Атолл

— Самка — не повод не начинать собираться, — напомнил детям я, и они засуетились, как сумасшедшие.

— Я до той скалы могу и не доплыть, — появился сзади меня Антонович, удерживая за лямки самодельного крепления самогонный аппарат с, вероятно, брагой внутри.

— Не ты один, — успокоил я соседа, — дети тоже не все доплывут. Как-нибудь справимся. Поможем друг другу. Жаль ,что Мии нет. В любом случае нам придётся посылать кого-нибудь вперёд. На разведку.

— На разведку буду плавать я, — внезапно вмешалась в разговор Малявка, — я очень неплохо плаваю.

— Одну тебя не пущу, — ответил я. Ищи себе напарника.

— А что выбирать? — не смутилась девочка, — Шестёрка всегда помочь сможет. Он в воде себя не хуже, чем я, чувствует.

Я отозвал Шестёрку и объяснил ему задачу. Каждую скалу, торчащую в поле видимости из воды, необходимо было вначале обследовать. Во-первых, чтобы быть уверенным, что группа сможет на ней переночевать. Хватит ли места и так далее. Во вторых, чтобы найти дорогу к следующей скале. Точнее, чтобы знать, что такая дорога есть.

— Так что плывите прямо сейчас, а мы будем собираться, — я указал пальцем на наиболее понравившийся мне валун, — уже часов пять вечера и я не хочу, чтобы мы переправлялись в темноте.

— По моим часам — шесть, — тут же отрапортовал Шестёрка.

— У тебя и часы есть? — я удивлённо посмотрел на ремешок на руке ребёнка. Раньше я на него внимания не обращал. Отвыкли люди сейчас от наручных часов — всё больше по мобильным телефонам ориентируются. А те, у кого такие часы были, все безнадёжно были испорчены морской водой.

— А у меня водонепроницаемые, — как будто угадав мои мысли, сообщил ребёнок.

— Это хорошо. Береги их. Это пока наш единственный ориентир во времени. Отныне время будем считать по ним.

— Тогда пусть они лучше у Вас будут.

Подумав немного, я принял дар и застегнул на запястье ремешок.

Скала, которую я приметил, была не одна. Её я выбрал по нескольким причинам — она была ближе остальных к атоллу и ближе всего к нам. Две остальные находились где-то в полукилометре от нас, а это — слишком далеко.

Дети до скалы добрались достаточно быстро, но место это почему-то забраковали. Замахали руками условные знаки, о которых мы договорились сразу. Потом произошло что-то незапланированное. Шестёрка отправился куда-то в океан, а Малявка к нам.

— Вы чего разделились? — сразу спросил я, помогая девочке выбраться на уступ.

— Камень тот не подходит для ночёвки, — не успев отдышаться, начала рассказывать она, — это со стороны он кажется большим, а на самом деле слишком он крутой и узкий. Наша группа на нём просто не поместится. Вот Шестёрка и поплыл на следующий.

— А зачем разделяться то надо было?

— Пока я плыла сюда, он до той скалы добраться должен был.

Я автоматически посмотрел на крошечную фигурку, еле различимо махавшую руками.

— Если б вмести поплыли на дальний камень, а потом бы возвращались сюда, чтобы всё рассказать, то группа бы не успела переправиться.

— То есть Шестёрка показывает, что на дальнем камне всё в порядке.

— Да. Машет, как мы и договаривались, руками.

— А если бы и тот камень не подошёл?

— До темноты он бы обратно по любому приплыл.

— Тоже верно. Что ж, начинаем переправу.

Вначале я собирался переправиться одним этапом, но, посмотрев на Антоновича и вспоминая уроки моих первых с детьми заплывов, понял, что, как минимум, этапов нужно будет делать два. Разделил всех на две группы. Вначале поплыл Антонович, Терминатор, Богомол, Фернштейн. И неутомимая Малявка. Плавающие должны были помогать тем, кому плавание доставалось нелегко. Первая группа добралась без приключений. Даже отсюда было видно, что все они на островок не помещались — маленькие фигурки качались на волнах, вцепившись в неровности каменной поверхности. Тем не менее — скала позволяла отдохнуть довольно долгое время, а не совершать длительный переплыв к дальней.

Я, с оставшейся группой, должен был пойти вообще налегке. Единственной моей проблемой стал кот. В руки он ни за что даваться не хотел, а когда мне и удавалось его изловить, достаточно было приблизиться к воде, как он начинал истошно орать. Самка на всё это смотрела полными интереса глазами. В конце концов, чтобы не терять время, мне пришлось оставить Ра на попечение рептилии. Оставалась надежда, что их плавающий тандем (когда кот сидит на голове самки) повториться. Только не факт, что Самка поплывёт за нами. Только деваться некуда — бегая за котом и пытаясь его поймать, я только теряю драгоценное время, которого, судя по стрелкам часов, у меня и так не много. Но с котом я, на всякий случай, попрощался. Посмотрел на Самку — она, похоже, никуда плыть не собиралась. Положила морду на камни и любовалась пейзажем бесконечного океана. С ней я тоже на всякий случай попрощался.

Из вещей на нас была только одежда и моя кочерга за спиной — остальные вещи ушли с первой группой, но я даже и не подозревал, насколько тяжёлым окажется этот заплыв. Цыцку и Фаната пришлось буквально на спине везти. Если бы с нами был груз с водой, то не знаю, чем бы всё закончили. Пластиковые бутылки, наполненные водой, хоть и обладали нулевой плавучестью, всё равно создали бы очень много неудобств.

Когда до камня оставалось всего-то метров тридцать, заметив, что мы уже практически захлёбываемся водой, к нам на встречу выплыли отдохнувшие Малявка и Богомол. Короче, кое-как доплыли.

В этот же момент первая группа отплыла — на скале для обеих групп было слишком мало места. Я глянул на часы. Восемь вечера. Во сколько же здесь темнеет? Часы меня наоборот только сбили с толку. Раньше я ощущал закат интуитивно, а теперь начал поглядывать на часы. Если бы мы находились с южной стороны атолла, то всё было бы намного проще — смотрели бы на солнышко и преспокойно ждали, когда оно коснётся горизонта. Точнее, не преспокойно ждали, а гребли бы, что бешеные. Но в том то и дело, что находились мы в северной. Не успела отплыть первая группа, как нас накрыло тенью. Скала находилась довольно близко к основанию самого атолла, вертикальной стеной опускавшейся бездонную синь, и только что солнце зашло за скалы, возвышавшиеся над морем. Сколько солнцу осталось до горизонта — абсолютно неизвестно. А темнеет здесь мгновенно.

Я нервно сглотнул слюну и посмотрел на отрог, который мы покинули. Кота с такого расстояния я различить не мог, но Самка хорошо была видна. Лежала на камнях. Возможно, спала.

Прошло минут десять, и я, инстинктивно, помассировал свои плечи. Не слишком то всё прекрасно и обстояло. Плечи ныли и просили отдыха. Сказалось то, что пришлось почти весь путь тащить на себе то Цыцку, то Фаната. В то же время начинал ворочаться липкий страх. Вспомнилось, как на смену палящей жаре и яркому солнцу кромешная тьма приходит всего за несколько минут. Оставаться на этом клочке суши не могло быть и речи. Только два человека с трудом удерживались на вершине острой скалы, остальные цеплялись руками за острые выступы, находясь при этом в воде. Даже если и ночь в таком состоянии мы выдержим, то на утро уже точно никуда доплыть в состоянии не сможем.

— Поехали, — наконец, решился я и оттолкнулся ногами от камня, — Кукоцкая — на тебе Цыцка, на мне Фанат.

Первая группа, которая в плавании была значительно лучше нас, хоть и шла с грузом, ещё и половины пути не проплыла, а мы уже двинулись в путь. Я не проплыл и двадцати метров, как уже начал чувствовать усталость. Пораскинув всё и просчитав, понял — не доберёмся. Можно возвратиться обратно. Ещё есть шанс вернуться обратно.

— Мы не доплывём, — подтвердив мои мысли, буркнул Фанат у меня на спине и забулькал водой, поймав ртом случайную волну.

— Доплывём, — окрысился я. В мыслях я решил идти до конца. Возвращаться смысла не было. Ну мог источник снова в пещере забить водой. А может бы и не мог. Нет. Позади только смерть и ничего более. Плывём вперёд.

Ещё через некоторое время я впал в своеобразную прострацию, когда организм даже мозги выключает, только бы все силы переключить на нехитрое занятие — греблю руками да ногами. Пространно видел, что первая группа доплыла до скалы, так же пространно видел, что к нам на встречу тоже кто-то плывёт. Чувствую, как от ужаса, что я выдыхаюсь Фанат мне начинает натурально выдирать волосы из головы. Я ничем не могу его успокоить. Где же ты, второе дыхание!?

И оно проснулось! Учёные до сих пор не смогли объяснить это понятие, но, иногда, когда силы организма полностью заканчиваются и он, от усталости, почти теряет сознание, вдруг... какой-то предохранитель перегорает и включается последний резерв.

В голове прояснилось.

— Заткнись. Доплыву, — жёстко сказал я Фанату и тот мгновенно успокоился. Посмотрел в сторону. Кукоцкая тащила на себе Цыцку.

— Ты как?

— Нормально. Доплыву. — В глазах уверенность.

В принципе, я совсем забыл, что я практически не умею плавать, а ещё и тащу на себе ребёнка. Кукоцкая, возможно, плавала очень неплохо. И, возможно, ей было легче. Глянул вперёд. Осталось немного — метров сто. С моим, открывшимся вторым дыханием, я должен это расстояние осилить. Кроме того — кто-то спешил на помощь. Думаю, это Шестёрка. Он отдохнул на дальней скале больше всех остальных.

И тут нас накрыло. Вначале, я подумал, что у меня темнеет в глазах. Ничего подобного. Темнело кругом. И очень быстро. Я буквально и десяти гребков не успел сделать, как стемнело абсолютно.

Дети начали кричать. Причём все. Эхо, отражаемое от волн и от стены атолла, доносилось, казалось, со всех сторон. Я прекрасно понимал, что плыть на звук в такой котовасии не выйдет. Осталось только придерживаться заданного курса и стараться плыть, куда плыл. Это не панацея, но хоть какая-то надежда, что мы упрёмся в каменный островок.

— Кукоцкая, — теперь уже закричал я, — заткни Цыцку — иначе мы друг друга не услышим.

Не знаю, что там сделала Кукоцкая, но Цыцка, спустя секунду, перестала визжать так, что заглушала шум прибоя. Только всхлипывала. Чем, кстати, на моей спине занимался и Фанат.

— Так то лучше, — подбодрил я детей, — Кукоцкая — держись поближе. Только не кричи — эхо здесь злое. Перешёптываться периодически будем, чтобы не потеряться.

Ещё с минуту мы пыхтели. Всё это время слышали, как орут дети, что доплыли со скалы. И меня это бесило. Их, слившийся в один звук многоголосый ор, отражался от чего угодно, и определиться, куда нам плыть, было совершенно невозможно. Несколько раз я чуть не поддался на эти обманы природы. Были моменты, когда вначале крик казалось, исходил с одной стороны. Спустя некоторое время — совершенно с другой. Будто нас окружил десяток островков с кричащими детьми на каждом из них. Это не только дезориентировало, но ещё и здорово сводило с ума.

Через некоторое время я понял, что периодически, поворачиваю всё-таки туда, где чей-то голос мне кажется наиболее громким. Я пришёл в ужас. Что делать!?

— Дядя Петя, — подтвердила мои сомнения Кукоцкая, — мне кажется, что мы слишком часто поворачиваем в разные стороны. Я уже скоро выдохнусь.

Наши 'наездники' опять попытались завыть, но нам как-то быстро удалось их успокоить. Блин, неужели нельзя посветить нам чем!? Огня нет. Так медузу какую фосфоресцирующую поймать!? Неужели Антонович ничего не придумает? Чуть спустя, понял, какой я бред думаю.

В этот момент детский ор закончился. Не сразу. Слышалось, что кто-то их затыкает, можно сказать, по очереди.

Когда воздух наполнил лишь тихий шум прибоя, до моего слуха донёсся отчётливый звук удара эмалированного тазика о камень. Звук почти сразу от чего-то отразился, потом ещё раз. Но направление, откуда прилетел оригинал, а не отголосок, я примерно уловил. Похоже, Антонович не жалел своего аппарата. А то, что этот план придумал Антонович, я не сомневался. Дети бы колотили тазом по камням в панике и истерике. Антонович же подождал, когда все отголоски в воздухе исчезнут полностью. И только потом ударил тазиком по камням ещё раз. На этот раз я полностью не сомневался, в какую сторону плыть.

Только не знал, сколько до этого плыть. Звук таза о камни, редко издаваемый Антоновичем, периодически корректировал мой курс, но, похоже, моё второе дыхание тоже потихоньку заканчивалось. Про третье я никогда не слышал.

Когда всё это стало слишком очевидно, я попытался кричать. Ага. Эхо так слило звуки, что при всём желании, никто ничего различить бы не смог. И, в этот момент, получил изрядную порцию искр из глаз. Но это был не камень. Что-то помягче.

— Дядя Петя? — как сквозь сон я услышал голос Шестёрки, — ну вы и твердолобый. У меня шишка теперь будет.

— Плыви Кукоцкую проверь, — захлёбываясь, попросил я. Не знаю, сколько времени, но я не проверял, плывёт ли она снами. Как и говорил, мозг переключился на тупую греблю.

— Нормально всё с ней, — услышал я Шестёрку, — поэтому цепляйтесь за меня.

— Хорошо, — я сжал маленькую ладонь ребёнка правой рукой, потому что она, как загребающая, уже почти не работала. Грёб только левой. Да и ноги почти не слушались.

Чёрт — не утопить бы его самого. А Фанат? Я попытался ощупать спину, но ничего там не нашёл.

— Где Фанат!? — простонал я.

— Отдохни, Петя, — теперь я, почему-то слышал голос Антоновича.

Глава 23

— Петя проснись, — меня явно тормошил Антонович.

— Иди нафиг, — сказал я, и перевернулся на другой бок.

— Петя, нам надо решать, что дальше делать. Вода заканчивается.

Меня как молотом ударило.

Пока в глаза било яркое солнце, ничего рассмотреть не смог. Плосковатая скала с уклоном. Дети. Все на меня смотрят. Рептилия с котом.

— А эти здесь откуда? — спросонья удивился я.

— Утром не спеша прибыли, — ответил Антонович, — кот твой на ей, как на круизном лайнере путешествует. На голове умостился. Они нам и рыбы, кстати, принесли. Точнее, не они, а Самка. Кот явно накормлен. А вот нам принесли такую рыбину, что на всех детей хватило. Кстати, есть хочешь?

— Больше пить, — признался я.

Антонович достал полулитровую пластиковую бутылку воды:

— А вот с этим у нас скоро начнутся большие проблемы.

— Знаю, — сказал я, отхлёбывая из горлышка.

— И со временем мы плохо всё рассчитали. Никто подумать и не мог, что до темноты доплыть не успеем.

— Знаю, — повторил я. В голове до сих пор ещё мутно было. — Если бы не Шестёрка, не доплыли бы мы.

Антонович как-то потупил глаза, подобрал с камней какую-то ракушку и начал ломать её пальцами.

— Ладно, — я закрутил уже пустую бутылку, — что там у нас в перспективе намечается? Есть у нас куда дальше плыть? Чем дальше, тем я больше наторею в искусстве мореплавания, — засмеялся я своей собственной шутке, пытаясь подбодрить детей. — Следующий наш круиз пройдёт намного проще. У меня есть очень хороший план.

Дети и Антонович молчали. Как-то очень странно молчали.

— Шестёрка, — я бодро отыскал глазами ребёнка, и ещё раз обвёл глазами детей, — А где Кукоцкая с Цыцкой?

— Когда я к вам приплыл, их уже не было, — пряча глаза, сказал Шестёрка.