— Что делать? — спросил Грундальф. Сам он помочь ей не мог, но от руководящей должности сам себя не освободил, используя статус и власть по назначению. Его руками стали руки тех, кто был рядом. По бывшей службе ему приходилось сталкиваться с разными ранами, в том числе и такими. Нож вошел глубоко, прошел между ребер и попал в легкое. Оттого Анга дышала с хрипами — воздух попадал между плотью и органом, да еще и кровопотеря давала о себе знать — прижатая к ее ране тряпка вся напиталась кровью.

— В сумке... кровоостанавливающее зелье. Маленький желтый пузырек. Лей. — Приказала женщина.

— Этот? — сощурившись в темноте, спросил Олле, пытаясь разглядеть цвет сосуда.

— Дай сюда! — отобрал у него пузырек Коготь. С его монохромным ночным зрением тоже не очень-то хорошо можно было различишь цвета, поэтому он приказал. — Нальешь еще что-нибудь не то! Разожгите костер, дайте свет!

У одного из охотников было с собой огниво и вскоре дрова весело запылали под навесом. К этому времени хас полностью выпотрошил сумку, разложив бутылочки и пузырьки с микстурами, снадобьями и зельями по ранжиру — от больших к маленьким.

— Тряпку плотно прижми. — Начал распоряжаться он и достал заточку. — Сейчас мы ее вылечим. — Он уже собрался пробить бок, но Рурк его остановил.

— Ваши варварские методы тут не работают — кровоостанавливающее лей.

— Желтый пузырек. — Уже теряя сознание, произнесла женщина. — Не много, несколько капель..., а то сожжете мне кожу.

Коготь сделал, как велели, Анга зашипела, выгнулась и затихла, отключившись. Грундальф беспомощно посмотрел на зверей — ему самому бинтовали раны чистыми тряпками и помочь он явно не мог. Органы задеты не были, броня защитила корпус, а к ранам на ногах и руках он относился философски, мол, заживет. Чуть не лишившись правой кисти, он все же потерял фалангу мизинца и сейчас на месте ногтя красовался неприятный обрубок. Который уже забинтовали.

— А чего делать дальше — не сказала. — В голосе здоровяка слышалась досада.

— Сейчас сделаем по-моему. — Заявил Коготь. — Поворачиваем на бок ее. — Он снова примерился и ударил заточкой в бок, пробивая плоть. Воздух успел скопиться внутри и начал потихоньку выходить. Рурк не мешал, спасибо ему хотя бы за это. Кот понимал, что одним зельем тут не обойдешься. Ящер смазал нанесенную рану кровоостанавливающим раствором, заставив ту свернуться, потом спросил у мава.

— Где тут регенератор?

— Вот. — Протянул тот пузырек — мав хорошо запомнил цвет зелья. Коготь влил микстуру в рану. Видимо, содержимое бутылочки обладало дезинфицирующим свойством, раз жидкость начала моментально пузыриться как перекись. Ящер видел, как ткани из воспаленных темно-красных становятся розовыми и на вид здоровыми. Он сжал плотнее края раны и снова накапал из бутылочки — плоть прямо на глазах начала срастаться. Не моментально, но довольно быстро. Ловко, подумал Коготь, нам бы такие средства. В моей прошлой жизни точно пригодились бы.

— Давай чистые тряпки — нужно плотно забинтовать. — Распорядился он.

— Она не умрет? — спросил вдруг Грундальф. Ящер прикоснулся подушечкой пальца к жилке на шее.

— Сердцебиение есть, дыхание есть, значит, живая. — Он посмотрел на здоровяка. — Там в пещере еще осталась куча раненых — им тоже нужна помощь. Я и Рурк вытащим их сюда.

Грундальф посмотрел в сторону шахты, откуда воины начали выносить пострадавших в рубке.

— Давай. — Кивнул здоровяк. — Арнгер, Тулле, помогите им, я тут присмотрю. На большее меня пока не хватит. — Он закашлялся. — Как очнется, я вас позову. — Пообещал он зверям.

— Купеческого сынка в свалке порезали чуток, надо посмотреть что с ним. — Вспомнил Коготь. — Если он загнется, то торгаш нас с дерьмом смешает.

В это время от ворот послышался какой-то шум. Наблюдатель на вышке повернулся во двор и закричал.

— Вижу огни на тропе, кто-то идет!

— Закрыть ворота! — зычно крикнул Грундальф — на то, чтобы орать у него сил хватало. — Рурк, давай на вышку! Олле, где ты?

— Здесь, голова! — лучник с каким-то рыбаком как раз вытаскивали из шахты одного из раненых стражников. Они и без подсказок сообразили, что тем требуется помощь. Стражу просто подрезали мышцу на ноге, ходить он не мог, но был в сознании и ковылял также как ранее Грундальф при поддержке товарищей.

— Тащите его под навес и тоже на стену — у нас гости. — Сам Грундальф хотел было встать и схватиться за меч, но организм подвел и он со стоном рухнул на задницу.

— Да это купец! — сидевший на вышке наблюдатель узнал ночного гостя и его сопровождающих. — И с ним Олаф и Болли!

— Открывай! — отдал приказ Грундальф и двое рыбаков, только что задвинувших тяжелый брус, выдохнув, начали снимать его обратно.

Во двор вихрем ворвался Торганд в сопровождении двух стражников. Купец немедленно накинулся на Грундальфа, завидев того сидящим под навесом.

— Где он?!! Где мой сын!! Если с ним что-то случилось, то я... — он задохнулся от переживания, потом увидел идущего ко входу в шахту хаса, который совершенно не имел желания светиться перед купцом. — Ты!! — вытянул Торганд палец. — Ты во всем виноват, змеиное отродье!! Не стоило тебя в Румме брать!!

— Брось, не причем он. — Пробасил Грундальф. — Это все твои выдумки.

— А кто разбойников на караван навел?! — Взъярился купец. — Он, больше некому!! Ишь, живой тут разгуливает!! Убейте его, чего вы ждете?!!!

— Остынь. — Грундальф поморщился и сделал знак Олафу, чтобы тот подвел Торганда поближе. — Сядь и посиди, успокойся, сейчас тебе сына твоего приведут.

— Если с ним что-нибудь случилось... — затрясся купец.

— Случилось! — резко выкрикнул Грундальф. — И что? — Он мрачно посмотрел на торгаша. — На бой меня вызовешь? Владыке жаловаться побежишь? Наемных убийц на меня натравишь? Сам-то тоже хорош, с бандитами сделки заключаешь! Ему спасибо скажи, — махнул рукой в сторону ушедшего хаса здоровяк, который не желал выслушивать обвинения, — он в одиночку в пещеры пролез и изнутри нам ворота открыл. А так бы все тут полегли и сынка твоего не спасли. Подумаешь, царапинку он получил, эка невидаль. У меня пятеро воинов погибли, еще с десяток без сознания и раненых столько же, я в том числе. — Здоровяк показал на свои раны. — А он тут причитает. — Грундальф чуть подался вперед, к купцу. — Лучше заткнись подобру, пока я тебя сам тут вместе с твоим сыном не удавил. — Здоровяк откинулся назад. — А ты чего приперся? — спросил он товарища.

— Вон, за ним. — Кивнул Олаф. — Он разговор стражи под дверью подслушал и через окно вылез, прямиком сюда рванув. Дорогу-то он, оказывается, хорошо знает, не под повязкой его отсюда выводили, а так прямо с лагеря и отпустили. На доверии, хаос его задери, как главарь разбойников сказал. — Помощник придвинулся к купцу. — Чего это ты им наобещал, что тебе и лагерь показали и место, где он находится, а? — Торганд молчал. Олаф усмехнулся. — Снюхался ты с ними и все эти вопли про сынка не более чем спектакль? Молчишь? Ну, продолжай молчать, целее будешь. — И добавил. — Будь моя воля, я б тебя вместе с ними вздернул. За компанию.

— Никто больше через ваш городишко не поедет. — Едва слышно буркнул купец.

— Че сказал? — Грундальф мрачно смотрел на Торганда. Олаф сложил руки на груди и навис над торговцем как скала. Старейшина Шустова подался вперед и медленно и четко произнес. — Ты меня своими связями не пугай, пуганый уже. Наплевать мне на тебя, и на приятелей-торгашей твоих тоже наплевать. Не станут они по дороге ездить — ну и слава Богам, мне же проблем меньше. А Шустов как-нибудь и без вас проживет. Стоял сотни лет, простоит столько же. У нас свой рынок со своими купцами есть. Пускай и не такая крупная рыба, как ты, сюда заезжает, но тоже доход в казну приносит. Так что мой тебе совет — забирай своего сынка и катитесь отсюда, пока я добрый.

— А товар? — напомнил купец. Как только ситуация разрешилась в его пользу, мозг Торганда сразу же подумал о выгоде. Защелкали счеты в голове, прикидывая возможности получения прибыли. Точно также, когда главарь разбойников оставил его в живых и купец начал торговаться. И даже сейчас он не собирался отступать от своих принципов. — Бандиты забрали мой товар, перебили часть лошадей и сожгли повозки. Они тоже денег стоят, это все убытки, которые я хотел бы возместить.

— Во наглец! — восхитился Олаф, а стоящий рядом Болли только фыркнул.

— Я понимаю, что между нами возникло некоторое напряжение, которое я хотел бы сгладить. — Торганд улыбнулся. — Во всем виновато мое нервное состояние последних дней, прошу прощения за мои резкие высказывания.

— Заберешь то, что осталось твоего. — Буркнул Грундальф и еще больше наклонился в сторону купца. — Не ты здесь кровь проливал, не тебе эти трофеи и делить.

— Так ведь награбленное все это. — Хитро ухмыльнулся купец. — Чем тогда вы от бандитов отличаетесь?

— Я эти деньги в дело пущу, все на благо города. — Ответил здоровяк. — Или ты хочешь на них свою лапу наложить, чтобы еще больше выгоды получить?

— Я бы хотел оценить доставшиеся вам трофеи и вычесть из них сумму нанесенного мне ущерба. — Торганд радушно улыбался. — Чтобы между Шустовом и Торнбьефом не возникло недопонимания.

— А Торнбьеф тут причем? — не понял здоровяк.

— Я думаю, тамошнему владетелю совершенно не обязательно знать, что тут произошло. — Улыбка так и не сходила с лица купца.

— Это ты меня сейчас пугаешь что ли? — спросил Грундальф.

— Ну зачем вы так грубо, я просто объясняю возникшую ситуацию.

— Я тебе сейчас все объясню. — Здоровяку снова пришлось напрягаться, чтобы держать спину прямо. — Ты получишь ровно то, что сохранилось твоего у бандитов в загашнике. Это лошади, — Грундальф ткнул пальцем в строну загона, — пара повозок и пленники. И немного золота тебе из бандитского хранилища отсыплем, чтобы ты не плакал. На этом все. Я сказал.

— Я буду жаловаться владетелю. — Пригрозил Торганд.

— Жалуйся. — Пожал плечами Грундальф. — Только кто согласится занять мое место, раз Шустов по-твоему дыра дырой? Ни один здравомыслящий власть имущий ни за что не поедет в такую глухомань ради получения места старейшины. Любой чиновник легко заработает те же самые деньги в том же Торнбьефе и будет держаться за свое нагретое кресло зубами, руками, ногами и хвостом, если он у него есть. — Здоровяк захохотал.

На это купцу нечего было возразить. Он заозирался, но его окружали мрачные лица воинов и простых рабочих кымов. Тех, кто не занимается купи-продай, а добывает себе денежку тяжелой работой. И все они были на стороне Грундальфа, Торганд это хорошо понимал. Этим-то и отличается глушь от столицы, в том же Миргарде на его предложение посмотрели бы по-другому и сейчас купец заключал бы долгосрочный контракт на работу с этими кымами. Но здесь... тупые деревенщины вечно все портят, со вздохом подумал он. Вместо того, чтобы договориться — развязывают войны. Ну отошел бы Предел к Империи, хотя формально это и так, ну, ввели бы здесь их законы, всем бы стало хорошо. Но нет, мы жили сотни лет по заветам предков, молились своим Богами и проживем еще сотни. Так и сдохните в своих дырявых халупах, замерзая от холода или простывая от дождя, злорадно подумал купец.

— Отец! — услышал он от двери шахты знакомый голос.

Торганд поднялся и кинулся навстречу живому сыну, у которого на горле красовалась повязка. Он крепко обнял наследника, внимательно осмотрел его, выискивая другие раны.

— Живой, живой! — приплясывал купец. — А это что? Дай посмотрю! — он попытался оттянуть бинт.

— Нельзя. — Раздался рядом чей-то тихий голос и на Торганда уставились два немигающих глаза. — Ранку обработали и забинтовали, но она пока не зажила — зелья на всех не хватило.

— Скажи сразу — пожалели для моего сына! — прошипел купец не хуже змеи. Коготь пожал плечами — ему было все равно. Сказал он другое.

— Освободи эту рабыню — если бы не она, то лежать бы твоему сыну с перерезанной глоткой. — Ящер указал на стоящую неподалеку девушку.

Купец смерил ее взглядом, прекрасно понимая, кто она и зная про ее навыки. Иначе не купил бы на торгу.

— Твоему слову я не верю, также как и ее. — Веско произнес купец. — Это так сын? — спросил он у отпрыска. — Она тебя освободила?

— Не знаю. — Проблеял тот. — Не помню, все вокруг закрутилось, завертелось, мечами замахали, заорали, кого-то убили, стало страшно. — Он замолчал. Олаф, Болли, Грундальф и остальные воины и даже ополченцы ухмыльнулись. Случившаяся внизу свалка показалась купеческому сыну жестокой битвой. Отчасти, это так и было, но простые кымы воспринимали все немного иначе. С другого ракурса, так сказать.

— Кто-нибудь видел, как она освободила моего сына? — обратился купец к воинам.

— Я видел. — Грундальф поднял руку, хотя это была ложь. — Девчонка молодец, не осталась в стороне. Ты должен дать ей свободу.

— Клянешься перед Богами? — спросил Торганд. Он понимал, что здоровяк может сказать ему это в пику, да и терять такую рабыню не хотелось. Он собирался ее продать в крепость Владыки — несколько лет обучения и вправленные в нужном направлении мозги сделали бы ее хорошей телохранительницей. В крайнем случае лучницей на стене. Купец во всем видел выгоду и выпускать попавшую к себе добычу не хотел.

Грундальф не колебался ни на миг.

— Клянусь Воином, девчонка оказалась храброй воительницей и помогла освободить твоего сына.

Где-то далеко громыхну гром и дождь немного усилился. С небес стало капать интенсивнее, но кымы не полезли под навес. Они все остались на своих местах и каждый в это время шевелил губами, творя про себя короткую молитву. Олаф посмотрел на купца.

— Вот и ответ. — Воин смотрел почти что доброжелательно.

Торганд колебался — он тоже слышал гром, но не придавал ему такого значения. Он в первую очередь торговец и молится Дельцу, а тот приветствует обман и выгодные хитрые сделки. И очень огорчается, когда не получает прибыли. Но ведь можно обмануть даже Богов.

— Я согласен, — медленно произнес Торганд, — дать ей свободу всего лишь за пятьдесят золотых.

— Ого! — присвистнул Болли.

— Губа не дура. — Покачал головой Олле, прикинув, что это почти весь его двухгодовой заработок, если не больше.

Наложница ахнула и зло посмотрела на купца. Ее кулачки сжались, девушке хотелось кинуться к этому жирному уроду и поколотить его и сынка заодно, ибо плод от дерева недалеко падает, но она сдержалась. Внутри, в душе, еще теплилась надежда, что купец окажется справедливым и на радостях от освобождения отпрыска даст ей свободу, но тот только подтвердил ее уверенность в том, что все торгаши — продажные твари, только и способные, что наживаться на горе других. И этот не исключение. Девушка вздохнула и села на землю, наплевав на расходящийся дождь. Мало того, что ее побили, так теперь еще и промокнет и может заболеть. Боги, взмолилась она, почему вы не поразите молнией этого жадного урода?!! Но небо не отвечало на ее вопросы, только все сильнее расходящийся холодный дождь пытался смыть с нее наступающую хандру и тоску.