Второй был облачен в ярко-красную мантию, золотой ободок перехватывал русые волосы на голове, глаза светились зеленым светом. И если первого я прекрасно знал, то второй был мне незнаком. Лицо у парня было простым, и когда он улыбался, у глаз его собирались едва заметные морщинки.
— Чего ты такой хмурый, Виссенд? — незнакомец поставил красный шар напротив пирамиды белых. — Американку?
Дождавшись утвердительного кивка, он с разбоя вогнал биток в правую дальнюю лузу. Обойдя стол, прицелился, забил второй шар в ту же лузу, затем дуплетом положил еще один в середину.
— Двенадцать — семь, — удовлетворенно улыбнулся парень. — Так чего ты такой хмурый?
— Каких двенадцать — семь? — Изумился Виссенд. — Три — ноль всего.
— Ну, во-первых, четыре, — еще один шар упал в лузу, — а во-вторых, я говорил о нашей большой Игре. А скоро будет и четырнадцать — семь.
— Не будет, — покачал головой Демиург. — В этот раз я поставил на правильного человека.
Я замер. Не обо мне ли Виссенд сейчас говорит? И не с Драгором ли он сейчас преспокойно играет в бильярд? Но какие к лешему двенадцать — семь? Ведь Демиург сам мне говорил о том, что сейчас счет три — два в пользу его соперника.
— Мне вообще иногда непонятно, зачем ты играешь, если у тебя нет воли к победе? — парень наконец-то промахнулся и к столу подошел Виссенд. Правда он тоже совершил неудачный удар, и стол опять перешел к его сопернику.
— Ты ошибаешься, Драгор. — Ага, значит, я был прав! — Воля есть, просто...
— Просто тебе не хватает злости и твердости, — оборвал его парень. Следующим ударом он забил красивого "свояка" через весь стол.
— А счет семь тебе ни о чем не говорит?
— А счет двенадцать тебе ни о чем не говорит? — передразнил фиолетовоглазого Драгор. — Иногда со своими ставленниками нужно быть жестоким. А то они на голову сядут.
— Нам запрещено вмешиваться, — напомнил Виссенд.
— Зато давать советы не запрещено, — парировал Драгор. — Люди слабы и их легко запугать.
— Не все, — вступился за мою расу Демиург. — Есть сильные, честные и достойные представители своего племени.
— И все они теряются на фоне остальной серой массы. Сказать, почему твой Первый Мастер проиграл моему демону? Потому что он воплощенное добро. А воплощенное добро никогда не выстоит против самого крошечного и слабенького зла.
— Твои методы достижения цели слишком кровавы, — поморщился Виссенд. — Эти Дети Драгора какие-то маньяки.
— Страх — вот мое оружие, — усмехнулся Драгор. — Внести хаос и смуту в сердца жителей, кем бы они ни были. Расколоть сплоченные группы. Уничтожить даже самые крошечны капельки веры и надежды. Это ты все пытаешься решить тихо-мирно, а для меня это лишком скучно. Если ничего не изменишь, потеряешь и эти два мира.
— Твоему жрецу пока что не удалось уничтожить моего ставленника.
— Это и не было его целью. Видящий Суть действительно несколько кровожаден и любит пытать людей, вместо того, чтобы решить все раз и навсегда. Да, твой Темный жив, но много ли толку от слюнявого идиота? И хочу напомнить, ты не имеешь права его лечить.
Драгор уже без особого интереса забил еще два шара, просто скатив их в среднюю лузу один за другим.
— Партия, — бросил он, направляясь к выходу. — Тренируйся, брат.
— Спасибо, — Виссенд скривился. — Брат. Ты все слышал?
О, похоже это мне. Я, уже не скрываясь, вышел из тени и подошел к столу.
— Да, все. Ты снова солгал.
— Когда? — изумился Демиург.
— Когда говорил про счет между вами.
— Это так принципиально? — Виссенд принялся расставлять шары на столе. — Партию?
Я кивнул и помелил кий.
— Просто терпеть не могу, когда мне лгут.
Демиург разбил, шары разлетелись по столу, один затрепетал между губок, но не упал и стал моей первой легкой целью.
— Похоже, ты учел свою ошибку с Первым Мастером, — бросил я, когда уже третий шар упал в лузу.
— Не понял? О чем ты?
— Как сказал твой брат, — я особенно выделил последнее слово, — он был воплощенным добром. А теперь ты посылаешь на бой меня, которого добрым не назовет даже самый святой поп в нашей церкви. А уж они знают толк в доброте.
— Вообще-то на самом деле больно смотреть, как гибнут твои создания, — обиженно ответил Демиург.
— Ни секунды в этом не сомневаюсь. Должно быть поэтому я должен отдуваться за всех?
— Ты же сказал, что делаешь это не ради меня и этих миров.
— Так и есть, но бросить этих людей я тоже не могу. Они ведь не виноваты, что двое парней, у которых есть неограниченная сила, от скуки решили поиграть в войну, используя людей в качестве пушечного мяса.
— Прекрати язвить, Темный! — прикрикнул Демиург, но меня было не испугать.
— И когда на меня орут, я тоже терпеть не могу, — холодно заметил я. — Я хотел бы задать тебе много вопросов, но уже не верю в твои ответы. Но все же меня интересует одна вещь. Этот разговор реален или он просто моя фантазия?
Восьмой шар залетел в лузу, и я внимательно посмотрел на Демиурга.
— А сам то как думаешь?
— Да пошел ты, — я зло швырнул кий на стол. — Задолбали твои игры. Что ты в самом деле будешь делать, если разум ко мне не вернется? Играть учись, неудачник!
Я развернулся и направился к выходу, но внезапно понял, что иду не по комнате, а по зеленому бильярдному сукну. Послышался оглушающий грохот, и я краем глаза заметил поднимающийся над столом кий. Резко обернувшись, я увидел летящий прямо на меня шар, который сейчас был раза в два больше меня. Спасаясь от несущегося на меня костяного шара, я прыгнул в сторону и, провалившись в лузу, полетел в черную глубину.
Как я могу сомневаться в реальности? Если она открывает новые горизонты...
Я чувствовал себя Алисой, но не той, которая дружила с Громозекой и летала на Третью Планету, а той, которая падала в кроличью нору. Только Алисе по пути попадались всякие разные интересные предметы, а я летел в черную бездну. Вокруг было темно, и я даже не был уверен, что лечу вниз, а не, скажем, в сторону. Но все когда-нибудь заканчивается, закончился и этот мой полет. Я приземлился на мраморные плиты, знатно треснувшись о них всем телом. Вообще-то от такого удара я должен был забрызгать мозгом окружающее пространство метров на десять вокруг, но я всего лишь немного ушибся.
Как я могу сомневаться в реальности?
Плита из серого мрамора оказалась лишь одной из немногих, плотно подогнанных одна к другой. Я стоял на мраморном полу огромного зала, потолок которого терялся где-то в темноте. Стен я тоже видел всего две, левую и правую. Сзади и спереди было темно и я опять же не представлял, где здесь зад, а где перед. Витражные окна высотой в три человеческих роста были узкими, и напоминали гигантские бойницы, и сквозь них ничего не было видно. Либо за окнами была ночь, либо там всегда царствовала тьма.
У стен стояли странные статуи. Необычные существа с соколиными головами и человеческими телами стояли, сложив на груди руки и расправив огромные крылья. Они чем-то напоминали египетского бога света Гора. Тела у всех были мускулистыми и стройными, прикрытые лишь набедренными повязками. Вместо ног у них были козлиные копыта. Проходя мимо этих химерных существ, я с ужасом подумал о том, на какие извращенные фантазии способно мое сознание.
Снова я шел неизвестно куда, ограниченный двумя стенами. Свет двигался вместе со мной, освещая пространство на пару десятков метров вокруг меня. Остальная часть зала оставалась погруженной во мрак.
Как я могу сомневаться в реальности?
Впереди послышался смешок. Я остановился, на всякий случай, положив руку на Пьющего Души. Странно. Раньше со мной клинка не было. Или был? Сейчас я не мог этого вспомнить. Попытался позвать Невеара, но ответом мне была тишина. Что ж, этого следовало ожидать. Что королю-призраку делать в моем безумном мире?
Смешок повторился и я, решившись, двинулся на звук. Пройдя еще несколько метров, я заметил сидящего на подоконнике парня, наряженного в зеленый камзол. Лицо его скрывала карнавальная маска, а из-за спины торчало хищное лезвие косы. Парень снова хохотнул и, спрыгнув с подоконника, побежал вглубь зала.
— Эй, постой, — позвал я, но ответом мне был лишь смех.
Я припустился следом и через несколько минут остановился, обнаружив перед собой широкую лестницу, уходящую куда-то вверх.
— Мне что, наверх? — спросил я пустоту.
Сверху хихикнули.
Я вздохнул и начал подъем. Ступени были невысокими, но довольно широкими, из черного с белыми вкраплениями мрамора. И их было очень много. Лестница нигде не делала поворотов и не имела площадок, она просто уходила вперед и вверх, и я шел по ней, следуя за смеющимся парнем в маске.
"Я узнал, что у меня есть огромная семья..." Думаю, я поднялся не на сороковой этаж, а на сотый, или даже выше. К верхушке лестницы ноги уже не слушались, и я шел только благодаря мысли о том, что если упаду, буду катиться вниз еще сто этажей.
Наконец, лестница раздалась вширь, образуя площадку, края которой скрывались в темноте. Прямо передо мной стоял каменный трон с высокой спинкой, верхушка которой также скрывалась во мраке.
— Кажется, у меня приступ гигантомании, — пробормотал я. — Почему вокруг все такое огромное?
Ответом мне был смешок из-за спинки трона. Но я пока не обратил на него внимания и продолжал оценивать обстановку. В кадках по обе стороны трона росли два кипариса, а сам трон был вырублен из куска серого гранита. И на нем сидел... скелет. Он давно уже высох, и, казалось, должен был рассыпаться в труху от одного прикосновения, но прикасаться к нему я не спешил. Внутри грудной клетки билось красное живое сердце. Я сделал шаг вперед, и внезапно по костям прошла судорога. Сердце на мгновение замерло, а затем заколотилось с сумасшедшей скоростью. К костям добавились красные и синие ниточки кровеносной системы, желтые — нервной. На глазах стали формироваться внутренности: желудок, печень, легкие. Сверху они покрылись мышечной тканью, и та затянулась молодой упругой кожей. Волосы длинные и черные разметались по плечам и высокой груди, женщина вздрогнула и открыла глаза. Глаза у нее были большими и зелеными, кожа неестественно бледной, словно она никогда не была на солнце, а может, так оно и было на самом деле.
Красавица смерила меня изучающим взглядом, затем закинула ногу на ногу, хоть как-то прикрыв свою наготу, и произнесла:
— Ну, здравствуй, Темный.
— Здравствуй... те, — немного подумав, все же добавил я. Мало ли что. — Госпожа не подскажет, где я?
— Можно на "ты", — улыбнулась девушка и потянулась. Гм. Что-то у меня в горле пересохло. — А подсказать, конечно, подскажу. Ты в моих владениях, некромант.
— Хотелось бы более определенного ответа, — я изо всех сил пытался смотреть ей в глаза, но получалось плохо. А тут девушка вновь решила сесть поудобнее, широко раздвинув ноги.
— Что-то ты побледнел весь, — фыркнула девушка. — А раз ты еще не понял, где ты, что ж, тогда добро пожаловать в мой дворец. Дворец Мортис.
Я замер. Мортис, великая богиня, которую вечно поминал Невеар, а с недавних пор и я. И сейчас я в ее царстве, царстве мертвых.
— Я умер? — слова с трудом удалось протолкнуть через пересохшее горло.
— А это так важно? — томно спросила богиня. — Разве ради того, чтобы оказаться здесь со мной, тебе не жалко умереть? Разве ради меня тебе не хочется отдать жизнь?
При этих ее словах у меня и в самом деле возникло сильное желание вонзить себе кинжал в грудь. Рука даже потянулась к Пьющему Души, и мне пришлось напрячь волю, чтобы подавить это желание. Я осуждающе посмотрел на Мортис.
— Не стоит этого делать, — заметил я, складывая руки на груди. — Я еще жив, а значит не в твоей власти.
— Надолго ли, Темный? Ты постоянно ходишь на грани гибели. Тебе словно нравится впутываться во все эти неприятности.
— Не сказал бы, — серьезно ответил я. — Но так получается.
— Ах, мужчины, такие скромники, — Мортис рассмеялась, словно девчонка. — Мне нравится наблюдать за тобой. Ты неплохо пополняешь мои чертоги. Такие редкие и ценные экземпляры. За это мне даже не жалко на время отпускать к тебе тех, кого ты призываешь.
— Обычно, я призываю тела, а тебя ведь больше интересуют души?
— Проказник, все-то ты знаешь, — женщина погрозила мне пальцем. — Да, вопреки распространенному мнению, косы моих Жнецов не наносят физических травм. Они просто сразу вырывают душу из тела, выкашивают ее.
— Понятно, — кивнул я, — но может, ты подскажешь мне, как отсюда выбраться? Чтобы я и дальше пополнял твою коллекцию.
— Ты разве не останешься?
— Вообще-то, меня ждут, — я сделал шаг назад.
— Бежать от смерти бесполезно, — заметила Мортис, поднимаясь. — Платье мне.
Из-за трона тут же вынырнул давешний Жнец в зеленом камзоле и с поклоном подал госпоже платье из красного шелка. Следом в протянутую руку легла черная полумаска и вот на меня уже смотрела незнакомка из сна в топях Вирма.
— Ты? — от изумления я не находил слов. — Это была ты?
— Да, это была я, — богиня смерти посмотрела мне прямо в глаза. — Немногие удостаиваются моего поцелуя, некромант. И уж точно еще никто не получал его дважды.
Она сделал шаг вперед и вплотную приблизилась ко мне, ее грудь уткнулась в мою, щеку обожгло горячим дыханием.
— Ты будешь первым, — прошептала она, и мне стоило приложить немало усилий, чтобы отстраниться.
Мортис удивлено посмотрела на меня.
— Что-то не так? — спросила она. — Я тебе не нравлюсь? А, может, так будет лучше?
Маска исчезла, и по плечам рассыпались каштановые, чуть вьющиеся волосы.
— Так лучше, Темный? — спросила Аня, улыбаясь той самой улыбкой, когда на ее щеках появлялись сводящие меня с ума ямочки.
Но так было не лучше.
— Не надо, — попросил я. — Это плохая шутка. Слишком жестокая.
— Как скажешь, — снова рассмеялась богиня и опять предстала передо мной обнаженной. — Не хочешь просто так меня целовать? Ведь мой поцелуй может не только забрать жизнь. Он может и вернуть ее. Вдохнуть душу в мертвое тело.
— Где подвох?
— Подвох конечно же есть, — довольно улыбнулась Мортис. — Закон равновесия будет действовать и в этом случае.
— О чем ты говоришь? — воскликнул я. — Какое равновесие?
— Узнаешь, когда у тебя не останется выбора. Чтобы что-то получить, надо что-то отдать. Подумай об этом, Темный Мастер, и не пытайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле, — ответила богиня. — А теперь поцелуй меня просто для того, чтобы покинуть мой дворец.
Она шагнула ко мне, ее руки обвели мою шею, губы потянулись к моим губам.
— Постой, — вспомнил я. — Почему Сергей не может встретиться со своей девушкой?
Но губы ее уже коснулись моих, и мне пришлось ответить на поцелуй богини смерти. На этот раз ее губы были ледяными, и дыхание замораживало все внутри меня. Но целовалась она так страстно, что я закрыл глаза и заключил богиню в свои объятья. Рассудок помутился, и ледяные губы Мортис сводили с ума. Мне уже не хватало воздуха, и я наконец-то решился открыть глаза.