Проведи меня

Он не терпел пренебрежения.

— Я? Тот кто приближен к самой сути мира? Имеющий право карать и миловать?

— Но не меня!

Он уставился на неё. Одна фраза и он взрывается.

— Говорит мне девчонка. Не имеющая полноценной семьи. Возможности делать, что хочется и открыть душу. Без права голоса. Погрязшая в разбирательстве дерьма за своим видом. Жалкое подобие ведьмы, спутавшееся с животным!

— Он уж получше некоторых. И волки к твоему сведению не бросают своё потомство! Что ты можешь мне сказать? Какое обвинение? Когда бежал как трус, узнав только о беременности, побоялся потерять своё положение! Не имеющий права сказать человеку, стоящему перед тобой что ты и есть та тварь, что предначертала смерть, маленькой беззащитной девчонке? Той что не имеет права голоса? Я имела! И они меня слушают! Не они мне диктуют, никогда, никто, не смеет говорить мне, что я должна!

Он старел прямо по секундам, становясь сутулее, худее, с еще большими прядями седины в волосах, тускнеющими глазами, тяжёлым дыханием и кривящимся от боли ртом.

— Что-то еще? Я могу убить тебя, сказать им что ты сдохнешь, вершитель чужих судеб. У тебя нет никаких прав! — было противно, это звучало слишком пафосно и высокопарно, зато конкретно и по делу.

— Как ты притащила сюда теней? — он хрипло выдал уже стоя на коленях.

Она выпрямилась, и сделала спокойное лицо. Одела привычную маску.

— Ты думаешь одни тени способны с тобой это сделать? Оказывается, блестяшки решили сделать меня наречённой Ангела Смерти. Думаешь, почему я не сдохла по твоим планам, еще в тот день?

— Они не могли.

— Ты зарвался. Превысил свои полномочия.

— И ты превысишь, — еле слышный хрип давался ему с трудом.

— Какой наивный. За всё, что ты с ней сделал, мне бы следовало оставить тебя в этом состоянии на несколько сотен лет, и развалить всю твою контору к чертям. Неплохо я справлялась с ролью, не догадывающейся дурочки? Сколько лет ты прослушивал меня? Ни одного вопроса об отце. Я знала с самого рождения. Твоё лицо снилось мне, приходя с её кошмарами.

— Ты сильнее...

— А ты глупее. Ты не устоял перед возможностью заполучить меня в свою коллекцию. Это я поймала тебя в банку и пришпилила к картонке. Я не буду твоим экземпляром, твоя дочь, так ведь даже интересней, что же выйдет из меня? Окромя дерьма и гнева, поверь, ничего.

Он усмехнулся. Резкие высказывания, он был таким же в её годы. Только десятки лет практики и он мог сдерживать бурю внутри, а теперь всё коту под хвост. Умение выводить — это от матери, она тоже никогда не давала ему покоя.

Её жизнь это проходной двор. Она никогда не была одна. Выражение чувств и отсутствие игры стало невозможным.

Только с одним человеком она позволяла себе такое, но и забыть о том, что её прослушивают те, кого не видно, не получалось.

Ты продумываешь на несколько шагов вперёд свою жизнь и поведение. Когда на тебя все смотрят и чего-то ждут, становится невыносимым быть искренним. Вряд ли она кому-то нужна была бы искренней. Холодной, уставшей и ищущей спокойствия.

Всегда только отдавать. Делать то, что от тебя ожидают. Не просить ничего взамен.

Это вроде стало неотъемлемой её частью, и всё давалось не со скрипом, по натуре она была честна, бескорыстна, но лишнее пристальное внимание, сделает из любого параноика.

В её жизни не было такой роскоши как доверие. Доверить тайну, чувства, свою жизнь, управление больницей, стоять за её спиной прикрывая. Она не могла и не хотела себе такого позволять, и поэтому тащила всё на себе, все больше тяготясь ношей.

И вот он шанс, выпрямиться, отряхнуться наплевать на все ожидания и желания других, сделать то, что хочется.

И она осознаёт, что она хочет и дальше помогать. Отдавать, не получая что-то ценное за свою помощь.

— Полный абсурд, вот и приехали, избавились от лишнего груза и всё равно тащим всё на своём бугре, — вздыхает подсознание.

— Какого ты не замолкнешь, все когда умирают, слушают вопли подсознания? — она усмехается, окружение становится более острым и ярким, чувства насыщеннее.

— Радуйся, что хоть здравомыслящий я, остался! Может ну их к чёрту, ну если только его оставим таким и свалим. Нам здесь не место. Меня тошнит от одного их вида, ну кто так ходит? Под кого они косят?

— И правда, одеяния убогое. Простота конечно прекрасна, но это какая-то унылая простота.

— Унылая? — подсознание рассмеялось.

— Хватит ржать, он на нас уставился, что будем делать?

— Оставляй эту тварь таким, проси теней закрепить, и сваливаем отсюда! Пусть ему отольются её слёзы...

Согласитесь, странно слышать это от потенциального мужчины. Кто видел мужчину с такой утверждающей фразой в защиту женских слёз?

Поэтому не согласиться, она не могла. И уже собралась убираться из чужой песочницы.

Как вдруг, то зачем приходили, само выбралось на свет, отнюдь не божий.

Обновление от 10.12.15.

Глава 33.

— Какая улыбка, ты только взгляни, — в голове раздался голос, усмехающийся и чуть ли не смеявшийся над всё более комичной физиономией.

Улыбка была настолько не искренней, выпученные глаза, пытавшиеся изобразить оленёнка и доброту вселенского масштаба, казалось, не для этого лица были созданы.

По сути ей прикрылись как щитом. Оставив козлом отпущения. Который по замыслу, действительно должен был потом остаться в пустыне.

— Сама она так и не поняла, что её взяли не за подставу бытового масштаба? Что по сути ведьме, чьи-то нарекания?! — не унималось подсознание.

— Нет, она думает, что подстава, была представлена в свете самопожертвования.

— И в её голове совсем нет мысли, что она им не сдалась?

— Наверное нет, взгляни на её лицо. Будто она уже святыня и я пришла в лоно её любви и всепрощения.

Девушка и правда выглядела так, осталось только руки в молящем жесте протянуть.

Это какой-то чужой, другой, незнакомый Яре человек. Не тот ради кого она шла в пекло, не тот, ради которого столько обошла.

— Здравствуй, — с придыханием.

— Выглядишь глупо, еще глубже дышать при фразе сможешь?

Приоткрыла рот, вздохнув, словно: "Ох уж эти дети, но ничего, я позабочусь".

Яра чуть не сморщилась. Стало так неприятно и стыдно. Захотелось сделать вид, что она с ней никогда и не была знакома.

Хотя, это теперь совсем другой человек. Так что нужно отмести от себя чувство вины, которое кажется, возвращалось к ней.

— О, сердечко к нам притягивается! — воскликнуло подсознание, — Ну вот, опять рабство, эх.

— Как там?

— Ты прямо сто лет здесь провела?

Стушевалась под скептичным взглядом.

— А что ты хотела услышать? Птички, леса? У тебя ни семьи, ни друзей, ни работы. Что там для тебя могло измениться и иметь значение?

— Какого это, не быть наделённым высшим предназначением, — склонив голову на бок и натянув ту же улыбку.

— А ты знаешь какого — быть? — Яра только и могла усмехаться.

Опять улыбка с пометкой "дети".

Мужчина уже смог подняться и внимательно слушал разговор.

Ведьма повернулась к нему.

— Ну что? Не сработало?

— Попытка не пытка. Так, лишь оплошность, — он показал ладонью на непонимающую фраз "просвещённую".

— Я не держу на тебя зла, — почему-то выпалила та.

Отец Яры вздохнул, он явно от неё устал.

— Я знаю, не за что вроде.

Неужели столько сил и времени она потратила впустую? Как бы хотелось верить, что это единственная её оплошность с близким существом. Верней, кажущимся близким существом.

Поджав губы, та не знала что ответить, и быстро взглянула на начальника.

Потом бросилась к Яре и ухватившись за руку начала шептать.

— Ты не понимаешь, я... У тебя тоже есть там кресло. Мы будем там, вдвоём, править!

— Ты думаешь, ты правишь!? Ты марионетка, раскрой свои бездонные глаза. А оно мне на кой чёрт? Тебя всё равно выгонят оттуда, в любом случае. Приду или не приду я туда. Твои услуги там больше не понадобятся.

Подсознание одобрительно похлопало по плечу и обдурило всех, поставив заслон, а может это другие, "сдавшиеся", встали стеной из песка.

Мужчина не шелохнулся. Девушка зажмурилась и попыталась сбежать. На этом обзор скрылся и вдруг.

— Ну прекрасно, — лёгкие обожгло, — вернулись к тому, на чём закончили, — оглядывая раскалённые прутья клетки, и черноту вокруг, ведьма повернулась кругом, хотя какая уже разница, кругом тьма.

— Как глупо звучит, обычно "с чего начали".

— Да, всё-то у нас не так...

— Ну что ж приступим? Сдаваться я не намерена....

— Никто вроде и не предлагал, — подсознание пакостливо усмехнулось и ушло в закрома на поиски "ключей".

И на этом пожалуй всё. Конец.

А нет, я соврала.

Маленькое такое отступление.

Александр Анатольевич со всех сторон обхаживал и стеснялся дотронуться до девушки перед ним.

— Вы абсолютно серьёзно говорите? — он недоверчиво оглянулся на брата и сестру, они не могли как Яра, слушать его мысли вслух, им это надоедало.

В ответ они лишь кивнули.

— Я конечно пытался верить и работал. Но чтобы вот увидеть так.

— Ты долго будешь тыкать в неё, словно в дохлое животное? — мать Ярославы сменила свой образ.

Теперь её цвет абсолютно-чёрный. Чем он отличается от черного? Тем что смотреть на него не хочется, кажется, что как и стоя рядом с поездом, тебя втянет в эту черноту и ничего-то от тебя не останется.

— Знакомьтесь. Ваша подопечная и будущая руководительница, — Николай указал ладонью на оглядывающую всё Святу, решив, что она достаточно освоилась.

— Не дурно. Хотя не чистоплюй вы, ага? — тихо, недовольно проговорила себе и протянула тому руку.

— А где же Ярослава? — от такого поворота он даже забыл об официальном обращении.

Он ждал её и хотел расспросить обо всех тонкостях. О возможностях и новых людях в их кругу.

Маргарита нервно хрустнула шеей. Николай же положил руку к ней на плечо и выдал, что она умерла.

— Это шутка? — мужчина улыбнулся.

Ведьма на это склонила голову, получилось опять с хрустом.

— Нет. На этот раз мы серьёзно. И исправить возможности нет.

— Но тогда же у вас получилось?

— Не у нас. У неё и у человека, который теперь тоже здесь работает.

— Хорошо. Я молчу, — он вздохнул и пытался осознать, кто же теперь будет отвечать на все вопросы и решать волокиту.

— Я. Буду решать я.

Святослава добродушно, но серьёзно взглянула тому в глаза, прочитав мысли, одна из её возможностей.

— И с этих пор, вызывай в своей голове реже образ моей сестры, — она отклонила картинку улыбающейся старшей сестры, когда она отдавала ему указания.

— Как скажете.

Он развернулся и ушёл к себе в кабинет.

— Мы заедем в парк? — Василису так никто и не сводил.

Звери ушли из дома. Ничего не сказали, не обещали вернуться и ждать себя не просили.

Девушка же, взглянула на свою симпатию по-другому. Она была лишь пленницей. Теперь она свободна и свобода нравится ей куда больше, чем огромный и скрытный мужчина.

— Вы идите, я осмотрюсь. Познакомлюсь со всеми. В основном с чудо лекарем...

Свята откинула мысли, уходящие к её сестре, пытаясь дозваться, не получив ответа, направилась в лабиринты на поиски кабинета Лекария.

— Как скажешь, — Николай развернулся и подцепив Василию под руку, теперь он называл её так, повёл к выходу.

— Вату или мороженное будешь? — Маргарита тоже двинулась с ними.

— А можно? А какая она, вата? — она никогда не видела и не знала что это, но как девушка смекалистая, догадалась, что Маргарита ерунды не сморозит, и спрашивает на полном серьёзе.

Ведьма улыбнулась, вспомнив в какой восторг пришла её дочь, впервые попробовав "воздушный сахар", она всегда так называла.

— Она сладкая, тебе понравится.