— Тот еще бред, — подтвердил Дьерд. — Может, пойдем наконец? Если очень нужно, новичкам по дороге расскажешь.
— Нет. Я расскажу эту правдивую историю сейчас, чтобы каждый из вас мог посмотреть в Глаза Севера и спокойно пойти дальше, — резко произнес командир.
Перевал огласили несколько вздохов, которые тут же унес свистящий ветер. Виньес настороженно за всеми наблюдал, Келси погрустнел, а Дьерд, наоборот, выглядел разозленным. Остальные переглядывались. Какой Бездны они должны тут торчать?
На какое-то время возникло неловкое молчание. Чтобы его нарушить — и поскорее оказаться в тепле постоялого двора, — Сони громко спросил:
— Это майгин-тары?
Камень королей словно был младшим братом Глаз — такой же матовый и непрозрачный, разве что не испускал голубое свечение.
— Да, — Кален прохаживался перед подчиненными, которые встали в ряд, слушая командира. — Но у них другие свойства, нежели у обычных кристаллов. Эти испускают видимый не-магам свет, но не источают энергию. И воздействуют на разум.
— Да бред же, — повторил Дьерд. — Если хочешь запугать новичков околесицей, это можно сделать по дороге.
— Этот "бред" справедливо настиг человека, который стал причиной смерти десятков людей.
Рыжий маг сплюнул, но промолчал, намеренно глядя в сторону. Командир отодвинулся от него и прошелся перед подчиненными, всматриваясь в каждого из них.
— В северных книгах написано, что Глаза Севера были установлены не как маяки для путешественников, а как оружие против врагов, которые перебирались через перевал и выдавали себя за северян, чтобы устроить саботаж. Эти майгин-тары настроены на предательство. Они видят помыслы людей, и если находят в них что-то дурное, то магия делает жизнь предателей невыносимой. Предстает в виде гигантского волка и сводит с ума.
Волка? Великая Бездна, зачем он это сказал! Теперь Сони был уверен, что если быстро повернется к столбам, то увидит не только изучающие его глаза изо льда, но и само чудовище. Ощущение было ужасным.
— Кое-кто из вас считает эту историю бреднями, — продолжал Кален, — но она подтвердилась по меньшей мере один раз, и мы сами были этому свидетелями. Поэтому...
— Никто не доказал, что Эйрен был предателем! — выкрикнул Дьерд.
Глаза командира сверкнули похлеще гигантских майгин-таров. По спине Сони забегали мурашки, и вовсе не от ветра.
Никогда не говорить об Эйрене. Парень был предателем — вот почему о нем все стараются молчать! Сони это было знакомо — в некоторых особо крепких бандах тех, кто повернулся против подельников, навсегда вычеркивали из общей памяти. Словно одно упоминание о них могло тебя испачкать.
— Никто не доказал обратное, — процедил Кален. — Если хоть у одного из вас есть недостойные мысли, лучше сообщите мне об этом сейчас, чтобы потом с вами не случилось что-то очень неприятное. А Дьерд, коли уж он у нас самый несуеверный, пусть первым пройдет через перевал.
Он не двинулся.
Караван отъезжал все дальше. Сони и не рассчитывал попасть на постоялый двор, разве что купить там кружечку-другую чего-нибудь горячего или горячительного, но если мешкать, то и на стоянке все места будут заняты. Тогда впереди отряд ждет очередная ночь на пронизывающем холоде проклятого Севера. Сколько еще будут телиться эти гвардейцы?
— Чтоб вас всех! — выругался Сони и зашагал к постоялому двору, таща за собой Сивого.
Это разрядило обстановку. Дьерд, надев капюшон с такой яростью, что затрещала ткань, пошел следом, а за ним, переглянувшись, потянулись остальные. О Глазах Севера в этот вечер больше не было сказано ни слова.
Сони спотыкался, но спешил изо всех сил, пряча под капюшоном лицо со струящимся по нему потом и убеждая себя, что бежит к постоялому двору из-за дикого голода. Он надеялся, что, когда столбы останутся позади, преследующий его назойливый взгляд синих глаз исчезнет. Без сомнений, Кален соврал про дурные помыслы и волка, воспользовавшись причудливым рельефом скал и свечением майгин-таров. Все это было театральным представлением, рассчитанным на идиотов-новичков. Каждый месяц через хребет переваливало огромное количество людей, и большинство из них — отменные сволочи. Купцы, у которых на уме только то, как догола раздеть покупателей, солдаты и наемники, которым все равно, кого убивать — хоть женщин, хоть детей, да и просто разные ублюдки вроде самого Сони. Если бы каждый из них свихивался, то в Кинаме значительно поубавилось бы населения. А так как все они здравствовали, вывод мог быть всего один: Кален перемудрил, пытаясь запугать подчиненных.
Но как бы Сони ни пытался отвлечь себя мыслями о вкусной еде, он продолжал чувствовать уставившийся ему в спину взгляд Севера.
* * *
Эгги принял у Калена кошелек с остатком платы за присоединение к каравану и придирчиво пересчитал деньги. Сумма была точной, среди монет — ни одной фальшивки.
— Какие-то вы честные паломники, — состроил гримасу караванщик, хотя блеск в глазах выдавал, что он доволен. — Обычно такие, как вы, пытаются меня надурить.
— Каэдьир Сын Света — бог Небес, а не Бездны, и он не обрадуется, если мы попытаемся обмануть честного караванщика, — льстиво улыбнулся Кален.
Эгги расхохотался.
— А я не откажусь взять честных паломников еще раз, даже если они больше похожи на поклонников Шасета, — он подмигнул. — Захотите покинуть город — найдите меня, договоримся.
Кален признательно ему кивнул.
— Обязательно. Да улыбнутся тебе боги, — попрощался он и махнул рукой подчиненным, чтобы они собирали вещи.
Сони взвалил на плечи мешок и бросил последний взгляд на караван, который замер у стен Аримина. Дальше все пойдут своей дорогой, и он точно знал, что с недавними попутчиками не встретится. Кален солгал Эгги — возвращаться в центральные земли он намеревался без сопровождения, так же как из Могареда. Прибытие и уход торговых караванов для многих городов были знаменательным событием, а отряд — Сони уже выучил наизусть эту фразу — не должен привлекать к себе внимание.
Фургон лекаря покатился в Аримин, и Сивый по привычке поплелся за ним, метя поводьями по пыльной земле. Лейни быстро перехватил его за узду и повернулся к Калену, сомневаясь, стоило ли останавливать осла, если в нем проснулась неожиданная бодрость.
— Где мы будем жить? Надеюсь, нам не придется таскаться по канализации, как в Могареде? — проворчал мечник.
Командир хмыкнул.
— Шутишь? Тебе памятник поставят, если ты сможешь в здешней земле продолбать тоннель.
Лейни недоуменно пожал плечами, вызвав смешки в отряде. Вопрос мечника был по меньшей мере необдуманным — Аримин лежал в долине между горами, и под тонким слоем плодородной почвы начинались твердые породы. В этом царстве скал от камней было никуда не деться: они становились основным строительным материалом даже в мелких деревнях, которые на Юге возводились из дерева, а сады и огороды разбивались вокруг валунов высотой с человека.
— И все-таки, куда нам? — спросил Виньес. Он уже бывал в Аримине и гордился тем, что неплохо его знает.
— Песочная улица, дом лорда Кьёра Аргаста.
Виньес пожевал губами. Это место было ему неизвестно.
— Ну, что стоим? — Кален с хитрым видом хлопнул его по спине. — Давай, знаток городов, веди нас.
Горбоносый что-то пробубнил себе под нос, но пошел вперед. В собственном неведении он не расписался бы и под пытками.
Путников беспрепятственно пропустили через ворота, и Сони, воспользовавшись неспешным движением отряда, стал разглядывать Аримин.
С Могаредом его было не сравнить — среди малонаселенных городов Севера Аримин находился не на первом месте, и уж точно ему было далеко до Кольведа, старой столицы Кинамы. Во всяком случае, если верить бывалому путешественнику Виньесу. Ну а Сони нигде, кроме Могареда, не бывал, и посмотреть на крупный северный город ему было интересно.
В сердце Аримина, на скале, возвышался внутренний город-крепость с пасмурным замком, который по имени одного из королей называли Кулаком Талана, или попросту Кулаком. Окруженное двойными крепостными стенами, включавшими в себя весь центр города, неуклюжее сооружение со множеством башен и выступов мрачно нависало над Аримином. Сони легко представил себе, как о бугристый "кулак" разбивается чья-нибудь армия, например каснарская. Замок поначалу и был самим поселением; люди, опасавшиеся постоянных вражеских нападений, жили только в нем, не строя жилища за его пределами. Позже город разросся, но до сих пор в пределах Кулака располагался дворец наместника и прочие государственные здания, а в случае осады или другой напасти замок мог вместить все население Аримина.
Вторыми по высоте после шпилей Кулака были башни Школы. Ее стены были выкрашены в голубой цвет, а лакированная черепица сверкала лазурью. Оттенки синего были любимыми у северян, и они не могли не выполнить одно из важнейших зданий — а по мнению некоторых, самое важное — в этом цвете. На Севере не было города, в центре которого не стояла бы школа, а своим расцветом Кинама была обязана именно им — в них изобрели книгопечатание, разработали лекарства от многих болезней, создали чертежи новых осадных башен, которые переломили ход войны за Тьерру...
Сегодня в главных городских школах наподобие ариминской обучали лекарей, законников, строителей, художников — всех, кто мог заплатить деньги за образование. Когда-то и Сони грезил о поездке на Север и поступлении в такую школу. Он вспомнил, как его отец рассказывал двум сыновьям, раскрывшим рты от восторга, об их великом будущем. У детей писаря были шансы воплотить это желание в жизнь, заработай они достаточно денег. Но мечтам оказалось не суждено сбыться. Только Дженти продолжал до самой смерти думать о Кристальной школе — крупнейшей на Севере.
Теперь Сони знал, что ни Кристальная, ни ариминская, ни какая-либо иная школа ему бы ничего не дали. С каждым годом учеников в них становилось все меньше, старые учителя умирали, а книги, запертые в библиотеках, тлели, превращаясь в пыль. Кален рассказывал об этом с грустью, называя причиной угасания Кинамы упадок школ Севера, начавшийся еще пятьсот лет назад после гибели нескольких крупных библиотек, и переезд населения в центральные и южные земли.
Сони, правда, гораздо чаще слышал другое мнение о причинах проблем в королевстве. "Благодарить" за них нужно было политику династии Идущих, которые отвернулись от простого народа и забрали себе всю власть. В это верилось скорее, чем в то, что дети Могареда голодают из-за нищеты северных школ.
Разветвляющиеся от Кулака улицы с серыми домами были широкими и неестественно прямыми, в отличие от могаредских — узких и кривых, возникавших там, где какому-нибудь богачу взбредало в голову построить дом. Строгость линий соблюдалась и в предместьях Аримина — Сони поразился порядку среди бедняцких домиков, как и в Могареде, громоздившихся друг на друга, но не нарушавших очертания улиц.
Северяне даже ходили упорядоченно — строго посередине улицы или по краям, если она оказывалась достаточно широкой для повозок. Приближаясь к знакомым, ариминцы останавливались на расстоянии вытянутой руки, а то и дальше. Похоже, на Севере люди никогда не толпились так, как в Могареде, где нельзя было прогуляться по главным улицам, не ободрав в толкучке пуговицы с куртки.
Стражники тоже стояли на возвышениях, чтобы обозревать улицу целиком. Сони неосознанно пригибал голову, проходя мимо них, и далеко не сразу опомнился, что не обязан это делать. Здесь его никто не знал. Можно было ходить с расправленными плечами и смело смотреть "истуканам" в лицо. Кален и его гвардейцы не стеснялись и спрашивали у стражников дорогу до Песочной улицы, а ведь они порезали на куски патрульных возле Наргеса. "Хоть раз почувствую себя простым горожанином", — подумал Сони и нахально улыбнулся одному из "истуканов". Тот не шелохнулся. Донимать каждого невоспитанного кинамца вопросами, чему он скалится, жизни не хватит.
Нищих кварталов — пятна на лице любого города — в Аримине почти не было. Или Сони не понимал, что эти деревянные хоромы, сложенные из бревен, а не из наспех стесанных досок, — жилища бедняков. Оборванцев здесь, однако, хватало. Как и в Могареде, окраинные улицы кишели босяками, возле Кулака стеной стояли нищие, а возле крытого рынка выстраивались ряды безногих, безруких, больных лихорадкой — выбор человеческих несчастий на любой вкус. Увидев все это, Сони с готовностью поверил, что прежде богатый Север стремительно нищает. Оставалось гадать, как бездомным удается выживать в северной погоде. Наверное, зимами у жрецов на кладбищах сильно прибавляется работы. А может быть, здесь на погребальный костер кладут даже отъявленных преступников — просто чтобы погреться, а не помочь им попасть на Небеса.
Песочную улицу отряд искал достаточно долго. К тому времени как им указали правильную дорогу, у Сони от череды невыразительных домов закружилась голова. Ровные серые стены без примечательных черт, ни мозаик, ни балконов, лишь где-то крыльцо — махонький козырек над парой ступенек — покрывала резьба, причем чем ближе к центру города, тем меньше ее становилось. Лавки и таверны с характерными вывесками бросались в глаза издалека, но хозяева обычных домов как будто совсем не стремились выделиться, отличиться друг от друга. Сони спокойно вздохнул только на Песочной улице, вклинившейся в общую серость зданиями из рыжеватого известняка. Но и здесь его встретили четыре до боли схожих дома, стоящих в ряд. После путешествия через центральные земли Сони достоверно знал, что в них даже крестьяне пытаются как-то отметить свои дома. И почему у северян все не как у людей?
Пока Сони мучился этим вопросом, Кален стучался в дом лорда Кьёра, который украшала табличка со стреляющим из лука мужчиной — родовым гербом семьи Аргаст. Дверь открыли сильно погодя, и в щель высунулся чумазый мальчишка.
— Вы хто? — спросил он.
Хотя бы неотесанность слуг одинакова везде.
— Нам сказали, что лорд Кьёр Аргаст привечает паломников в своем доме, — ответил Кален.
— Привечает... — настороженно подтвердил мальчик и подался назад. Только теперь он заметил, что перед ним семеро мужчин, которые не очень-то похожи на паломников. — А вы в какой храм пришли?
— В храм Каэдьира.
Подросток не шевельнулся.
— Еще у нас письмо к лорду Кьёру от лорда Ламана Нарвалла.
— А.
Дверь распахнулась, но слуга опасливо отошел подальше, в глубину дома. Как будто бы его это могло спасти от двух дневных магов. А даже если бы они не были магами, прорваться в дом семерым мужчинам ничего не стоило.
— Ослов нам тоже внутрь затаскивать? — гоготнул Дьерд.
Командир тяжело вздохнул.
— Подождите здесь, я переговорю с лордом Кьёром. Мальчик, позови наконец хозяина.
Особый тон Калена, как всегда, подействовал, и глуповатый слуга бросился искать господина. Послышался топот, шум — наверное, на чужой голос прибежал кто-то из более опытных слуг, но дверь уже закрылась.
— Торчать теперь тут Шасет знает сколько... — пробормотал Тэби. Почесав зад и кинув мешок на мостовую, он уселся на вещи и уставился в затянутое тучами небо.
