— Люди Страбуса рыщут в ночной темноте, чтобы никто не увидел их лиц, да и шума лишнего не любят. Я постараюсь покинуть порт до захода солнца. А вот про лед и смолу ты наверное прав, хотя мог бы и помолчать.
А мне он шепнул:
— Никто здесь не угрожает твоей жизни, иначе я бы не привел тебя сюда. Но если ты встретишь Валента Страбуса, меня ты больше не увидишь. Он не убивает, он разлучает.
Страшны были эти слова, и город вблизи оказался еще страннее и волшебнее, чем виделся с холма. Я прошептала Рейгу:
— Живут здесь не люди. Это обитель зверей, принявших людское обличье. Это не дома, а темные звериные логова, они лишь прикидываются домами, заманивают нас.
Но Рейг засмеялся и сказал, что все лесные и полевые жители так думают, когда первый раз входят в город. Просто тут не пахнет дымом очага — вот и похоже не на наши деревни, а на дикие необитаемые земли. В этом городе нельзя зажигать огня. Ведь дома тут построены тесно, как пчелиные соты, и бревна, из которых они сложены, добела высушены океанским ветром. Посему стража следит, чтобы люди молились Дождю, врагу Огня. Готовят себе пищу здешние жители за пределами города, разжигая костры на прибрежных камнях. А вместе с осенним ветром здешние перелетные птицы покидают свои гнезда, уплывают из города раньше, чем морские дороги будут захвачены бурями, туманом и убивающим льдом. Останутся пустые бревенчатые срубы, отсыревшие и холодные. В них можно зажечь очаг, но его тепло никого не согреет.
Но мы вошли в город в летние дни, когда в нем собирались люди всех племен. От городских ворот прямо к океану вела улица Прорицателей. Там можно было купить все — хоть приворотное зелье, хоть счастливую судьбу. Но Рейг быстро пошел вперед, не глядя по сторонам. Думаю, чтобы решимость не растерять. И вот как Рейг выменял лодку за бесплатно. Вот что он сказал тому, кто продавал ее:
— Посмотри, вседостойный хозяин лодки, на эту женщину. Имя ей — Ифри. Она одинока и сурова, и никогда ее рука не качала колыбель. Ибо злой ведьмою, в ледяной воде, некогда была выморожена навеки ее способность к деторождению. На ее плече знаки ее многочисленных мужей, мечтавших, что она родит им сына. Но ни один не получил желаемого. Она тоньше станом, чем ствол еще не разу не плодоносившей юной яблони. Грудь ее высока и тверда как бесплодная скала. Такова грудь девы, еще ни разу не наполнившаяся материнским молоком. А сейчас она, навек бесплодная — беременна от меня! Только я смог снять с нее ледяное заклятье. Значит, судьба за меня, и хоть я не волшебник, но во мне есть колдовская сила! Тебе же будет лучше дать мне лодку, ибо я сумею вернуть твоих предков из Страны Мертвых.
Мне это слушать было невыносимо обидно. Умел же этот Рейг проявлять ум не ко времени. Видно, свою торговую речь он обдумал еще в лесу, сидя на дереве. Хозяин лодки задумчиво ответил:
— — Она просто влюблена в тебя, а влюбленные женщины беременеют намного легче. Так что ничего волшебного в тебе нет. Просто ты дурак отчаянный, а женщины таких любят, это всем известно. Но я продам вам лодку за прядь ее волос, чтобы сплести тетиву для моего лука. Говорят, что волосы влюбленной женщины приносит удачу в бою, а если эти волосы черны, они даруют стрелку зоркость ночной птицы.
Хотелось мне сказать ему, порождению людоедов: не принесут тебе счастья мои волосы, ибо не по своей воле я отдаю их. Но я понимала, что Рейг мне бы этого не простил. Посему продолжала молчать, как безмолвный паук, а лучше сказать, как овца, которую стригут. А Рейг заполучил хорошую лодку, крепкую, новую, обтянутую бычьей кожей8, и гордо сказал:
-Вот я и получил верное подтверждение, что судьба за меня и за мой замысел. Ведь мне лодка даром досталась! Скоро, Ифри, будешь встречать меня и всю свою семью из страны мертвых: отца, мать, брата и всех твоих предков в придачу. И с умершими из моей семьи познакомишься тоже.
Осталось ему запасти в плаванье еды и воды. И тут ему было счастье. Видно день у него был благословенный свыше. Люди сказали, что дадут ему бесплатно припасов в плаванье за то, что мы им расскажем истории нашей жизни. Это у наших лесных племен все с малолетства прожили вместе и все друг про друга знают. А в портах океанских люди могут такого небывалого порассказать, что потом их истории можно даже пересказывать, и тоже за плату. Но у нас истории были лучше. Ибо свои и не поистерлись от пересказов. Услышав мою историю, люди сказали, что за это стоит дать нам еду. Потом Рейг стал рассказывать о себе. Поведал он, что некогда был стражем в этом приокеанском городе, но бросил службу и выбрал участь бродяги в день, когда в порт вошли корабли работорговцев.
Услышав это, один из береговых людей сказал:
— Да ты же сингриньен! Я это по твоему виду сразу понял, а твоя история меня еще больше убедила.
Рейг ему топором погрозил:
— Это еще что за ругательство? Я же тебе сказал: я из честного рода оружейников, а если иногда и обманывал, то всегда для хорошего дела.
Но береговой житель объяснил:
— Думаю я, что ты из народа Сингр. Вот слушай сказание, оно правдивое. Некогда океан был черным как лесная топь. В те дни не был он солен. Да и волн на нем не было. И людей тогда еще не было, а на земле тогда разные звери царствовали. И жили в те времена на небе две луны, светозарная луна Сингр и бледная луна Фангр. Теперь на небесах бродит одна Фангр, а про другую луну только сказания остались. А в те времена Сингр была супругой Солнца. Она казалась подобием Солнца или огромной звезды. Зимы тогда не было, ибо двойное тепло согревало землю, а ночь была так светла, что называлась лунным днем. Вечерами сияла в небе лунная заря, и те цветы, которые теперь закрываются после захода солнца, тогда раскрывались навстречу восходящей Сингр. У Солнца и прекрасной Сингр родились дети. Они имели человеческий облик, но были бесстрашны, бессмертны и умели летать выше и быстрее птиц. Они чтили священные законы Солнца, отца их. Они были справедливы, неведомо было им предательство, и братство их было нерушимо. Жили они на острове, называемом Сингринн, и имя их народу было Сингринньен. А холодная тусклая Фангр была супругой Океана, сестрой Тьмы и повелительницей приливов и отливов. У Фангр и Океана родились чудовища — страшные, холодные змеи водяные. Сама мать, тусклая Фангр, боялась их, и не материнская любовь, но зависть к сестре загорелась в злом сердце ее. В ночь, когда сыновья и дочери Сингр спали, Бледная Луна подняла приливную волну высотой до грозовых туч. Как топор великана, ударила волна по чудесному острову, и он навсегда исчез в глубине. Сыновья и дочери Сингр живут там до сих пор, ведь они бессмертны. Самые маленькие из них плакали во мраке океанских глубин, и от их слез океан стал соленым. Жалея их, спустилась Сингр к ним в черную глубину. Океан был темен, как болото, а стал прозрачен, ведь свет Сингр освещает его изнутри. А в небе осталась только одна луна, тусклая Фангр. Ночное небо стало черным, как драконова кожа — сами знаете! А Фангр будит ураганный ветер, мутит океан, поднимает волны до неба — и все для того, чтобы люди не могли приплыть туда, где был когда-то остров Сингринн. Боится, что они увидят его сияние в глубине и придумают способ достать остров.
Я спросила:
— А отчего же сыновья и дочери Сингр не спаслись? Они же умели летать как птицы.
Береговой житель ответил:
— Дело-то было в глухую ночь. Лишь немногие успели вовремя пробудиться, подняться в небо и улететь к иным берегам. Но луна Фангр из зависти проникла своими тусклыми лучами в кровь прекрасных и крылатых дочерей Сингр. С тех пор дети у них стали рождаться смертные и бескрылые. Так и пошел от них наш бедный род человеческий. Но и у нас юные девушки имеют светозарный лик дочерей Сингр. Однако Фангр медленно губит их красоту, поэтому мужчины и не остаются с женщинами навсегда, как бы женщины этого не хотели. Но мужчины и сами оказались под властью бледной луны. Тоже с годами тускнеют как старая медь. Ибо родились у матерей, утративших свет Сингр.
Рейг от души удивился:
— А чего же ты меня назвал сингриньеном? Я же из смертного рода.
— Ты ведешь себя как бессмертный. Про опасность не думаешь. Хочешь перелететь через океан, будто у тебя есть крылья. Возраст тебя не берет, годы не научили тебя осторожности. От законов Солнца не отрекся, мечтаешь сковать справедливое оружие и оживить мертвых. Ненавидишь тех, кто лишает людей свободы. Все признаки сингриньена. А еще тебе волшебник из Леса Враждебных Теней подарил волшебную одежду. Избрал он тебя! А про твою женщину Семь-Зверей говорила, что у нее внутри горит всесожигающий огонь. Та ведьма была лесная фангра, далеко уползла от океанских берегов. Не знала ни преданий, не обид рода своего, и сама уже позабыла, что ненавидит и почему ненавидит. На самом деле у твоей женщины Сингр внутри светится. Оттого она идет за тобой, оттого и ты не можешь расстаться с ней. Оттого она хоть и бесплодная, а забеременела от тебя — ведь над вами обоими Фангр внутренней власти не имеет.
Рейг обрадовался:
— Ифри, поняла теперь? Мы потомки крылатых людей. Мы сын и дочь Солнца. А у океанской Фангр нет над нами власти. Плыви со мною! Увидишь, мы еще все племя Гранса узлом завяжем и всех мертвых освободим!
Но печально посмотрел на него береговой житель:
— Рано радуешься, сингриньен. Я сказал: внутренней власти нет. А про иную власть я еще разговор не начинал. И о порождениях Фангр еще не рассказал. Они ее дети, и дети грозного Океана. Жили они в его тогда еще черной пучине. Когда народ Сингринн был многочислен и могуч, эти чудовища и головы из-под воды высунуть боялись. Ибо среброкрылые сингриньены-копьеносцы выслеживали их, как альбатросы выслеживают рыб. Но когда не стало народа Сингр, тогда нелюди Фангру выползли на прибрежные скалы. Стали колдовать, обросли руками и ногами, а чешую стерли о каменистые береговые обрывы.
— А Семеро-Зверей говорила, что это мой род из океана вылез и оброс руками и ногами, — сказала я.
— Ты их больше слушай, лесная женщина. Они сами вылезли, а на других кивают. Бледная Луна их чародейству выучила, и разным злым делам. Те, кого вы называете племя Гранса, это тоже порождения Фангр. Просто на том берегу одна насекомая нечисть водилась, ведь люди за океаном не живут. Там не было от кого Фанграм людской облик перенять. А в наших землях они нашли заброшенные святилища народа Сингр. Такие, как святилище Возвращенного света, которое тебе, лесная женщина, снилось во сне. Завистливые фангры увидели на стенах святилищ изображения людей Сингр. Стали колдовать, чтобы видом им уподобиться. Удалось им это. Теперь многие из них даже красивее нас, несчастных. Только внутри они не такие, как народ Сингр. Ведь изображение показывает только внешний облик. Только внешнее сходство с людьми они и переняли. А внутри остались они в своем изначальном страшном, змеином обличии. Злы были порождения Бледной Луны, а увидев, что у них ничего не вышло, стали еще злее. Из зависти хотят истребить с лица земли все, что осталось от народа Сингриньен. Это хотя бы по вашим рассказам видно. Нелюди Фангр вас обоих еще в детстве погубить хотели. А потом твою женщину пытались обречь на бесплодие. Твоя женщина понять не могла, отчего Семь Зверей никогда на солнце не выходит. Не знала она, что фангры боятся Солнца, ведь оно отец погубленного рода Сингр. Ведомо тем, у кого змеиное сердце, что от солнечного света у них руки и ноги обратно отвалятся, и станут они снова морскими чудовищами. Поэтому прячутся в тени лесов. Выходят на поля и дороги лишь ночью, когда Бледная Луна выкатывает на небо свою медную колесницу с оловянными колесами. Тогда уж берегись тех, кого породила она! В океане же ты встретишься лицом к лицу с самой могущественной Фангр, владычицей волн. На земле у нее власти мало. А на океанском просторе она убьет тебя огромной волной, натравит на тебя морского дракона, или погубит медленной смертью от жажды. Продай ты лучше свою лодку да ступай к середине земли, к горе Эмбар. Там восходит солнце, там собрались те, кто уцелел из народа Сингр.
Рейг призадумался, а потом сказал:
— Ну да, буду я идти три года и три дня к горе Эмбар, а там мне еще какую-нибудь историю расскажут да посоветуют идти обратно к океану. Моя женщина говорила мне, что люди могут напридумать всякого волшебства какого нет. Я ей не верил. Думал: зачем сказывать небылицы без пользы? А теперь вижу, что у вас тут за удивительные истории можно много чего выменять. Чем длиннее и волшебнее, тем лучше. Все, больше никому не верю. Никакой я не среброкрылый сингриньен, и двух лун на небе никогда не было. А участь свою человек сам выбирает. Сам решает: быть ему змеей или орлом.
— А отчего же тогда кое-кто солнца боится и завидует бедным людям непонятно за что?
— Так может ему родители наговорили сказок будто он фангра, и что его чем-то невидимым судьба обделила. Ифри, умная женщина, не слушай их. Иди ко мне в лодку, я обниму тебя на прощание.
Я спросила:
— Рейг, а вдруг Рябой тоже придумал историю про Страну мертвых? Он же сам говорил, что ему за его рассказы люди браги наливали.
Рейг не согласился:
— У него доказательства есть. Он рябой. Его и правда птицы исклевали. Это тебе не сингриньен и сингриньена, у которых никаких явных признаков не осталось. Значит, из всех рассказчиков только Рябому и можно верить.
Береговые жители тоже поверили рассказу Рябого, но плыть с Рейгом побоялись. Они подарили ему свое оружие, чтобы он отдал его мертвым. Они сказали: "Пусть мертвые сами сражаются с чудовищами, им уже терять нечего".
Смерть Белого Лиса
Моряки на кораблях возлагали на себя обеты, приносили жертвы океану и обвешивали корабли амулетами. А ведь плыли они на больших кораблях, и вдоль берега. Я видела, что и Рейг тоже боится. Но от своего плана он не отказывался и вел себя по своему обыкновению насмешливо.
— А отчего ты не вешаешь на мачту амулет? — спросила я его.
— Ну подари мне твой пояс, вот и повешу, — ответил он.
— Оберег должен быть волшебный.
— А кто тебе сказал, что твой пояс не волшебный?
— Был бы он волшебный, была бы моя жизнь совсем другой. И не расстались бы мы с тобой навсегда!
— С чего вдруг навсегда? Это в сказочных песнях поют про разлуку навсегда, чтобы те, кто слушают, вздыхали и кидали монеты. А мы с тобой живем не в сказке и не в песне. Так что мы все равно рано или поздно встретимся. Если я не вернусь, то ты со временем умрешь и окажешься там, где я. Давай мне твой пояс, ведьма несчастная, и нечего мою доблесть в слезах топить.
Солнце скрылось, подул ветер. На беду, попутный! Рейг стал хозяйничать в лодке и рассказывать мне о моряцких хитростях, но я поняла, что он пытается не думать о том, что ждет его в океане. Он протянул ко мне оцепеневшую руку, взял на память мой пояс. Холодные острые волны били в борт лодки, и ветер грозил оборвать ее привязь. Взгляд Рейга утратил твердость и скользил вправо и влево, как его утлая лодка, которую с пристани столкнули в океан. Сейчас легко будет отнять у него решимость, повернуть его в другую сторону. Вот в такое время паук вас мужиков и ловит... Надо заплакать. Зарыдать. Схватить Рейга за обессилившие страха руки. Заговорить о нашем ребенке. Напомнить ему о родных лесах, весенних лугах и чистых источниках на склонах зеленых холмов. Не дать опомниться, опутать ужасом и сомнениями и увести от океана, пока не поздно.
