова поднимается по ступенькам?

Сверху покатилось ещё два тела. Вот и как мне их одновременно лечить? Но увидев двух очаровательных, хоть и побледневших, девчушек, я едва не расплакалась. Поймав их за волосы, я остановила падение. Хорошо хоть их мышцы расслаблены, переломов не так много.

Под ладонями стало горячо. Лечить одновременно двух — непростое занятие, Лоинарт бы гордился мной. Естественно, времени у меня ушло немного больше, но вскоре девочки встали и побрели наверх, не слишком понимая, где находятся.

Народ уже вопил. Жрец наверху застыл в нерешительности. Я тоже поднялась чуть повыше, чтобы перехватить следующее тело раньше. Оно не заставило себя ждать, чуть не сбив моих предыдущих пациентов, всё ещё медленно поднимающихся наверх, сверлящих почти безжизненными глазами убийцу.

Я вернула к жизни и этого юношу, заодно освободив его от верёвок. Жрец прекратил своё кровавое действо — не выдержало полное стереотипов сознание такого зрелища. Наверное, можно считать, работа выполнена.

Остальные жрецы и вовсе побросали свои инструменты и отшатнулись от предполагаемых жертв.

Последний оживлённый не растерялся, он схватил со ступеньки упавший нож и кинулся освобождать своих товарищей по несчастью. Я только диву далась, как быстро паренёк оклемался. Впрочем, я в каждого вбухала столько энергии, что у самой коленки тряслись.

Но зато как радостно видеть назревающий бунт против бунтарей.

Кто-то тронул меня за плечо и ласково прошептал на ушко:

— Великолепная работа. — Невидимые руки снова подхватили меня. — Теперь обещанный ураган.

Гигантскими прыжками жрец удалялся от храма. Мы приземлились на одной из колонн и стали лёжа наблюдать за происходящим. Молнии в небе слились в тхаомский символ гнева, и в следующий миг грохотнул такой раскат, что даже колонна под нами затряслась.

— Да, это именно та, которую ты разрушила, — напомнил жрец. — Поэтому ничего страшного, если от неё не поднимется столб смерча.

А вот от остальных... широко открыв глаза, я пыталась понять, как жрецу удалось провернуть подобное. Да, тут хочешь не хочешь, а проникнешься уважением.

— Красота! — прокричал Эттеа, но ветер почти заглушил его голос.

— Там же все умрут! — воскликнула я. Жрец замахал:

— Вовсе нет. Это всё иллюзия.

Я переключилась на магическое зрение, и удостоверилась, что смерчи над колоннами ненастоящие. Но всё остальное...

— А что жрецы?

— Перепугались, хвосты поджали. Куда им борьба со стихией, только и могут, что за спиной подлянки устраивать. Думаю, ближайшие лет пятьдесят можно не опасаться, что найдутся идиоты, возжелавшие власти верховного жреца. Разговоры о гневе богов ещё не скоро стихнут. Мне очень жаль, но те дети не выжили, жрецы их магией добили. На маленьких легко нападать.

— Подонки, — в ярости я запулила в храм небольшим огненным шариком.

— Это же идея! — обрадовался жрец. К смерчам на колоннах тут же добавились иллюзорные красные всполохи. Вместе с каплями дождя из туч полился огонь. — Вот теперь целый век не забудут!

Я смотрела за разворачивающимся действом. Выглядело красиво.

— Пара не хватает.

— Нет, тогда мы ничего не увидим, — возразил жрец. — Ты думаешь, хоть кому-нибудь внизу есть сейчас дело до достоверности?

Пришлось согласиться. Мы полюбовались зрелищем ещё несколько минут. Наконец с лица жреца исчезла восторженная улыбка:

— Может, им уже хватит?

— Вполне.

Огненный поток иссяк. По земле пополз туман, дезориентируя людей.