Перед ним стояла сама принцесса Фантегэроа. Одетая по обыкновению в широкий кринолин из тонкой белой тафты, с наброшенным на плечи прозрачным плащом из сиреневого газа. На её светлые волосы был наброшен пышный капюшон, через который просвечивали звёзды, но ярче звёзд сияли светлые глаза принцессы, неотрывно глядя на юношу, дерзко заступившего ей путь. А он застыл, глядя на неё — так необыкновенно, сказочно, невероятно хороша была принцесса. Он ошибся, думая, что она невелика ростом и тонка — такое впечатление рождалось от контраста этого стройного стана и пышного кринолина. Фантегэроа была ростом с Лёна.
Несколько мгновений она смотрела на него своими прозрачными, мерцающими в темноте глазами, затем протянула руку, затянутую в белый бархат, и жестом отстранила юношу с пути.
— Вам нельзя здесь находиться, маркиз, — чудно звучащим голосом сказала она, и Лёну показалось, что в ушах его запели скрипки. Зачарованным взором он смотрел как удаляется принцесса, бесшумно, плавной походкой заходя в кромешную тьму ночного леса, леса, в котором, как ему сказали, водятся чудовища.
Он в растерянности оглянулся. В самом деле, что бы тут ни происходило, надо убираться, пока не нарвался на мясников герцога Даэгиро. Он снова осенил себя магическим пассом, скрываясь под завесой незаметности, и двинул к библиотечному пристрою. У самого выхода из леса остановился, прислушался. Всё было тихо.
Возвращаться в свою спальню, а потом снова покидать её, чтобы встретить и отвести Сияра, было делом хлопотным, поэтому Лён решил спрятаться среди кипарисов и посмотреть, когда принцесса вернётся с прогулки. Всё это было очень странно и таинственно. Он решил соблюсти конспирацию и обратиться совой.
Ночную тишину слегка потревожило хлопанье крыльев, когда из леса в парящем полёте выскользнул серый силуэт. Он приблизился и залетал вокруг кипарисов, выискивая удобное место для посадки. Большеглазая сова уселась на вершину одного дерева и покойно замерла, лишь время от времени поворачивая голову и тревожно обозревая глубины леса. Тогда в глубине густых веток, образующих аккуратный конус, открылись два глаза. Они стрельнули взглядом туда-сюда, посмотрели наверх и поморгали.
— Пошла вон, зараза! — шепнул чей-то голос, и вершина кипариса слегка качнулась, как от ветра — птица тут же спорхнула с неё. Немного полетав кругами, она облюбовала другой кипарис и снова замерла в ожидании.
Прошло немало времени, в течение которого всё было тихо. Потом послышался глухой топот, и невидимый конь подал лёгкий голос, словно призывал кого-то.
Тогда сова сорвалась с вершины дерева и бесшумно нырнула в лесную тьму. Она пролетел меж двух деревьев и прямо на лету преобразилась в человека — раскинутые крылья выросли и превратились в руки, вытянутые вперёд когтистые лапы тоже отросли, во мгновение обратились в ноги, и непонятно откуда взявшийся человек ещё несколько шагов по инерции пробежал вперёд.
Высокий юноша в сером с серебром костюме уверенно пошёл дальше, тихим свистом призывая своего жеребца. В глубине леса мелькнула быстрая белая молния, и на маркиза выскочил белый конь, только это был не Сияр.
Перед Лёном стояло и смотрело на него необыкновенное существо. Белый стройный конский круп, на месте шеи которого вырастала девичья фигура. Широко распахнутые прозрачные глаза принцессы Фантегэроа смотрели на маркиза. Это её стройная шея, её светлые волосы, разметавшиеся по спине, её прекрасный стройный стан, затянутый не в белый бархат — о, нет! — это была конская шкура! И руки принцессы, и открытая грудь её были покрыты нежной белой лошадиной шкурой! И только выше линии груди кожа переходила в человечью! Девушка-кентавр неподвижно стояла и смотрела на человека, проникнувшего в её тайну.
Из леса выскочил Сияр и подлетел к принцессе. Фантегэроа обернулась и погладила его по шее. Вот с кем лунный жеребец скакал ночами по дубраве!
— Уже пора? — спросил конь, увидев своего хозяина.
— Он твой? — спросила принцесса у Лёна, и он, не находя слов, кивнул головой.
— Зачем вы здесь, маркиз? — опять спросила девушка. — Вас же предупреждали: нельзя ночами выходить из дворца. Если вы попадётесь герцогу Даэгиро, вас сгноят в застенках.
— Я герцог Даэгиро, — раздался низкий голос, и из тьмы среди деревьев вышла чёрная высокая фигура. Человек скинул шляпу и сорвал с лица платок. Он повернулся к Лёну и сказал:
— Вы не послушались меня, маркиз, нарушили запрет.
Это был учёный-магистр, мэтр Кореспио.
— Как же так? — ошеломлённо спросил Лён. — Вы же Кореспио, библиотекарь.
— Я герцог, — ответил тот, — Герцог Кореспи Даэгиро, и не ваше дело, мэтр Румистэль, чем я занимаюсь в свободные от дел часы.
Лён не находил, что сказать, он переводил глаза с герцога на девушку-кентавра.
— Да, это наша тайна, — жёстко отвечал на этот невысказанный вопрос герцог Даэгиро. — Принцесса Фантегэроа мутант, и с каждым годом ситуация ухудшается. Скоро мы не сможем показать её народу даже издалека. Мы тщательно скрывали нашу семейную тайну.
Герцог отошёл во тьму и вынес оттуда нечто белое и накинул на круп принцессы широкую пышную юбку, помогая застегнуть её на талии, затем набросил ей на плечи прозрачный плащ, превратив её тем самым вновь в прекрасную принцессу. И лишь затем обратил к Лёну своё лицо. Ужасная боль гнездилась в глазах герцога, стыд поруганной любви и гнев на дерзеца, посмевшего проникнуть в эту чудовищную тайну.
— Я видел, как ты пришёл сюда, — сказал Кореспио маркизу. — Хотел бы я свернуть тебе башку, да точно знаю, что не получится. Сделай одолжение, маркиз, катись отсюда побыстрее. Давай, прямо завтра и улетай на своём крылатом скакуне.
— Отдай мне книгу Скарамуса Разноглазого, и я уеду, — глухо отвечал дивоярец, униженный своей оплошностью.
— Ах, вон оно что! — насмешливо отозвался Кореспио, уводя принцессу прочь. — Я заметил, что ты лазал по моим бумагам.
Почтительно доведя девушку до входа в пристрой, герцог распахнул перед ней двери, и принцесса Фантегэроа вошла туда. Теперь Лён понял, для чего вообще было выстроено здание библиотеки — это был самый удобный способ выбраться ночью в лес, чтобы погулять на просторе. Девушке-кентавру очень сложно соблюдать человеческие обычаи и многочасовое хождение в платье, поэтому ночами она уходила в лес.
— Для этого мы всё и придумали, — сказал Лёну Кореспио, проводив принцессу и вернувшись библиотеку, где маркиз Румистэль уже поджидал его — дивоярец был уверен, что получит ответы на вопросы.
Да, ночная стража, запреты выходить после полуночи, охоты на чудовищ, ведьмы — всё это было придумано для отвода глаз, только никто об этом, кроме короля, герцога и самой принцессы, не знал — даже камаринги были убеждены, что действительно охраняют город от нечисти. Несчастные, которые несли на себе следы мутаций, расплачивались за тайну принцессы — на самом деле они ничем не опасны. Но в народе надо было поддерживать истерию.
— Как всё это произошло? — спросил Лён.
— Она родилась такой, — ответил Даэгиро, понимая, о чём речь. — Королева умерла от потери крови, рождая такую дочь.
И он утомлённо покивал головой, словно соглашался с какими-то своими мыслями.
Они снова сидели в библиотеке, словно ничего не произошло, словно они оставались друзьями. Между ними было вино, но Даэгиро, сколько ни пил, оставался трезвым.
— Скажи, Кореспио, — нарушил молчание дивоярец, — это ведь ты велел казнить эльфийку?
— Да, — ответил тот так просто, словно речь шла о чём-то пустяковом.
— Я сам допрашивал её, — сказал он. — Дурак судья решил, что она сумасшедшая, а я, как прочитал протокол, так сразу понял: что-то тут не то.
— Вот откуда ты узнал про то, что ваши земли есть аномальное явление, замкнутая пространственная область, — заметил Лён.
— Имелись прежде учёные умы, которые пришли к такому выводу иной раз совершенно независимо друг от друга. В моей библиотеке скопилось множество фактов, сопоставляя которые я сам пришёл к такому выводу. Несколько раз я посылал экспедиции в разные концы — очень далеко. Полученные данные выглядели очень странно: есть как бы некая граница, за которой все пути поворачивали обратно, причём не менялось направление. Необъяснимым образом экспедиции рано или поздно попадали обратно, словно существует некоторый невидимый барьер. Поэтому, когда ведьма заговорила о замкнутой пространственной области, я понял, о чём шла речь. Ты читал бумагу в моём столе?
Лён кивнул.
— Я так и думал, — в герцог растянул губы в язвительной усмешке. — Я специально тебе её оставил — хотел видеть результат. Только главного ты, волшебник, так и не понял.
— Чего же именно? — спросил Лён, чувствуя гнев.
— Она тебя искала, идиот, — с жалостью ответил Даэгиро. — На костёр пошла, вытерпела пытки, потому что знала — ты придёшь.
— Откуда?!! — вскричал Лён, вскакивая с места.
— Вот этого не знаю, — пожал плечами герцог. — Сказала: прилетит волшебник на белом коне с крыльями и спасёт меня.
— О! — Лён рухнул в кресло, пытаясь разобраться в мыслях — в голове пылал костёр.
— Несчастный, бедный, недогадливый волшебник! — наклоняясь вперёд к своему собеседнику, проговорил магистр. — Она тебя любила!
— Пипиха?!
— Не знаю, как её зовут, — равнодушно отозвался герцог, снова наливая себе вина. Он выпил и тяжело оперся о стол локтём, скрыв лицо под большой ладонью.
"Она тебя любила!" Когда успела полюбить, почему молчала? Как же он не понял, как не прочитал чувства в этих удивительных глазах?!
— Тяжко? — спросил герцог, поднимая патлатую голову.
— Да, — тихо ответил Лён.
— Вот так оно бывает: ни в чём не виноват, а коришь себя.
— И всё же ты чудовище, — бессильно сказал Лён.
— Я знаю, — кивнул Кореспио.
Он встал, направился к книжным стеллажам, что-то двинул там и отворил часть книжных полок, как дверь. За этой створкой оказался вмонтирован в стену сейф. Открыв его, Кореспио достал ту книгу, которую столько времени безуспешно искал Лён — записки Скарамуса Разноглазого.
— Это ты искал?
— Да, я хотел узнать побольше о городе Дерн-Хорасаде, — признался Лён. — туда лежит мой путь.
Герцог удивлённо поднял брови.
— Дерн-Хорасад? — повторил он, словно удивлялся. — А что там может быть? Он был разрушен в позапрошлом веке. Что ты собираешься искать среди его развалин?
И, видя изумление своего собеседника, стал листать книгу, отыскивая нужную страницу.
— Был город тот велик и славен, — прочитал Кореспио, — И получил название своё от человека, что заложил его первый камень.
Был город тот велик и славен, и получил своё название от человека, что заложил в нём первый камень. То был волшебник из небесного города, владеющий Мечом и Перстнем, по имени которых и был назван город: Меч-и-Перстень — на языке, которого никто из людей не знал, волшебном языке Джавайна.
Пришёл тот человек в пустое место среди горного края, где располагалась среди горных пиков просторная равнина. Привёл с собою людей из нескольких селений, и наносили они кирпичи и камни из долины и стали строить город. Так клали камень за камнем — много дней подряд, и удивительные чудеса происходили в этом безлюдном краю. Тяжелые камни сами выворачивались из земли, и сами собой углублялись колодцы. Катились камни по земле и складывались в могучие ограды, а люди лишь скрепляли глыбы раствором. Работа шла быстро, потому что волшебник тот был силён, и ему повиновались камни. Его звали Гедрикс. Откуда он пришёл, куда потом ушёл — никто не знал, но был он первым королём земли той. Он поставил город для охраны единственного пути, ведущего внутрь горного прохода, в котором спрятал он своё единственное сокровище и более не хотел к нему возвращаться. Никто не должен был проникнуть ту тайную пещеру, вход в которую он запечатал своей печатью. И лишь одному человеку он позволил проникнуть в эту тайну — потомку своего рода, который однажды придёт в Дерн-Хорасад с мечом Джавайна и Эльфийским Перстнем. Сиё свершится непременно, а посему оставил он после себя владеть городом и передавать послание из века в век одного знатного человека, назначив его регентом и повелев его потомству нести эту должность от сына к сыну. Прошло с тех пор немало лет, и множество зим, воды совершали круг и возвращались в места истока бесчисленное число раз, пока не произошло обещанное и не принесло с собой погибель.
Пришёл к воротам города человек и назвался потомком великого волшебника Гедрикса. Владел тот человек великими дарами, повелевая камню, ветру и воде. Владел он и мечом Джавайна, и Эльфийский Перстень был на руке его. И принёс он в Дерн-Хорасад неисчислимые бедствия, нашествия чудовищ, мор, смерти, открыв ворота ада и двери преисподней. Так было в те дни и продолжалось много лет, и не воспряла та земля уже более никогда, о чём пишу я, Скарамус по прозвищу Разноглазый, ибо пошли с тех пор диковинные напасти и болезни на людей и распространились по всему краю.
— Зачем тебе идти в Дерн-Хорасад? — снова спросил герцог.
— Я ищу Красный Кристалл, — просто ответил молодой волшебник. — в нём заключён мой друг, которого я надеюсь освободить с помощью вот этого перстня.
И он протянул руку, на среднем пальце которой красовался перстень с чёрным бриллиантом.
— Скажи ещё, что владеешь мечом Джавайна, — заметил Даэгиро.
— Да, мой меч есть меч Джавайна.
— Что это такое? — поинтересовался герцог.
— Не знаю, — честно ответил Лён.
Магистр беззвучно засмеялся.
— Ты так уверен, что твой кристалл всё ещё там? — спросил он. — Разве его не похитил тот молодец, что явился с мечом и перстнем? Разве он не за этим приходил туда, и не то было причиной гибели страны? Ведь по преданию город был разрушен во исполнение пророчества: он стоял лишь до той поры, пока хранил Кристалл.
Лён почувствовал, как по его спине потёк холодный пот. Неужели всё напрасно? Неужели Лембистор обманул его? Дерн-Хорасад разрушен, а, значит, Кристалла там нет?!
И вдруг до него дошло. Ведь это было в прошлом! Он выйдет из зоны аномалии и снова в неё войдёт, чтобы перенестись назад во времени. И, кто знает, может быть, ему повезёт, и он увидит в Дерн-Хорасаде таинственного человека, с личностью которого однажды имел счастье или несчастье соприкоснуться.
— Я завтра ухожу, — твёрдо сказал он.
— Хорошо, и забери своего приятеля, пока я ему башку не отрубил. Этот мелкий фокусник каждую ночь прикидывается кипарисом и шпионит за мной. А, может, за тобой.
Глава 15
Ещё не проснувшись, он почувствовал на своём лице чей-то пристальный взгляд. Едва открыв глаза, Лён увидал у своей постели герцога Даэгиро — тот сидел в кресле, подперев щёку, и смотрел на своего гостя.
— Да, да, я понимаю, — сонно забормотал Лён, понимая, что значит это внимание. — Я скоро уезжаю.
— Я не к тому, — качнул головой герцог. — Я вообще пришёл извиниться за ночной разговор — я был очень зол, к тому же устал до чёрта.
Гость так удивился этому примирительному тону, что тут же проснулся и сел в постели, недоумённо глядя на библиотекаря, с которым несколько часов назад имел неприятный разговор.
