Билли весь изворчался — и поиски-то мои бесперспективны, и время-то я своё, великим целям предназначенное, напрасно трачу.
— Был бы джином из кувшина, в сей миг тебя покинул.
— Да больно нужен, — хотел широким жестом, как делал уже не раз, сорвать браслет с запястья и забросить куда подальше, но одумался. Жесты, жестами, а без оптимизатора мне тут скорый каюк: морозы по ночам, пищи никакой, да и на что я годен — жалкий московский интеллигентишка, возомнивший себя укротителем акул и покорителем йети. В результате оптимизатор остался на руке, а Билли прекратил общение.
Молчит, зараза! Так ведь и я гордый. К тому же у меня горе — мог бы.... Но сочувствий мне не надо.
Лето кончилось. Прекратилось таяние лавинных останков. Однажды ночью нагрянула вьюга и чуть не погребла меня в ущелье.
— Когда-нибудь тебя самого здесь завалит, — подал голос Билли, нарушив четырёхмесячное молчание.
— Поговорим?
— Валяй.
— Я убедился, что на поверхности нет даже следов. Каковы перспективы поиска внутри сошедшей лавины?
— А никаких. Технику ты сюда не подгонишь, вручную вгрызаться.... Можно, конечно, учитывая, что работа сезонная, лет за двадцать-тридцать докопаться до оптимизатора на руке. Но что тебе это даст?
— Что предлагаешь?
— То же, что и раньше: ставим крест на теме, берёмся за новую работу, и через тернии к звёздам.
Несколько минут молчал, размышляя. Билли не торопил с ответом.
— Хорошо, — сказал. — Будь по-твоему — берёмся за работу, но пусть твои звёзды подождут ещё немного. Другую тему поднимем. Хочу, чтоб никогда больше не было землетрясений, наводнений, ураганов, оползней и всех прочих напастей, именуемых стихийными бедствиями. Стихию под каблук. Что скажешь?
— Звучит интересно, но представляется с трудом. Оптимизатором эту даму не окольцуешь. Может, что-то свеженькое надумал?
— Ты стал прислушиваться к моим советам? Льстит. Тогда стенографируй. Во-первых, нужен руководитель проекта, который....
— Как в старые добрые времена, — хмыкнул Билли. — Нет ещё проекта, а уж готов руководитель.
— Проект будет. Мы проведём мозговую атаку всего человечества на проблему.
— Что-то новенькое.
— Да, брось. Всю жизнь от пота ума человеческого стрижёшь купоны.
— Спасибо, Создатель. Такова твоя благодарность за мои труды?
— Ты мне лишнего не приписывай, и о себе многого не мни. Выбери золотую серединку и поскромней, Билли, поскромней.
— Хорошо. К делу. Итак, руководитель.... Выходим в люди?
— Нет, Билли. Я остаюсь здесь: тут лучше думается. Руководителем проекта будет Любовь Александровна. Не забыл такую? Ну-ка, наладь промеж нас связь.
Я почувствовал контакт. Что-то стороннее проникло в душу, в то же время, светлое и надёжное, оптимистичное, волнующее.
— Привет.
— Здравствуй, любимый.
— Как Настенька?
— Уже бегает. Косточки срослись, от переломов и следа не осталось. Она зовёт меня мамой Любой. Ты не против?
— А кто ж ты ей?
— Спасибо. Приедешь? Она скучает без тебя. И я.... Мы скучаем. Когда наш папа вернётся из экспедиции? Кстати, каковы результаты? Есть надежда?
— Нет, Люба, в этом плане всё печально. Есть другая тема. Ты как, ракетным делом сильно увлеклась?
— Что-то хочешь предложить?
— Задумал провести мозговой штурм на стихийные бедствия планеты Земля. Поможешь?
— В качестве?
— Руководителя проекта. Суть темы проста. Трясут землю подвижки земной коры. Лавы, извергаясь из вулканов, сжигают всё живое. Гибнут люди. Надо положить конец этому безобразию. Как? Давай, подумаем вместе. Через оптимизаторы дадим вводную. Земляне напрягут серое вещество, и решение, я уверен, найдётся. Твоя задача — собрать специалистов, оценить поступающие предложения, выбрать реальный проект, или проекты, и осуществить.
— Звучит заманчиво. В смысле, перспективно. Даже грандиозно, если свершить задуманное.
— Тогда за работу?
— И ничего личного?
— Пепел Клааса стучит в моём сердце, дорогая. Сначала мы должны нанести Стихии ответный удар. А потом будем жить вместе, долго и счастливо.
— А совместить никак — чтоб вместе жить и ударять?
— Прости, любимая, не готов.
Загрустил после общения с женой. Она любит меня, любит с первого дня нашей нечаянной встречи, а жили мы вместе — месяцы по пальцам можно пересчитать. Нужны ль такие испытания? Оправданы ли?
— Слышь, Билли, думаю, дед не причём — нет никакого проклятия. Выдумки всё это больного воображения. Не мог он желать смерти любимой дочери. Всё происшедшее — следствие трагической случайности.
— Возвращаемся в люди?
— Нет — возвращаем добрую память об ушедших.
— А как же проект? Кто будет избавлять Землю-матушку от злобы Стихии.
— Люба справится. Люди справятся. А мне хочется пожить немного здесь, в тиши этих уютных скал, в согласии со своими мыслями. Ты со мной?
— Куда ж я денусь?
Время лечит раны. Душевные в том числе. Я потерял счёт годам, проведённым на северном склоне двуглавой горы Белухи, в поисках матери. Ни на шаг не продвинулся к цели и начал философствовать. Это сыновний долг — раскопать останки и предать их погребению на освещённой земле кладбища. Но мама была биологом и атеистом, человеком Земли. Смерть её безвременна и ужасна. Но это неисправимо. А погребение.... Мы никогда в разговорах не касались этой темы. Я не получал материнского наказа: похоронить её останки там-то и так-то. Быть может, в случившемся есть высокий смысл: Природа забрала свою любимицу. И теперь чувства к маме должны будут ассоциироваться с преклонением перед всей планетой Земля. Если это так, то теряют смысл мои поиски — раскопать, чтобы закопать в другом месте?
Сомнения закрадываются в душу, лишают покоя. И пепел Клааса стучит в моём сердце. Что там с ответным ударом?
Мозговой штурм людей на проблемы, создаваемые стихиями, оказался на редкость удачной мыслью. Дело даже не в том, что все носители оптимизаторов разом напрягли серое вещество под черепной коробкой над единым вопросом, накидали кучу идей — разбирайтесь, госпожа Гладышева, где зёрна, а где плевела. Билли удалось наладить работу так, что в теме с первой же минуты мозговой атаки не осталось дилетантов. Все были просвещены, что твёрдую поверхность формируют шесть не стыкующихся скорлупок гигантских плато. Их подвижки провоцирует кинетическая энергия вращения Земли вокруг собственной оси. "Доспехи" раскалённого до плазменного состояния ядра планеты, наползают друг на друга, вздымают и топят края — происходят землетрясения. Края скорлупок опоясаны цепями вулканов — подвижки предваряются и сопровождаются извержениями. Как остановить движение земных плато? Какими цепями сковать неспокойные скорлупки? Остановить вращение Земли не возможно, да и разумно ли?
Плевел по теме не было. Было размышление, обсуждение, предложения и их критика. Билли удалось умственные потуги каждого индивидуума объединить в один мыслительный процесс. И он шёл беспрерывно, денно и нощно, в масштабах всей Земли. Люди искали способ, как умиротворить Стихию.
И ведь нашли! Кому теперь отдать приоритет открытия? Могу я претендовать с чистой совестью — ведь это моё предложение, провести мозговую атаку человечества на проблему. Билли своими оптимизаторами сумел объединить и направить мыслительные усилия каждого — и в результате явилось решение. Но был кто-то ещё, один неизвестный среди миллиардов земного населения, кто подал такую идею — направить мысленную энергию людей на укрощение кинетической энергии Земли. Оппонентов через край. Однако, голос робкий, но настойчивый — почему не попробовать? Действительно, что мы теряем, если разом все вместе потребуем от Стихии: а ну-ка уймись?
Ещё ковырялся в останках лавины у подножия Белухи, когда Билли просветил меня по поводу эксперимента и спросил:
— Ты с нами?
— Всех так уговариваешь или для меня исключение?
— Ты — Создатель.
Выбрался из ущелья, под прозрачные лучи сентябрьского солнышка:
— Командуй, на чём сосредоточиться?
— Расслабься. Сейчас на несколько мгновений отключу твоё сознание, чтобы ничто постороннее не отвлекало. Чтобы воля всех людей в едином порыве....
Прилёг на жухлую траву — красный флаг в твои руки. На какой-то миг отключился. Будто в сон провалился — глубоким и гулким ущельем пронёсся к центру Земли и обратно, на залитую солнечным светом поляну.
— Что было, Билли?
— Жив и не потрескался?
— Получилось?
— А то.
— Я ничего не чувствую.
— Зато я чувствую. Все сейсмические датчики Земли регистрируют резкий спад активности земной коры.
— Мы спаяли стыки разломов?
— Нет, мы сняли накопившееся напряжение от вращения.
— Надолго?
— Я думаю.... Впрочем, будем поглядеть.
— И всё-таки.... С любой поправкой.
— Ну, скажем, год.
— Раз в год грохаться в обморок, чтобы двенадцать месяцев Землю не трясло, не посыпало пеплом, не обжигало лавой? Я согласный.
Поднялся на ноги и ощутил лёгкое головокружение.
— Билли?
— Всё в порядке, Создатель. Ощущение переутомления, не более того. Полежи часок-другой — само пройдёт. Или ты опять лавину ковырять?
Прилёг на бочок, ноги скрестил.
— Знаешь, больше не полезу в пропасть — хватит.
— Что-то новенькое. Возвращаемся в цивильный мир? В семью, к жене?
— В другую сторону.
— Это как?
— На заповедный остров к прозрачным людям — интересуюсь знать, что там с нашим экспериментом. Ты рад?
— Не сказано как. У них есть чему поучиться.
— За тем и иду.
Отдохнув пару часиков, как советовал Билли, подобрал в валежнике на гребне склона сухую палку в посох и направил стопы на закат солнца.
Билли тут же с замечанием:
— Это не самый близкий путь.
Я с энтузиазмом:
— Ямщик, не гони лошадей, мне некуда больше спешить....
Эх, гитару бы мне. Когда это было? В какой из прожитых жизней?
— Билли, я, наверное, совсем седой?
— Создатель, ты сейчас вылитый отшельник — борода клочьями, колтун в волосах. К прозрачным идёшь — надо имидж поменять. Усы — прочь, бороду — долой....
— Эй-эй-эй! Волосы не трожь.
— Не беспокойся — уложу, завью — будешь как Луи французский, король Солнце.
— По мне лучше — а ля битлз.
— Помнится, там не было седовласых.
— Гитару бы мне....
Так, в пустых диалогах ни о чём начался мой третий хадж — теперь через моря и континенты. Цель — уютный островок в тропических широтах Тихого океана. Остров был куплен для прозрачных людей из сельвы Колумбии. Я сдержал слово.
Как они туда перебрались, осталось для меня загадкой. От охраны эти люди отказались. Впрочем, в правоте своей были убедительны — излишний ажиотаж вызовет нездоровый интерес. А так.... Остров лежал в стороне от торговых путей и круизно-туристеческих маршрутов. Был продуктом коралловой деятельности, имел лагуну, песчаный пляж и тропическую растительность.
В газетах прошёл шепоток о его покупке, но прозвучал не больше, как причуда сумасбродного богача. Ну и ладушки....
Пойдем, посмотрим, как обжились там прозрачные люди. Каков результат нашего сногсшибательного эксперимента. А вдруг что получилось?
И я пошёл....
Путь к познанию
Земля лежала предо мной. Земля без государств и границ. Я её будто заново открывал. Леса кишат зверьём и птицей, в степях бесчисленные стада копытных.
— Что-то, Билли, плотоядных не видать — забодал хищников?
— Отнюдь — все на своих местах. Природа правит бал — ну, разве только с незначительными поправками на необходимость и достаточность.
— Поправки от Всевышнего?
— Считай что да, хотя до сей поры, он звался Человеческим Разумом.
— А ещё подробней.
— Солнце светит, влага испаряется, сбивается в циклоны, те строем топают вглубь континента и проливаются дождями, питая почву и побуждая радующую глаз и сердце человека безумную борьбу за жизнь всего живого.
— Да ты лирик! А где проза?
— Ну, пожалуйста — Всемирный Разум контролирует зарождение областей низкого давления, их движение и выпадение осадков.
— Позволь дальше я, как биолог — чтобы Земля не превратилась в непроходимые джунгли, работают челюстями любители флоры, а их поголовье контролируют пожиратели мяса. Всё в автоматическом режиме — причём здесь интеллект?
— В основе процесса — подчиняясь энергии Объединенного Разума, циклоны не набирают силы ураганов, идут, куда надо и мочат, сколько требуется.
— Здорово! Ну, что сказать, молодцы — время не теряли!
Это я от всей души. Ну и Билли не смолчал:
— Не то, что некоторые.
Горные складки с застывшими, как монументы, на краю пропасти снежными баранами, и величавым полётом орлов остались позади. Степное раздолье запомнилось топотом копыт несущихся прочь от невидимых хищников сайгаков, джейранов, диких ослов и лошадей. Леса птичьим гомоном и солнечной сенью. Реки чистой водой и плеском рыб. Озёра стаями водоплавающих — гусей, уток, лебедей и величавых фламинго.
Я шёл, менялись пейзажи — неизменными оставались убегающая в дымчатую даль кромка горизонта и девственная голубизна небесного купола с ватными клоками облаков. Нет даже реверсивных следов самолётов. Где же люди?
— Где люди, Билли? Где города?
— Люди будут, хотя маршрут ты выбрал не самый густонаселённый. А городов теперь действительно стало меньше. К чему они, если человек Земли сроднился с природой?
— Что-нибудь осталось? Москва жива?
— Стоит Первопрестольная, и все остальные мегаполисы с культурно-историческим наследием. Новые города — это целевые монолитные строения типа муравейника. Если интересуешься, можем заглянуть, чуть-чуть уклонившись от маршрута.
— Всё посмотрим в своё время — у нас впереди нескончаемая жизнь.
С гомо сапиенс эпохи Всемирного Разума встретился на берегу величавой реки, неспешно нёсшей воды в пышном обрамлении ив и тростника. На прогалине с песчаным пляжем разбили лагерь островерхих шатров полусотня босоногих в коротких цветных туниках на голое тело. Мужчины разных возрастов — от седогривых и бородых, а ля викинг, до безусых юнцов. Женщины, как на подбор, все молоды и красивы. Впрочем, сообразил, что это только образы, — какой же возраст у бессмертных?
Моё внезапное появление среди пёстрых шатров ничуть не смутило их обитателей, да и не обрадовало. Я присел понаблюдать, что за люди, и путём логических размышлений постичь цель их тутошнего пребывания.
Однако уединение скоро было нарушено — нашёлся сердобольный.
— Нужен шатёр? Есть свободные.
— Благодарю, — отвечаю. — Ещё не определился, надолго ли здесь — может, сейчас и двину дальше. А вот от одёжки не откажусь — моя пообтрепалась.
— У нас только туники. Вам какого цвета?
— Золотистого.
Приветливый собеседник ушёл и вскоре вернулся с греческим одеянием цвета утренней зари морозным утром.
Я разделся до трусов:
— Искупаюсь.
Босоногий вертел в руках мою обувь.
— Раритет — сама не разложится, но есть походный утилизатор.
Незнакомец указал пальцем на трусы. Я оглянулся на реку, где на мелководье плескались совершенно нагие мужчины и женщины.
