Всего получилось десять пунктов, которые, как железобетонной стеной, окружали будущий тир, загоняя его под нашу ответственность.
Утром я созвонюсь с шефом, переговорю с Анной и уже с тяжелой артиллерией пойдем на прием к президенту — "отжимать недвижимость", как сказала Марша, перед тем, как пойти за кофе.
Голова была тяжелая и мысли в ней, после второй ночи укладывания не вовремя, катались чугунными шариками, колотясь в виски, стукаясь о стенки черепа и бильярдными шарами встречаясь друг с другом.
Давненько я так не работал — даже соскучился, если говорить правду.
В нашем отделе, принято было все писать ручками — клавиатуры и прочий эрзац признавался только при подготовке пакета для дирекции.
Оставив папку на столе, смылся на работу, как всегда — без завтрака, что приводит Маршу в холодное негодование, но вариантов нет — я не сдаюсь!
В восемь утра, в апреле еще холодно, но на нашей детской площадке, десяток "малолетних" уже чем-то старательно занимался. Присмотревшись, выругался — двое, постарше, выкручивали из качелей болты и передавая часть приятелям, распихивали их по карманам.
Прислушавшись — выругался еще раз.
Детки решили поиграть в "Сталкера".
А болты нужны — правильно — для аномалий...
Бедные дети...
Ведь я в "Сталкера" играл...
Первые крики с детской площадки достигли моих ушей праздничной симфонией.
Пусть теперь пройдут первый квест, моего "Сталкера"!
А там, глядишь, я и еще, подкину...
В моем отравленном недосыпом мозгу роились страшные мысли.
Дети попали... В аномалию!
День промелькнул суетно и нестандартно — часть старших отлавливала младших, учила тех, кто постарше и любовалась теми, кто так и не смог выбраться из "аномалии". Преподы и воспитатели, утешали "заблудших", давали советы, но рискнуть и влезть не получалось ни у кого — аномалия всех, кто не в ней "пропускала насквозь", не давая зацепиться.
В кабинете президента, куда мы попали в обед, мы провели пару минут — ознакомившись с моими выкладками, президент схватился за них с видом утопающего и попросил "ускориться в проведении работ, иначе младшие ученики совершенно распоясаются и будет совсем плохо".
Что и требовалось доказать — все любят правильную аргументацию, подкрепленную наглядным примером!
Зараза Усян, заявившийся в тир, не дал нам с Маршей вволю нацеловаться, сразу накинувшись на работу.
Под его умелым руководством, "конструкты", уже давно отработанные и проверенные в нашем, "Фемидовском" отделе по проведению хозработ, заботливо паковали проложенные "дорожки", укладывали шкафчики и используя проходы, переносили их в на новое место. Пока — без установки.
На всякий случай, Усян оставил две дорожки — вдруг появятся любители пострелять...
Дети разрывались: "аномалия" вокруг разобранной качели притягивала к себе внимания ничуть не меньше, чем переезжающий тир.
Воспитатели подбадривали зареванных "Сталкеров" и грозили страшными карами, тому, кто заварил всю эту кашу.
Генерал от медицины, прохаживался и с умным видом и пытал детишек, подозревая, что "аномалию" породили они сами — детская фантазия такая буйная...
А взрослые — такие скучные!
Я наблюдал за всеми собравшимися и мысленно, поражался недалекости и зашоренности, педагогического коллектива. Прямолинейное движение, плоское мышление и ни намека — на фантазию!
Ау, вы куда смотрите — все болты, после броска, возвращаются к качели!
Дав себе зарок, что если к четырем часам, никто не догадается — подкину эту идею... Кому-нибудь из своей группы. Например, Эрике Ляйне, "унику", чьи "конструкты" уже дважды занимали первые места академических соревнований. И все время — не за ее авторством!
— Сайд! — Легка на помине, госпожа Ляйне. — Почему... Почему Вы, никогда, не ругаете власть?
Только что, своим вопросом, девочка заслужила высший бал моего одобрения.
Еще бы знать, как можно ответить... Без матов и очень спокойно.
Группа внимательно уставилась на меня, ожидая моего ответа. Я внимательно смотрел на их заинтересованные лица и радовался — эти обещают вырасти чуточку иными. Чуть лучше, чуть терпеливее, чуть совершенней.
Надеюсь, годика через три, кое-кто будет работать у нас и может быть, даже со мной.
— Для начала... Я ругаю власть. — Признался я, вызывая улыбки на их лицах. — Только так, там и при тех, кто, услышав мою ругань, может меня выслушать и предпринять хоть что-то, для изменения ситуации. Во всех остальных случаях... Приходится изменять ситуацию самому. А когда делаешь что-то сам, то и ругать приходится самого себя.
— Хочешь сделать "хорошо" — делай сам. — Мрачно констатировал Уран. — Так я и знал!
— Или найди того, кто сделает еще лучше. — Подмигнула ему Аша и показала язык — одновременно.
Вот, как их, таких, не любить? Хоть и напрашиваются на порку, а мозгами ворочают...
— Сайд. А правда, что все школы с подобными нам (в академии был не принят термин "мертвые"), комплектуются складами с вооружением? На всякий случай?
— Да. Правда. — За эти два слова, меня можно было подвести сразу под десяток статей и упечь в такие дали, что упоминание Макара, негра и прочих иже с ними, описывало бы лишь начальный этап моего "упекания".
— Но... Зачем? — Изумлению их не было пределов.
— Каждый из Вас, — я обвел взглядом своих учащихся и снова сел на стол, приготовившись к долгой беседе. — Каждый из вас — угроза. Угроза обычным людям. Угроза чиновникам. Угроза государствам. На мгновение, задумайтесь, что Вы можете уже прямо сейчас.
— Но мы находимся под защитой надгосударственной организации! — Пискнула Нэт и прикрыла ротик, словно испугавшись своего выкрика с места.
— А еще, под надзором "Фемиды", "Интерпола", некоторых религиозных, организаций. — Усмехнулся я. — Представляете, сколько на вас уже накрутили? В вас вложили средства. А средства, которые не защищены — по человеческой сущности — становятся нужны сразу всем. Кто-то из Вас, уже рассматривал предложения от вербовщиков? Во всех предложениях — гарантированная защита Вас и Ваших родных. Там, за стенами академии, реальный мир. Мир, наполненный людьми, которыми управляют и манипулируют десятилетиями. Начнись сейчас Ваша травля, они будут считать, что Вы — демоны. Скажут им, что Вы ангелы — будут просить у Вас благословения.
Снова и снова, звонок с урока спасает меня от срыва. От открывания тайн, за которыми только тьма бездны.
Собрав работы и забросив их в стол, подошел к окну.
Малолетние сталкеры обступили качель и что-то с ней делали, сморкаясь и шмыгая носами.
Через десять минут, детали качели сложились в замысловатую конструкцию, ничего общего с качелью не имеющую.
Рассматривая произведение искусства, тихо смеялся — "не взлетит — тяги не хватит!"
Не смотрите на меня, как на извращенца, ибо я — Изверг!
А, лучше всего доходит до человека через...
Работу руками.
До четырех оставалось пятнадцать минут. Мои занятия окончены. Впереди у меня еще месяц с моей группой, за который надо так много им сказать.
Конструкция оторвалась от земли на полметра и рассыпалась на запчасти — "аномалия" сама реагирует на поведение. Задана ей в качестве ключа сборка объекта, хоть тресни, но объект собери!
Все остальное — всего лишь неверное решение.
Четверо сталкеров, встретив задницами почву, снова сердито насупились.
Время слез прошло. Наступило время голода.
Если они, за девять часов не догадались, что надо сделать...
Я — пас.
А вот то, что такое простое решение не пришло в голову взрослым, говорит для меня о многом.
Мы дали нашим деткам очень много прав, забывая спрашивать с них обязанности.
Ведь это так просто: намусорил — убери. Сломал — почини!
Если 12-ти летние детеныши смогли раздобыть инструмент и разобрать качель, то наверняка смогут ее собрать...
Словно прочтя мои мысли, кто-то из воспитателей, уже сорванным за девять часов постоянного говорения, голосом, потребовал собрать качель.
В половине пятого, когда мы с Маршей топали подручку домой, последний болт оказался на своем месте и квест сложился.
"Аномалия", отыграв несколько тактов из "Электроника", трижды вспыхнула зеленым светом и с тихим звоном лопнула, выпуская героев.
— Бедные дети! — Вздохнула Марша, умиленно разглядывая "сталкеров", принимаемых в теплые объятия воспитателей. — Глядя на них, сердце кровью обливалось...
"Оно облилось бы еще больше, если бы ты знала, куда они хотели залезть"! — Я не вовремя "хрюкнул", представляя, что бы стало со всеми, залезь эти четыре орла снова в подвал нашего, пока еще будущего, тира...
— Сайд! — Насторожилась Марша, что-то почувствовав. — Поклянись, что ты здесь ни при чем!
— Я здесь ни при чем! — Честно признался я, ни на йоту не соврав: она же не уточнила, при чем именно я "здесь"...
* * *
Тесть "отчалил" по-английски, пока мы были на работе.
Свадебный подарок, для нас обоих, он оставил на столе, на кухне.
Кажется, моя "шутка" испугала его... Иначе, с чего он так стремительно поменял билет?
Через пару дней, Марша связалась с ним и поблагодарила — старинные кольца, которые в ее семье переходили из поколения в поколение, были чудо как хороши.
Золотое — женское и серебряное — мужское, тяжелые и дышащие теплом и заботой уже не первого брачного союза, крепкого и надежного, как скала.
Я одел свое всего один раз — полюбоваться. Ну не могу таскать я безделушки — мешаются.
Марша свое кольцо одела и со вздохом сняла — велико...
В результате, мы пришли к компромиссу — на выходных съездили в город и купили две цепочки, на которые и повесили кольца.
И не видит никто, и не мешает, и всегда рядом.
Меня такой вариант устраивал.
Апрель, хитрый месяц, успел и теплом побаловать, и снега натрясти, и холодом стукнуть.
Малышня успела промочить ноги, поиграть в снежки и, с осторожностью, вновь начать посещать детскую площадку.
За пакости, еще трижды, детки играли в "сталкера".
После третьего раза, в детских головах отложилась верная мысль — наказание неотвратимо.
На площадке стало чисто и безопасно — первый же начавшийся скрип и дети толпой бежали к техникам, за масленкой.
Старшие вполне освоились с младшими, младшие приняли старших.
Маршу осаждали 12-14 -ти летние, с просьбами пострелять, подарить гильзу, разобрать и собрать...
Тир, начал функционировать — сперва подвальные помещения растянули на дюжину дорожек, от 20 до 150 метров, а вчера "запустили" первый и второй, этажи, решив, что на третьем откроется стрелковый клуб "Академия", куда смогут попасть все желающие ученики и преподаватели.
Вход сделали отдельно.
Здание нам досталось на "вырост", так что...
В случае чего — на крыше можно будет сделать летнюю кафешку, варианты я уже прикинул и пока припрятал.
На чертежах получается здорово, но...
Совсем не дешево.
Мои студни, зная, что скоро конец нашим занятиям, пытали меня каждый урок — что их ждет.
Да, наши беседы давно не имели отношения ни к этике, ни к поведению в кризисных ситуациях.
И именно сейчас, в этих простых разговорах, я понял, насколько я к ним привязался.
Очень странные существа — дети. Сложные и непонятные.
Подростки еще странее и непонятнее, но, в то же время — уже готовые взорваться фонтаном идей, эмоций, впечатлений. Рядом с ними, "отбежали" мои года и стало легче дышать.
Глаз любовался и душа отдыхала — это еще только первые ростки. Они могут стать, какими угодно. Может быть, у меня на первой парте первого ряда сидит будущий Гитлер или Нерон?
Но сейчас, сию минуту, это мальчишки и девчонки с азартом слушающие, спорящие, доказывающие.
Жаль, что вместе со своим мировоззрением: все проверять, пробовать на зуб и посылать авторитеты в пешее путешествие, я заразил их и еще одной страшной болезнью — цинизмом.
Пока, это малозаметно. Но через год, два или пять... Кто знает.
Вот уже и майские праздники постучали в дверь, и к весеннему солнцу в гости пришла первая гроза, раскатистая и яркая.
Марша зачаровано следила за разрядами молний, раскидывающиеся на километры, переплетающиеся и складывающиеся в причудливые узоры.
— В городе такого не увидишь! — Вырвалось у нее, когда особо яркая вспышка осветила крыши домов и залила холодным светом дорожки и переходы академии. — Красота!
Пока она любовалась грозой, я, исподтишка, достал фотоаппарат и теперь старался поймать такой момент, чтобы не стыдно было и ей показать и просто так, в коллекцию добавить.
Несколько раз успел нажать на затвор ровнехонько в тот момент, когда за окном сверкали разряды, освещая лицо моей любимой женщины призрачно-белым, "электронным", светом.
Наконец, Марша оторвалась от окна и покачала головой, видя фотоаппарат на столе, среди работ студентов, которые надо проверить еще вчера.
Открывшийся тир загонял ее, она даже скинула пару-тройку килограмм, от всей этой беготни и суеты, пока не набрали еще пятерых инструкторов мужчин и троих — женщин.
Уметь стрелять — стало модно.
Боюсь только признаться, что мода эта случилась в аккурат после нашего с группой разговора о том, что их расценивают как угрозу.
За пару недель, запись на дорожки и инструкторов растянулась с семи утра и до десяти вечера!
Нашлись и чудики, что потребовали научить их... Стрелять из лука!
В срочном порядке пришлось устраивать еще один зал — под крышей, а потом, ругаясь, переносить его на территорию академгородка — вид спорта оказался увлекателен и зрелищен, затягивая в свои сети даже младших, восьми-, десятилетних...
Воспитатели ругались, жаловались, а потом — привыкли. Скоро до них дойдет, что подобные тренировки очень резкий способ влиять на воспитанников.
Нет, не шантажом — примером.
Конечно, до этого не так быстро, но, тем не менее — стрельба из лука это не только мясо и мех, но и умение концентрироваться, координировать свои движения и самое главное — видеть цель!
Представляю, на что будут похожи их "конструкты", если они привыкнут сразу оценивать поставленную задачу!
— Сайд? — Марша устроилась на полу, у моих ног и положила голову мне на колени. — Когда?
— 27-го. Сразу после экзамена. — О чем был наш разговор?
О дате моего отъезда.
Шеф прислал полный пакет документов — меня возвращают в штат, все серьезно и грустно — "Фемида" продолжает разрастаться, народа не хватает, а тут — "халявщик" и не маленькой, уже 7 категории!
Очень опасался, что шеф меня зашлет к белым медведям, гонять массивы снега, архивировать рыбу и удалять тюленей, но и тут обошлось — как человека женатого, оставили в радиусе тысячи километров, от места проживания супруги.
По особой договоренности, Марша входит в штат наблюдателей от "Фемиды", при академгородке.
Именно на этом, почему-то настоял шеф, словно что-то знает, но помалкивает.
Мне же только в плюс — пользоваться "проходом" теперь могу по статье "связь с наблюдателем", хоть и не каждый день, но, зато, не тратя собственные силы, а случись что — Марша окажется у меня под крылышком раньше, чем успеет испугаться!
