— Ага, перекрыли парню воздух — погулял немного и хватит, теперь все — женатиком будет... Во попал, бедняга...
— Зато погуляем на свадебке-то. Уж Марта, наверняка, закатит пир... единственному сыну.
— Да тихо ты! Тебе лишь бы пожрать! — осадили размечтавшегося.
— Ага, комендантша уже вчера закатила... тока скандал.
— Гыы... если пир будет таким же, как скандал — то обожремся....
— Слушай, Март, а мать-то как, а?
Мартину ничего не хотелось отвечать, проглотить бы этот ком, словно застрявший в горле. Правда, настроение бойцов заметно сменило свой акцент с негативного отношения к ситуации на более позитивное в предчувствии праздничной гулянки, только вот он с удовольствие и сам лучше погулял бы на чужой свадьбе, а не на своей...
— Ладно, хватит на парня наседать, что слетелись, как коршуны, — встрял Верен. — отойдите, дайте хоть воздухом подышать...
— Ага, воздухом свободы, с запахом портянок... Теперь-то уже ему другие ароматы светят. Ты запоминай, парень...
— Да заткнись ты!
— Сам заткнись. Чего не так, что ли? Ты глянь на него — это невесты перед свадьбой должны слезы лить, по обычаю. А на Мартина смотреть тошно — того и гляди сам расплачется...
— Да на кой эта свадьба-то вообще? Или вы уж не первый раз и девка того... ждете прибавления?
— Нет! — испуганно вскинулся Мартин. — Нет... наверное... надеюсь...
— Да и ладно, Март, дело-то житейское, с кем не бывает...
— Вот со мной не было...
— Нашел, чем похваляться, — подняли на смех хвастуна. — Не дай Всевидящие, кончат в заварушке, так и вообще род прервется — и все, никто не вспомнит... Правильно, Март, а погулять еще успеешь, коли семейная жизнь осточертеет.
— С такой девкой — не скоро осточертеет... — заметил кто-то.
— Да и лаэр у себя в крепости блядства не потерпит.
— Да уж... и комендант... А что лаэр? Мало ли кто с кем своим женам изменяет.
На короткое мгновение в казарме повисла тишина, потому что очень многие сразу догадались, к чему этот намек, но тут же постарались осадить сказавшего.
— Ты лаэра хоть раз с другой бабой видел?
— Ну... нет...
— Ах, нет — так и нечего брехать!!! А если насчет Рена — так он раб, да и от Тессы его Аслан не прячет. Она сразу знала, зачем мальчишку берут. Не согласна бы была — в одном доме бы не жили!
— Вот именно, а то, можно подумать, не нашла бы, как от пацана избавиться? Или ты не помнишь?... А, тебя ж не было, когда она тут во время разбирательств драки этих вон (кивнул мужчина на сына коменданта) себя показала... Никогда не думал, что наша госпожа умеет быть такой суровой. Бррр...
— И вообще ты не сравнивай законную жену и раба-наложника. Это даже по Закону изменой не считается.
Дереку, который вдруг вспомнил, что его-то тоже приобретали, как раба для особых утех, стало не по себе. Почему-то представить Аслана с другой женщиной было немыслимо. И он с отвращением вспомнил красивую стерву, которая так и ошивалась вокруг лаэра, когда они были в столице. И еще почему-то стало обидно, что Аслан уходил с Айдаром. Вот этого Меченый, как ни старался, Аслану почему-то простить не мог. Мотнув головой, отгоняя непрошенные мысли, он шагнул к койке Мартина:
— Ну все, хватит трепаться. Вляпался, конечно, Мартин конкретно, что ни говори, но разве он такой единственный? — и, присев рядом, приобнял расстроенного пацана. — Ничего, Март, все образуется, не слушай никого.
Народ попритих, кто-то стал припоминать похожие ситуации, что, в общем-то, по деревням, откуда было большинство парней, случались не так уж и редко. А Мартину хотелось на воздух, на волю... И тут как раз вернулся Орис, а следом за ним и комендант, поманив сына за собой.
— Удачи! — шепнул Дерек, понимая, что с родителями, а особенно с матерью, парню сейчас общаться тоже нелегко... Тем более, что Марта никогда не скрывала своего негативного отношения к заигрываниям сына с кухонной девчонкой.
Мартин лишь удрученно кивнул и поплелся к выходу...
* * *
— Доброе утро, — кивнул Мартин отцу, взглянул на него, но тут же виновато отвел взгляд. — Как мама?
— Сам-то как думаешь? — усмехнулся Инвар. — Тебе, гляжу, здесь тоже не сладко?
— Да... — вздохнул Мартин, поняв, что мамка все еще 'оплакивает' его скоропалительную женитьбу.
Мысли парня все время возвращались к ночному разговору, и в душе его все еще теплилась надежда на то, что Аслан, может быть, передумает. Он все пытался до мелочей восстановить, что вчера происходило в кабинете лаэра, и удивлялся собственной глупости, что ляпнул про женитьбу и тут же гордился собой, что оправдал ожидания Аслана. А вот какое бы он принял решение, если бы не встряла эта вонючая подстилка — Рен?
— Ну, а ты что невесел? — задал вопрос Инвар, просто чтобы не молчать, пока они шли в комендантскую.
— А что веселиться-то? — буркнул Мартин и вдруг, отчетливо вспомнил недавнюю встречу возле конюшни, когда Ренальд сказал, что присматривает ему 'новое стойло' — как напророчил, сволочь. — Да еще этот 'нежный мальчик' приперся посмотреть на скандал, не спится ему без господина, что ли?! — выплеснул Мартин наболевшее.
— Так! — осадил его отец. — Как раз хорошо, что ты первый об этом заговорил. — Ты прежде, чем вслух языком трепать, своим умом подумай хорошенько. Ты все сам вчера видел. Надеюсь, объяснять не надо, как дела обстоят в господском доме — уже не маленький. Так что поберегись его трогать, понял?
— Видел...
— Я спрашиваю — понял?! — в голосе отца прозвенел металл.
— Так точно! — отрапортовал Мартин.
— Вот и славно. Тогда больше к этому вопросу возвращаться не будем. Я собственно с тобой о другом поговорить хотел, но сейчас, наверное, тебе лучше пойти, спросить, надо ли помочь Фелиске перетащить какие-то вещи, или она сначала будет порядок наводить.
— Куда перетащить? — сморщился Мартин.
— В ваше будущее гнездышко, — съехидничал Инвар. — Ей уж мать и ключи должна передать, или забыл, что лаэр вчера сказал. Фелиска сразу переселяется, а ты — после свадьбы... жених...
Мартин поежился, хотя в интонации голоса отца звучало больше теплого участия, чем насмешки, но все равно было не по себе. Но идти надо, правда, он совсем почему-то не представлял, как теперь с Фелиской себя вести, особенно наедине...
* * *
Фелиска проснулась, и с ужасом поняла, что проспала. Да еще сон такой был дурацкий...
Не представляя, как будет оправдываться перед Антигой, которая теперь одна крутилась по кухне, помчалась в уборную, и вдруг, увидев в зеркале над раковиной свое опухшее помятое личико, ужаснулась еще больше — все, что случилось вчера — не привиделось, не померещилось, не приснилось.
Губы девушки снова задрожали, сердечко отчаянно заколотилось — что будет? Свадьба? Мартин... комендантша... ой, нет... мамочкиии...
Однако переживала она напрасно, к ее огромному удивлению, Антига не стала гонять ее фартуком между столами, а подошла и обняла, обозвав дурехой, отчего Фелиска чуть не разрыдалась снова. Фелиска не знала, кто уже доложил кухарке о том, что она теперь невеста. Наверное, Марта, а, может, кто из ребят, но Антига отстранилась, шмыгнула носом, утерла увлажнившиеся глаза передником, и кивнула в укромный уголок за шкафом, где стоял маленький столик:
— Иди, я тебе там сырничков оставила, с утра для хозяев делала, поешь, и поможешь мне на раздаче. Ох, девка... даже не знаю, поздравить тебя или нет... Ну да ты не переживай, я тебя в обиду не дам. И Марта тебя не съест, ты главное поуважительней к ней — она и оттает. Ты у нас красавица, да и не безрукая, а остальное все придет... А парня ты хорошего отхватила, он еще тоже молодой, да горячий, но правильный... Раз не отказался, потешившись — молодец!
— У меня даже приданого нет... один узелок, — прошептала Фелиска, — а до праздника, то есть до свадьбы... то есть до дня Благодарности всего несколько дней осталось...
— Ой, нашла, о чем беспокоиться! Ну-ка давай, не раскисай. Что там самое главное на первое время — постельные принадлежности? Так простыню я тебе дам, у меня новая есть, широкая. Одеяло сошьем, а после завтрака пойдешь на птичий двор.
— Да! Яйца же кончились... — спохватилась Фелиска.
— Нет, не за яйцами, дуреха, — рассмеялась кухарка. — Возьми мешок большой — надо же чем-то подушки наполнить, да не стесняйся, пух проси, а не перо, у них там много этого добра, еще не вывозили, как раз на две наберешь, да учти, чтоб тугие были, со временем обмякнут. А вечером я тебе ткани дам на наперники — вот и будут у тебя подушки, только не реви, давай! Скоро бойцы придут, а я и так зашиваюсь. Все, жду, ешь скорее.
— Ой... спасибо... — снова чуть не расплакалась Фелиска, но теперь уже от радости, что все проблемы как-то сами собой потихоньку рассасываются, и появляется лучик надежды, что и впрямь все будет хорошо.
Но во время завтрака бойцов, стоя на раздаче, стараясь не смотреть ни на кого из ребят, не отвечать на их обычные подколки и шуточки, отчаянно ощущая себя предметом обсуждения, чуть снова не расплакалась, когда ее поздравили, обозвав 'невестой'. Вроде бы теперь невестой она и была, только почему-то все заржали. И лишь Волош, здоровяк, которому она всегда накладывала двойную порцию, вдруг громко заявил:
— Ну и что, что полюбилась девка с парнем — это еще не повод над девчонкой смеяться... Вот если бы Мартин жениться отказался или еще чего, то да. А он, вон, против желания матери пошел, а Марту сами знаете, значит, действительно любит, да и Фелиска — его. Ну поторопились, так вы что, и после свадьбы смеяться собрались? Он же уже всем вам сказал — невеста! В общем, чтобы больше этого не слышал, ясно? Кто будет еще над ней ржать — будет иметь дело со мной!
В столовой заметно притихли. Не сказать, что испугались с Волошем связываться, хотя и не без этого — дурной силушки парню было не занимать, но почему-то сделалось совестно. Ведь и впрямь, невеста — пигалица еще, девчонка совсем. У кого-то сестренки младшие были, наверное, представили их на месте помощницы кухарки.
Затем здоровяк обернулся к Фелиске:
— Мне скажешь, ежели что, поняла, красавица?
Фелиска закивала, заливаясь краской:
— Спасибо...
— Да ладно, чего уж, — вальяжно разулыбался Вол, забирая свою миску с горкой еды, из которой чуть только мимо не сыпалось — сегодня, кажется, он тройную порцию получил, но над этим бойцы уже смеялись тихонько...
А Орис цветочек притащил в горшке, подарил. Сказал, что для будущего хозяйства пригодится, чтобы в доме красиво было — наверное, у садовника выпросил.
Фелиска пока поставила его на стойку и время от времени бросала на него смущенные взгляды, растение ей нравилось, да и на душе было приятно и уже не так муторно, как утром.
Уже собираясь на птичий двор, Фелиска столкнулась с пришедшей на кухню Мартой и Тессой.
Испуганно пискнув, девчонка попробовала юркнуть в свою комнату и там переждать, пока хозяйка Замка и будущая свекровь пройдут через коридор к Антиге на кухню, но Тесса ее окликнула:
— Фелиска! Ну и куда ты помчалась теперь?
— Н-на птичий двор... — пролепетала девушка, опасливо косясь на Марту, застывшую с непроницаемым лицом рядом с улыбающейся Тессой.
— Потом сходишь! Марта тебе ключи принесла — иди обустраивай свое новое жилище.
Фелиска сглотнула, понимая, что упираться глупо, но вот самой сделать шаг к комендантше было почему-то выше ее сил. Коленки предательски дрожали.
— Иди сюда, не съем тебя, — Марта вытащила ключи из объемного кармана на переднике и потрясла ими в воздухе, словно дразня. — Ну же! Пойдем, покажу тебе комнату.
— А... эээ...
— Нет, мои дорогие, — покачала головой Тесса, наблюдая эту сцену. Слишком уж явными были и паника Фелиски, и раздраженное состояние Марты, продиктованное ее вынужденной необходимостью общаться с девчонкой, так как именно комендантша отвечала за подобные хозяйственные дела. — Так дело не пойдет. Вы как хотите, а мальчик у вас один, так что хватит друг на друга дуться, если уживетесь, любви и внимания — и матери, и жене достанется, только вначале уж между собой договоритесь. Идите, и постарайтесь для начала хотя бы просто поговорить, а не пытаться представить, как дерете друг другу космы.
Марта невольно рассмеялась очень точно подмеченному Тессой замечанию. Честно говоря, именно это ей и хотелось сделать, но она кивнула Фелиске:
— Пойдем, не обижу.
И Фелиска, робко улыбнувшись в ответ, бросив благодарный взгляд на Тессу, опасливо подошла к будущей свекрови.
Тесса же, хмыкнув, с трудом представляя себе, когда эти две женщины теперь придут к взаимопониманию, отправилась к Антиге.
Хоть Антига и знала, что ей повезло с хозяевами, сегодня ей представился еще один случай в этом убедиться. Редко, какая благородная дама пришла бы с просьбой позаботиться о безродной кухонной девчонке. А госпожа Тесса не постеснялась, де еще и не приказала, а вежливо попросила:
— Антига, ты уж проследи, а то Марта, может, и не позаботится, ей все происходящее не по нраву, но тут уж ничего не попишешь — так наш лаэр распорядился.
— Да что Вы, госпожа, я эту дуреху и так бросать не собиралась. Сама бы все сделала. Даже вместо матери к алтарю поведу и все подготовлю, чтобы Мартин не думал, что раз уж она сирота, то нет никого, кому девчонка дорога. Я ее на птичий двор послала, пусть себе на подушки пуха наберет, Вы не против? А то я раскомандовалась... — смутилась кухарка.
— Да нет, что ты, милая, наоборот, молодец. Я вот еще по какому поводу — Аслан приданое дает, деньгами. Но это после свадьбы, как положено, передадут. А я вот тебе еще пять золотых добавлю...
Антига ахнула:
— Да куда ж такие-то деньжищи?
Тесса улыбнулась — для кухарки с ее тратами — пять золотых — наверняка, казались очень большой суммой — она в год зарабатывала не намного больше, а уж пятьдесят, которые Аслан дает в приданое Фелиске — тем более — на такие деньги дом с землей купить можно, и еще хозяйством обзавестись останется, ну, если не дом, так на лавку в городе точно хватит... Но пояснять причину своей щедрости Тесса не стала, сославшись на то, что жалко девчонку и не хочется, раз уж так получилось, чтобы Марта пилила ее и сына, что, дескать, невестка пришла в ее дом голой и босой, тем более, что Мартин не только сын Марты и Инвара, и будущий муж Фелиски, а, в первую очередь, боец Аслана, и, значит, его плохое настроение может повредить делу. И что пусть уж все будет, как положено, деньги деньгами, а домашняя утварь должна быть и своя, а не взятая из дома свекрови.
На самом деле, как бы Тесса не сочувствовала всем невольным участникам предстоящей свадьбы, в душе присутствовало какое-то мрачное удовлетворение, от которого ей было чуточку стыдно, понимая, что девчонка ей не соперница. Все же ее саму намного больше устраивало, то что у Фелиски теперь будет муж, и она не будет крутиться перед ее Солнышком, смущая любимого мальчишку, заимев законного супруга. И от этих мыслей становилось совестно, но не перед Фелиской, а перед Рени, что она, оказывается, такая собственница...
