Наконец я заметил его: он стоял за башней, на броне одного из танков.
Я чуть не оглох в секунду: раздался могучий, острый, многоголосый и рвущий треск сотен выстрелов.
Отряд рыцарей стоял под прикрытием американского грузовика, вскинув в небо огромные луки, которые посылали по длинной дуге стрелы с горящими наконечниками.
Сбоку загрохотал автомат Стива, а с другого раздались выстрелы Джей.
Где-то тоскливо завыла, совсем не к месту, протяжная сирена, и в громкоговорителях раздался резкий приглушенный выстрелами голос:
— Achtung! Achtung! LЭftangriff! Bleiben Sie bitte ruhig!
Трудно было разобрать, что именно говорил голос и на каком языке, — грохот и треск стоял такой, что я невольно зажмурился.
Когда я открыл глаза, над крышами сияли желтым ровным светом три треугольника. Они выпускали электрические разряды по заградительной полосе, и ряды колючки вспыхивали, словно ветки кустарника, образовывая прорехи, в которые немедленно устремлялись звери.
— Теслу по морокам готовь! — раздался сквозь грохот голос Семенова.
Как ни странно, его услышали: расчет стал разворачивать деревянную платформу на телеге, а двигатель выпустил облачко черного дыма, и ремень начал вращать колесо. Звук мотора полностью потонул в общем гвалте — сквозь выстрелы слышались вой, рев, крики. Первый ряд окопов солдаты уже очистили, отступив за вторую линию обороны. По мертвым телам их товарищей уже лезли тараканы и крысы, заходились неистовым лаем псы.
— Вторая волна что-то быстро пошла, — сквозь вату в ушах услышал я крик Стива.
Я помотал головой и, поймав в прицел серо-лиловую лысую голову кадавра, надавил на курок. Автомат вздрогнул, выплюнув короткую очередь. Висок кадавра почернел, и он, нелепо мотанув руками, словно манекен, рухнул на землю, кишащую живностью, — четыре крысы тут же впились в его тело. Видно, глюк не мог полностью подчинить их инстинкты.
Ствол моего автомата слегка уводило вправо на очередях, поэтому я бил очень коротко и старался прицельно.
Закованные в сталь, проносились между укреплениями конные рыцари, вонзая острые копья в тела нападавших.
От шаров на штангах электрической пушки отделилась и засверкала змеистой трещиной яркая молния, жало которой лизнуло один из треугольников. Тот метнулся было в сторону, затем начал терять форму и растворяться в воздухе. Оставшиеся треугольники резко разошлись в стороны, под прикрытие остроконечных крыш. Красный же глюк продолжал висеть над вскрытой крышей и едва заметно пульсировал.
Волны зверья начали редеть — первый участок укреплений был завален трупами разномастных видов. На втором уровне обороны полыхнуло яркое пламя — это заработал огнемет. Тут же раздался дикий, леденящий душу вой...
С улиц выехало несколько черных бронированных автомобилей, откуда вылезло десятка три похожих друг на друга людей в черных очках и плащах, бритые наголо. В руках они держали длинноствольные автоматы.
— О! — крикнул Стив. — Еще нечисть подвалила!
Танк выстрелил, и одна из машин перевернулась с разодранным от огненного фонтана боком. Люди в плащах, пригнувшись, рассредоточились по периметру площади. Один из них выстрелил из базуки по нашему танку, и рядом с нами прогремел взрыв. Засвистели осколки. Танк подал чуть назад, выпустив облако выхлопа. Остальные машины спрятались в переулки, и на их крышах появились пулеметчики. Неожиданно из маленького узкого переулка слева от укреплений показался конный отряд странного вида людей. Ожесточенно вращающие кривыми сверкающими мечами, люди с широкими скулами и в кожаных клепаных доспехах, отчаянно визжа, кинулись под пулями к первому ряду заваленных трупами окопов. А треугольники вновь ринулись в атаку с крыш. Резко затрещала электрическая пушка.
Внезапно перед моим носом появилась рука, сжимающая стакан. Я удивленно повернулся назад: это был Гарольд, который стоял во весь рост на насыпи перед бруствером.
— На, попей, Странный, — сказал он мне почти в самое ухо, слегка наклонившись.
— Ты очумел, что ли?! — крикнул я. — В укрытие!
Словно в подтверждение моих слов над нашими головами засвистели пули, но бродяга, казалось, этого совсем не замечал.
— Да не кричи ты так. — Он поморщился. — Это не выпивка: это эликсир по рецепту моей прабабки — существенно повышает меткость стрельбы и дает благословение!
Я понял, что с психами лучше не спорить. Я взял стакан и опрокинул его в глотку — жидкость была горькой, с острым привкусом трав. Я с трудом проглотил ее.
— Все, доволен? — спросил я. — Спасибо тебе, а теперь прячься.
— Скоро третья волна будет, — поддержал меня Стив.
Бродяга пожал плечами и вновь сел на пустой ящик, вынув из кармана неизменную бутыль виски.
Как ни странно, что-то во мне изменилось — взгляд словно прилипал к прицелу, и предметы стали какими-то более четкими и контрастными. Я сменил магазин автомата.
Да, с моим зрением определенно что-то произошло: все предметы вокруг подернулись полупрозрачными коконами различных цветов и форм. Броня танка полыхала ярко-красным в районе двигателя, вокруг людей были разноцветные яйцеобразные сферы, а глюки приобрели сложные узорчатые поля, напоминающие сложное плетение фракталов...
И в этот миг я заметил в сером небе два вращающихся завихрения, напоминающих воронки смерча. Они кружили бледными клочьями облаков с темно-серой сердцевиной, напоминающей зрачки гигантских глаз.
Медленно выползали из них серо-фиолетовые сгустки, словно плотные тучи, которые разбухали, превращаясь постепенно в фигуры — гигантские фигуры, только отдаленно напоминающие человеческие.
Небо потускнело, и вокруг поднялся сильный ветер, разметавший пороховую гарь над площадью.
Каждая из облачных фигур имела короткие ноги, высокие угловатые и вытянутые плечи, над которыми крепилась странных очертаний голова. Одна напоминала голову птицы с длинным клювом, а вторая вообще была похожа на не пойми что. Складывалось впечатление, что тучи твердеют, облекая фигуры четкими очертаниями. Но, несмотря на это ощущение материализации, в фигурах оставалась некая зыбкость, будто мерцание, которое усиливалось, когда по поверхности сгущающихся туч пробегали фиолетово-зеленые змейки электрических разрядов.
Все глюки, которые кружили над площадью, собрались вокруг этих вновь прибывших: высотой те были около пятиэтажного дома.
Глюки кружили возле них в различных направлениях и ритмично колебались, что выглядело как некий замысловатый танец насекомых.
По телу моему волнами пробегала дрожь, а в затылке раскалился стальной клин тупой пульсирующей боли.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — протяжно взвыла одна из фигур, совсем как та, на вершине горы.
Звук пронесся над площадью легким эхом, и я отметил краем глаза, что все люди и животные вокруг замерли, словно оцепенели. Гарольд стоял на коленях, молитвенно сложив перед лицом руки, и беззвучно шевелил губами.
Меня захлестнула волна панического страха, и я зажмурил глаза, будто на колесе обозрения треснуло крепление кабины... Но стало только хуже: тело буквально колотилось, как в лихорадке, а головная боль стала усиливаться.
В это время раздался раскат грома, вспыхнула молния, и резкий порыв сильного прохладного ветра с острым запахом озона окатил меня новой дрожью и зашумел в переулках.
Эх... Черт дери...
Когда же кончится этот кошмар? Как я хотел сейчас оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, пускай даже в пустыне, кишащей церберами и юварками. Даже банду отморозков, мне казалось, стерпел бы...
Я вновь смотрел на окружающий мир как посторонний наблюдатель, который в любой момент может выключить монитор и пойти на кухню приготовить себе яичницу с беконом. Наверное, это защитный механизм психики, не позволяющий разуму перегружаться через край.
В это время из фигур на уровне "груди" стали медленно вытягиваться темные отростки наподобие щупалец, которые были точно такими же тонкими и длинными воронками некоего серого вещества, подобно тем, откуда появились эти чудовищные создания.
Я пытался сосредоточиться на мысли, что это всего лишь аномалии, просто незнакомой мне формы...
Воронки вытягивались, острыми, бешено вращающимися кончиками чиркая по мостовой, вздымая облачка пыли. Фигурки людей на передних позициях, трупы и даже покореженная техника исчезали в этом смерче, колышась в зыбком мареве...
Я мысленно удивился, отчего мне абсолютно наплевать, что эти щупальца медленно движутся в мою сторону...
Ближайшая фигура заохала, засвистела, и щупальца засуетились в хаотическом нервном танце. Я вдруг понял, что очертания головного выроста этого "явления" напоминают ибиса... Ибисоголовый... В голову взбрела нелепая мысль, что я как-то так и представлял себе свою смерть — мертвая тишина и глюки... Только вой и свист ветра... Пустынная равнина... Путь на Вальхаллу...
И вот оно случилось... Да... Именно случилось... Вместо меня стал шагать некто другой... НЕКТО... Никаких других ассоциаций не было — это явно был сам НЕКТО... Или никто...
Дымные щупальца взвились столбом и стали осыпаться, обнажая под собой блестящий клепаный металл сложных форм... Словно схлынувший рой пчел оставил ненужного врага — перед окопами возвышалась еще одна фигура, около пяти метров в высоту. Была она нелепа, словно над ней работал скульптор-шизофреник: сверкающие тусклой бронзой части тела были в крупных заклепках, грубовато пытаясь изобразить кургузые брюки и пиджак очень топорной работы. Правая рука статуи была воздета кверху, но вместо кисти руки из рукава бронзового пиджака торчал разводной ключ. Левая кисть выглядела не лучше — из рукава торчали довольно массивные столярные клещи.
Но самое странное было с головой этого псевдопамятника — она выглядела как арка, тонкая пластина дуги, словно горбатый мостик над речкой.
Это существо с повадками памятника, гулко ступая по мостовой, с металлическим гулким лязгом двигалось так же топорно, как и выглядело. Я даже почувствовал некое содрогание почвы, будто на автомобильном мосту.
И тут... тут-то мне и пришла в голову нелепая мысль. Я отбросил автомат в сторону и медленно поднялся во весь рост, продолжая скашивать глаза на гигантские воющие фигуры.
Лязг приближался.
Фигура-памятник, перешагнув вторую линию окопов, замерла, овеваемая копотью пожарищ... Двигалась только она и дымные щупальца.
— Здравствуй, Странный, — пробасила фигура. — Я — твой Страх... Как ты?
— Я хорошо, — ровным голосом ответил я. — Мне надо пройти...
— Пройти? — Рокот гулкого голоса был немного неприятен, и мне хотелось бы, чтобы никто не слышал нашего разговора. Было почему-то стыдно.
— Пройти тут нельзя, разве ты не понял? Здесь не ходят... Да... — Сиплый звук низкого его голоса немного напрягал, да и отсутствие башки...
— Честно сказать, — я почти шептал, такое благоговение и страх на меня навалились, — я и не собирался сюда идти...
— Очень зря, очень зря, — проговорил памятник, — ты только боишься... Вспомни о своих возможностях — разве это не дает тебе права? Разве так втречают ИСТИНУ? Разве ты этого хотел?! Поклонись высшему... Высшему себе...
Голос его внезапно стал таким бархатным, уверенным и спокойным, что я враз захотел забыть обо всем — меня давно тут все напрягает, я просто устал и просто хочу, чтобы мне все объяснили...
Я сделал первый шаг... Затем еще и еще... Меня тянуло к этой фигуре, я хотел согреть ее бронзовый холод, чтобы она, фигура, поняла, как хорошо быть теплым...
— Подойди ближе... — попросила фигура.
Я с удовольствием, не замечая, что спотыкаюсь о "колючку", шатаясь, перебирая ногами, продвигался вперед...
— Странный, не ходи... — Я услышал этот слабый голос сзади, словно шелест ветра: скорее всего, это был Гарольд, но мне плевать...
— Еще ближе... — пробасила фигура, и я так обрадовался, что она хочет моего присутствия, — я припустил, спотыкаясь, к кучам мертвых тел...
— Вот... — удовлетворенно заметил памятник. — Еще немного...
— Спасибо тебе, — прошептал я с облегчением. — Спасибо тебе, что ты пришел! Спасибо тебе... Наконец-то это ты...
По щекам моим текли слезы, и я продолжал идти вперед.
— Я так устал, господи... Я так устал... — продолжал я лепетать.
— Теперь ты отдохнешь, — послышался мне рокот бронзовой статуи.
На душе моей стало легко и свободно — так сильно, что я рассмеялся...
— Ты же понимаешь, что достоин большего? — продолжал голос. — Ты же понимаешь, как ты страдал за людей?
— Да, господи! — благодарно шептал я. — Да! Я ждал тебя!
Вот и выросли в моих глазах тусклые клепаные очертания, и стало все ровно и спокойно...
— Но горе тебе! — раздался гневный окрик. — Кого ты привел к нам???
Рука с разводным ключом, громыхнув металлом, вытянулась влево: с 39-й улицы в боевом порядке, лязгая гусеницами, въезжали старинные танки с вытянутыми башнями, скошенными по углам.
Сияли потертые красные звезды на орудийных башнях. На броне сидели монахи в пестрых одеждах. Они, кувыркаясь, спрыгивали с танков, разбегаясь в разные стороны, складывая руки в замысловатых жестах. А глюки вздрогнули, словно в газовом мареве, и стали съеживаться, уменьшаясь в размерах...
— Селиванов!!! — крикнул кто-то, а я потерял сознание, и меня обволокла темнота...
— Кто ты такой?! — строго спросил меня звонкий девичий голос.
— Уже не знаю... — Я отвечал, не открывая глаз, потому что чувствовал себя тяжко, и было ощущение, что лучше их (глаз) не открывать.
— Нет, ты должен знать, кто ты, — упрямо и с некой претензией повторил голос, делая ударение на слове "должен".
Голос был высоким и немного дрожащим, который в словах как-то капризно растягивал гласные звуки.
Я почувствовал себя легче, руки и ноги меня слушались, вот только веки я открывать отказывался просто на уровне инстинктов.
Я подтащил под себя руки и привстал на локтях с закрытыми глазами. Подо мной было что-то натянутое и матерчатое. Жарко.
— А папа говорил, что кто с закрытыми глазами — тот болеет...
Я резко открыл глаза, и... Ярко-красная пелена век сменилась мощным желто-голубым светом.
Я лежал на песчаном пляже возле морского побережья. Подо мной был белый в синюю полоску шезлонг, а темная лента моря, ребрящаяся барашками волн, уходила за горизонт. В моих руках тлела сигарета, а на лбу восседали солнцезащитные очки. Кожа моя лоснилась антизагарным кремом, и, как это ни странно, пляж был пуст, хотя все курорты на Земле сейчас переполнены тысячами страждущих.
Никакой маленькой девочки я рядом не увидел, хоть и заметил на песке вмятины от следов.
Вдали кричали чайки, и с тяжелым жаром прогретого воздуха доносился шум морской воды, пенящейся на песке.
— И все же: кто ты такой? — вновь раздался над левым ухом резкий высокий голос девочки.
Я быстро повернул голову, да так, что хрустнули позвонки, — вновь никого.
Поглядев в голубую бездну неба, я обнаружил белесый росчерк перистого облака.
— Тебе не кажется, что это облако похоже на змею, кусающую себя за хвост? — спросил я для поддержания беседы с невидимым ребенком.
