Та и впрямь приручала "паразита", заставив мину-ловушку двинуться в нужную ей сторону и...
Механик зажмурился. "Паразит" прошмыгнул мимо него, ничего не оторвав. А ведь мог и жизни лишить.
— Паразит...ка...
Девица возбуждала.
— Такая мне и нужна была всю жизнь, а как всегда опередил меня, волчара позорный! И стоило мне встречать тебя?
— Сам подумай, пока есть чем... — повеселел бродяга.
При виде накинувшейся на них мины-ловушки, пожиратели не усидели на месте и бросились врассыпную. Варвар даже не стал суетиться по данному поводу, сделал вид, будто не заметил их бегства. Вообще никто. Как говориться одной проблемой меньше — ненужных ртов.
Механик пытался это втолковать беглецам, да где там — девица намерено прогнала их, избавившись за счёт управления дистанционно миной-ловушкой.
— Ща точно на кого-то натравит, — констатировал бродяга явный факт.
— А у вас весело в компашке, — согласился механик не отбиваться от разномастного коллектива. — Кто за главного?
— У нас с этим не совсем, как ты привык — в порядке живой очереди получается...
— Странно, на тебя это непохоже, волчара! Обычно ты всегда был лидер в стае, типа вашего нынешнего коллектива активом! Одно слово — активист!
— Ну так, какие нынче времена, а нравы! У кого сила тот и прав — ему и карты в руки!
— Понял — дальше можешь не продолжать, а не начинай! Я-то на кой вам сдался?
— На то самое, что механ! Надеюсь, ещё не разучился своему искусству, "ботан"...
— По обнаружению лишних деталей в ломье?
— Почти — покопаться при желании сможешь?
— Был бы повод, а в чём — не проблема! Будет у тех, кто попадётся под разводной ключ! А разведу любую ходячую канистру на мазуту!
* * *
Опробовав в деле свою новинку, девица осталась довольна собой. А уж её спутники просто ни могли не нарадоваться на неё, да и налюбоваться. Всем хороша — умна и сложена. Вот только порой эмоции бьют через край. Но с этим можно мириться при наличии нынче и у неё достойной электроники. Ни один механический гад или паразит не сумеет приблизиться на расстояние взрыва. Сама устроит им, подрывая тех, кто попробует нагнать или попытается преследовать их.
Заросли сгущались с каждым шагом. Без варвара им бы ни за что не продраться сквозь них. Он то и дело пускал в ход топор, обсекая отдельные ветви, но очень скоро пришлось рубить стволы, прорубая просеку.
Треск стоял такой, что эхо далеко разносило его по округе. Опасаться преследователей не стоило. Девица блокировала агрессивные проявления адских механизмов в радиусе действия вновь приобретённой электроники.
Тот, кто управлял ими, не обращал внимания на случайные пробои. Обычное явление в последнее время для выработанного ресурс лома, который собой представляли различные адские механизмы. И если скафы техновоинов ещё ремонтировали, проводя соответствующую диагностику, а также арканоидов, то робо-ботов и тем паче различную мелочь считали расходным материалом. А киборги призванные заменить их, ещё не прошли адаптацию, как и проверку на прочность. Возникали многочисленные сбои с поломками.
О них и мог порассказать механик и не только, а все виды арканоидов в руках у выродков с ублюдками. Его использовали по назначению — не сразу, но когда пробили личность по базе данных и выяснили, что за негранёный алмаз оказался у них в руках — заковали вместо кандалов в металлический кожух и сбросили в тайгу, приставив к нему буй. Да "око" оприходовали пожиратели, а затем и его самого. Не сбежишь при всём желании. В скафандре также был заложен механизм для самоликвидации. И почему не детонировал заряд — загадка. То ли девица постаралась, то ли ещё какая-то причина выхода его из строя была — не стал заморачиваться. Не оторвала яйца и лады — можно хлопать в ладоши, но не хотелось. А чего, то было недоступно. Хоть пищи...
Вместо него это с лихвой компенсировал электронный прибор в руках девицы, выявляя всякий раз очередной адский механизм. Она особо не увлекалась и не разбиралась, кто в той или иной мере попадался им на их пути, а находился в непосредственной близости, представляя смертельную опасность — попросту отключала сигнал, исходящий от ретрансляторного передатчика техновоина и они проходили без помех под носом противника. А тот ничего ни только не подозревал, но и не догадывался.
Валить лес варвар прекратил. Это не являлось его главным и любимым занятием. Он вообще оказался довольно миролюбивым. Хотя не узнай его тогда поближе в берлоге бродяга с девицей, вряд ли бы поверили, расскажи это кто-нибудь им.
Его и задирал дорогой механик от безделья.
— Слышь ты, как там тя...
— Варвар...
— Ну да, конечно! Чё это я, аки девица на первой свиданке! Где наряд оторвал? А у кого? Поди с руками?
— Вроде того из-за чего приказал долго жить... — выдал недвусмысленно варвар.
— Вот и поговорили...
Бродяга не уточнил для спутников, что механик из прошлой жизни такой же болтун и балабол, как порой девица, когда её обуревали эмоции, и ей хотелось выплеснуть их. Поэтому доставалось всем, кто находился в радиусе поражения брызжущей изо рта слюны. Благо не ядовитой, но за то язвительной — проедала все уши.
А тут новая напасть — механ. Не зря же бродяга и обозвал его "медвед". Блог не вёл, и собственным сайтом в "Инете" не обладал, зато словарным запасом...
Ему всё было интересно, а хотелось поближе узнать бродяг, и в первую очередь расспросить Волкова. Но не стал отвлекать. Он — основная их артиллерия в отряде. Если девица упустит кого из виду или не успеет справиться — вся надежда исключительно на его обрез. И времени в том случае окажется не больше.
Снова вышли к водоёму. Водная преграда разрослась. Ручей превратился в реку. В брод не перейти, нужно ещё знать, где лазать. Поисками заморачиваться не стали, и утруждать себя ненужной заботой.
Бродяга предложил соорудить плот или иное пригодное плавсредство и переправиться на иной берег.
— Хватит и бревна — ствола небольшого деревца за глаза, — обратился он за помощью к варвару.
Тот не стал рубить живое дерево. Нашёл засохшее.
— А он кто — этот варвар? — шепнул механик на ухо бродяге.
— А что... и делает не так?
— Да вроде разумно — умно поступает, но как-то не по-варварски. Отсюда выходит: прикрывается распространённым прозвищем в здешних краях.
— Тебе ли не всё равно — дикарь он или варвар, а то и ещё кто? Не хочет человек говорить, зачем же неволить? Не в армии!
Механик не привык жить по уставу. То ли дело нарушать его — самое оно для него. Любимое занятие и лишили его. Вот и терялся в нынешней жизни. Даже согласен и дальше был оставаться "механом", занимающимся утилизацией останков адских механизмов.
Что и выяснил у него при нынешнем разговоре бродяга.
— Говоришь: на тебе больше поломок "ботов", чем на мне?
— А то! Даже и не сумлевайси! Ить я их на лом сдаю, аки стеклотару! Кому кое-что выдавлю — типа сенсор, и в образовавшуюся головную полость мазуту налью или иную горючку! Горят доложу, аки спички, а факелы ещё те получаются — знатные!
— А скольких починил "жестянок"?
— Не скажу!
— А что... и так?
— Да, я чинил их, но так, чтобы ломались вскоре — при высадке на местности. Надо же было мне как-то отвести от себя подозрения "контриков"!
Себя механик не считал им.
— Считай: те повезло с нами, — уверил бродяга. — Повстречай кого иного из дикарей...
— Да в курсе! — помнил он про недавнее столкновение с пожирателями.
Ему не нравилось, куда его спутники держали путь, а назад всё одно не было.
— Что тебя смущает? — дошло до бродяги: механик пытается ему втолковать кое-что — на это и намекает постоянно между слов. А он не сразу уловил — и смысл подоплёки.
Пришлось — вспомнил старые времена. С той поры ничего не изменилась, даже сами, как и отношения меж ними.
— Пожиратели не самые опасные в здешних краях дикари! Даже твой варвар в сравнении с иными обитателями!
— Ты это про кого ща, а?
— Про тех, кого опасаются "контрики" из числа наёмников. А уж они уроды, каких свет не видывал — и головорезы. Но со здешними "аборигенами" — не тягаться им! Пытались, даже ублюдки засылать арканоидов...
— И?
— Да каждый раз потом высылали бригаду ликвидаторов...
— Таких как сам мех-ботов?
— Вот-вот и...
— Не тяни, а не томи!
— ...не все возвращались...
— Видел их — этих аборигенов?
— Бог миловал — и упаси встретить! Звери! Ходят байки: передвигаются на них сворами...
— Это становится интересно!
— Вот волчара позорный! Всё те интересно! А мне нисколько — и нет особого желания встречаться с ними! Ведь встреча с ними — край!
— Не робей, медвед! Мы — люди, а не "контрики"! Нас они не тронут...
— Наивный...
Разговор закадычных друзей прервал Варвар. Ему потребовалась мужская сила. Они стащили обломок ствола на воду и пригласили девица. Она поразила их воображение, и как ни в чём небывало забралась на бревно с ногами, тогда как мужики предполагали держаться за него, пряча тела в воде. А то готовы были с головой окунуться в реку, если что не так и пойдёт, а их застукает кто-то ещё.
— Боты — лажа... — отмахнулась девица.
— Аборигены... — подсказал лишний раз механик кого следует остерегаться.
А с их следами уже сталкивались, благо пока бог миловал, избавляя до поры до времени открытой встречи с ними.
То были предупреждающие знаки. И кто умел читать их — обходил стороной. Иные горько платили за свою неосмотрительность с оплошностью собственными жизнями.
Девицу было не переубедить, она не собиралась нырять в воду. Прибор в руках — электронный — выпустить не могла — замочить.
— Как знаешь... — недовольно заворчал бродяга.
Всё-таки девица немного уступила ему — разлеглась на бревне.
— Ишь ты её... — буркнул себе под нос механик.
А варвар накинул сверху охапку ветвей. Сообразил. И девица не взбрыкнула — поняла: так будет лучше в первую очередь для неё же самой, а затем и всех остальных, кто оказался у неё в спутниках — или она при них в аналогичном качестве.
На глаза при сплаве на иной берег попался какой-то опознавательный знак. Сразу в дымке тумана и не разглядишь. Но по мере приближения картина шокировала путников. На кол был нанизан скафандр, а из оборванных краёв торчали обглоданные кости скелета, принадлежащего человеку.
— Урод...ство... — отметил бродяга.
Те, кто зверски обошёлся с наёмником, предупреждал: незваным гостям сюда вход строжайше воспрещен — соваться себе дороже. Но при наличии адских механизмов в тылу деваться некуда — выбор невелик.
С машинами не удастся договориться, а вот с "аборигенами"...
Почему бы и нет?
Но поди ж ты, когда такое красноречивое предупреждение на безальтернативной основе, и можно трактовать: "Жесть может оказаться "цинком" для "контрика!"
Местные дикари никому не доверяли и вели скрытый образ жизни от посторонних глаз, независимо от их происхождения — естественного (животного) или искусственного (механического) — уничтожали всё и всех.
Грань была пройдена — выбор сделан беглецами — назад пути не осталось. Пристав к берегу, бродяги не спешили выбираться на сушу, изучая тщательнейшим образом заросли.
Не одни они и могли — возможно: кто-то также изучал их со стороны, следя за нарушителями вотчины, не собираясь отдавать и пяди земли тем, кого не жаловали. А и жаловаться некому. Кругом враги. И только. Люди в виду истребления адскими механизмами в конец озверели, превращаясь в дикарей.
— 13 -
"Вот про нас маньяков говорят:
мы злые! А мы добрые... до смерти!"
(оправдательная речь серийного убийцы)
Чувство невесомости не покидало урода, он по-прежнему оставался в подвешенном состоянии — между небом и землёй или тому была ещё какая-то причина — сразу не удалось определить, поскольку сознание так до конца и не восстановилось, но боль...
Боль нарастала с каждым мигом, продолжая усиливаться, заставляя все нервные окончания включить мозг в работу на пределе возможности.
Сознание разрывало адскими ощущениями безысходности, а боль — истерзанное тело мученика. Наёмник попытался осмотреться. Он должен это сделать — сможет, если...
Очередная лихорадочно-судорожная вспышка покоробила его. Он дёрнулся, и тут же до слуха долетели посторонние голоса, принадлежа тем, кто напоролся на него или он на них на звериной тропе.
Голоса принадлежали людям и были привычны на восприятие — слова — не все, отдельные он не понимал, но то, что жив — очевидно. Хотя в его нынешнем состоянии позавидовал мертвецам. И было отчего...
Некто из аборигенов побеспокоил его, ткнув чем-то острым. Наёмник вскрикнул. Зря. Расплата последовала незамедлительно — удар вслед за тычком по самому болезненному месту.
Мученик сорвался на хрип. "Аборигены" довольно загалдели. Похоже, им нравилось истязать дикаря. И пока что вовсе не начинали. Это не было подобно даже на прелюдию перед экзекуцией.
Справившись с болью, наёмник наконец-то открыл один глаз, точнее разлепил. Лицо оказалось в крови — и запеклась на нём... и даже под ним в виде загустевшей лужи.
Изображение действительности, в которой оказался урод, перевернулось с ног на голову. Он находился в подвешенном состоянии — головой вниз. Дёрнулся от неожиданности восприятия суровой реальности — и ничего хорошего она не сулила ему.
Жизнь была сохранена аборигенами — вопрос заключался в другом и смысл: надолго ли, а то, что его муки будут продлены ими — сомневаться не приходилось.
Аборигены готовились тщательно, заставляя выбранную жертву видеть всё то, что той предстоит пройти, а нечто наподобие обряда очищения — и всеми четырьмя стихиями — огня, воды, воздуха и воды.
С воздухом познакомился, как казалось ему. Не тут-то было. Дыхание перебило — лёгкие заняло. Последовал короткий и резкий укол в грудь. Сердце оказалось не задето, зато лёгкое...
Ему намерено пробили его. Из гортани вырвался хрип. Началась прелюдия любимой экзекуции аборигенами. Буквально тут же раздались довольные возгласы, собравшейся толпы зевак. Все они являлись зрителями театрализованного действа не то казни, не то пыток с допросом иноверца.
Абориген-палач стремился сразу же намекнуть чужаку: пощады не будет — и ждать неоткуда. Здесь он хозяин и его соплеменники в данном регионе тайги.
Стихия воздуха удручала мученика, он оказался продырявлен как воздушный шар. Спустив с него — из лёгких — немного воздух, абориген заткнул пробоину.
Что-то ждало впереди урода, и что — он больше не сомневался. Нечто такое, отчего жизнь прежде нынче показалась райской. Ад в отдельно взятом месте и устроили ему аборигены.
В руках палача сверкнул клинок. Он с одного удара перерубил верёвку, на которой болтался мученик. Удар о твёрдую поверхность смягчила горка из хвойных иголок подобно подстилке.
На какой-то миг уроду показалось: аборигены сжалились над ним, но реальность оказалась намного чудовищней той действительности, от которой не избавиться самому. А так сейчас хотелось сдохнуть — и как никогда. Да не судьба — и от него ничего уже не зависело. И тот, кто покарал его, продолжал глумиться дальше над ним на радость местной публике, привыкшей к подобным зверствам, как шоу.
