От спасателей я смылся, а вот участковый, наведался сильно не вовремя, застукав меня отстирывающим ржавчину со старенького пиджака. Лекцию он мне прочитал, а потом, на прощанье, предложил прийти в туристический клуб "Поиск" и, в конце-концов, прекратить валять дурака, играя наперегонки со смертью.
В клубе оказалось жутко скучно. Так что я, подбив парочку самых активных, "позаимствовал" со склада полсотни метров веревки, каски и толстые перчатки и "свел" их на поиски подземных ходов, по которым, нашим купцам доставляли заказанные товары, дабы не светить их на солнечном свету.
Директор музея, видя двух парней и строгую девушку в очках, гостеприимно раскрыла самый дальний запасник "поисковой группе клуба "Поиск"", даже не потребовав разрешения.
Из найденного тоннеля мы выбрались только через двое суток, на третьи, доказав, что нашим купцам не только доставляли секретные товары, но и начинались эти тоннели очень далеко от города — мы вот, например, "нашлись" в сорока километрах от города, на берегу живописной горной речки, рядом с пасекой и ручным медведем, который возненавидел меня и просто боготворил — Настю. Думаю, он просто ревновал, ведь Настю боготворил не он один.
Пасечник сказал много русских слов, но старенький "ЛуАЗ" честно завелся с полпинка и через два часа, пришло время расплаты.
"Искусствоведы в штатском" взяли подписку и у нас, и у деда пасечника, и у директрисы музея, погрозив всем пальчиками и убыли по своим, сугубо штатским, делам — бетонировать выходы и входы.
Настина мама запретила мне с Настей встречаться, клубу "Поиск" приставили бывшего военрука из местного политеха, а меня снова взяли на заметку.
Участковый начал наведываться два раза в неделю и родители, от греха подальше, отправили меня... На все лето, отправили, в летний лагерь труда и отдыха, сокращенно "ЛТО", на заработки.
Крестьянин из меня оказался так себе, так что... Уже через неделю я был дома, с фингалом под глазом, но совершенно довольным.
Настя злилась и встречалась с другим.
Так что, все мое желание стать "добропорядочным", кануло в глубины местного колодца, куда я и полез, на этот раз прихватив с собой сменку, компас и запас жратвы на пару дней.
Дважды уткнувшись в свежие бетонные "затычки", помянул недобрым словом всех "искусствоведов", с их длинными носами и добротным оборудованием, до которого мне еще работать и расти.
Так что, домой я пришел рано, нажарил себе яичницы и рухнул спать без задних лап.
Спящим меня и застал первый толчок.
Спросонок я и не понял, в честь чего кровать вытанцовывает странную джигу, списав все на усталость, злость и недосып.
И звонок, и пинки в дверь я проигнорировал, честно решив доспать до второго пришествия.
Вечером, родители высказали мне все, что у них наболело и пришлось честно обещать, что отныне я буду мыть полы, заправлять кровать и выносить мусор — без напоминаний.
Ага, в 16 лет... Я бы тоже не поверил своим обещаниям...
Промелькнувшее лето ознаменовалось целой вереницей мелких землятресений, и двумя новыми открытиями — оказывается, к Насте приезжал старший брат из Грузии, и, в нашей школе, открылся свой клуб туристов, который ведет отец Насти...
В клуб меня не взяли. А в приватной беседе, вспыльчивый горец честно сказал, что сделает со мной, если увидит, что кручусь возле его дражайшей дочурки. "Папочка", как бывший спортсмен, двигался быстро, но постоянные вылазки "туда, куда лезть не надо", сделали меня если и не сильным, то вот ловким — совершенно точно.
А тяжесть, нависающей над головой массы, способной за пару секунд оставить от меня лишь воспоминание и перемолотые в пыль кости — совершенно безголовым.
Так что, "победила молодость", уйдя, совершенно немыслимым финтом, в открытую горизонтальную створку, окна. На мое счастье — створку снизу.
Насте я позвонил в тот же день и позвал гулять...
Отзвенел последний звонок и я, как все, замер на пороге взрослой жизни, изображая из себя "буриданова осла", выбирая между ПТУ и ВУЗом, в котором меня ничего не привлекало.
В результате — подал документы на "библиотекаря", да и махнул рукой, понимая, что, если не так, так в Армию... Прогулки с Настей дали мне хорошо понять, что девушка видит во мне только друга, о чувствах моих не догадывается, а компания, хоть о чувствах знает, но предпочитает помалкивать, с интересом ожидая развития событий.
И вот теперь... Этот подвал...
Сейчас это пристройка между двумя девятиэтажками, с отдельным подъездом и целыми пятью канализационными люками...
Вчера я открыл три их них...
Если по лежащим в этих трубах, хоть когда-нибудь текла вода, то я — признаюсь Насте, что давным-давно в нее влюбился. А потом гордо шваркну за собой входную дверь, не спеша отвечать на звонки... Которых не будет.
На месте новостроя, еще лет пять назад, ютился одноэтажный домик, в котором, под неразличимой вывеской, работало два десятка пенсионеров. Я хорошо помню высокую прическу главбуха, чинно восседающую на своем рабочем месте, потягивающую чай из стакана в подстаканнике. Мимо этого дома я пять лет бегал в школу. А потом, этот проход закрыли бетонным забором на целых два года, заставляя нас обходить целых сто метров, вместо такого желанного и родного, прямого пути.
И вот теперь я, в подвале...
Фонарика у меня с собой всегда два — один обычный, на квадратной батарейке, а второй, обычный "жучок": нажми на ручку, разгоняя динамку и радуйся хоть такому свету...
Я, сколько над ним не бился — так и не смог его сделать бесшумным, так что "жучок" у меня — запасной вариант, на всякий случай.
Подвал оказался заперт не на обычный, висячий замок, а на добротный, врезной. С двумя выключателями, на совершенно сухой стене.
Через десять метров — лестница на пяток ступеней вниз, еще через десять, точно такая же, словно клонированная...
Вообще-то, я так заумно не выражаюсь — это все Настя и ее "КЛФ" — "Клуб Любителей Фантастики"... Вот же чумовой народ там собрался... На одном из собраний, куда я хожу теперь не из-за Насти, а просто из-за хороших людей, появился чудаковатый старичок и принялся грозно потрясать кулачком, доказывая, что фантастика — слуга нечистой силы, а фантасты — безбожники... Пришлось дедушку образумить, напомнив, кто такой Клайв Стэйплз Льюис...
Дедушка ушел, довольный, как паровоз... Не обращая внимания на наши улыбки — ничего не поделать, на прошлом собрании к нам пробрался тайком батюшка из нашего городского храма и от души над нами посмеялся, рассказывая такие вещи о писателях прошлого, что мы сидели, открыв рты и слушая, затаив дыхание.
После второго спуска, я наткнулся на хорошо знакомые по канализации, совершенно сухие, трубы.
Ни одна из этих труб вверх не уходила. Две, сантиметров сорока в диаметре, заворачивали под прямым углом вниз и пропадали в бетонном полу, одна — уходила в бетонную стену.
Рядом с этой стеной обнаружилась маленькая, квадратная дверка, метр на метр, с обычным замком, открывающимся куском проволоки, всегда спрятанном у меня в кармане.
Открыл, подсветил и... Не понял, плакать или смеяться... За квадратной дверью притаился самый настоящий, нелегальный, спортзал. Спортзал, стены которого украшали иероглифы, картинки из журналов боевых искусств; на полу тонкие, плетеные из камыша, циновки. Маленький столик, заваленный журналами. Из любопытства подошел ближе, полюбопытствовал. "Техника-молодежи", подшивка года за три-четыре, и "Вокруг света", примерно тех же годов. Журналы чистенькие, аккуратно подклеенные, видно, что — любимые.
Весь зал — вымыт, ни пылинки, ни соринки.
Ушел, старательно закрыв за собой дверь — если народ и тренируется, чему противозаконному, так лучше пусть тренируется, чем водку жрет...
Облазив подвал на три раза, был вынужден констатировать, что поисковик из меня еще хуже, чем из коричневой субстанции — пуля.
На прощанье, решил оставить свой след в истории, пристроившись в уголке, достав из кармана мел и старательно обводя им ладонь левой руки, на совершенно точно, пустой, трубе.
Такой порядок завез, обчитавшись книжек, конечно, но вот прикипело — не оторвешь! Я такие отпечатки оставил и в колодце, на бетонных пробках тоннелей. А уж тут, на ровных, черных боках чугунной трубы, теплеющей от моего тепла — сам бог велел. Он, конечно, много чего велел, но оставлять след в истории — святое!
Если бы я не пожелал отметиться — фиг бы достал мел. А достав — мог ведь его и не уронить. Да и уронив — мог махнуть рукой и оставить валяться: кому какое дело, что кусок мела, размером с половину моего большого пальца, делает под трубой...
Первая застежка оказалась за трубой, так глубоко, что не закатись мелок — я бы и понятия не имел, что в этом месте две сплошных трубы, плотно прижавшиеся друг другу — вот совершенно не сплошные. Металл "играл", дразнил легким шевелением, но второй застежки не было видно.
Я исползал весь подвал, вдоль и поперек. Посадил один фонарик и стер до кровавых мозолей руку, раскручивая второй. Мысли масштабно, логически, дедуктивно и призывал в помощь интуицию и все сверхъестественные силы, которых мог вспомнить.
А вспомнить мог очень многих.
Быть может, не вспомни я старое правило, неоднократно проверенное в парковых баталиях с друзьями-приятелями детства, ушел бы, не солоно хлебавши, в расстроенных чувствах. Ушел, чтобы вернуться позже, вооружившись велосипедным зеркалом, свечой и...
Первое правило гласит: "Горожанин не смотрит вверх!"
В летних баталиях, гонясь друг за другом по парку, я обнаружил подтверждение этому факту — стоило залезть на дерево, на крышу сараюшки, в которой смотритель держал свои инструменты, просто подняться на десять ступеней опоры ламп освещения стадиона и все — ты сто процентный человек невидимка!
Народ эту прелесть быстро просек и начались проблемы — сломанные руки-ноги, разозленный смотритель парка, запертые на замок, обнесенные двухметровым забором, опоры.
Мы выросли. И вновь забылось первое правило.
Вторая защелка оказалась сверху, чуть по диагонали. Ее длинный язычок прятался в стене, а рукоять — торчала, изображая из себя обычный кусок арматуры, торчащий из стены, как случайное украшение, или заготовка для подвеса кабеля.
С тихим шорохом, обе фальштрубы отъехали от стены, демонстрируя обычную лестницу в десять ступеней... Ведущую вверх, прямо в бетонную стену-потолок!
Готовясь разрыдаться от такого бесконечного количества загадок на свою голову, прекратил сжимать ручку "жучка" и остался в полной темноте, соответствующей моему настроению.
Для полноты ощущений, закрыл за собой дверь...
Лестничный пролет, совершенно беззвучно, отъехал вперед и влево, освобождая мне проход вниз. Проход, из которого несло теплом.
Говорят же, что у любопытных, мозги находятся в заднице — иначе просто невозможно объяснить количество неприятностей, сыпящихся на пятую точку...
Вот и я, совершенно не дрогнувший, легкокрылой птичкой слетел вниз и оказался в комнатке, пять на пять метров, с висящими вдоль двух стен, белыми халатами и полиэтиленовой занавеской, на новомодной, "липучке".
Отчаянно унимая колотящееся сердце, давая себе миллионы обещаний, что я ненадолго, что я — "быстренько" и "словно мышка", надел халат, расстегнул трескучую ленту и вошел.
К моему сожалению, коридор после "полиэтилена", оказался длинным, с закрытыми металлическими дверями, без единого следа замочной скважины, в количестве двух десятков штук.
То, что замок может быть и электрический — я догадался. Но вот к чему двери, на которых нет ни одной надписи...
"Не зверинец ли часом?" — Поинтересовался я у самого себя и принюхался.
Зверьем не пахло.
Пахло краской, слегка — пылью, словно уборщица здесь бывает раз в месяц, но все-же — бывает. Обычные, рифленого стекла, колпаки, за проволочной защитой. Пол бетонный, но не вульгарно-серо-белый, крошащийся от любого твердого предмета, а наливной, ядреный, как... Как... Как полы, перед раздевалкой, в любимой школе!
Довольный собственным сравнением, дошел до конца коридора и с улыбкой встретил одну-единственную, деревянную дверь, с обычной, металлической, точнее — алюминиевой, ручкой.
Нажал, и по миллиметру, придерживая, чтобы не скрипнула, открыл.
Сделал шаг и изумленно распахнул рот — я оказался на балкончике, с которого в обе стороны, сбегали обычные, сварные, лестницы, оканчивающиеся в огромном, ярко освещенном зале, уставленном совершенно фантастического вида, оборудованием.
И ни одного человека!
Больше часа я бродил между укрепленных на мощных станинах, "капсулах ДП", "капсулах МВ", "капсулах ХС". Всего девять капсул, в три ряда. Каждая, левая крайняя — закрыта и опломбирована, верх — накрыт непрозрачным чехлом их твердого пластика. Пустые капсулы весело перемигивались желтыми огоньками режима ожидания.
От каждой капсулы, к потолку, змеились провода, трубки и трубочки, жгуты проводов, сплетались между собой и расходились в разные стороны.
Ошарашенный находкой, я положил "жучок" на одну из капсул, залез на нее с ногами и принялся изучать маркировки, на проводах.
От аббревиатур, типа "АССе-14", "АэС-3" и множества других, в глазах зарябило, а голова отчаянно заболела, намекая, что счастье не может длиться долго, а мое появление на явно режимном объекте, уже давно должно было поднять если и не тревогу, то хотя бы — маленький переполох.
Спрыгнув обратно на наливной пол, пошел изучать последнюю, десятую капсулу, стоящую, в отличии от всех, вертикально, приветливо светящуюся мягким, желтоватым светом, лампы накаливания, с приоткрытой, дверцей.
"Капсула ПО"...
"Без предварительного тестирования подопытного, без предварительной калибровки, без предварительного согласования — НЕ ВКЛЮЧАТЬ!"
Впечатлившись столь строгим и многословным предупреждением, сунул свой длинный нос в капсулу, уже в последний момент понимая задним умом, что капсула — ВКЛЮЧЕНА!
Дальнейшее для меня оказалось просто спасительной тьмой, в которой миловидная девушка, по имени Мадина, на бейджике, просто прошла мимо капсулы, прихлопнув приоткрытую дверь, плотнее.
Брюнетка, ровно так, как я люблю. Зеленоглазая, миниатюрная и...
В себя пришел уже дома, лежа на диванчике в своей комнате, правда, отчего-то, не переодевшись в домашнее.
Родители гремели посудой, судя по темноте за окном, завершая наш обычный ужин.
""Капсула Предварительного Обучения" — 1, основные характеристики..." — В голове зашевелилось нечто такое, чего там не только никогда не было, но и быть не могло. Нет, и Настя, и те мои друзья, с коими встречались раз в неделю, частенько говаривали, что мои фантазию надо использовать исключительно в боевых целях. Крайний раз — в мирных, но предварительно закупившись билетами на первый попавшийся космолет, улетающий далеко-далеко!
""Капсула Долговременного Пребывания...", "Капсула Холодного Сна", "Капсула Медицинского Восстановления" ... Автономность работы каждой капсулы составляет минимум десять лет..." — Каждый новый виток знания обрушивался на мою голову с неудержимостью кувалды, падающей на палец, который ты убрать не сможешь, даже если очень сильно постараешься.
