— А? — удивленно спросил Теомир. — Где научился?
— Ты дрался, рисковал жизнью, — нетерпеливо разъяснил Телевар. — Впервые насмерть дрался, если я правильно понимаю. Раз жив остался — должен что-то вынести. Так что?
— Ну... — пробормотал Теомир, его уши заалели. — Наверное... как бы... надо драться лучше...
— Понятно, — вздохнул Телевар. — Ох, молодежь... Растете, войны не зная, бездельник на бездельнике. Первое. Заграт правильно сказал — чего ты на опытного бойца полез, ножом толком пользоваться не умея? Он тебя кубиками покрошить мог да в суп спустить, а ты бы только рот от изумления разевал. Если уж драться начал, так дерись своим оружием. А ты про звезды метательные вспомнил, только когда кровь пустили. Ладно, он тебя убивать не хотел...
— Как не хотел! — возмутился Теомир. — Да он сам сказал...
— Цыть, когда со старшими разговариваешь! — рявкнул Телевар, так что Теомир проглотил конец фразы. — Хотел бы убить — убил бы, да только по военному времени его бы на первом столбе вздернули без разговоров. Я бы о том позаботился, а не я, так стража городская. Он что — дурак из-за какого-то сопляка, которого второй раз в жизни увидел, в петлю лезть? А тебе, убогому, лишь звезду из-за пазухи, или где ты их держишь, достать следовало да показать ему издали — мол, не нарывайся, парень. Он бы и стух. А так ты его при чужих подбил, унизил и тем себе врага на всю жизнь обеспечил.
Тысячник фыркнул, почти рыкнул от неодобрения.
— Кстати, между делом, — добавил он уже спокойнее. — Ты бы поостерегся по темным закоулкам шастать. Сдается мне, многовато ты недругов нажить успел за несколько дней. Сначала тот циркач, теперь какой-то бродяга недорезанный. Поберегись. Второе. Ладно, ввязался ты в драку по чужим правилам, случается. Но смотри: ты — боец, у тебя за спиной — колдунья-лекарка. Вообще-то вам положено легким испугом отделаться, а ему — костьми лечь. Ты отвлекаешь — она кинжалом бьет, или наоборот, а поранил он кого — тут же подлечиваетесь. А вы что? Надо вас поучить в команде работать. Вот вернемся — сдам тебя Хлашу, пусть свой хлеб отрабатывает.
— В разведку? — обрадовался Теомир, сразу забыв про дурное настроение. — Ой, здорово!
— Я те дам — в разведку! — блеснул глазами Телевар, спрятав, впрочем, улыбку в бороду. — В обучение. Успеешь еще, навоюешься в жизни. Не торопи смерть до времени... Ага, вот и приехали. Только помни, Тёмка, ты — ординарец, а там все командиры собираются. Помалкивай-ка в тряпочку, чтобы я тебя даже и не замечал. Понял?
Детинец оказался небольшим одноэтажным домом на холме, обнесенным недлинной — шагов тридцать сторона — оградой из настоящего камня в два человеческих роста. Ворота представляли собой массивные, обитые шипастым железом дубовые створки, в скобах на стене рядом с ними лежали два огромных бревна — засовы. Теомир с завистью посмотрел на стоящую перед воротами охрану. Вот настоящие вояки, не чета заплывшим дряблым жирком горожанам! Солдаты в хотя и залатанных кое-где, но сверкающих на солнце кольчугах, полуоткрытых шлемах с традиционными здесь стрелками, прикрывающими нос, длинными копьями и широкими мечами на поясе проводили тысячника с Теомиром напряженными взглядами, но не остановили. Видимо, Телевара здесь уже запомнили.
За оградой спешились. Набежавший конюх подхватил поводья обоих коней и увел их в конюшню так шустро, что Теомир только разинул рот. Обычно чистка, кормежка и прочий уход возлагались на него как на младшего, и теперь, нежданно оставшись без работы, он несколько опешил. Впрочем, поразмыслив, он решил, что ему такое нравится, и поспешил за тысячником на высокое резное крыльцо. Телевар уже успел пройти внутрь, и стражники у входа скрестили копья перед носом едва успевшего затормозить Теомира. Тысячник оглянулся, недовольно буркнул "Со мной!", и копья нехотя разошлись.
За дверью оказались короткие полутемные сени, где по стенам висели непонятные корыта и палки. Они закончились еще одной тяжелой дубовой дверью. Опередив тысячника, Теомир проскользнул вперед, ухватился за ручку и с трудом потянул на себя. С пронзительным скрипом дверь отворилась, и Всадники прошли в просторную комнату, залитую светом послеполуденного солнца. По лавкам сидело несколько человек, среди которых Теомир с неудовольствием обнаружил Храбата. Он о чем-то негромко разговаривал с Тилосом и с неприязнью взглянул на Телевара. Тилос бросил на вновь вошедших быстрый взгляд, что-то с нажимом сказал Храбату — тот нехотя кивнул — и быстро подошел к ним.
— Добрый день тебе, темник! — сказал посланник, чуть поклонившись. — Привет, Теомир. С кем еще на базаре подрался? — спросил он, едва заметно улыбаясь и сопроводив свои слова дружеским хлопком по плечу. Теомир невольно охнул, хватаясь за рану, но тут же вспомнил, что порез давным-давно даже и не чешется, и закашлялся, пытаясь скрыть неправильное восклицание.
— Что такое? — поднял бровь Тилос. — Действительно подрался? Во что опять влип, юноша?
— Нашему пострелу неймется, — пробасил Телевар, грузно садясь на лавку. — Опять в драку ввязался, не пойми как жив остался. Чует мое сердце, не дожить ему до старости. Когда совет начнется?
— И все-таки, что опять случилось? — быстро переспросил Тилос, игнорируя последний вопрос тысячника и как-то странно взглянув на Теомира. — Опять на улице с кем-то схватился?
— Нет, в трактире, — отмахнулся Телевар. — Отправил я их за пожитками нашими, а они с певцом-пьянчужкой поругались. Рубаху вот нашему недотепе покромсали, теперь зашивать да отстирывать. Хорошо, Ольга порез сразу залечила, пока зараза какая не началась.
Тысячника явно не интересовала тема, но Тилос, неожиданно напрягшись, заставил Теомира рассказать все в подробностях. Когда тот закончил, посланник отошел к окну, повернулся спиной к комнате и какое-то время задумчиво барабанил пальцами по подоконнику.
— Что с ним? — удивленно пробормотал под нос Телевар. — Странный он какой-то сегодня...
Тут распахнулась дверь в соседнюю комнату, и оттуда вышел, важно переваливаясь с ноги на ногу, богато одетый вельможа в мантии, отороченной красивым блестящим мехом. Он окинул помещение острым испытующим взглядом и неторопливо прошествовал к выходу. Присутствующие как по команде привстали, уважительно поклонившись, но вельможа лишь слегка кивнул в ответ и вышел, громко хлопнув дверью. Почти тут же показался сердитый воевода Галазир.
— Ну, чего расселись? — он обвел комнату недружелюбным взглядом. — Заходите, время не терпит.
— Сиди здесь и жди, я ненадолго, — строго сказал Телевар парню. — Никуда не уходи, а то уши оборву. Понял?
Немного обиженный Теомир кивнул головой. Сидящие в приемной люди один за другим потянулись в комнату воеводы, последним прошел Тилос, задумчиво посмотрев на парня. Тот поежился, ему почему-то стало не по себе. Снова хлопнула дверь, и он обнаружил, что остался один на один с незнакомым пареньком своего возраста, в зеленой одежде и с коротким кинжалом у пояса. Его штаны лоснились от конского пота.
— Привет, я Морик, — сказал паренек. — Я у Храбата оруженосец и на посылках. А ты кто? Никак из Всадников? И командир твой тоже? Редко ваш брат в Хамире появляется...
— Угу, — откликнулся Теомир. — Я Теомир, можно просто Тёмка. Я с господином тысячником, тоже вроде как на посылках, а пока просто рядом езжу. Слушай, а кто тот дядька? Ну, который только что вышел?
— Ну, брат! — покровительственно протянул парень. — Он посол Приморской империи в городе, Карил. Богатей, каких мало, и уважают его о-го-го как! Ежели он чего захочет, так обязательно получит. Большой человек! Почитай, чуть не единственный богач, что в городе остался. Скажи, а вы правда в шатрах круглый год живете, даже зимой? А не мерзнете?
— Мы? В шатрах? — удивился Теомир, озадаченно поглядев на Морика. — Да нет вроде. В домах живем, не хуже ваших, в шатрах только дозорные, когда за табунами на выпасах присматривают. А что?
— Ну... — смутился тот. — А как же вы тогда со стадами кочуете? Дома разбираете и на телегах везете?
— Зачем? — изумился Теомир. — Мы же не жугличи какие! Это они, говорят, шатры и вообще все хозяйство за собой таскают. А у нас деревня здесь да деревня на западе, три года здесь коней пасем, потом на запад уходим и там живем, пока здесь выбитые пастбища не оживут. Многие вообще на одном месте сидят, никуда не кочуют, бабы там да детишки. Да и мужчины некоторые остаются, победнее, у кого лошадей мало. Они землю пашут, совсем как у вас в окрестностях. А еще у нас Столеград есть, настоящий город со стеной, там конязь сидит.
— Ух ты! — мальчишка аж приоткрыл рот от удивления. — Здорово! То тут живешь, то там, я бы не отказался! А то всю жизнь на одном месте... — Он погрустнел. — Еще и жугличи гадские привязались... Села и посады окрестные пожгли, город тоже сожгут, как пить дать, а зачем? Им все равно больше, чем в телегу входит, не надо. Тятька говорит, прислали бы они переговорщиков, мы бы и откупились. Да только не присылают...
Морик тяжело вздохнул, но тут же оживился.
— Тёмка, а давай подслушаем, о чем они там толкуют? Представляешь — настоящий военный совет!
Он соскользнул с лавки и на цыпочках подкрался к двери. Теомир в ужасе зажмурился, ожидая очередного скрипа и гнева Телевара, но все оставалось тихо. Он приоткрыл один глаз и увидел Морика, присевшего на корточки возле приоткрытой двери и приглашающе машущего рукой. Мысленно пожав плечами, Теомир осторожно приблизился. Через тонкую щелку отчетливо доносились голоса.
— Что вы мне плешь проедаете! — Галазир яростно трахнул кулаком по столу. — Без вас все знаю. Да только вы городскому Совету расскажите, не мне! Они последние годы мне дружину разваливали! Я здесь такой же наемник, как и вы, мне это последние двадцать лет напоминают не по разу в день! Мне даже о жугличах толком докладывать не позволяли — не поднимай, мол, панику, не пугай людей, для торговли плохо! Ну да, нет нормальной дружины — и что теперь, город сдавать? Может, сразу пойти да утопиться, чтобы жугличам сподручнее горожан резать? Нет уж, не дождетесь! Станем драться пусть даже камнями, пусть даже один против ста. Если кто не согласен — скатертью дорога, я никого не держу, если из города уйти сумеете. Еще вопросы есть?
В комнате воцарилось тягостное молчание. Командиры участков сидели, уставившись в стол, не желая смотреть друг на друга. Тилос пристроился на подоконнике, покачивая ногой и что-то чуть слышно насвистывая сквозь зубы. Казалось, его больше всего интересуют воробьи за окном, ковыряющиеся в конском навозе.
— Не горячись, Галазир, — наконец проговорил Храбат. — Ты меня знаешь, я тебя знаю, не первый год вместе служим. Остальные... Остальные тоже небось не дураки, не первый раз людьми командуют, пусть и не сотнями. Справимся как-нибудь. Жугличи к осаде непривычны, у них ни снасти для того нет, ни умения. Многие и город-то, думаю, в первый раз видят, не знают, с какого бока подступиться...
— Не успокаивай себя, Храбат, — зло ответил ему коренастый воин в клепаном кожаном доспехе. Его лицо обглодала оспа. — Я еще осьмицу назад в десятниках ходил, а год назад — простым дружинником. Десятники у меня — такие же дружинники бывшие, а ополченцы ни дисциплине, ни науке воинской не обучены. Ни хрена я не справлюсь, да и мои люди тоже! Побегут, чуть пятки припечет. И у остальных то же самое. В настоящие переделки разве что вон тот, — он мотнул головой в сторону Телевара, — попадал. Да и то неизвестно — может, сказки рассказывает.
Телевар, побагровев, начал приподниматься со своего места, но Галазир метнул на него грозный взгляд, и тысячник нехотя сел назад.
— Говорю, откупаться надо, пока не вырезали всех подчистую! — закончил рябой. Несколько голосов поддержали его.
— Откупаться? — ехидно взглянул на него Галазир. — Слушай, Келетор, случайно, не твоих людей головы ночью через стену в мешке зашвырнули? Со ртами, медяками набитыми? Дурак ты, паря. Дураком родился, дураком и помрешь. Я к ним дважды гонцов посылал, и дважды им головы отрезали. Решил, что у тебя люди какие-то особенные? Жугличи не собираются с нами разговаривать. Они пришли нас резать, и пусть меня за яйца повесят, если я понимаю, почему! Еще есть умные предложения?
— Обороняться, — пожал плечами уже успокоившийся Телевар. — У вас есть выбор? Мне-то что — возьмут город, так я на коня сяду и ускачу, пока они здесь мародерствуют. Не мой дом, мне не жалко.
Он спокойно выдержал полдюжины испепеляющих взглядов и продолжил:
— Говорил уже и еще раз повторю — не так вы все делаете. Силком людей на стены гоните, а там и те, что уже есть, не слишком нужны, только штаны просиживают. Пока нет штурма, надо ополченцев натаскивать да караулы на стене держать. А то много ли толку от приказчика, который вчера за прилавком торчал, а сегодня на стене ошивается? Да он в драке не с жугличем бороться станет, а с копьем собственным, и еще неизвестно, кто победит!
— А ежели дикари на штурм пойдут, что делать? — устало спросил его Галазир. — Пока они со своих подворий до стены добегут, ее уже десять раз захватить успеют.
— Те, кто рядом живут, успеют вовремя, а большему числу на стене и не разместиться. Галереи у вас гнилые, еще рухнут ненароком, — пожал плечами Телевар. — Все равно меняться надо, вот пусть и стоят первыми те, что живут рядом.
— Принесло умников на мою голову, — проворчал Галазир, откинувшись на спинку жесткого деревянного стула. — Эх, имел бы я нормальную дружину — никакого ополчения не надо. Одного лучника на пять саженей стены, вязанку стрел каждому — и все. Близко бы никто не подошел. — Он провел ладонью по лицу. — Ладно, подумаю. Что еще?
— Телевар дело говорит, — негромко откликнулся Тилос. Все разом повернулись к нему. — Только времени у вас нет. Жугличи не просто так под стенами стоят...
— Вестимо, не просто так, — скривился в его сторону Галазир. — Город пограбить хотят. Спасибо тебе, посланник, открыл ты нам глаза...
— В сторону города идут два отряда харазгов, — как ни в чем не бывало продолжил Тилос. — Что интересно — с осадными машинами. — Он переждал общий вздох. — Появятся под стенами дня через два... если ничего не задержит.
В щель Теомир видел ошеломленные лица командиров.
— Но... — медленно проговорил Келетор. — Но... как же так? Они ведь по жизни с жугличами на ножах! А теперь еще и Приморская империя их разделила. А теперь в помощь идут? Когда они стакнуться успели, как прошли? Ты не брешешь часом, посланник? Откуда ведаешь про то? И давно?
— Есть способы узнавать, — пожал плечами Тилос. — Сам только пару часов назад выяснил. Свой человек послал весточку. Что же до ножей — те харазги наемники. Кто заплатит, с тем и пойдут, а заплатили им очень хорошо. Не веришь — погоди маленько, своими глазами увидишь. Только вот что вы с ними делать намерены? Наемники — люди опытные, города приступом брать умеют. Против них вам точно не выстоять.
— Без тебя знаю, — огрызнулся Галазир. — Ну, небо в пятнах, что ж творится-то! За что нам такая напасть? Ведь в стороне же сидим, никому не мешаем! А как они столковались-то, Тилос? Ладно, жугличи — мы с ними на границах не первый век машемся, но с харазгами никогда даже словом худым не перекинулись! Нельзя ли хоть от них откупиться чем-то? Или на свою сторону переманить?
