А ведь все, что интересует массы, — это покой и свобода нагадить в центре тротуара... Хотелось сказать "Аминь", а вырвалось "Зиг-хайль!" — хотя это одно и то же, как бы ни пускали пену моралисты...
Я еще крепче стиснул рукоять автомата и поклялся себе, что буду сейчас стрелять в любого, без промаха и жалости...
Да... Я люблю Посейдона, я люблю Ирину, и мне это нравится — будь она хоть самим Сатаной или Баалом с Ктулху... Она чиста и непорочна, я постараюсь исправить нашу общую глупость, мы сможем стать умнее или тупее на горьком опыте сожранных детей, пролитой крови, пролитой спермы... придется написать Тору заново или перевести ее с шумерского...
Не убий, не укради, не прелюбодействуй... Гордыня, жадность? Это только тогда выглядело революционными идеями, по яркому контрасту с возведенным в абсолют правом "сильнейшего". Времена изменились не очень, а вот восприятие изменилось — и теперь эти лозунги приелись, да и не дают тонких ответов на сложные вопросы, которые возникли за последние тысячелетия... Разве что абсолютно мудрым и абсолютно тупым, а таких меньшинство...
Вот и сейчас... Стоило человеку сказать: "А зачем нам управление свыше? Нет тут гордыни, просто стыдно не разобраться в этом самим, полагаясь на Большого, или Божественного, Дядю, который все сделает за этих духовных лентяев". И тут как по команде зашуршал муравейник, стали тратиться миллиарды кредитов на развитие, на эксперименты над людьми, на роботов-убийц, на шайку уродов и психопатов, которые решили, что они в состоянии научить и направить, — одно плохо: они так и не стали харизматическими лидерами.
Но ведь неспроста все думающие и чуткие люди имеют "левые" убеждения?
Я запутался... устал...
Свистел ветер из внешних микрофонов, змеились кабели по стенам, гнулся и извивался тоннель, а роботы хотели нас убить... Жаль, что они не размышляют на такие идиотские темы, как мы...
В этот момент я окончательно решил, что ни один волос не упадет с головы Ирины, пока я дееспособен...
— Далеко еще? — нарушил я молчание в эфире.
— Да, — ответила Лайла, — прилично: аэродром подземный и конечно же не находился под озером, мы едем за границы кратера, и не за ближние...
Я уж было хотел спросить Лайлу, почему мы не полезли в комплекс с этого аэродрома, но потом понял, что, пока бы мы добрались из такой дали, люди Дарби бок о бок с роботами могли бы нас по недомыслию кокнуть — они-то про Посейдона знать не должны...
Я заметил, что Ирина подняла забрало шлема и, сморщившись под потоком воздуха в тоннеле, тронула меня за рукав.
Я понял, чего она хочет, и, выключив шлемофон, тоже открыл забрало, сильно прищурившись, — в лицо дул теплый приятный воздух, слегка отдающий креозотом. Я наклонился к Ирине и прижал свой шлем к ее, не упуская из виду силуэта Лайлы, освещаемого редкими огнями, и стараясь вглядываться в черную перспективу тоннеля.
— Дэн, — услышал я голос Иры, перекрываемый шумом ветра и воем электродвигателей, — кто она такая? Чего она хочет от нас?
— Ира, — я старался говорить негромко, благо ветер сносил звуки назад, — она "крот" из нашей группы, работает в том же спецкорпусе, что и твой покойный муж, спасла нас от Дарби — цели ее пока неясны...
— Что она тебе говорила? — спросила Ирина, и в ее голосе сквозило волнение.
— Рассказала мне про мировой заговор, — ответил я, попытавшись изобразить на лице улыбку (в рот тотчас же задул ветер, и щеки мои раздулись), — еще про "Пантеон", секретную мировую разведку, при власть имущих недоносков...
— Ты ей веришь? — В глазах Ирины сверкнул блик промелькнувшего на стене фонаря.
Я слегка вздрогнул.
— Кое-чему верю, — кивнул я. — Мы сейчас находимся с тобой на объекте "Зеркало-9", я сам видел маркировку стоящих тут грузов, это секретная лаборатория биологических экспериментов, которая находится под заброшенным институтом исследований марсианской атмосферы "Эол". Дарби хотел снять с тебя параметры твоего биополя, чтоб попасть на базу "Зеркало-13" и устранить тебя как помеху. Дарби решил переиграть и саму разведку "Пантеона", и ренегата, который хотел пробраться на эту базу с целью перехвата управления спутников психотронного действия, которые влияют на людей...
— Дэн, я ничего не понимаю, — перебила Ирина громким шепотом, — меня просто бесит эта курица, которая так нагло водила нас за нос. Какие спутники? Какой ренегат?
— Ренегата называют "Посейдон" — это кличка, — пояснил я, чуть не подавившись волной ветра: тоннель резко повернул. — На Марсе находится секретная база контроля за некоторыми спутниками Земли, имеющими психотронное действие, — это секретный социальный правительственный проект по гармонизации общества, а твой муж закодировал вход посредством узора твоих биополей — тебя не то что убить, тебя и обижать нельзя... Вот что это за база и почему за нами все гоняются, но из-за бардака пару раз чуть не убили... Это если кратко.
Ирина скосила глаза вправо и долго разглядывала меня с видом профессора-психиатра (именно "психиатра", а не "психоаналитика"): как говорил мне один мой друг, еще на Земле, — к психоаналитикам ходят "по-маленькому" а к психиатрам — "по-большому".
— Дэн, ты уверен, что она не продолжает парить тебе мозг? У нее лицо продажной женщины! — Ирина хмурилась, и мне это не понравилось.
— Ира, если у тебя есть более логичная цепочка событий, — не выдержал я, — так поделись ею со мной: я не хочу, чтобы мне все рассказывали посторонние люди, а не мой любимый гид!
— Просто она тебе крутит мозги, а ты ее слушаешь! — Это не было похоже на мою Иру.
— А ты? — вырвалось у меня. — Ты мне не крутишь мозги? Ты мне все рассказала, что знаешь? Да?!
Ирина захлопнула забрало шлема и отвернулась. Я стиснул зубы и сделал то же самое, также отвернувшись в сторону. Только вновь стиснул автомат в руке и включил шлемофон.
Транспортер успокоительно покачивался на рельсе, а я в двухтысячный раз спрашивал себя, что это за женщина и на кой черт я ношусь с ней как с писаной торбой. Я думал, что я, как принц, разбудил свою спящую красавицу, пробравшись, рискуя жизнью, в подземелье Людоеда, а она...
Посейдон — какой из нее Посейдон! Обыкновенная ревнивая женщина! Будь на месте Лайлы, к примеру, Азиз, она бы не пикнула... Да пошли они все... мне чуть ногу не отъели...
Минуты через три я прекратил себя жалеть и тупо уставился в быстро надвигающееся пространство коридора... И вдруг...
Вдруг раздалось шипение в шлемофоне, и голос Ирины сказал:
— Дэн, ну хватит обижаться...
Я разозлился окончательно! Детский сад! Стиснув зубы, я промолчал.
Она вновь положила мне руку на колено и слегка сжала пальцы. Я опять повернулся к ней и сказал в шлемофон суровым голосом:
— Когда мы поженимся, ты возьмешь мою кличку — Ирина Странная: на Марсе так принято...
Она поглядела на меня, широко раскрыв глаза — то ли в изумлении, то ли в ужасе, — а я вновь отвернулся.
Мы продолжали нестись по коридору, который изредка пересекали другие тоннели: видно, транспортные линии имели сообщение с какими-то другими подземными помещениями, которые не были обозначены на плане Лайлы.
Почему люди так обожают секреты, тайны? Откуда эта жажда все глубоко спрятать? От этого ли выработалось такое же сильное желание что-то найти? Раскрыть? Обнажить?
Крепко затянутая бинтами нога почти не болела, только чуть-чуть покалывала.
В перспективе темного тоннеля появилось мерцающее пятнышко света. Через пару минут Лайла стала сбрасывать ход. Натужно завыли электродвигатели. Мы уже почти подъехали к какому-то слабо освещенному помещению, как вдруг я уловил по стенам знакомое движение.
— Жми! Лайла! Вперед! — только и успел я крикнуть, одной рукой толкнув ее в спину, а другой нагибая Иру вниз.
Из стен аккуратно выезжали металлические панели, на которых висели по две пулеметные пары. Автоматическая турель скрипела — видно, механизм давно бездействовал, — это нас и спасло: сверху, из черного потолка, с таким же протяжным скрежетом опускалась гофрированная заслонка...
Хорошо, что у Лайлы реакция солдата: вновь завыли двигатели, и нас вдавило в кресла. Транспортер, роняя снопы искр, прокрутив несколько раз ведущие колеса на рельсах, рванул вперед — и тут же раздались первые выстрелы. Мышцы моего тела напряглись, левым плечом я попытался прикрыть Ирину.
— Держитесь! — раздался в шлемофоне сдавленный выкрик Лайлы. Пули просвистели где-то совсем рядом, и тут раздался глухой треск — это опускающаяся заслонка снесла лобовое пластиковое стекло. Транспортер буквально вломился на большой скорости в неярко освещенную залу с несколькими путями, разделенными асфальтированными платформами. Рельсы уходили в другие тоннели. Все они медленно закрывались металлическими заслонками.
— Внимание! — раздался над нашими головами равнодушный женский голос, лишенный интонаций. — На узловом объекте "Дельта-четыре" находятся посторонние, просьба сотрудникам охраны прибыть в указанный объект, повторяю...
А где-то сзади раздалась новая многоголосая трель.
— Дэн! Прыгайте! — крикнула Лайла. — Я не заторможу!
Кинув взгляд вниз, я заметил стремительно приближающуюся платформу. Я схватил Ирину за рукав и резко повалился набок, потянув ее на себя. Удар был несильным, резануло в ноге, и мы с Ирой раскатились кубарем в разные стороны.
Тут же раздался металлический лязг, гулкий удар, затем скрежет под вой затухающего мотора: транспортер со всего маху въехал в противоположную створку тоннеля, которая почти успела закрыться. Он подпрыгнул вверх, окатив стену искрами, и завалился набок, бесцельно вращая двумя блоками небольших колес...
— Вы живы? — раздался запыхавшийся голос Лайлы.
— Вроде, — ответил я, подбежав к Ире и помогая ей подняться...
Теперь я понял, почему свет слегка мерцал, когда мы подъезжали: здесь, на стене возле платформы, мигало несколько ламп с неисправными стартерами. Рядом была дверь с надписью "Ангар "Дельта".
— За мной, — скомандовала Лайла, кинувшись в сторону двери, как вдруг дверь стала медленно уходить в сторону.
В темной щели показались тускло поблескивающие стволы автоматов, выпустившие веером сразу несколько трассирующих очередей.
Я был уже готов к чему-то подобному. Я прикрыл Ирину, одной рукой вскидывая автомат на ремне, а второй вынимая из разгрузки осколочную гранату и выдергивая за кольцо зубами чеку. Я дал короткую заградительную очередь, постепенно отступая к стене, под мерцающие лампы. Лайла уже оказалась у стены — одним длинным кувырком по платформе.
Я аккуратно, навесом, швырнул гранату в темный проем двери и, оттолкнув Ирину назад, прижался к стене.
Послышались глухие крики, ругань, а затем грохнуло. Яркая вспышка сверкнула за дверью, зазвенело в ушах, запели осколки, а сама дверь слегка прогнулась на нас.
Звон в моих ушах стал превращаться в жужжание электрогитары, которая играла жесткий роковый риф. Эти звуки рождались в моей голове сами, когда начиналась эта адреналиновая пляска, этот будоражащий сердце и мозг ритм выстрелов. Вот вступили тарелки, я подскочил ко входу, и вновь раздались выстрелы: на сей раз я заметил вспышку где-то сбоку, и опять заколотился в моих руках автомат. Лайла стреляла куда-то в противоположную сторону дверного проема. Ударила бас-бочка, и рабочий барабан выдал вступительную трель. Тогда разом, на две восьмых, по сильной доле, грянули гитара и густой отрывистый бас. Лайла сделала мне какой-то жест, после чего захлопнула забрало и кувырнулась в темный дверной проем.
— Дэн, осторожнее, прошу, — услышал я в наушниках испуганный голос Ирины, начавшийся четко со второго квадрата, под леденящий душу вой электрооргана. Я почти танцевал, все мои движения были пропитаны ненавистью и подчинены ритму звучащей в голове музыки.
Я подскочил к двери, тоже захлопнул забрало шлема, включив ночное видение. Сжав автомат и стиснув зубы, я кувырнулся за Лайлой, и тут же рядом со мной просвистел сияющий гневным огнем пунктир трассера.
В полумраке я заметил силуэт Лайлы, стоящей на одном колене, и, подкатившись к ней сзади и повернувшись к ней спиной, скопировал ее позу, упершись локтем в колено. Я приник к прицелу: доли секунды на то, чтобы вникнуть, мгновения, чтобы понять под рокот гитарных струн и грохот выстрелов. Сбоку стояли какие-то ящики, охрана была с двух сторон. Тысячей осколков сознания я заметил за секунду многое: два неподвижно лежащих на полу тела, высовывающиеся из-за ящиков ствол и край шлема и какое-то неясное движение на заднем фоне. Мушка почти сразу легла на кусок шлема стрелка, и я послал короткую очередь. Тот огрызнулся в ответ серией выстрелов и спрятался. Максимум двое... так... я замер на мгновение, но вдруг заметил краем глаза тень летящей гранаты и несколько раз кувырнулся вперед, успев крикнуть в эфире:
— Граната!
Сзади громыхнул взрыв. Часть пути я проехал на пузе, чтобы избежать попадания осколков. Вновь показался ствол из-за ящиков. Он опять выплюнул смертоносную гирлянду огня прямо передо мной. Но я уже встал на колени, резко развернул в движении корпус прямо за угол. Нырнув головой под ствол, который чуть выступал вперед, я с силой боднул вверх, надеясь выбить автомат из рук противника. Он увернулся, откинулся назад, но мой кулак, шедший по большой дуге, достал его по шее. Он ударился шлемом о ящики, разворачивая на меня ствол.
Я присел на левую ногу и, резко крутанувшись, ударил его правой в грудь: хорошо, у меня берцы с титановыми прокладками. Ударили тарелки, и по альтам прошел ритмичный перекат. Я навалился на врага, выдирая у него оружие из рук. В это время сзади грянула очередь, но мне повезло: на бронежилет пришлась одна пуля, и та рикошетом, а вторая чиркнула по шлему. Значит, гипотетический "второй" занял позицию где-то подальше.
Я заметил движение руки противника к поясу — за пистолетом. Мы оба пыхтели, как паровые котлы, я старался максимально слиться с ним, чтобы уменьшить вероятность стрельбы. Перехватив свой автомат, я ударил противника прикладом по кисти руки. Он взвыл и заехал мне рукой с тяжелой перчаткой в живот, но я успел сгруппироваться и вцепился ему в ворот комбеза. Он отчаянно упирался, пытаясь схватить меня за шею, а затем так сильно боднул меня шлемом, что я испугался: не треснет ли забрало? Голова загудела, отклонившись назад. Я даже не видел его лица за тонированным стеклом его шлема — для меня сейчас он был безликим нападающим, и мне было плевать. Музыка в моей голове перешла в ритмичный забористый шквал, пульсирующий в висках. Я опять различал перед глазами какие-то пятна и светящиеся нити. Я жил совсем в другом месте, в пространстве неясных ощущений и инстинктов. Все вокруг двигалось и пульсировало в ритме танца.
Спину неприятно холодило, я ощущал опасность сзади. Я старался действовать, как оживший музыкальный эквалайзер, как умная и расчетливая машина, смысл жизни которой — уничтожение, названное в более поздние века фальшиво подслащенным термином "зачистка".
Тело охранника извивалось, и вдруг он провел резкую подсечку под колено. Я повалился на спину, продолжая стискивать мертвой хваткой его ворот. Он качнулся на меня, а я приземлился на собственный зад. В ту же секунду вновь раздалась трель автоматной очереди, и я едва успел прикрыться телом нападавшего, которое вдруг конвульсивно дернулось и обмякло, придавив меня своим весом к полу.
