| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Там всё яркое больно. Хотя такое барахло в хозяйстве лишним не бывает...
— По-моему, это — то, что нам надо.
"О чём это он?"
— В смысле? — курносый, видно, тоже не понял сразу, что имел в виду "начальник". Потом, наверное, сообразил и поморщился. — Дороговато... — "Леопард" ответил ну очень выразительным взглядом, и "Лис" пошёл на попятный: — А в общем, да. Только картинки хреновые у них.
— Возьмём гладкие. Вон художник сидит, он нам напишет-нарисует, — "Барс" кивнул в сторону Стаса.
"Точно, главный. Дурак я, надо было смываться. Фиг с ними, с деньгами..."
К удивлению художника "Лис" подошёл к этюднику и с угрюмой миной уткнулся в прейскурант. Постепенно лицо курносого прояснилось; по-видимому, тот прикинул, сколько может стоить гладкая футболка с рисунком "От Стаса", и нашёл, что так будет дешевле, чем готовая картинка. "Леопард" поймал встревоженный Стаськин взгляд и вдруг заговорщицки подмигнул ему, улыбнувшись краем рта.
...Из очереди вывалился взъерошенный "Волчонок", — самый мелкий, — подкатился к начальству и заявил:
— Рисунки хреновые. Анаша и то лучше монстриков рисует. Фигня!
— Фигня, говоришь?
— Ага, — мальчишка произнёс это мягко, с придыханием, "аха".
— Фома тоже так считает.
"Фома" — это, по-видимому, о "Лисе"; кажется, он в этой шайке — что-то типа казначея. Уйти стало невозможно, и Стас затеял сам с собой игру "Угадай, кто есть кто".
— А где... — тут "Волчонок" углядел "Лиса" ("Фому"?), потом самого Стаську и сунулся в этюдник. — А ты как рисуешь?
— В основном пишу. Молча, — на душе у Стаса было ох, как неспокойно, но лучше уж объяснять киндеру тонкости работы, чем думать о возможных негативных последствиях.
— Эт как?
— Ну молча: взял флом и пишу.
— Флом?
— Специальные фломастеры по ткани, — пояснил Стаська.
— Покажь! — глаза "Волчонка" загорелись. Стас сдвинул в сторону рамку ("Что я делаю!"), и пацан восхищённо выдохнул. — Ого! А не просветит? — по-видимому, имелось в виду, не протечёт ли краска на спину футболки.
— Не, — Стаська ткнул пальцем в рамку, — сюда натяну и всё.
— А... А как писать умеешь?
— Могу так, каля-маля типа, а могу и шрифтом, — очередной раз ужаснувшись про себя ("Что я делаю!"), Стас вытянул из-под себя книжку и полистал перед носом "Волчонка", — из этих — любым.
— Здорово! А рисуешь что?
— Так, по мелочи. Узоры могу. Ну и простенькие всякие мульки, — здесь "Волчонок" почему-то хихикнул. — А хочешь — переводную картинку шлёпну, — Стаська веером развернул перед пареньком термоаппликации, но тот мазнул по ним взглядом и отмахнулся:
— Не, эт — как там, муть...
Из-за крышки этюдника вылезла голова "Лиса"-Фомы:
— А "прочее" — эт чё такое?
— В смысле? — Стас не сразу врубился.
— У тя тут написано: "Шрифтом — умножить на два, иностранная надпись — умножить на два, прочее — умножить на два". Чё такое "прочее"?
"Он что, серьёзно, заказывать собирается? И платить?!!"
— Ну например, если ты надписью рисунок делаешь, вот так, — на этот случай у Стаськи был стандартный пример — "рыбка", — или зеркалка, скажем.
"Лис" покивал:
— Цэ добрэ дило, — и, обернувшись, добавил в пространство: — Покатит, Кэп!
"Украинец?! А остальные? Тоже? "Кэп" — это, наверное, главный, — "Барс"..."
Стас поднял голову и увидел, что "стая" окружила этюдник. Впрочем, новых "зверят", к его немалому облегчению, не прибавилось. Ребятишки, кстати, были настроены не только миролюбиво, но и дружелюбно. Да, они все были опасны, очень опасны, причем не только вместе, но и поодиночке; но вряд ли, — подумалось ему, — кто из них из чистой блажи опрокинет этюдник, станет топтать фломастеры... И мелкий не попробует стянуть у него маркёр или отобрать книгу, чтобы пустить на курево, зря он боялся. Это — определённо не "трясуны", нет. Хотя, если бы вон тот, на гепарда похожий, занялся рэкетом, то он, Станислав Кологривый, студент МСХПУ им. Верещагина, лучший шрифтовик второго курса, не думая, отдал бы весь дневной заработок, чтоб только живым уйти. Всё это проскользнуло у Стаськи в голове мгновенно. "Вожак стаи" (видимо, "Кэп") распорядился:
— Лады. Футболки выбираем гладкие, без рисунков, подбиваем бабки, Гриня платит, подходим сюда... И гуляем по очереди, пока маэстро работать будет.
"Маэстро" — это, видимо, о нём. Издевается, что ли? Нет, — серьёзен, как паталоганатом. "Гриня" — это кто?
— Вовк, гулять-то зачем? — это "кавказец", похожий на гималайского медведя.
"Вовка" — видимо, тот же персонаж, что и "Кэп". Начальник.
— Вам, рядовой Налбандян, гулять явно незачем, Вы уже отоварились. Впрочем, по случаю праздника можете открытки приглядеть получше...
В голове Стаса друг на друга наслоилась целая компания мыслей.
Первая выглядела приблизительно так: ""Рядовой"? Военные?! А что с ними мелкий делает?!!" Но это открытие неожиданно успокоило художника: вояки — люди серьёзные, не шантрапа какая-нибудь; закажут — так уж и заплатят, а не будут пугать ножичком, мол, заткнись, а то хуже будет! Среди его клиентов военные уже случались, — и всё всегда было о'кей. Просто с такими он пока не сталкивался. Но не так уж долго он здесь работает.
Вторая мысль была попроще: "Надо же, и правда кавказец!"
Третья мысль в слова не была оформлена вообще; Стаська просто проследил взгляд командира (военные, значит — командир!) и заметил среди фенечек "Гималайского медведя" кожаный браслет с камушками, который ещё сегодня утром болтался на витрине лавочки контейнера за два отсюда.
— А пивка хлебнуть? — это рыжий.
— А Вы, младший сержант Пинигин, свою норму до завтрашнего вечера уже оприходовали! Вопросы? Короче, марш футболки выбирать! Вы, маэстро, подождите нас чуть, лады? — Стас обалдело кивнул.
Минуты через две "вояки" вновь окружили этюдник — уже с обновами в руках. Кроме того, у "Фомы" на руку был нанизан чуть не десяток разноцветных пакетов в золотую и серебряную звёздочку и прочую "новогоднюю" лабуду.
Первым "погулять" отправили самого мелкого. Парень удалился в сторону видневшегося вдалеке навеса, где торговали сластями. Старшие склонились над этюдником, загородив Стаське свет. Стас открыл в блокноте чистый лист:
— Что писать-рисовать?
— Ща сообразим, ты не спеши, маэстро, — видимо вся команда решила так именовать художника вслед за командиром. Сейчас это сказал рыжий ("младший сержант Пинигин").
— Может так и написать — "Джо Неуловимый"? — это "рядовой Налбандян".
Стас взял протянутый Фомой-"Лисом" пакет, вытащил из него небольшую светло-лиловую футболку, осторожно натянул на рамку и вопросительно посмотрел на "Кэпа"-Вовку. Тот мотнул головой:
— У нас что, клуб знакомств? Скорее уж "Мне всё фиолетово!"
— Если бы ему всё фиолетово было... Может про Криса чё?
— А по-моему, у Джо девиз "Я — не ребёнок!!!" — впервые открыл рот "Гепард".
— Покатит. Пишите, маэстро.
— Каким цветом? И шрифтом?
— Любым. И тем, и тем, — без изысков, стало быть... Но, даже если так, "вояк" — шесть душ, навар обещает быть... хорошим.
Стас написал; на отдельном листочке подбил бабки, показал сумму; помахал рамкой в воздухе, проверил, сухо ли? — да, надпись высохла; аккуратно снял готовую футболку с рамки, протянул... сам не зная, кому. "Лис" взял шмотку, обстоятельно сложил, засунул сначала в "родной" прозрачный пакет, потом в фиолетовый со звёздами, залепил скотчем, спрятал в рюкзак, болтавшийся на плече брюнета. Стаська тем временем скомкал листик с надписью, а тот, где вёл подсчёт деньгам, прилепил на край этюдника.
— Латыш, иди, зови "Не дитя"!
"Хохол, армянин, теперь ещё и латыш, — интербригада какая-то!"
"Гепард" кивнул и испарился. Мелкий ("Джо") проявился через минуту, чем-то радостно чавкая. На плече у него сидела небольшая рыжая крыса (прежде её не было!). На этюдник перед Стасом легла белоснежная футболка, и Фома (по-видимому, он в команде всё-таки — казначей или что-то вроде того) предупредил:
— Писать голубым, — "маэстро" показал штук пять голубых маркёров, продемонстрировал как каждый пишет, и "Лис" выбрал. — Этим.
Последовала новая дискуссия:
— "Курящий снайпер — мёртвый снайпер!"
— Нефига, он и так не курит. Потом — на фига писать, что он снайпер? Ты ещё мишень пририсуй!
— "Люди, не надо меня огорчать!"
— Не, не то... Он и так одну эту фразу говорит. Напишем — совсем замолкнет.
— "Точность — вежливость снайпера"?
— Да чё ты всё о снайперах?! Ещё мишень пририсовать...
— А вообще — ништяк, — это Вовка-"Кэп". — Мишень не надо. Сделать бы как-нибудь... Потрудночитаемее...
— Наизнанку! Зеркалку! Ты можешь? — спрашивали вроде как Стаса.
Он пожал плечами, написал на листочке весь текст — сначала прямо, потом — зеркально.
— Покатит?
— Вполне. Пиши.
— А ещё, — Стаська отважился проявить инициативу, — можно готиком написать.
— Это как? — Фома смотрел подозрительно.
Стас открыл книгу:
— Вот так. Ваш снайпер, он же — латыш?
— Наизнанку и готик... А справишься? — "Лис" смотрел слегка обалдело.
— Да.
— Круто! — на лице парня обалдение сменилось смесью уважения с восхищением. — Вдвое-вдвое? — видимо, имелась в виду цена.
— Ага.
— Пиши.
Стас начал работать, не замечая, как переглядываются за спиной "Лиса" командир и "младший сержант". Когда надпись была готова, Фома извлёк откуда-то зеркало, поднёс к футболке и восхищённо затряс головой. Пока футболка упаковывалась, Стаська подвёл итог и предъявил заказчикам. Возражений не поступило. Курносый поймал взгляд командира, передал ему пакеты и скотч и растворился в толпе (время сиесты миновало, народу на рынке заметно прибавилось). На его месте почти сразу нарисовался снайпер, мазнул глазами по "чеку" и улыбнулся углом рта (так же, как раньше Вовка-"Кэп").
Футболка "Лиса" оказалась бежевой, и Стас выбрал шоколадный маркёр. Украинского шрифта в книге не было, Стаська предложил было славянский устав, но "Кэпу" эта идея почему-то не понравилась. Наконец остановились на классической антикве. А для компенсации "национального духа" плечи и горловину Стас разрисовал узорами в стиле "a la Khokhland". Получилось необычно, но неплохо. И кальки наконец-то пригодились! Этот заказ вышел самым дорогим...
Дело потихоньку шло. Готовые футболки упаковывались и убирались в рюкзак. Для последних двух девизы сочинялись всей шестёркой — будущие хозяева отсутствовали. Наконец последний пакет упакован... Стаська неожиданно почувствовал, что устал, — работа длилась наверное час, может даже больше. Он сложил ранее полученные суммы и вздрогнул: больше червонца! Да, время было потрачено явно не впустую! Стас вздохнул и показал листок заказчикам. Нехотя сказал:
— За опт могу скинуть...
Он поднял глаза и увидел секундный поединок взглядов — между командиром и тем, чью должность для себя определил, как "казначей". Фома потупился, потом посмотрел на художника, и Стас удивился: ему почему-то казалось, что глаза "Лиса" должны быть жёлтыми или зелёными, а оказалось, что он черноглаз...
— Не надо, — под сдержанное хихиканье команды Фома стал отсчитывать деньги.
...— С наступающим, маэстро! — компания удалилась.
Стаська задумчиво сложил этюдник. Надо сбегать домой. Перекусить, забросить выручку... А к вечеру он вернётся.
* * *
Кэп рвал и метал. Рэм успел исчезнуть до возвращения командира, прихватив с собой ключ от номера, Стрелок всё ещё болтался где-то в городе, а Фома с Мешком, как выразился один из потерпевших, "попали под бульдозер".
"Разбор полётов" подходил к концу. Гриц, делая вид, что всё это его не касается, трясущимися руками сражался с микроволновкой; Костя, стоя перед Вовкой, старательно изображал провинившегося первоклассника, который "не понимает, за что его ругают".
— Извините, сэр, что я вмешиваюсь не в свои дела, но Вы плохо выглядите. Лучше бы Вам вести более спокойный образ жизни, — Кэп постепенно остывал, но яду в его голосе всё ещё хватало.
— Врач в ментовке говорил то же самое, — Мешок всем своим видом показывал: "Не доставай, без тебя тошно!"
— Врачи обычно дают хорошие советы, — ласково напомнил Вовка.
— Знаю. Кэп, ну мы вчера слишком много приняли на грудь... Двести грамм нас спасут. И больше сегодня ни капли. Фома, я прав?
— Пробежка в четыре кэмэ куда лучше помогает с похмелья. Ты, Костыль, — один из самых умных людей, которых мне приходилось встречать. Вот и поступай по-умному. Конец совета, — Вовка пожал плечами и обратил свой взор на Фому, который наконец засунул пиццу в печку и теперь пытался договориться с таймером.
— Знаешь, Кэп, если бы ты стал доктором вместо диверсанта, твои консультации были бы исключительно эффективными, — Мешок вымученно улыбнулся.
— Это почему?
— Мало кто из пациентов осмелился бы не последовать твоим советам.
— Я — самый мягкий и добрый человек из всех, кого мне приходилось встречать, — возразил Вовка.
— Ага. Никому не удалось дожить до того момента, когда ты по-настоящему придёшь в ярость. Все умирают гораздо раньше, — стоит тебе стать лишь слегка недовольным, — пробормотал Гришка, оставив в покое микроволновку. — Мешок, включи это электронное чудовище!
— Всё. Финиш. Допились! — горестно вздохнул Кэп. — Серый, может кого из них прибить? В педагогических целях...
Серёга, не отрываясь от "Руководства по подрывным работам", пожал плечами.
Мешок, украдкой хряпнув сто грамм, осмелел и обрёл дар речи:
— Вообще, Кэп, у пацана каникулы. Ещё целая неделя. Он этой мути успеет начитаться до полного офигения. Изверг!
— Заботливый ты наш! Кого я ещё вчера просил парню новую гражданку купить? Фома, скупердяйская рожа, сколько вы пропили, сволочи?
Гриц по целому ряду объективных и не очень объективных причин не хотел касаться этого скользкого вопроса:
— Денег ещё немерено! На фига ему новая гражданка?! До первого его нормального отпуска ещё года полтора! Он изо всего вырастет... Если доживёт.
— Немерено?! Так: все премиальные просадили в "Золотом телёнке", расколошматили витрину на Стрелецкой, — Кэп загибал пальцы, — сняли двух тёлок на Приморском, и ещё сегодня поутру с меня в ментовке содрали залог за то, что вас отпустили! — Вовка весомо тряхнул перед Фомой сжатым кулаком. — Так мы к концу недели на сухпайки перейдём, благо они бесплатно достаются!
— Хорошая мысль! Ты, Кэп, прикинь, сколько можно денег сэкономить! — Фоме последняя идея явно пришлась по душе.
— Теперь где этих двух авантюристов разыскивать?! — думал Вовка вслух. — Рэм — чёрт с ним, далеко не уйдёт... не ушёл... Но где этот Красный Латышский Стрелок?!
— Здесь! — раздалось в ответ, и входная дверь грохнула так, что задребезжали стёкла. Выразив таким образом свой протест, Ян предстал пред светлые очи командира; умудрился щёлкнуть несуществующими у кроссовок каблуками, вытянулся по стойке "смирно", приложил два пальца к безумно-розовой китайской бейсболке, надетой козырьком назад, и отрапортовал:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
