— А из наших подконтрольных шахт в Бездне. Там уже склады забиты.
— Орех, вся руда в наше Хранилище не поместится.
— Вся — нет, но нам этого и не надо. У нас вон в самой Бездне два десятка таких же хранилищ.
— Хм. Так это что — и туда мне еще?
— Ага. — Я с улыбкой смотрел на посмурневшего гнома. — Только там у тебя народу будет много больше в помощниках. Ахелотов тебе пришлет Крамарь — помнишь кто это такой?
— Бездарь в короне?!
— Ага, он самый. Так что после нашего с тобой разговора, поговори с Лаки-Ппом, пусть даст тебе проводника. Возьмешь амулет давления и пойдешь. И вообще, Мидур — не узнаю тебя. Один из Хранителей ключа подземного города Мрцара, гном, знающий очень многое про реку Искусства и рудные озера, познавший Душу Камня и видевший многих из существ и сущностей Глубин, а боишься какой-то Бездны?!
И этот с отвисшей челюстью стоит?!
— Мидур, а расскажи мне про Змея Ригарда?
— К-кого?
— Шанта, милая, а сколько вас создал Первоотец?
— Орех, мы воплощали первостихии — посчитай сам!
Вот вреднюшка она временами. А как узнала, что я собираюсь на поверхность и ее с собой не беру, так и вредничает. По мелочи.
— Ага, значит всего три?!
— Да почему три-то? Первостихий ведь семь! — Лапка она у меня. Такая наивная, это что-то.
— И правда, что это я! — Сижу и на нее смотрю с улыбкой. Кажется понимать начинает...
— Орех! Так не честно.
— Это почему? — Тут главное быстро в обьятья и губы своими губами накрыть. Все вопросы сразу снимаются.
— А сколько вас осталось? Ты знаешь?
— Я последняя, Орех. Потому меня Тарх и запер, а не убил.
— Ну, думаю, запер он тебя не поэтому — как такое сокровище потерять-то?! — Новый поцелуй... — но насчет последней, ты не права.
— То есть? — А глаза какие тревожные.
— Я тебе сейчас покажу кое-что. А ты уже решишь.
...
Хм, а может и обойдемся без Атрибута?! По-ходу, только что прошел новый качественный уровень развития моей бестолковки плазменной — как увидела голову Шантары, в барьер обернутую — словно замерзла моя Шанта. Плазма, что раньше тонкой пленочкой струилась по ее коже, и которую надо было постоянно контролировать — всосалась вся внутрь тела. Обычная такая кожа..., просто теплая стала. А вот внутри... внутри Шанты изменения продолжались — словно стена огненная выстраивалась. Мощная, непреодолимая. И очень опасная. Да уж...
— Есть голубая шантара. Последняя из голубых, Шанта. И ее надо найти. У нас с тобой два варианта, — я смотрел в обычные глаза девчонки, в которых плескалась боль. — Либо ты мне обьясняешь как это сделать, либо ты пойдешь со мною, тайно, в барьере. А потом — найдешь голубую Шантару и мы вместе ее воспитаем...
— Аарон?
— Орех, — эльф очень смущен, и я уже знаю о чем он спросит. — Литта, это было обязательно?
— Да. Выбирая между ее жизнью и вашими, я выбрал ваши.
— Понимаю, но все равно больно.
— Аарон, тебе надо вернуться в Белый Лес.
— Зачем? Ты же сам понимаешь, для чего мой отец меня сюда отправил.
— Понимаю. Но так же и понимаю, что теперь всё будет по-другому. А ты мне нужен именно там. Кроме этого — ты же помнишь, что нужно сделать со Старейшинами Леса?
— Помню. Когда мне выходить?
— Как будешь готов, дай сигнал Варе или оаннам. Я переброшу тебя.
— Шмель, не надо изображать глубокую задумчивость. Что случилось?
— Э, отец-командир, вопрос есть...
— Само собой он связан с Иреной?
— Как бы да.
— Я понимаю твои устремления, Сергей, и понимаю желание самой гарпии летать. Но ты сам понимаешь, что произойдет, когда я отпущу ее на поверхность?
— Понимаю, но...
— А нет пока никаких но. Ирена перестань подслушивать, лети сюда.
Заговорщики, ишь ты. Как меня подловили-то?!
— Приветствую тебя летунья Восточных Островов.
— Орех!
А красивая она. Повезло Шмелю. Хотя, чего это повезло? Он сам целенаправленно действовал-то...
— Ирена, повторюсь — выпустить тебя в небо пока я не могу. Пока. — Я еще и интонацией выделил, чтобы уж совсем понятно стало. — Вероятность того, что будет нападение на кого-то из вас с банальной целью узнать, что тут происходило — чрезвычайно велика.
— Орех, я знаю. Но... — Что же, тоску в голосе создания неба, только глухой не услышит.
— Потерпи. Надеюсь, уже очень скоро всё получится. А пока ты всё еще тут — побалуй нас с твоим мужчиной рассказом.
— О чем?
— Да много о чем. Я думаю, что и Серёге — я подмигнул подполковнику, — будет интересно послушать и про сами Восточные острова и про Пикирующие перья и про Клич. Кстати, а что ты можешь рассказать про горгулов? Никогда таких созданий не встречала?
Ох, ты! Впечатляет. Что же у меня за жильцы такие в Башне — опасные со всех сторон. И вот вроде же Гакка — Читающая Судьбы! То есть, некоторый гибрид между магом и пророком. А вон как оружием-то умеет... Недаром, что из рода Серых Орков. Вихрь Стали у нее — будь здоров.
А Сеня — Малыш хорошо против нее держится. Очень даже. Учитывая, что до посещения Башни холодного оружия отродясь, кроме ножа, в руках не держал. Схватывает налету — вот что значит человек боя.
— Гакка, Семен. — Я кивнул вспотевшим от боя воинам. — Разговор есть.
— Сейчас... — Несколько парных взмахов двумя короткими секирами в руках Гакки..., увод оружия Малыша... бац! Мощная женская ножка голой пяткой стремительно бьет в грудь зазевавшегося воина. Ох, и хорошо летит!
— Семен?
— Всё в порядке. — Малыш задумчиво чесал могучую и волосатую грудь.
— А если в порядке, тогда в душ давайте и обсудим, после, наши с вами дальнейшие действия.
...
— Зачем тебе это?
— Много причин, Гакка. Но в целом скажу так — мне интересно.
— Интересно сгинуть среди демонов?
— Почему обязательно сгинуть. Вы поможете на край. И вообще, ты же Читающая, так что прекрасно видишь, что может быть.
— В твоем случае уже практически не вижу. Твоя Судьба вся пеленой покрыта.
— Да и ладно. Шут с ней, с Судьбой. Семён, а ты чего ерзаешь?
— А что там с демонами? Увидеть бы...
— Увидишь Сеня, обязательно увидишь. Гакка, а тебе Вихрь Стали кто ставил? Кто-то из берсерков?
— Да. А ты с ними уже пересекался?
— Ага, клан Ора. Знаешь такой?
— Конечно.
— Вот-вот. Но дело не в берсерках. О них успеем еще — мне информация нужна. Вся, которой владеешь.
— О чем именно? И почему я постоянно вижу тебя словно окруженным десятками едва уловимых теней?
— О тенях позже. А информация нужна о Пепельной Долине, Войне Двух Миров, Восточном Пределе и Долине Мрака.
— Ох..., — и снова улыбка будущего рассказчика. — Это долгий рассказ.
— А время есть еще. Но прежде чем ты его начнешь — поговорим о тенях.
В моих руках появляются сразу четыре барьера с головами.
— Разиен?
— Ага. У меня таких почти три сотни остается. Многие с последними просьбами.
— Тогда понимаю. Ты постоянно на грани нескольких миров находишься. Литта?
— Ага. Право отмщения от ее фрейлины.
— Серьезно. Но что планируешь делать с остальными?
— Помочь им. Что же еще. — Я пожал плечами.
— Опасно. — Гакка осуждающе качала головой. — Ты не имеешь пока тесной связи с силами нежизни. Очень опасно.
— То есть надо искру Смерти во мне раздуть?
— Да. Иначе в самом конце можешь перейти к Духам.
Ай-ай, как хорошо. Я же вот всё думал, что надо эту вот возможность реализовать.
— Гакка, а почему и как разбили Зеркало Мрака?
Вот странный я. И сила моя — очень странная. А уж Дыхание Элайи... я вспомнил, почему так свою способность назвал. Когда-то, давным давно, одна из моих племянниц задала мне весьма странный вопрос — а что такое Любовь? Как она выражается и в чем?
Я долго искал ответ, но всё же смог найти. Хорошо помню, как мы отправились в ее любимое место — Рощу. Там на Навсифое, эти три девчушки — сестренки, просто с ума сводили своими проказами. И именно в Роще чаще всего они шалили.
...
— Иора, догоняй.
— Райа, ты попалась.
— Ай, так не честно. Зачем ты ветками управляешь?
— Ну, как-то само получается. — Старшая из девочек смущенно разводит руками.
— А я вот вырасту и буду ветки обрубать...
— И чем же? Руками? Или мечом?
— Конечно мечом. Большим и острым. Дядя Спас, дашь мне меч?
— Свой? Нет, Райа. Он очень опасен. А вот тренировочные вам всем выдам. Пора вам учиться бою и защите.
— Фу... — Старшая.
— Ур-ра. — Средняя.
— Так, а где Элайа? Куда она опять убежала — к озеру?
— Ага.
...
— Элайа?
— Я тут. Дядя Спас, скажи — а что такое Любовь? Как узнать, что любишь?
Девочка сидела и смотрела на свое отражение в воде Озера. Грустная девочка.
— Любовь? Хм..., одним словом или предложением описать сложно.
Я крепко задумался. И что же мне ответить вот этой вот девчушке, с такой надеждой на меня смотрящей?! А если...
— Скажи, Элайа, а у тебя было так, что вот тут — моя рука коснулась верха груди племяшки, становится тепло-тепло. И в этот момент тебе и жарко и холодно одновременно. Хочется и плакать и смеяться. Хочется обнять весь мир и одновременно затопать ногами. Было такое?
— А потом становится горько и одиноко?
— Значит было. А знаешь, почему тебе стало плохо?
— Почему?
— То, что ты чувствовала вначале — это и есть любовь. Она — всё, что в нас есть. Все чувства и эмоции сразу. А плохо становится — когда ты не можешь эту любовь кому-то подарить. Она сгорает в тебе, ставляя лишь пустоту и сожаление. Понимаешь?
— А что же делать, чтобы не сгорала?
— Нужно ее отпустить.
— Как?
— А давай попробуем?
Если честно, я и сам не особо представлял "как это". Но сделать было нужно. Хотя бы в плане эксперимента.
— Элайа, представь маму. Почувствуй всю любовь, что ты к ней чувствуешь. Сосредоточь ее в груди. И отдай эту любовь образу мамы...
То ощущение, что я испытал тогда... Жаль, что у нас с Лелей не было детей! А может и к лучшему. Не знаю. Но тогда, сидя рядом с маленькой Элайей... я впервые почувствовал именно то, что сам описал... Так получилось специально или Судьба поясмеялась — но именно тогда впервые из моего сердца..., откуда-то из самой глубины сути — вырвалась огромная и теплая волна. Накрывая окрестности, накрывая само Озеро. Волна не была направлена на кого-то конкретно... И уже много позже, анализируя, я понял — Дыхание шло не только от меня — оно шло и отмаленькой девочки Элайи, что впоследствии приняла на себя обязанность быть Богиней — Женщиной. Любящей Женщиной.
А суть Дыхания Элайи была одна — оно пробуждало любовь. Истинную. Глубинную. И если бы не было Лели — именно Элайю я бы сделал богиней Любви. Ибо там, где Леля превозносила внешность и успех, считая именно вот это проявлениями любви, Дыхание просто открывало саму возможность любить.
И примеров этого странного и всеобьемлющего чувства у меня в Башне было полно. Один из этих примеров именно сейчас разрисовывал стены своей выделенной жилплощади магическими кракозябрами.
— Артанта, я так понимаю, что это усилители обращения?
Я с любопытством рассматривал настенную живопись. Врочем, с не меньшим любопытством ее рассматривал и присутствующий в комнате кентаврисы, зеленый орк Кородух.
— Халла, Радмунт, есть идеи, что может означать эта живописия?
— Судя по всему — это действительно усилительные блоки. Хм, хотя вот в этом месте...
— И? Халла? Продолжение будет?
— Орех, она не усиливает призыв богини. Она чертит защиту.
— Оп — па, а отчего?
— На ее живот сам посмотри.
Вах! Ну, нифига себе.
— Кородух, это ты ее? — Я с улыбкой смотрел на довольного громилу.
— Получилось как-то.
— Да ладно тебе. Хорошо получилось. Только вон волнуется она. Артанта, остановись, пожалуйста.
Во, уже прогресс. Отвлеклась и на меня уставилась недовольно.
— Ты правда считаешь, что Оргрея почувствует твое дитя и будет недовольна?
— Да. Она сможет. И будет в гневе.
— И ты считаешь, что вот эта вязь защиты ее удержит? Ты что, до конца своих дней планируешь сидеть в этих стенах?
Молчание. Это хорошо.
— Артанта, ты можешь закончить вязь. Но лучше — просто не бойся. У меня есть серьезные подозрения, что очень скоро Оргрее будет совсем не до тебя. Лучше расскажи мне про вашу Присягу, Копье и степные порталы...
...
— Кородух, присоединяйся к беседе. Тема есть для тебя специально — ты же в окрестностях Грокхольма вроде проживал, так? Что про сам город помнишь? Про Битву Семи Лезвий и про Призраков Ночи? Да и вообще — куда твои сородичи делись с Рослина? Куда ушла вторая часть Зеленой Орды?
— Дульдо, старый развратник. Ты зачем мне Ар-Кор-Ритту портишь, а?
— Орех, всё строго по взаимному согласию.
— Ага, как же. Знаю я ваше хоббитское согласие. Совратил, по ушам проехал, мозги заплел. Ритта — подтверди.
— Прядильщик, мне приятно внимание.
— Вот, слышал? — Хоббит аж раздулся от гордости. — А почему Прядильщик?
— Отмечен и Матерью и Отцом. Тот, кто связывает воедино.
— Ага. — Хоббит переводил взгляд с арахны на меня и, судя по-всему, вообще не врубался в смысл.
— Дульдо, не бери в голову. И слезай с Ритты — дело есть к тебе. А к тебе, жрица — чуть позже.
...
— Орех, а почему Прядильщик? — Любопытство не порок...
— Дульдо, тебе фамилия Тар-Хак что-то говорит?
— Не-а, первый раз слышу.
— И хорошо. Ты мне лучше скажи вот что — ты же ведь участвовал в соревнования Барьбо Брынкинса?
— Конечно. И даже побеждал.
— Да ты что? И сколько раз в каких номинациях?
— Ну..., э... — "великий" писатель явно не ожидал от меня такой подлянки в виде прямого вопроса, так что бегал глазками по окрестностям, дабы поувереннее соврать. — Как писатель, конечно же.
— И что писал?
— Ну, там разное может быть...
— Так, Дульдо — не расстраивай меня. А то прибью и скажу, что так и было. Нет у вас там номинации про писанину. И?
— Орех, ну вот чего ты? Ну, не участвовал. Нафига мне эта ерунда? У меня других дел что-ли нет?!
— А вот про другие дела подробнее давай. Всё что вспомнишь. И... — один из моих кулаков очутился под носом маленького враля — давай без вранья!
— Орех, да всю правду скажу, ну ты чего?!
— Скажешь. Итак, начнем с самого интересного — куда ты заныкал Книгу Памяти, что стащил из Последнего оставшегося Хранилища Знамений Шира?
...
— ... главный Храм находился в Долине Нижнего Илиеля, около его дельты... — весьма понурый хоббит тараторил без остановки. — Именно из него начинается Лестница Богов, по которой они снизошли в мир Ресны...
А я вспоминал эту Лестницу и сам Нижний Илиель — громадный приток еще более громадной реки Иравы — главной реки континента Рослин. Мда... Именно там находится Выход на Тропу, по которой мы пришли в этот мир.
— ... нет, с драконами хоббиты вообще не контактируют. Рядом с Широм нет драконьих гнезд. А вот Орлы...
Странно, разговаривая с Дульбо, я никак не мог отделаться от мысли, что что-то упускаю. Что-то важное..., для меня самого важное.
