Упираясь руками в землю, Аш попытался придать себе сидячее положение. Попытка удалась. Поглядев на дом, он расстроено покачал головой: рамы зияли пустотой, разная утварь валялась на траве, крышу повело, черепица местами осыпалась. Явные последствия землетрясения... и сумеречник боялся предположить, что произошло со всем Перекрестком, раз даже его крепкий маленький домишко пострадал.
— Таки тряхнуло и поверхность. Плохо это. Но лучше, чем навеки сгинуть в безвременье. Хотя... как знать, как знать... — сокрушался друид, осматривая жилье и понимая, что подобное творится повсюду. Но дом не рухнул, а значит, разрушения по всему Перекрёстку тоже не столь ужасающи, как могли бы быть.
Однако это мало утешало. Он не мог помыслить, что существует Сила, настолько превосходящая слияние стихий Перекрестка. Был бы тот Огненный при памяти и захоти он остаться — стер бы в порошок и Аша, и шимов. А вместе с ними и весь мир... все миры. Когда сумеречник открыл путь для Пламени Мироздания, то не почувствовал сопротивления. Слегка трепыхались саламандры, образовавшие огненный щит, но Создатель ушел по своей воле. Забывший себя мальчик внял словам друида. Мироздание на сей раз пощадили.
"Эх, и на том спасибо", — вздохнул Аш и повернулся к Ранко, которого перепуганные шимы тоже отправили сюда:
— Ты как, в порядке?
— Я-то да. А ты как?
— Выживу, дома все-таки, — усмехнулся Аш.
И он не знал, что в кои веки в лабиринте воцарилась тишина.
Часть четвертая
Охота на вампира
Глава первая
— И ты считаешь, что тебе удастся избежать объяснений? — глаза Ранко полыхали синим. Даже призрачные крылья распахнулись за спиной. А это могло означать лишь одно: крайне бурные эмоции. Аш шумно выдохнул.
— Ладно. Но сначала немного приду в себя. И еще: я знаю твою тайну. Мне без разницы, что ты девушка. При мне можешь не прятаться. От этого мое отношение к тебе не изменится.
— Как? Как давно? — вспыхнувшее лицо Ранко по цвету могло соперничать даже с ярко-алыми коротко стрижеными волосами.
— С самого начала, — сумеречник улыбнулся, глядя, какой эффект оказали его слова на ученика... ученицу. И побрел в дом, оставив девушку в недоумении моргать.
* * *
Состояние дома заставило Тайрена открыть рот и потереть глаза руками. Закрыть и снова потереть. Впечатление создавалось такое, будто постройку пытался пнуть ногой великан: крыша покосилась и местами осыпалась, разбросав битую черепицу по земле; окна вылетели из рам и грудой мусора спокойно почивали рядом с черепичным крошевом; кухонная утварь и большинство вещей из комнаты благополучно расположились там же — на траве у дома. Именно такую картину застал Лис по возвращении из долгих странствий.
— Ох ты ж! — присвистнул он, потеряв от изумления дар речи. То, что тут постарались не грабители, слишком очевидно: они воруют, а не разрушают. Эльфу сразу же припомнилось землетрясение. И отчетливо померещилась чья-то тень в причинах произошедшего.
— Шим!!! — Тайрен был близок к тому, чтобы пристукнуть извлеченного из-за пазухи синего забияку. — Твоих рук дело? Лучше сам признайся! — он негодующе тряс крылатую белку перед собой, словно намереваясь, как минимум, испепелить взглядом.
— Бе-бе-бе, — картинно обиделся ифи. Ни малейшего проблеска страха, раскаяния или отрицания причастности не промелькнуло в аквамариновых глазах.
Соседи, наблюдавшие сцену возвращения наемника, тихонько подхихикивали: свои дома они привели в порядок еще неделей раньше, а над нерадивым Тайреном не грех и посмеяться. Тем более, когда он ругается с белкой. Синей. Крылатой. Говорящей. Хихиканье сменилось немым изумлением, и дальнейшая сцена происходила в тишине со стороны случайных зрителей.
— Так было нужно, иначе разрушения были бы больше. Много больше. И не расспрашивай меня, не твоего ума дело, смертный, — гордо надулся Шим, сложив на груди руки и скривив мордашку.
— Ты у меня сейчас сам смертным станешь, истребитель пирожков! Ты натворил, тебе и исправлять! — Лис злился: его совсем не привлекала перспектива ремонта жилища. Однако здравый смысл подсказывал, что именно этим ему и придется заниматься ближайшие пару дней.
— Хи-хи-хи, попробуй сделать меня смертным, — съязвил ифи и, вырвавшись из хватки, завис над эльфом в недосягаемости. Тайрену оставалось лишь прыгать на потеху соседям, пытаясь поймать нахаленка — не швыряться же в него огнем.
— Проголодаешься — сам приползешь, — он махнул рукой на тщетные попытки поймать Шима и направился в дом. С разрухой надо было что-то делать, благо теперь наемник был при деньгах.
— Твоих подземных шимов! — раздавалось из разоренного жилища по прошествии получаса после сцены во дворе. Завязав волосы в высокий тугой узел, и стянув их для страховки косынкой, Лис, облаченный лишь в штаны и высокие дорожные башмаки, метелкой выгребал из дома всё, что по размерам было меньше мебели. И сваливал в кучу за порогом.
— Вот-вот, подземных и ругай, — добавлял масла в огонь неугомонный ифи.
— Лучше молчи, — огрызался Тайрен, вытаскивая остатки разломанной мебели во двор. В доме остались лишь голые, но целые стены, и наемник радовался, что пострадали только окна и крыша.
— Прибью заразу, — ворчал он, усевшись возле горы хлама и роясь в ней в поисках того, что уцелело. Скоро вокруг эльфа начало образовываться три кучи: еще годное бережно складывалось в стопки и ряды, из подлежащего починке рос такой же аккуратный холмик, и уж обычной грудой сваливалось утерянное безвозвратно.
Соседи с интересом наблюдали за мучениями Лиса и неутихающей перепалкой с белкой. Тайрен переругивался с ифи беспрестанно, но особой злобы в словах не было — обычное раздражение. И всё же соседи удивлялись, как вспыльчивый наемник еще не прибил назойливое странное существо. К самому существу они уже привыкли — мало ли в этом мире необычных обитателей, — и со вкусом шепотом смаковали подробности возвращения эльфа. Он же внимания на шибко любопытных обитателей квартала не обращал и был всецело поглощен разбором и спасением имущества, а также руганью с неугомонным Шимом.
— Ну и что мы имеем? Так, одежда и прочее тряпье в порядке, разве что стирать всё придется, а вот посуды я лишился вовсе. Но мебель можно починить, — подвел итоги Тайрен спустя пару часов. Непострадавшего имущества было больше, если, конечно, не считать окон и крыши. Поправить рамы он мог и сам, но стекольщика и кровельщика придется нанимать. Стекольщики появились в мире недавно, как и само понятие оконного стекла, и были нарасхват. По деревням, конечно, еще затягивали окна пузырем, но в городах, особенно в столицах, жители стремились украсить свои дома диковинной новинкой — она прочнее и прозрачней, чем пузырь.
— Эй, вихрастый, — окликнул эльф соседского мальчишку. — Сгоняй-ка, позови мне кровельщика и стекольщика, получишь монету. — Лис разумно рассудил, что лучше отправить посыльного, а самому заняться рамами и мебелью. Столярное дело он знал еще с дней учебы у колдуна, поэтому решил не тратиться на мебельщика и управиться самостоятельно, благо повреждения были не так уж велики.
— Я мухой, но с тебя монетка, — блеснул зубами в улыбке пацаненок и побежал по пыльной улице. Заработок, тем более легкий и случайный, ценили на Нейтральной даже дети.
— И пирожок тоже с тебя. Ты не умаялся, может, отдохнем и перекусим? — примирительно замурлыкал Шим над самым ухом Лиса.
— Приполз-таки, — ехидно ухмыльнулся эльф, ополоснул руки в единственном целом ведре и, отерев их о штаны, сел на траву с дорожной сумкой, в которой ждали своего часа заблаговременно купленные пирожки.
— Не злись, ну, правда, так надо было, очень надо. А пирожок? — почти скулил проголодавшийся ифи.
— Да что ж с тобой поделаешь, держи, — торжествующе ухмыльнулся наемник.
Пока Тайрен с Шимом обедали, успели прийти мастера. Вскоре немногочисленным окнам был возвращен надлежащий вид — Лис помогал стекольщику, и дело спорилось быстро. Кровельщик осмотрел крышу, прикинул вслух, какой и сколько черепицы надо, и ушел, сказав, что завтра займется починкой, и пусть хозяин молит небо, чтобы не было дождя.
Рыжий наемник старательно изображал домохозяйку, склонившись над большим тазом и отстирывая от последствий домокрушения одежду и прочее тряпье. Ифи, с неизменным пирожком в зубах, вышагивал по согбенной спине эльфа и каждый раз возмущенно трепыхал крыльями, когда тот разгибался.
— Скажи-ка, Шим, как ты умудрился тогда запутаться в силках? Я за тобой наблюдал, тебе избавиться от птичьих пут — два раза плюнуть. Так что это было, а? — поинтересовался Лис, в очередной раз выпрямляясь и потирая натруженную поясницу. За спиной сразу послышался обиженный шорох крыльев, однако эльф давно понял, что ифи не летает, а левитирует, и зачем ему крылья — шим знает. Ну да, именно он и знает.
— Ишь ты, какой глазастый выискался, — съязвил Шимрис, — У вас ведь есть понятие — ловля на живца, вот и у нас оно тоже есть.
— Так ты меня ловил, выходит? — наивно удивился Тайрен.
— Может, тебя, а может, и кого другого, — ифи строил из себя всего такого загадочного и неприступного, так раздулся от важности, что Лис не выдержал и захохотал.
— Продай зверушку, Тайрен, — прервал веселье чей-то голос, и, обернувшись, эльф узнал вербовщика.
— Задаром забирай, только потом не плачь и не неси обратно, — от души хохоча, согласился он.
— Понятно, раз задаром отдают, то никаких денег потом не хватит, чтобы избавиться, — подхватил веселье старый оборотень, улыбаясь во весь рот.
— Я сейчас кого-то как продам... на запасные части для солдат, — праведно возмутился "предмет торговли".
— Подземный шим, оно еще и говорит! — глаза вербовщика попытались вылезть из глазниц от изумления, но вовремя вернулись в привычный прищур. Кого только не встретишь в этом мире, и удивляться говорящей крылатой синей белке более пары секунд было для такого побитого жизнью старика несолидно.
— В общем, Лис, дело есть, — заявил он.
— Всё Шим да Шим, и почему всегда подземный? — проворчал окончательно оскорбленный ифи, скорчил кислую мину и, скрестив лапки на груди, по-хозяйски расселся на плече огневолосого наемника.
— Я воровать не буду! — мгновенно взъерошился Тайрен.
— Да и не надо. Речь о затерянном сокровище. И затерялось оно очень давно. Ты загляни ко мне вечерком, обскажу всё детально, не здесь же разговоры говорить, — поставил точку оборотень и, развернувшись, пошел прочь, не дожидаясь ответа.
— Вот табуреткой чую, опять подсунет что-то эдакое. Не зря же сам явился, задница старая, — раздраженно сплюнул в траву Лис и снова возвратился к стирке, склонившись над тазом, отчего ифи едва не бухнулся с плеча в воду.
* * *
Неделю Аш отлеживался, ничего не делая и лишь изредка выходя на кухню поесть. Неделю Ранко молчала, наблюдая за друидом, когда они садились за стол. И нахально укладывалась спать в одну с ним постель, словно испытывая на прочность слова эльфа, что ее пол ничего не изменит. Но сумеречник только устало ухмылялся, по крупицам восстанавливая силы.
— Не мешало бы починить дом, а то если дождь пойдет — затопит, — произнес Аш однажды вечером, когда уже смог встать с кровати без противной дрожи в ногах.
— А почему вечером? Разве не лучше это делать утром? — удивилась ученица.
— Не лучше. Дневной свет я не люблю, хоть здесь и густая тень, — ответил друид, внимательно оглядывая дом.
— Тебе видней, — пожала плечами Ранко. — В чем помогать-то?
— Учиться. В этом вся твоя помощь и заключается. Наблюдать, как сплетаются потоки, пытаться воспроизвести плетение. Ты же хотел знать, что случилось тогда, — хитро прищурился в ухмылке эльф. — Вот тебе и первое знание — Стихия Земли, Шим-Тар. С нее и начнем.
— Даа? — протянула ученица, явно не ожидавшая, что Аш начнет настолько издалека, а не сразу расскажет всё о событиях, произошедших в том странном месте. И уставилась колючим недовольным взглядом, словно стремилась просверлить в сумеречнике дырку. Отступать она не собиралась: все равно душу вытрясет из клыкастого отшельника, если тот не расскажет ей все как есть.
— Ну да. Так вот, мироздание состоит из двенадцати элементов, иначе говоря — стихий.
— А как же тринадцатая? — немедленно вставила Ранко.
— К ней перейдем в последнюю очередь. Я и сам не знаю, что такое эта загадочная тринадцатая. Так что давай начнем с тех, которые известны, — сумеречник внимательно посмотрел на ученицу. Он понятия не имел о тринадцатой стихии до прошлого "спасения мира". Но значит, пророчество слышал не только он.
— Угу, к самому интересному всегда в последнюю очередь, — ученица состроила еще более недовольную мину и принялась слушать урок. Отчасти она выглядела не столько иномирной, сколько отстраненной. Словно в полусне. Хоть и любопытствовала безмерно, и ершилась едва ли не на каждое слово.
— Стихия земли считается началом, жизнь дающим. Ее потоками создана твердь и всё, произрастающее на ней, а также связь меж всем живущим. Только некоторые разумные эту связь утратили. Звери и птицы, гады и насекомые — все они наполнены силой Тар. Ею пронизано каждое живое создание, будь то былинка в поле или медведь. Поэтому, управляя потоками земли, ты получаешь власть над птицами и зверями, травами и деревьями... и над самой твердью, конечно, — Аш вытянул руки вверх ладонями, и видимые лишь стихийным магам потоки завихрились вокруг его пальцев, сплетаясь в причудливое кружево заклинания. Плющ, густо увивающий дом, ожил, и под его натиском строение пошатнулось и задрожало, принимая свою обычную форму, словно и не было перекоса. Подхваченные его побегами, возвратились на место упавшие с крыши куски черепицы, закрывая зияющие дыры в кровле и закрепляясь гибкими плетями, а осколки слюды окон вернулись в рамы. В считанные минуты жилье стало таким же, как до землетрясения, если не считать того, что по прозрачной слюде проросли тонкие веточки, скрепляя разбитые части.
— Ух. Здорово! А почему с окнами так? — поинтересовалась Ранко, "дрессируя" с помощью плетения земли небольшой куст. Она схватывала на лету; более того, Аш отметил у нее сильную предрасположенность к стихийной магии всех видов: в свое время она с одинаковым успехом продемонстрировала копирование как друидского заклинания, так и воздушного.
— Наверное, потому, что землей слюду не переплавишь, а с огнем соваться не стоит — еще дом сожжем, — усмехнулся Аш. Он уселся на траву и отдыхал: даже такое плетение забирало много сил, а он не полностью восстановился после событий в лабиринте.
— И то верно, — девушка смутилась: сама могла бы догадаться, а не задавать подобных вопросов. Однако ее смущение больше походило на недовольство собой: это же надо — так сесть в лужу.
— Дальше — огонь. Шим-Рин. Объяснять, в чем суть огня, не стану, ты и так знаешь. Владея стихией огня, можно сотворить и видоизменить всё, что подвержено огню, — начиная от пожаров и заканчивая ковкой металла. Огонь в нашей крови, позволяющий жить и чувствовать, — тоже Рин. И самая маленькая искра, и солнце со звездами — всё это огонь. Самая разрушительная стихия, но и самая животворящая. Из огня рождались миры, и в нем им суждено погибнуть... хотя это немного другой огонь — не тот, что считается стихией. Но мы ведь не о нем, правда? — Аш вздохнул, вспоминая грустную прощальную улыбку живого Пламени. О чем он грустит, это вечно юный бог? Не бог — Создатель.
